Реферат: Кавказ и русское государство XVI–XVII вв

Реферат: Кавказ и русское государство XVI–XVII вв

Реферат

«Кавказ и Русское государство XVI–XVII вв»

Еще в 1492 году кахетинский царь Александр направил в Москву посольство с дипломатической миссией. В посольство входили грузины Нариман, Дамиани и шекинец Хоземарум, причем косвенные данные свидетельствуют, что посольство выражало интересы не только Кахетии, но и соседних с ней небольших государств. Во всяком случае, в 1640 году кахетинский царь Теймураз писал в послании, что его подданными стали горные чеченцы, причем такое положение было и раньше, при царе Леване. Царь Александр, направивший в Москву посольство, был преемником Левана на кахетинском троне.

Однако посольство это было к началу XVI века скорее исключением, чем правилом: политическое положение Русского государства после выхода к его южным рубежам крымских татар оставляло желать лучшего. В первой половине XVI века состоялось 43 крымских похода на Россию, не считая набегов других кочевников. Иногда в подобных набегах принимали участие на стороне крымчаков и кавказцы. В 1523 году крымский хан, отправив ультиматум Москве, писал в нем следующее: «...царь Астраханский мне друг. Казанский Саип-Гирей – брат, Ногач, Черкесы и Тюмень подданные». Да и сами по себе ногайские князья не только требовали от Москвы дани, но домогались от великого князя московского признания своей от них зависимости, в противном случае угрожал разорить Москву. Лишь постепенно, с постройкой вдоль южной Русской границы множества крепостей и казачьих городов и с общим усилением Московского государства отношения между Россией и кавказскими народами стали меняться.

Первые русские крепости на Северном Кавказе появились в середине XVI века. Их возникновение отвечало как интересам местных правителей, получавших сильный союзный контингент, способный помочь в отражении агрессии, так и русского правительства, собирающегося превратить эти крепости в опорный пункт своего влияния. В 1566 году в Москву прибыло очередное кабардинское посольство от тестя Ивана Грозного князя Темрюка Идарова с просьбой поставить крепость в устье Сунжи для защиты от набегов крымских татар и османов.

Царь согласился и повелел поставить такую крепость «по челобитию кабардинского Темрюка князя Черкзского». Крепость была построена за год и снабжена гарнизоном из стрельцов, казаков и боярских детей, а также артиллерией. Возникновение русской базы было воспринято в Стамбуле и Крыму настолько негативно, что, в конце концов, царь был вынужден приказать срыть крепость.

Крепость на Тереке все-таки была отстроена, но несколько позднее, в 1588-1589 годах, в устье Терека, на реке Тюменке, и получила название Терки. К началу XVII века город Терки уже был важным военным, торговым и политическим центром региона. Управлял городом и гарнизоном воевода, находившийся в подчинении у астраханского воеводы, гарнизон же состоял из стрельцов, терских казаков и новокрещенов из горцев. В центральной части Терков размещался укрепленный Малый город, в котором находился воеводский двор, приказная изба, арсенал, хлебный склад, православный собор и полторы сотни жилых домов. К Малому городу примыкал Большой город, окруженный земляным валом, башнями и частоколом. Внутри Большого города имелись торговые ряды, три гостиницы, харчевни, две приходские церкви, таможня, казармы и т.д. Время от времени Терки горели (1644, 1688 гг.), но после пожаров снова отстраивались. Из русского поселения и военной базы Терки вскоре превратились в город, где в большом количестве жили выходцы с Северного Кавказа. Так, еще в 90-х годах XVI века сюда перебрались из Кабарды князья Куденет Камбулатов и Сунчалей Янглычев со своими Узденями в холопами, позднее и другие кавказцы выбрали местом жительства этот укрепленный город чеченцы, татары, кумыки, ингуши и др. В первой половине XVII века Терки окружали слободы, в которых проживали люди северокавказских национальностей: Черкасская, Окоцкая, Новокрещенская и Татарская, со временем в городе число выходцев с Северного Кавказа почти в три раз превосходило число русского населения. Иногда в Терки бежали подданные местных князей, причем, если беглый принимал православие, выдать его назад уже не имели права. Большая часть населения города, кроме купцов, состояла из людей, находящихся на службе у Русского государства, — военные, переводчики, послы, проводники и т. д., что дополнительно призвано было способствовать сближению России и Северного Кавказа.

Первая половина XVI века прошла в многочисленных походах крымчаков на западных черкесов и Кабарду. Известно, что крымский хан не ставил перед собой задачи колонизации адыгов, ограничиваясь лишь захватом добычи при удачном исходе дела. Описание одного из крымских набегов выглядит так: «Всю землю Черкескую воевали и жгли и жены и дети имали и животину и овцы пригнали». Через своего посла в Москве крымский хан Девлет-Гирей в начале 70-х годов XVI века честно сознавался, что соседние земли интересуют его в основном с точки зрения пограбить. Однако за ханом стояла мощная Османская империя, преследовавшая на земле адыгов более далеко идущие политические цели. С этой целью Стамбул старался приблизить к трону черкесскую знать, чтобы облегчить себе проникновение в Кабарду и к адыгам. Так, сын султана Селима Сулейман, ставший впоследствии султаном, до 1512 года был бейлербеем в Кафе. Его первой женой была черкешенка знатного рода, а ее и Сулеймана сын Мустафа некоторое время являлся наследником престола. В 1553 году по приказанию отца Мустафа был убит из-за подозрения в измене, позднее был убит и его малолетний сын. При дворе султана Сулеймана находились и другие черкесы. Например, черкесом был дефтердар Сулеймана Касым, в 1569 году бывший пашой в Кафе.

Встречались черкесы и при крымском дворе. Первая жена Девлет-Гирея, мать наследника престола Магмат-Гирея была дочерью черкесского князя Тарзатыка, при дворе ее мужа служили и братья князья Черкасские Татар-мурза и Ахмет-Аспат. Младшая жена хана также была черкешенкой, и ее брат служил при дворе. Конюшими и у хана, и у наследника были черкесы — князь Толбулдук и князь Верхуша Черкасские. Привлечение черкесов на турецкую службу сопровождалось их обращением в ислам (до того черкесы были либо язычниками, либо христианами греческого толка).

При этом в 40 —50-х годах XVI века отношения Крыма с черкесами (и с ближними, и с кабардинскими) были далеко не мирными. Хан Сагиб-Гирей 1545 году ходил походом и на западных черкесов, на Кабарду, причем даже не сразу смог переправить к себе все награбленное. Видимо, ему это понравилось, потому что в 1547 году он опять совершил набег на Северный Кавказ, обложив черкесо» данью не только скотом и материальными ценностями, но и людьми. Известно, во всяком случае, что и крымчаки, и турки получали от адыгов дань людьми, как, например, в 1566 году султан Селим, ставший во главе Порты после смерти Сулеймана. Разумеется, черкесы готовы были использовать любую возможность, чтобы противостоять набегам.

Известно, что в ноябре 1552 года к Ивану Грозному, вернувшемуся после взятия Казани, явилось посольство в составе черкесских князей Машука (Магаушука), Ивана Езбозлукова и Танашука, просивших принять их земли под свое покровительство. В июле 1553 года русские разведчики сообщили в Москву, что крымский хан готовит силы для набега на пограничные земли. Иван Грозный выступил со своими силами в направлении Коломны, рассчитывая перехватить татар подальше от Москвы. Еще два его отряда ушли в Серпухов и Калугу, причем черкесские князья также приняли участие в операции на стороне царских войск. Однако хан Девлет-Гирей, узнав, очевидно, о черкесском посольстве к Ивану Грозному, повернул на земли адыгов. Набег его носил откровенно карательный характер, о чем становится известно из поздравительного письма Девлет-Гирею от польского короля Сигизмунда Августа. Король высоко оценивал разгром крымчаками пятигорских черкесов и их князя Албуздуя, являвшегося отцом Ивана Езбозлукова, «который лихой умысел на панство ваше взял был, змовившеся с князем великим Московским, а вы его землю за то воевали, а с помочью Божиею и самого его достали есте и жену и з детьми». Получив известие о катастрофе, пятигорские князья заспешили домой, предварительно целовав царю крест с клятвой о верности.

Для контроля за новыми подданными вместе с князьями был послан боярский сын Андрей Федорович Щепотьев. Что касается Сигизмунда, то Иван Грозный, отправляя к его двору своего представителя Федора Вокшерина в сентябре 1554 года, специально проинструктировал его на случай вопроса о пятигорских черкесах. Вокшерин должен был серьезно испортить настроение польскому королю, как бы невзначай обронив, что после визита черкесских князей «ныне все служат государю нашему, и как им государь велит, и они так и делают».

Андрей Щепотьев, отряженный на Северный Кавказ, вернулся обратно в 1555 году в сопровождении нового, более многочисленного посольства, что было вполне объяснимо: за год до того крымский хан повторил набег на черкесов. В посольство входили князь Тутарык Езболуев, князь Сибок с сыном Куда-Диком и братом Ацымгуком, а также 150 человек сопровождения. Просьба была та же, что и в прошлый Раз: защитить от крымского хана в обмен на переход в подданство. Щепотьев подтвердил, что черкесы «дали правду всею землею». Не исключено, что черкесские посольства в Москву в 1558 —1555 годах имели какое-то отношение к гибели султанского сына Мустафы, мать которого была черкешенкой (октябрь 1553 г.), однако документов на этот счет не сохранилось.

Черкесские посольства были встречены в Москве крайне гостеприимно: открывалась возможность создать на черкесских землях плацдарм для противодействия Крыму и османам, а также русского проникновения дальше на Кавказ. Однако формально с султаном был мир, и, обещая защиту от крымчаков, русский царь оговорил свое ненападение на турецкие города. В рамках кампании по защите своих новых и весьма важных подданных в марте все того же 1555 года царь послал «на крымские улугы» крупное войско во главе с боярином Иваном Васильевичем Шереметевым: целью похода было отвлечение крымского хана от пятигорских черкесов. Однако поход Шереметева имел неожиданный результат.

Русские силы насчитывали 13 тыс. человек детей боярских, их людей, казаков и стрельцов. 22 июня на марше Шереметев получил известие, что значительные силы крымского хана в это время двигаются в глубь Русского государства другой дорогом, причем крымчаки о русском походе ничего не знают. Отправив нарочного в Москву и отделив часть войск, Шереметев с оставшимся отрядом двинулся наперехват крымчакам. За Сосной, на расстоянии полутора верст от Тулы, Шереметев встретился силами крымского хана, который шел назад, в Крым, узнав о движении русских войск. 3—4 июля произошло двухдневное сражение на Судьбищах, котором русские противостояли превосходящим татарским силам.

Осенью 1556 года одновременно с нападением действовавшего на стороне Ивана Грозного князя Вишневецкого на крымскую крепость Ислам-Кермен пятигорские черкесы князья Таздруй и Сибок взяли турецкие города Темрюк и Тамань, использовав при осаде пушки, полученные от московского царя. Однако долго удержаться на Таманском полуострове им не удалось, и в 1557 году многие черкесские князья во главе с Сибоком и Машуком покинули родину и бежали в Москву. Там Сибок и Машук крестились и получили от царя соответствующую службу. Перебрался в Москву и шурин Девлет-Гирея Татар-мурза, причем долго черкесы в столице не пробыли: вскоре черкесские отряды были переправлены в Ливонию, где вместе с русскими участвовали в войне. Командование старалось направлять черкесов только на передний край.

После взятия русскими Астрахани московского подданства запросил и кабардинский князь Темрюк Айдарович (Идаров), силы которого оказались как нельзя более кстати для помощи сражавшемуся против Крыма Вишневецкому. В 1558 году посол князя Гемрюка Кавклыч был отправлен к своему патрону с предложением собрать войско и двигаться на помощь Вишневецкому мимо Азова. Осенью 1559 годак Вишневецкому на Дон прибыл мурза Ичурук, которого Вишневецкий взял с собой в Москву. Представляя западных адыгов, мурза «бил челом» царю, «что - бы их государь пожаловал, дал бы воеводу своего в Черкесы и велел бы их всех крестити». Ичурук понимал, что в условиях турецко-русского противостояния религия играет вполне определенную роль. Православная церковь сохранила среди черкесов влияние с византийских времен и теперь связывалась в сознании с сильным Русским государством, ислам же — с Крымом и османами. В 1560 году были отпущены из Москвы князья Сибок и Машук, вернувшиеся с Ливонской войны. Вместе в ними отправился на Северный Кавказ и князь Вишневецкий со своими людьми. И черкесы, набравшиеся военного опыта, и Вишневецкий получили от царя приказ воевать против крымского хана, чем и занялись с известным успехом и к большому неудовольствию как Стамбула, так и европейских дворов, видевших в крымских татарах сдерживающий фактор русской экспансии.

Позднее позиции Москвы в Западной Черкессии значительно ослабли. Сначала Сигизмунд Август смог переманить к себе Дмитрия Вишневецкого, не поладившего с Иваном Грозным, потом и черкесы охладели к союзу с русскими. Более того, некоторые черкесские князья со своими дружинами приняли приглашение польского короля и поступили на службу в Великое княжество Литовское.

Со второй половины 50-х годов XVI века интенсивными становятся кабардино-русские связи. Этому способствовала женитьба Ивана IV в 1561 году на дочери Темрюка Идарова, получившей в Москве после крещения имя Мария, причем царь не скрывал, что придает этому факту политическое значение. До того он засылал посольства с предложением своей руки в Польшу и Швецию, однако получил отказ. Присоединение Кабарды позволило бы нейтрализовать крымского хана и избавить государство от бесконечных войн на юге. Однако признание кабардинцев подданными русского царя и их служба государству не означали включения Кабарды в государственные границы и не вели к назначению туда русской администрации. Раздробленность Кабарды на отдельные уделы приводила к тому, что далеко не всегда и не все кабардинские князья полагали себя вассалами московского царя. Однако первое кабардинское посольство с просьбой принять в свои пределы явилось в Москву в 1557 году, причем представляли кабардинцы не только несколько своих родов (Идаровичей и Таусалтановых), но и союзных себе кахетинцев.

В 1558 году организовавший посольство князь Темрюк прислал в Москву своих сыновей Булгерука и Салнука ( Салтанкула) с просьбой предоставить им Убежище. Салнук был крещен, получив имя Михаил, научился грамоте и, оставшись при дворе Ивана Грозного, стал впоследствии одним из видных опричников. Побывали при дворе царя и другие сыновья Темрюка, а на его дочери царь женился. От этого брака был сын Василий, рано умерший.

Официально переход кабардинцев под покровительство русского царя состоялся в 1561 году, когда из Москвы к Темрюку было отправлено с богатыми дарами посольство и Темрюк признал свой переход на русскую службу. Иван Грозный, женившись на Марии Темрюковне, обрел массу родственных связей и за пределами Кабарды. Одна из сестер его жены — Алтынчач была замужем за астраханским царевичем Бекбулатом, братом царевича Тохтамыша перебравшегося на службу в Москву в 1556 году. В 1561 году сам Бекбулат вместе с сыном Саид-Булатом, впоследствии ставшим известным как Симеон Бекбулатович, тоже выехал служить в Москву, где давно стремились пригласить его, рассчитывая собрать при дворе основных претендентов на астраханский трон. Другая сестра Марии — Малху-руб — была женой сына ногайского князя Измаила Тинехмата. К нему Иван IV прислал своего посла М. Т. Петрова с твердой инструкцией напомнить ногайскому князю о его родстве с русским царем и заручиться миром. Справедливости ради следует признать, что и после этого Тинехмат, в отличие от своего отца, предпочел придерживаться прокрымской ориентации.

Сам Темрюк Айдарович был большим, или начальным, князем в Кабарде, где ему приходилось то и дело прибегать к вооруженной силе во взаимоотношениях с другими кабардинскими князьями. Враждуя с шамхалом, он имел союзнические отношения с Грузией и вел ярко выраженную прорусскую политику. Москва неоднократно помогала Темрюку в его междоусобицах и против внешних врагов. С 1558 по 1567 год у него шесть раз побывали русские послы и, по крайней мере, четыре раза ему была оказана сильная и длительная военная помощь, причем особенно эффективны были отряды стрельцов, вооруженных огнестрельным оружием. Кроме того, по просьбе Темрюка и для защиты е земель русские построили крепость на Тереке, ставшую причиной дипломатической войны, подкрепленной также настоящими боевыми действиями крымчаков против Москвы.

В 1562 году царь отправил в Кабарду войска во главе с воеводой Плетеевым, а в 1565 году экспедиционный корпус возглавляли воеводы Дашков Ржевский. Однако это не остановило крымских набегов, а весной 1570 года хан Девлет-Гирей напал на Темрюка. В бою при Ахупсе (левый приток Кубани) Темрюк был смертельно ранен, а два его сына попали в плен. Девлет-Гирей на следующий год предпринял удачный для него рейд на русские земли и 24 мая 1571 года сжег Москву. России пришлось покинуть тогда свой город на Тереке, его отстроили позднее.

Дальнейшие события, а именно победа в конце июля 1572 года русских войск под командованием Михаила Ивановича Воротынского над крымским ханом, вернули Русскому государству пошатнувшийся престиж, и весной 1578 года в Москву прибыло новое кабардинское посольство с подтверждением подданства, а также с просьбой восстановить крепость на Сунже и прислать войска для защиты от крымских татар. Во главе этого посольства в русскую столицу прибыли брат погибшего Темрюка, старший князь Камбулат Идаров, а также сын Пшеап-шоки Кайтукина Казый и Созоруко Тапсаруков из рода Таусултановых, являвшиеся представителями наиболее влиятельных в Кабарде княжеских фамилий. Вместе с Камбулатом Идаровым приехал его сын Хорошай, получивший при крещении имя Борис и впоследствии ставший в России крупным военачальником. В Москве Камудат получил от царя грамоту с признанием его старшинства в Кабарде, а на Терек был послан сильный отряд стрельцов под командованием Луки Новосильцева, восстановивший крепость у устья Сунжи. В 1589 году, после смерти Камбулата Идарова и избрания новым старшим князем Янсоха Кайтукина, подданство Кабарды в Москве было еще раз официально подтверждено.

Находились в подданстве у русского царя и западные черкесы (адыги), о чем свидетельствуют дипломатические документы 1600 года, а в 1614—1615 годы западные черкесы присягали на верность царю Михаилу Федоровичу. Как и в ряде других случаев, русское правительство ограничилось формальным признанием своего главенствующего положения, не прислало к западным черкесам русской администрации и не обложило их податями. В 1634 году в Терки, где находился центр русского управления краем прибыли с подтверждением подданства князья Безрука Камурзин от темиргоевцев и Мурза Отлепшукин Левов от абазин. Позднее, когда в Терках проходили переговоры о присоединении к России Казиевой Кабарды, в переговорах участвовали и абазинские мурзы в качестве одной из заинтересованных сторон. Считается, что абазины окончательно присягнули русскому царю вместе со своими князьями в 1645 году.

Захват русскими Астраханского ханства и демонстрация, таким образом, их военного превосходства немедленно повлек за собой многочисленные визиты в Москву послов от шамхала, из Дербента и других мест Дагестана. В 1555 году ко двору Ивана Грозного явились дагестанские послы с предложением дани и с просьбой принять на службу. Разумеется, отказано им не было. Одной из причин спешного перехода дагестанских владетелей в царское подданство являлось перекрытие русской администрацией традиционных торговых путей из Дербента через Астрахань. Теперь, чтобы отправлять и получать товары, требовалось разрешение Москвы, а получить его проще всего было через русское подданство.

В 1556 году из Астрахани пришло известие, что правители Шемахи, Шевкал и Тюменского княжества прислали представителей с предложениями о мире и торговле, а на следующий год от шамхала и тюменского князя в Москву прибыло посольство с просьбой о подданстве и о защите. Посольство было принято, но отношения шамхала и тюменского князя с Россией в тот момент не сложились: царь как раз начал поддержку других своих подданных - кабардинских князей, воевавших с Дагестаном. В 1560 году воевода И. С. Черемисинов во главе отряда стрельцов и казаков вышел из Астрахани на судах и высадил десант у города Тарки на каспийском побережье, чем вынудил шамхала отступить в горы. На этом свою миссию помощи кабардинцам воевода Черемисинов счел завершенной, и, изломав несколько строений, русские войска вернулись в Астрахань.

Вскоре в одной из стычек шамхал был убит, его преемник почел за благо найти с Россией общий язык, в 1567 году прислав в Москву посла с просьбой защитить его от кабардинцев в обмен на подданство. Результатам переговоров стала постройка на территории, принадлежавшей шамхалу русской крепости. Крепость получила название Койсинского острога.

В конце XVI века предпринималась попытка договориться с шамхалом об урегулировании пограничных споров и о приведении его к присяге на верность русскому царю. Однако шамхал условием своего участия в переговорах поставил снос Койсинского острога, что было для России совершенно неприемлемо. Другие дагестанские князья не разделяли точку зрения упрямого шамхала: в 1602 — 1603 годах вассалы шамкала, кафыркумукский князь Сурхай Тарковский и Султан-Махмуд Эндереевский за спиной сюзерена прислали в Москву посольство с просьбой принять их в русское подданство. В это же время между шамхалом и наследником престола Крым-шамхалом вспыхнула ссора, переросшая в настоящую войну, причем шамхал ориентировался в политике на Османскую империю, наследник же стоял на прорусских позициях. Его просьбы о поддержке вовремя совпали с необходимостью России закрепиться в Дагестане ввиду иранской опасности.

Военная экспедиция с этой целью осуществилась в 1604 —1605 годах, когда русская группировка под командованием И. М. Бутурлина практически без боя овладела Эндереей и Теплыми водами, основав опорный пункт на Турзлуке и принудив шамхала к бегству. В Тарках сразу же началось строительство новых укреплений, однако обосноваться надолго Бутурлин не смог: запертые в городе русские войска были окружены многочисленными силами султана, подкрепленными собственными отрядами шамхала и антирусски настроенных кабардинских князей. Оказавшись в критическом положении, Бутурлин пошел на переговоры с турецким пашой и смог договориться о сдаче города на почетных условиях. Однако паша проявил вероломство, и при отходе на север значительная часть русского войска была истреблена. Также были сожжены Сунженский и Койсинский остроги, и лишь Терский городок оказался для османов недосягаемым.

Уже в 1610 году тарковские правители Гирей и Ильдар Сурхаевы обратились к терскому воеводе с просьбой принять их от имени царя в русское подданство. Вместе с ними в верности Москве поклялись еще семь зависящих от них князей и мурз. Объяснение такой смены настроений было простое: Гирей просил разрешения кумыкским узденям и крестьянам, имеющим пропуск с его печатью, свободный проезд через русские владения в Кабарду и обратно. Связи с Кабардой имели для Гирея важное экономическое значение, и с их нарушением он лишался одного из источников своих доходов.

Посол Гирея Томулдук прибыл в Москву в конце 1614 года и официально подтвердил вступление своего патрона в русское подданство. Вместе с тарковским Гиреем в верности царю поклялись и другие князья со своими людьми. В это же время подданным Русского государства был признан и эндереевскии шамхал Султан-Махмуд, умудрившийся одновременно оставаться и подданным иранского шаха.

Такая раздвоенность стоила ему определенных потерь: в 1615 году терский гарнизон выступил против Султан-Махмуда, поддержав Тарковского Гирея, что навело эндереевского правителя на мысль срочно сделать окончательный выбор подданства и сделать его в пользу русских. Остался верен России и Гирей, не поддавшийся соблазну переметнуться на иранскую сторону.

С усилением Русского государства в покровительстве его оказался заинтересован и Кайтаг. Каитагский уцмий в 1616 году обязался верно служить России и пропускать через свои земли русских купцов, охраняя их от случайностей в пути. Взамен уцмий надеялся получить возможность посылать своих торговых людей в пределы Русского государства, что сулило ему изрядные доходы.

В том же году, находясь перед угрозой иранской интервенции, Ильдар Тарковский, шамхал Андий, Алибек Казыкумухский, уцмий Кайтагский, Султан-Махмуд Эндереевскии и другие князья, собравшись на съезд, заключили мир друг с другом и уговорили Султан-Махмуда принять русское подданство. В качестве гарантии верности русскому царю эндереевскии правитель должен был передать терскому воеводе заложника из своей семьи, причем горцы рассматривали этот шаг как нечто само собой разумеющееся. Тут же, на съезде, был избран и наследник шамхальского престола, которым стал Ильдар, а русские власти обещали Ильдару, что будут консультироваться с ним о принятии в русское подданство каждого из дагестанских князей. В 1616 году подданным царя стал эндереевскии князь Султан-Махмут, а на следующий год к царю Михаилу Федоровичу с подобными же просьбами обратились уцмий Кайтага, шамхал Андий и аварский хан. Русская популярность на Кавказе росла пропорционально военным успехам.

Сын Султан-Махмуда Айдемир явился в июле 1631 года в Терский городок и там договорился с воеводой о совместных действиях против крымского царевича Шагин-Гирея, на стороне которого выступали иранские силы. Присоединиться к совместным против крымчаков действиям русских и горцев собирался и аварский хан, приславший по этому поводу в Терский городок специальное письмо, о том же 1631 году кайтагский уцмий Рустам-хан отправил в Москву посла Шамсея с просьбой принять Кайтаг в свое подданство и позволить его людям свободно торговать в Русском государстве. Ради возможности торговли с русскими Рустам-хан отклонил настойчивые предложения о союзе, переданные ему иранским шахом через его ставленника Шагин-Гирея. Переговоры кайтагского посла в Москве завершились признанием русским правительством Рустам-хана в качестве своего подданного. В 1633 году в селении Башли уцмий подписал клятву русскому царю, а в 1635 году в Москву прибыло от него второе посольство, подтвердившее подданство и договорившееся о некоторых пограничных вопросах. Военное и экономическое превосходство России привело к тому, что большая часть территории Дагестана вошла в состав Русского государства.

К 1588 году в Терском городке существовала отдельная Окоцкая слобода, жители которой находились в русском подданстве. Современные исследователи отождествляют окочан (ококов) с частью ингушей, однако в русских источниках в ряде случаев также названы и чеченцы, в XVI—XVII веках существовавшие не как отдельный народ, а как ряд родовых объединений. Окоцкие князья служили и Ивану Грозному, и его сыну Федору Ивановичу, причем правитель окочан Ших-мурза со своими людьми участвовал практически во всех мероприятиях терской администрации. Кроме того, Ших-мурза неоднократно являлся посредником между русскими властями и горцами, что было высоко оценено русским царем в специальном послании: «Нам твоя прямая служба ведома...» Пример Ших-мурзы вдохновил другого ингушского князя — Султан-мурзу, стоявшего во главе военно-политического союза Ларе, контролировавшего Дарьяльское ущелье. О своем желании быть подобно Ших-мурзе принятым под покровительство русского царя Султан-мурза рассказал московским послам в Грузии, которых он сопровождал через свою территорию.

В 1595 году Ших-мурза погиб в столкновении с кумыкским князем Ахмат-ханом, а последний пытался утвердиться владетелем над окочанами. Чтобы избежать этого, окочане побросали дома и землю и в полном составе перебрались в Терский городок сразу заметно увеличив его население. С тех пор они постоянно проживали в Окоцкой слободе оказывали гостеприимство другим северокавказцам по тем или иным причинам, бежавшим в русские пределы.

Следующим после Ших-мурзы правителем окочан стал Батай-мурза, отправившийся в 1605 году в Москву в обществе кабардинского князя Сунчалея Янглычева, а также в сопровождении своих людей. Как раз в это время на московском троне находился Лжедмитрий I, на прием к которому и угодили царские правители. Батай-мурза был тепло принят самозванцем, награжден богатыми подарками и признан главой над всеми окочанами. Батаю было позволено купить в Москве для себя и своих людей 16 комплектов стальных доспехов, весьма ценившихся в горских княжествах. Его люди также получили жалованье на правах русских подданных. Вернувшись домой, в Терский городок, Батай-мурза исправно нес службу до 1609 года, пока вдруг все не бросил и не бежал с семьей и несколькими приближенными в горы, где примкнул к эндереевскому Султан-Махмуту. Причиной более чем поспешного отъезда Батая стало его старое соперничество с Сунчалеем Янглычевым, которому удалось стать старшим над всем нерусским населением Терского городка. Через семь лет Батай снова принес присягу русскому царю и был принят в подданство, однако вернуться в Терский городок так и не решился.

В 1614—1621 годах терские окочане неоднократно бывали по служебным делам в Москве, осуществляя связи между столицей и кавказскими владениями, а также выполняли в окрестностях Терского городка различные (иногда секретные) поручения русского правительства, что не мешало им изредка вступать в столкновения с товарищами по оружию — терскими казаками (например, выступление стрельцов и казаков в 1616 г. против Султан-Махмута, скрывавшегося в окоцких селениях, или поход в чеченские горы в 1618 г.).

К началу XVII века положение России на Кавказе стало весьма стабильным, чему способствовало, в частности, строительство города в устье Терека. Через него проходила сухопутная дорога в Азербайджан, а также через перевалы в Грузию, поэтому азербайджанские, грузинские и армянские купцы получили возможность постоянно и беспрепятственно доставлять в Русское государство свои товары. В Астрахани и в Москве появились постоянные армянские колонии, что способствовало интенсификации товарооборота между Россией (а также и Европой) и Закавказьем.

Интерес к союзу с сильной северной державой проявили и грузинские правители, страдавшие как от притеснений со стороны османов и Ирана, так и от бесконечных междоусобиц. Начиная с первой половины XVII века в Москву прибыло несколько грузинских посольств, причем первое из них (1618 г.) представляло не только Кахетию, но также и Имеретию, Гурию и Мегрелию. В ответ в Грузию были посланы эмиссары из Москвы, в задачу которых входила экономическая и политическая разведка региона, а также изучение ведущих туда дорог и горных перевалов. Результатом консультаций и переговоров было то, что в 1639 году кахетинский царь Теймураз подтвердил свою присягу русскому царю, а в 1651 году имеретинский царь Александр также стал русским подданным. Главной целью этих действий с грузинской стороны было получение от России военной помощи против Османской империи и Ирана, однако Москва не пошла на открытое столкновение и ограничилась лишь материальной поддержкой и дипломатической помощью.

Следует отметить, что усиление русских позиций на Северном Кавказе не прошло незамеченным при большинстве европейских дворов. Успехи Османской империи заставили многих монархов надеяться на привлечение России к более активным антитурецким действиям, поскольку интересы Москвы на Кавказе шли вразрез со стремлениями турецкого правительства. Кроме того, союзник и вассал султана крымский хан на протяжении всего XVI века и первой половины XVII века оставался главным и самым опасным врагом русских на южных рубежах. Однако сильной антитурецкой коалиции с русским участием в это время так и не было сформировано, что не остановило, однако, усилий европейских дипломатов в их поисках общего языка с русским царем. Дело в том, что с установлением московского контроля над Северным Кавказом возникла еще одна проблема, особенно волновавшая английских и голландских негоциантов: русская администрация перекрыла торговые пути через свою территорию в Иран и Шемаху, что немедленно сказалось на насыщении западного рынка восточными товарами. Голландцы лишились возможности вывозить ширванский шелк, а право проезда через русскую территорию получили лишь отечественные предприниматели. По мысли московского правительства, свободный транзит нарушал интересы и русского купечества, и казны, однако настоящей причиной произвола было, без сомнения, желание оказать давление на европейские страны в условиях сложной международной обстановки.

В эпоху ирано-турецких войн, по крайней мере, дважды возникала угроза подчинения всего Северного Кавказа одной из двух восточных держав. Сначала, во второй половине XVI века, превосходство было на стороне Турции и Крыма, в начале же XVII века первенство оказалось за Ираном. Установившиеся связи Северного Кавказа с Россией остановили последовательно сначала турецкую, а потом иранскую экспансию и способствовали в дальнейшем более широкому проникновению на Кавказ Русского государства.

Прочное положение на Северном Кавказе сделало для Москвы более действенной ее борьбу с крымским ханом и помогло взять и сохранить Астрахань и устье Волги, что, в свою очередь, дало русской торговле беспрепятственный выход в каспийский бассейн и далее — в Иран, Среднюю Азию и Закавказье. В качестве опорных пунктов выступали не только Терский город, Сунженский и Койсинский остроги и Астрахань, но и многие другие крепости и поселения терских и гребенских казаков, причем если в XVI веке все они подвергались ударам внешних противников, то в первой половине XVII века и Терский город и Астрахань были уже настолько крупными крепостями, что атаковать их никто не решался. Проникновение на Северный Кавказ осуществлялось русской администрацией путем укрепления положения и поддержки тех горских князей, кто придерживался прорусской ориентации.

Горские князья, принятые в русское подданство, приглашались в московские аристократические круги получали от царя службу, соответствующую их социальному положению, и денежное содержание; те же из них, кто остался управлять своими подданными, всегда могли рассчитывать на поддержку русских военных отрядов в их столкновениях с другими местными феодалами. При этом русская администрация редко вмешивалась во внутренние дела горцев и не пыталась колонизировать кавказские земли: в XVI и XVII веках Северный Кавказ был еще слишком далеким для этого краем. Поэтому русское присутствие ограничивалось крепостями и их окрестностями, причем и в самих крепостях население было весьма неоднородным.

Считалось, что наиболее прочно присоединена к Русскому государству Кабарда, однако и здесь не все князья признавали себя подданными русского царя. Во всяком случае, в 1645 году в Большой Кабарде на верность царю Алексею Михайловичу присягнули мурзы Алегуко и Ходождуко Казиевы, а также сын и внуки Сунчалея Идарова. В Малой же Кабарде присягу дали князья Шолоховы (из Таусалтановых), Мударовы и Ахлововы из Клехстановых, а также Анзорова Кабарда. В Дагестане царю присягнули аварский нусал, эндереевский князь и зависящие от них правители (в числе других — окочане), а после некоторых колебаний, вызванных двойным подданством шаху и царю, шамхал Сурхай и некоторые кумыцкие князья. А вот уцмий Кайтага от присяги царю уклонился, объяснив это своей зависимостью от иранского шаха. Тогда же, в 1645 году, к присяге царю было приведено и население Терского города, причем никакой разницы между русскими и горцами сделано не было: присягали все одинаково.