Дипломная работа: Проблемы исполнения договорного обязательства в гражданском праве России

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 Общие положения об обязательствах

1.1 Понятие исполнения обязательства

1.2 Правовая природа исполнения обязательства

1.3 Исполнение обязательства как двусторонняя сделка

ГЛАВА 2 Исполнение договорных обязательств

2.1 Общие положения

2.2 Основные принципы исполнения обязательств

2.2.1 Принцип надлежащего исполнения

2.2.2 Принцип реального исполнения

ГЛАВА 3 Проблемы неисполнения обязательств

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной

практике

3.2 Проблемы неисполнения обязательств по договорам

3.3 Совершенствование гражданского законодательства как один из способов борьбы с неисполнением обязательств

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

С переходом России к рыночной экономике, упразднением командных методов управления экономическими процессами, появлением новых форм хозяйствования изменилась и потребность общества в правовом регулировании существующих общественных отношений. Сформировалась новая система гражданского права и законодательства, нацеленная, главным образом, на обеспечение равных для всех граждан экономических условий, защиту интересов частных лиц и организаций, установление упорядоченного экономического оборота.

Современное гражданское право России состоит из большого количества подотраслей, институтов и подинститутов, которые регулируют различные группы и виды общественных отношений. Одной из самых крупных подотраслей гражданского права является именно обязательственное право, предмет которого составляют отношения экономического оборота — обязательственные отношения. Последние направлены на удовлетворение различных потребностей и защиту различных интересов лиц, поэтому круг их обширен и разнообразен.

В условиях рыночной экономики обязательства являются ее важнейшими элементами, составляют основу экономического оборота, именно через них и посредством них осуществляется перемещение всех материальных благ. Действие всех без исключения обязательств проявляется в том, что они должны быть исполнены с установлением определенной ответственности за их нарушение и применением в необходимых случаях мер по обеспечению их исполнения. Именно надлежащее исполнение обязательств, без злоупотреблений и нарушений закона, обеспечивает перемещение всех материальных благ. Таким образом, залогом стабильного экономического оборота и упорядоченности всех общественных отношений, регулируемых обязательственным правом, в целом, является разработанность проблем исполнения обязательств, разрешение всех спорных вопросов, возникающих при исполнении обязательств, и, наконец, достаточное правовое регулирование этих вопросов.

Правовой режим исполнения обязательств закреплен новым гражданским законодательством. Ему посвящены главы 22-и 23 части 1 Гражданского кодекса РФ, устанавливающие общие положения исполнения и обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств, и все главы части 2 Гражданского кодекса РФ, регламентирующие различные виды обязательств. Однако все ещё остается ряд вопросов исполнения обязательств, не разрешенных законодателем. Кроме того, недостаточен опыт применения соответствующих норм ГК РФ, и поэтому возникает много проблем в процессе правоприменительной деятельности (особенно в отношении отдельных видов обязательств, например, денежных). А также нет однозначных теоретических позиций и достаточных теоретических наработок по ряду спорных вопросов.

Как следствие всего вышесказанного, в практике исполнения гражданско-правовых обязательств субъекты сталкиваются с множеством проблем, касающихся, в частности, условий и элементов исполнения различных видов обязательств, характера действий, составляющих предмет исполнения, особенностей встречного исполнения, его перепоручения и переадресовки, множественности лиц и перемены лиц в обязательстве, невозможности исполнения обязательств, а также последствий неисполнения обязательств и ответственности за неисполнение и ненадлежащее их исполнение.

Переход к рыночной экономике кардинально изменил потребность общества в гражданско-правовом «инструментарии». Свобода распоряжения своим имуществом, стоимость которого, как правило, ни для гражданина, ни для организации законом не ограничена, в сочетании с заинтересованностью в максимально выгодном использовании имущества привели к появлению в гражданском обороте правовых институтов, неизвестных действовавшему ранее законодательству.

Договорные обязательства стали самыми распространенными в гражданском обороте. От их исполнения зависит в огромной мере устойчивость экономики и общества в целом. Принцип свободы договора, вытекающий из Конституции Российской Федерации (статьи 8, 35, 36, 74), получил дальнейшее развитие в Гражданском Кодексе РФ.

Особое значение имеют нормы гражданского законодательства об исполнении договорного обязательства. Они повседневно применяются в практической деятельности юридических лиц и граждан.

Между тем, практика судов показывает, что зачастую договоры заключаются небрежно, не содержат необходимых условий, направленных на реализацию интересов сторон, не включают в себя меры по обеспечению договорных обязательств. В ходе исполнения подобных договоров нередко возникают осложнения, по разному толкуются сторонами одни и те же условия, и, как результат, имеет место массовое неисполнение сторонами своих обязанностей, что приводит к многочисленным конфликтам.

Важнейшая задача современной юридической науки и практики - создание правовых механизмов, позволяющих наиболее эффективно обеспечить надлежащее исполнение договорных обязательств и возместить пострадавшей стороне потери, причиненные их неисполнением или ненадлежащим исполнением, что и определило выбор автором темы.

Исследуемая проблема подробно освещалась в отечественной доктрине. Значительный вклад в ее разработку об этапах, принципах, условиях исполнения обязательств, способах их обеспечения, основаниях, условиях и формах ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение внесли труды М.И. Брагинского, С.Н. Братуся, О.С. Иоффе, Л.А. Лунца, И.Б. Новицкого, В.С. Толстого, ПФ. Шершеневича и многих других цивилистов дореволюционного и советского периодов.

В связи с этим необходима научная и законодательная разработка всех вопросов исполнения обязательств, которая обеспечит их надлежащее действие, а, следовательно, и стабильный гражданский оборот. Данными положениями и обусловлена актуальность темы исследования.

Объектом исследования выступают регулируемые российским гражданским правом общественные отношения, возникающие в процессе исполнения обязательств.

Предметом исследования является совокупность правовых норм, регулирующих отношения, возникающие в процессе исполнения гражданско-правовых обязательств, правовая доктрина, различные учения в данной области, судебная практика.

Нормативную и эмпирическую основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, Гражданский кодекс Российской Федерации и другие федеральные законы, Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, Гражданский кодекс РСФСР, международно-правовые акты, материалы судебной практики, касающиеся вопросов исполнения обязательств. В работе проанализирована и обобщена как официальная, так и не опубликованная судебно-арбитражная и региональная договорно-правовая практика по исполнению обязательств. В частности, постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, информационные письма и постановления Президиумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, постановления федеральных арбитражных судов округов.

Цель исследования - научное исследование теоретических и практических вопросов исполнения договорных обязательств.

Задачами исследования являются:

определение понятия и принципов исполнения гражданско-правовых обязательств;

разработка общих вопросов и проблем исполнения договорных обязательств, касающихся различных условий исполнения, проблем невозможности исполнения обязательств;

рассмотрение реального и надлежащего принципов исполнения обязательств;

оценка эффективности и научной обоснованности существующих правовых конструкций, опосредующих эти отношения;

выработка предложений и рекомендаций по решению спорных вопросов в сфере исполнения обязательств и совершенствованию российского гражданского законодательства.

Методологической основой исследования являются диалектический, системный, сравнительно-правовой, логический и формально-юридический методы познания.

Проведенное исследование позволило сформулировать и обосновать выводы и положения, выносимые на защиту.

Структура работы состоит из введения, трех глав, которые в свою очередь делятся на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы.

ГЛАВА 1 Общие положения об обязательствах

1.1 Понятие исполнения обязательства

Поскольку юриспруденция вообще и гражданское право, в частности существуют в литературном виде, т.е. в качестве инструментария используют язык, определяя понятие исполнения обязательства, следует установить, что означает само слово «исполнение» в русском языке.

Исполнение означает осуществление чего-нибудь. Поскольку мы исследуем понятие исполнения именно обязательства, а не чего-либо другого, следует обратиться к понятию обязательства, легальное определение которого содержится в п. 1 ст. 307 ГК РФ, краткий вариант его и послужит нам отправной точкой.

В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Таким образом, можно говорить, что обязательство - это программа действий сторон, своего рода сценарий, план. Осуществление этой программы сторонами и есть исполнение обязательства.

Исполнение обязательства является сложным объективным явлением. С одной стороны, оно, будучи принадлежностью экономических отношений, является составляющей оборота, экономической жизни общества. Это проявляется в динамике собственности в экономическом смысле данного понятия и выражается в «перемещении» благ материальных и нематериальных от одного субъекта к другому. Полная и окончательная остановка исполнения обязательств по всему миру, вызвала бы всемирный коллапс не только экономики, но и самого человечества. Последнее свидетельствует о чрезвычайной важности феномена исполнения обязательств.

Итак, исполнение обязательств, как и сами обязательства, являются объективно необходимыми для существования человечества и как юридические величины составляют элементы гражданско-правового оборота. Трудно даже вообразить масштаб исполнения обязательств, совершаемых ежедневно в мире.

С другой стороны, исполнение обязательств представляет собой нематериальную субстанцию, относящуюся к общественным отношениям, а именно правовым отношениям. В этом смысле исполнение обязательств выступает в виде юридического явления. В современном мире оно становится предметом правового регулирования и во всех законодательствах регламентируется с той или иной степенью детальности.

Исполнение обязательств, главным образом возникших из двусторонних и односторонних сделок, составляет один из основных элементов движения имущественных благ. Однако в действительности исполнение обязательств не единственный элемент такового движения. Имущественные блага могут переходить от одного лица к другому не в связи с исполнением обязательства, но в связи с обязательством (например, в связи с принудительным применением мер гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства).

Помимо других случаев для исследуемой темы особое значение в этом смысле получает так называемое принудительное исполнение обязательства, которое, на наш взгляд, не может рассматриваться ни как сделка, ни как исполнение обязательства в подлинном смысле этого понятия.

Всякое обязательство по самому своему существу стремится прийти к исполнению. «Напряженное состояние, созданное обязательством, стремится к прекращению. Нормальным является прекращение путем удовлетворения, т.е. путем осуществления требуемого обязательством состояния» [21, с. 243].

Стороны для того и вступают в обязательство, чтобы получить или произвести исполнение (исключение, наверное, составляет исполнение обязательства, возникающего из деликта и исполнение кондикционного обязательства). Видимо, поэтому в литературе иногда отмечают, что механизмом исполнения обязательства является взаимная заинтересованность сторон [44, с. 6]. Хотя это не совсем точно, поскольку заинтересованность сторон скорее является мотивом вступления в договорное обязательство, но не его механизмом.

Кроме того, практика свидетельствует, что к моменту исполнения должник нередко вовсе не заинтересован в исполнении договорного обязательства, а по определенным видам обязательств (например, деликтным) такого интереса не усматривается в подавляющем большинстве случаев.

Исследование исполнения как самостоятельного правового феномена юридического быта нельзя провести без уяснения тех объективных общественных и физических законов, которые воздействуют на данные отношения и управляют ими. Исполнение, будучи явлением, происходящим в объективной действительности, подпадает не только под правовое регулирование позитивного права. Оно происходит во времени и пространстве, в тех или иных обстоятельствах, между теми или иными лицами. Поэтому и правила об исполнении обязательства, и действия по его исполнению не могут не испытывать влияния этих факторов.

При исследовании исполнения обязательства обнаруживается тесная связь между исполнением и самим обязательством. Это и понятно, ибо одно немыслимо без другого. При этом само обязательство предопределяет и исполнение, причем не только в смысле обязательности последнего, но и по его характеру. Обязательство является причиной исполнения, а последнее соответственно следствием обязательства.

Исполнение обязательства является понятием родовым, поскольку оно обнимает деяния, совершаемые в рамках различных гражданско-правовых правоотношений: договорных и внедоговорных; по различным видам договорных обязательств; по отрицательным и положительным обязательствам; по делимым и неделимым обязательствам; по обязательствам с различным объектом: вещами движимыми и недвижимыми, правами (требованиями), деньгами и цепными бумагами, работами и услугами, информацией и интеллектуальной собственностью и т.д.

«Исполнение обязательств зависит, таким образом, от специфики содержания их отдельных видов и даже каждого конкретного обязательства» [31, с. 357].

Исполнение осуществляется посредством волевых действий сторон обязательства: должник предлагает исполнение, кредитор принимает исполнение. Существование отрицательных обязательств предопределяет наличие исполнения в виде воздержания от определенного действия. Последнее, строго говоря, нельзя назвать действием, но это и не бездействие вообще, ибо оно осуществляется волевым усилием должника. Поэтому единым термином, пригодным для обозначения исполнения положительных и отрицательных обязательств, выступает чаще используемый в уголовном праве термин «деяние».

Действия по исполнению обязательства всегда направлены на прекращение обязательства, ибо надлежащее исполнение является юридическим фактом, с которым правопорядок связывает прекращение притязания кредитора и корреспондирующей ему обязанности должника.

Суммируя изложенное, предварительно можно сказать: юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству, хотя гражданскому праву известны еще более краткие определения понятия исполнения. Так, например, Д.Д. Гримм обходится всего четырьмя словами: «Исполнение есть доставление должного» [39, с. 352].

Надлежащее исполнение обязательства как юридический факт влечет прекращение обязательства.

«В юридическом действии, т.е. таком действии, которое право принимает под свое ведение, момент воли составляет существенное условие действительности его» [49, с. 70].

Волевой момент является ключевым в вопросе исполнения. Поэтому в принципе мы согласны с мнением А.М. Гуляева по этому вопросу: «...обязательство или сводится к установлению известного права на имущество, или проявляется в деятельности лица безотносительно к тем последствиям, какие могли бы отразиться на имуществе; но в обоих случаях речь идет о действии лица, о проявлении его воли» [40, с. 233].

В этом смысле примечательно и замечание Р. Саватье: «Исполнение обязательства само по себе представляет материальный акт, но волевой характер платежа превращает его в юридическое действие, результатом которого является прекращение обязательства. Чаще всего воля кредитора и должника в этом вопросе едина» [74, с. 419]. Правда, в замечании французского ученого, на наш взгляд, имеется неточность, ибо волевой характер не имеет первостепенного значения для юридического характера исполнения. Исполнение по обязательству является правовым явлением потому, что объективное право, т.е. правопорядок придает ему такое значение. В жизни имеется немало волевых действий: например, человек бросает курить. Это действие, безусловно, волевое, но для права оно обычно безразлично.

Однако действительно, не может существовать исполнения обязательства без соответствующего волеизъявления. Поэтому если, например, в силу тех или иных внешних обстоятельств обязательство оказывается случайно «исполненным», т.е. кредитор получает то благо, которое он имел право получить от должника, говорить об исполнении обязательства в точном значении этого слова не представляется возможным.

С теоретической точки зрения можно предположить, однако, что обязательство исполняется как бы случайно, помимо воли должника, но все же его действиями, за его счет и в точном соответствии с условиями обязательства. Допустимо ли здесь говорить о том, что исполнение обязательства фактически состоялось, а то обстоятельство, что оно совершено без намерения прекратить обязательство должника, существенного значения не имеет? Видимо, и здесь уместен отрицательный ответ, однако последствия такого рода действий вовсе не обязательно будут заключаться в необходимости возврата кредитором полученного при условии, что объективное право распространит на это обстоятельство соответствующее позитивное регулирование [75, с. 11].

Коль скоро исполнение связано с волевым моментом, то необходимо коснуться вопросов деформации воли, например, вследствие принуждения? Возможно ли принуждать к исполнению обязательства силой или угрозой? Ответ совершенно очевиден с точки зрения уголовного права: такое принуждение подпадает под деяние, именуемое самоуправством (ст. 330 Уголовного кодекса РФ). Однако если кредитор силой или угрозой вынудил должника исполнить обязательство, является ли это исполнение незаконным с гражданско-правовой точки зрения? Влечет ли оно прекращение обязательства? Подлежит ли оно возврату? В отечественной литературе этому вопросу уделяется немного внимания. В римском праве самоуправство, в том числе выражающееся в принуждении кредитором должника к выдаче чего-либо, считалось недозволенным и влекло разрушение самого требования [39, с. 187].

Рассматривая вопрос о недействительности сделок, совершенных под влиянием угрозы, Г.Ф. Шершеневич отмечает, что угрожающее лицо не должно иметь права на то действие, с которым соединены страдания для угрожаемого, и приводит пример: не будет принуждения, когда кредитор требует уплаты по векселю под угрозой объявить должника несостоятельным [84, с. 151]. При этом угроза как условие недействительности сделки рассматривается им в контексте противоправности деяния. Приведенный пример действительно не связан с противоправностью в действиях кредитора. Однако, если например, угроза кредитора будет выражаться в виде противоправного деяния, например угроза убийством, то едва ли исполнение, произведенное под влиянием такой угрозы, следует признавать действительной сделкой только по той лишь причине, что кредитор имеет право на произведенное ему исполнение.

Вот что указывается в известном компаративистском исследовании К. Цвайгерта и X. Кетца о последствиях неисполнения должником договора и правах кредитора: «Все современные правопорядки единодушно признают, что в подобных случаях не может быть допущено самоуправства. И в частности, кредитор не может прибегнуть к самозащите, отобрав у задолжавшего ему продавца силой уже проданный тем товар вопреки его воле. Точно так же домовладелец не может сам выкинуть на улицу квартиросъемщика, равно как и потерпевшая сторона в договоре не может с помощью силовых мер частного порядка принудить другую сторону к исполнению договора. Потерпевшая сторона должна решать все свои претензии, возникающие в связи с невыполнением договора, путем подачи иска в суд, прежде чем сможет добиться их удовлетворения должником, причем также только с участием государственного органа» [83, с. 199].

Этот подход разделяется и современными российскими учеными. «Управомоченное лицо в гражданско-правовых отношениях не имеет права воздействовать силой на обязанное лицо» [24, с. 56], а физическое отобрание или захват предмета договора, по мнению других исследователей, не вписывается ни в какие правовые границы [20, с. 38].

Представляет интерес также мнение Ю.С. Гамбарова, который считал, что оспоримыми признаются сделки, достигающие незаконными безнравственными средствами, например побоями, вполне законного результата, например платежа долга. Однако последний случай считается спорным, так как многие юристы стоят еще на римской точке зрения и, не допуская оспаривания того, что было исполнено в силу обязанности, принимают здесь ответственность за одно лишь самоуправство [27, с. 766]. С последним Ю.С. Гамбаров согласен не был. Современное европейское право рассматривает незаконным вещный договор, если он совершается под принуждением.

Применительно к договору купли-продажи в римском праве, как известно, требовалась передача владения вещью - традиция. При этом отчуждатель должен иметь намерение перенести право собственности на приобретателя, приобретатель - намерение сделаться собственником [39, с. 242].

Но как все же относиться к действию, совершенному не согласно собственной воле? Интересен подход к этому вопросу К.Д. Кавелина. Действие, совершенное человеком в состоянии безрассудства, под гнетом принуждения, невольно и бессознательно, приравнивается к событиям или фактам, происходящим по законам природы, без участия человека. Такие действия, подобно явлениям природы, могут устанавливать и прекращать юридические отношения, но рассматриваются не как действия, а как не зависящие от человека явления. В противоположность преднамеренным, сознательным, свободным и целесообразным человеческим действиям, они наряду с явлениями природы признаются случайностями, случаями. Под ними разумеются не беспричинные явления, а такие, которые совершаются помимо воли, предвидения и намерения людей [48, с. 289].

Юридическая литература содержит множество различных определений понятия исполнения. Одни определения даются в общих курсах, учебниках гражданского права, другие - в специальных исследованиях. Разобрать их все не представляется возможным, поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

«Исполнение обязательств - это один из способов прекращения обязательств, состоящий в совершении должником по требованию кредитора действий, составляющих содержание требования и обязанности (передача вещи, уплата денег, выполнение работ и т.п.) и соответствующих требованиям закона, иных правовых актов и обычаев о:

1) объекте исполнения;

2) лице-исполнителе;

3) лице, которому производится исполнение;

4) времени исполнения

5) месте исполнения (ст. 309 ГК РФ)» [19, с. 706].

В данном определении понятия исполнения, по нашему мнению, излишне делается упор на требование кредитора, что может быть истолковано как ограничение определением только обязательств по требованию. Кроме того, состоящий из пяти пунктов перечень хотя и отражает основные моменты исполнения (атрибут исполнения), все же не является исчерпывающим. В указанном определении отсутствует главное - юридическая характеристика действий, о которых в нем упоминается.

Также исполнение обязательства называется одним из способов прекращения обязательств, но в явном виде отсутствует необходимый для этого элемент в определении - принятие исполнения кредитором или субститут этого принятия. Однако важным является то обстоятельство, что определение отражает все атрибуты исполнения, т.е. существенные его элементы, присущие любому исполнению.

«Под исполнением обязательства понимается совершение должником действия, обусловленного содержанием обязательства, в пользу кредитора или в соответствии с условиями обязательства - в пользу третьего лица» [51, с. 665].

«Исполнение обязательства выражается в совершении или воздержании от действий, составляющих предмет обязательства» [52, с. 558], или «под исполнением обязательства понимается совершение должником действия (или воздержание от такового), обусловленного содержанием обязательства» [30, с. 131].

В сравнении с предыдущим определением понятия исполнения обязательства здесь отражается как совершение действий, так и воздержание от их совершения, однако также упущено указание на юридический характер указанных действий.

«Исполнение обязательства состоит в совершении кредитором и должником действий, составляющих содержание их прав и обязанностей» [54, с. 274] или «исполнение обязательств состоит в совершении его сторонами определенных действий, составляющих содержание их прав и обязанностей» [32, с. 402].

Достоинством этих определений является обоснованное указание на то, что действия совершаются не только должником, но и кредитором (сторонами). Его недостатком является отсутствие указания на волевой характер этих действий, на юридическую характеристику исполнения, а также отсутствие указания на воздержание от действий как вариант исполнения отрицательных обязательств.

«Исполнением обязательства признается совершение должником в пользу кредитора определенного действия». Автор этой дефиниции, так же как и многие другие, отдельно дополняет это определение упоминанием исполнения отрицательного обязательства, которое он называет воздержанием (видимо, имеется в виду «воздержание от действий»), ошибочно указывая при этом, что оно является лишь дополнением обязанности по совершению активных действий [28, с. 363].

Совершенно очевидно, что могут существовать отрицательные обязанности, не являющиеся дополнением к каким-либо другим обязанностям. Кроме того, данное определение страдает ненужным указанием на то, что действие совершается в пользу кредитора (пользы у кредитора может и не возникнуть, напротив, могут быть и убытки). Кроме того, данным определением охватываются лишь действия должника и упускаются действия кредитора. Так же как и многие другие определения, это не раскрывает юридической характеристики исполнения.

«Исполнение обязательств заключается в совершении действий, предусмотренных содержанием данного обязательства, либо в воздержании от совершения определенного действия» [73, с. 111]. Недостаток данного определения сводится к отсутствию юридической характеристики исполнения обязательства.

В единственной российской монографии по исполнению обязательств В.С. Толстой дает определение понятию «исполнение обязанности».

«Исполнение обязанности в обязательственном правоотношении представляет собой совершение должником действия, которого вправе требовать от него кредитор» [79, с. 22]. Это определение представляется достаточно точным, хотя оно и не характеризует исполнение обязательства в нашем понимании как процесс, влекущий прекращение обязательства и охватывающий как действия (воздержание от них) по предложению исполнения, так и действия по принятию исполнения.

Интересно, что в дальнейшем автор верно, на наш взгляд, отмечает, что одним из действий, совершаемых в ходе исполнения, является предложение исполнения, но необходимо еще, чтобы управомоченный принял то, что ему причитается, оба названных действия участников обязательства представляют собой основу исполнения. Но коль скоро эти действия - основа исполнения, то они должны получить отражение и в определении понятия исполнения обязательства.

Под исполнением обязательства понимается совершение должником определенного действия, направленного на достижение цели обязательства, - удовлетворение потребностей и охраняемых законом интересов кредитора в соответствии с принципами его исполнения либо воздержание от совершения определенного действия [81, с. 6].

Недостатком этого определения выступает рассмотрение исполнения обязательства исключительно как действия должника и отсутствие юридической характеристики исполнения. Также представляется не бесспорным включение в определение понятия исполнения обязательства указание на соответствие исполнения принципам исполнения, поскольку такая методология может привести к добавлению ссылки на соответствующие принципы для каждого понятия в гражданском праве.

Можно вывести такой вывод, что юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству.

1.2 Правовая природа исполнения обязательства

В российской цивилистике отсутствует глубокое исследование понятия исполнения обязательства и его природы. Этот вопрос часто затрагивается попутно или весьма поверхностно. Относительно же тезиса: исполнение обязательства является сделкой, высказывается сожаление о том, что этот тезис не стал предметом пристального внимания юристов-практиков [78, с. 10]. К этому нужно добавить, что эта проблема не стала предметом пристального внимания не только юристов-практиков, но и российских юристов-теоретиков.

Нередко и в учебной литературе при изложении понятия исполнения обязательства природа соответствующих действий не раскрывается [30, с. 132]. Хотя последнее, может быть, в чем-то оправданно, поскольку вопрос этот является чрезвычайно сложным и неясным в гражданском праве, но попытаться прояснить его в учебной литературе для студентов значило бы утяжелить изложение, запутать студента и тем самым более навредить, чем помочь в усвоении материала.

В юридической литературе нет единства мнений по поводу правовой природы исполнения. Пожалуй, все единодушны только в том, что надлежащее исполнение прекращает обязательство, однако что представляет собой исполнение обязательства, ученые видят по-разному. Есть даже такое вполне справедливое заключение: является ли исполнение юридическим действием, сделкой или чем-то иным, составляет глобальную проблему [25, с. 188].

Сказанное в общем можно отнести не только к российской науке гражданского права, но и к зарубежной. «В буржуазной цивилистической литературе, - писал С.К. Май, - имеются различия во мнениях по вопросу о том, как следует юридически квалифицировать исполнение обязательства: видеть ли в таком исполнении своего рода договор между должником и кредитором, усматривать ли в нем наличие соответствующих односторонних действий должника или кредитора или же, наконец, считать, что исполнение представляет собою юридический факт, не носящий непременно характера правовой сделки» [55, с. 101].

Забегая несколько вперед, следует заметить, что исторические данные об исполнении обязательств, особенно об исполнении договора купли-продажи, свидетельствуют о том, что эти действия не рассматривались как просто фактические действия, особенно на начальном этапе развития общественных отношений. Здесь можно говорить о придании исполнению сакральности. В последующем они стали облекаться в специальную юридически значимую форму (свидетели, обряды).

Наличие определенных обычаев, ритуалов подтверждает не только суеверия наших предков, силу традиции, но и юридический, формальный характер самого исполнения. Если исполнение соединено с ритуалом, своего рода небольшим представлением, часто с метафизической окраской, или более банально, соединено с угощением одной стороны другой, нередко в присутствии свидетелей, то это исполнение, приобретающее характер публичного события, служащего доказательством исполнения, - в памяти людей хранится дольше, чем если бы вещь была просто передана из рук в руки и эта передача не была бы обставлена чем-то запоминающимся. Хотя даже в русском языке сохранилось некоторое противоречие в этом смысле. С.В. Пахман доносит до нас следующие обычаи исполнения договора купли-продажи: «Передача сопровождается обыкновенно некоторыми, особыми для того или другого рода вещей, обрядностями» [65, с. 108].

Так, во многих местностях существует обычай передавать проданную вещь «из полы в полу»: передача, совершенная таким способом, признается формой окончательного совершения купли-продажи» [65, с. 111]. Между тем в толковом словаре разъясняется, что устаревшее значение слов «из полы в полу передать» состоит в следующем: передать из рук в руки и тайно [62, с. 551]. Думается, что при исполнении обязательства добросовестные стороны, и в особенности должник, заинтересованы чаще в публичности своих действий, нежели к сохранению их в тайне.

Опять же у С.В. Пахмана находим указание на следующее обыкновение: «При покупке лошади соблюдаются некоторые особенные формы передачи. Так, в Архангельской губернии покупатель берет повод купленной лошади и обводит ее кругом себя три раза, приговаривая: «как старому хозяину служила, так и мне послужи» [65, с. 112]. Здесь скорее больше суеверия, чем правового аспекта. В самом деле и до сих пор довольно распространена привычка, а то и народный обычай, что покупку надо непременно «обмыть», дабы вещь служила исправно и долго.

Стороны совершают эти действия не бесцельно, в основе лежит юридическая цель. Следовательно, данные действия можно рассматривать как односторонние сделки, поскольку для возникновения определенных юридических последствий достаточно волеизъявления одной стороны [41, с. 8]. Например, должник надлежаще предлагает кредитору исполнение. Этот факт уже сам по себе имеет юридическое значение, поскольку снимает с должника ответственность за неисполнение, причем независимо от воли кредитора, независимо от действий последнего: даже если он не примет исполнения должник, не понесет ответственности за неисполнение обязательства.

С точки зрения позитивного российского права юридически значимые последствия предложения исполнения можно, например, увидеть в п. 1 ст. 313 ГК РФ, согласно которому надлежаще предложенное третьим лицом за должника исполнение влечет обязанность кредитора его принять. Отрицание за действиями по предложению и принятию исполнения характера сделки требует объяснения того обстоятельства, что формально подпадающее под определение сделки явление вычленяется из этого института, отправляясь в неизведанную сферу юридических фактов, не имеющих ни понятия, ни характеристики.

Таким образом, обязательство прекращает надлежащее исполнение, которое, как правило, охватывает собой предложение исполнения должником и его принятие кредитором. Исключение составляет субститут принятия исполнения - передача его в депозит при наличии установленных в законе оснований. Вместе с тем действия должника и действия кредитора, составляя единый волевой акт, имеют и самостоятельную правовую природу. Это юридические действия, поскольку они влекут известные юридические последствия. Они обладают свойством их юридической направленности.

1.3 Исполнение обязательства как двусторонняя сделка

Современная цивилистика дает немало доводов в пользу отнесения исполнения к договору. Однако институт договора в гражданском праве не представляет собой унитарного учения, поскольку предполагает наличие различных типов, видов и подвидов договора, классифицируемых по различным основаниям.

В римском праве исполнение обязательства из договора купли-продажи, как известно, совершалось посредством традиции, т.е. посредством передачи вещи. При этом традиция рассматривалась исследователями как вещный договор [18, с. 109]. Следовательно, исполнение обязательства по передаче вещи относилось к договору, причем к вещному договору, в том смысле, что по нему передавалось вещное право (в римском праве разработанной концепции вещного договора не существовало). Кроме того, традиция, по свидетельству Ю. Барона, по римскому праву обсуждается как абстрактная сделка, хотя в гражданском обороте она таковою не бывает.

Мы не будем углубляться здесь в достаточно сложный и дискуссионный вопрос о том, что традиция как собственно передача не всегда рассматривается в качестве договора, а под договором понимается лишь соглашение сторон о переходе права собственности, тогда как собственно традиция суть внешний акт оставления владения одной стороной и приобретения его другой стороной [80, с. 172]. Ясно, что факт остается фактом, а право правом, другое дело, что в факте может быть выражена воля, а ее обоюдное и согласное выражение в соответствии с установленным правопорядком уже ведет к правовому последствию, поскольку является двусторонней сделкой. В литературе имеются и достаточно определенные мнения, сводящие традицию к двусторонней сделке и акту исполнения [58, с. 117].

Исполнение обязательства рассматривается как договор и некоторыми французскими учеными. Так, Л. Жюллио де ла Морандьер, именуя исполнение платежом, указывал, что платеж можно определить как юридическую сделку, направленную на прекращение обязательства, и добавлял, что его можно даже назвать соглашением, ибо он предполагает согласие должника и кредитора [58, с. 524]. Однако эта позиция вовсе не совпадает с глубоко проработанной немецкой концепцией вещного договора, где исполнение обнимается не только вещным договором, но и собственно передачей.

В современной российской цивилистике исполнение обязательства по передаче вещи рассматривается в качестве договора Б.Л. Хаскельбергом, что обосновывается им наличием здесь двустороннего волеизъявления сторон [20, с. 32].

Рассматривая вопросы уступки права требования, Л.А. Новоселова присоединяется к мнению других правоведов, квалифицирующих передачу права в качестве двусторонней сделки (соглашения, договора). При этом такая сделка определяется ею как сделка «транспортная», «транслятивная», «распорядительная» [60, с. 11]. Указание же на то, что уступка права может совершаться и посредством односторонней сделки, поскольку ГК РФ не исключает этого, именуя уступку права (требования) сделкой, а не договором, представляется нам спорным. ГК РФ вовсе не предрешает характера уступки права, именуя ее сделкой. Последние, как известно, могут быть и односторонними, и двусторонними, и многосторонними.

Представляется, что использование законодателем термина «сделка» применительно к уступке права требуется для отграничения от других случаев правопреемства - перехода права в силу закона, т.е. независимо от воли сторон этого отношения. В литературе имеется обоснование необходимости отнесения уступки требования к договору. Причем свойства договора придаются и такой разновидности уступки, как бланковая цессия.

Л.А. Новоселовой, а также другими учеными убедительно доказан абстрактный характер цессии [61, с. 47]. Таким образом, исполнение обязательства по передаче права (требования) происходит посредством соглашения (договора), являющегося распорядительной абстрактной сделкой.

В.С. Толстой рассматривал действия должника и кредитора как односторонние сделки, ссылаясь при этом на С.Н. Братуся и В.Н. Охоцимского и, напротив, критикуя концепцию О.А. Красавчикова. Однако, как нам представляется, взяв за основу пример договора купли-продажи, В.С. Толстой допустил некоторое смешение исполнения двух обязанностей (должника и кредитора). Он указывает, что каждая из сторон действует самостоятельно с целью погашения своего долга, отсюда им и выводятся две односторонние сделки по исполнению обязанностей: действия покупателя и действия продавца или односторонняя сделка продавца по передаче вещи и односторонняя сделка покупателя по передаче денег.

Если это и верно, то отчасти, скорее наполовину. Ибо, с нашей точки зрения, каждая из этих сделок дополняется другой односторонней сделкой (соответственно по принятию вещи и принятию денег), но в результате получаются не четыре односторонние сделки, а две двусторонние: 1) передача (предложение) вещи и ее принятие; и 2) передача (предложение) денег и их принятие. В результате договор купли-продажи исполняется посредством совершения двух других распорядительных сделок, каждая из которых опосредует соответственно исполнение обязательства продавца и исполнение обязательства покупателя.

Однако В.С. Толстой не согласен с квалификацией предложения и принятия долга в качестве двух актов, составляющих в результате договор. «Поскольку, - подчеркивает он, - обязанность принять долг исполняется всегда после предложения, исходящего от должника, имеются некоторые основания утверждать, что она лишь условие, необходимое для выполнения должником обязанности, в то время как обязанность передать выступает в качестве самостоятельной.

Действия сторон в обязательстве следуют одно за другим, взаимозависимы, направлены на достижение общего фактического результата, поэтому на первый взгляд они представляют собой единый акт. К.К. Яичков так и пишет: «С принятием груза лицом, надлежаще уполномоченным на его получение, акт выдачи груза становится двусторонним актом и вполне законченным юридическим действием». Но в том-то все и дело, что с юридической точки зрения передача и принятие редко тесно примыкают друг к другу. Здесь каждый из участников правоотношения действует во исполнение разных обязанностей, имеет намерение вызвать разные юридические последствия. Поэтому, даже тогда, когда сдача-приемка оформляется единым документом, есть серьезные основания полагать, что действия сторон с точки зрения права не являются единым актом» [79, с. 69].

В.С. Толстой в опровержение договорной природы исполнения обязательства приводит сначала довод о несовпадении по времени акта предложения и принятия исполнения и верно тут же отметает его, ссылаясь на случаи оформления сдачи-приемки единым документом (кстати, само по себе это не указывает на совпадение волеизъявлений по времени).

Два других довода следует разобрать отдельно. Итак, можно ли положить в основание критики договорной природы исполнения обязательства тот факт, что каждая из сторон правоотношения действует во исполнение разных обязанностей (имеется в виду обязанность должника и кредиторская обязанность принять исполнение). Во-первых, сам В.С. Толстой немногим ранее указывал на своеобразие кредиторской обязанности принять исполнение. Во-вторых, как представляется, данные обязанности выступают в качестве своего рода мотива для действий сторон, что для самих действий, в которых воплощается воля сторон, значения не имеет. Указание на различие обязанностей сторон, служащих основанием их действий, вовсе не опровергает того, что результатом взаимных действий может являться договор.

Приведем пример: одно лицо, действуя на основании договора поручения, заключает договор купли-продажи с другим лицом, которое действует на основании договора комиссии, являясь комиссионером. Каждая из сторон действует во исполнение разных обязанностей, более того, возникших из разных оснований (договор поручения и договор комиссии), однако едва ли мы поставим под сомнение договорную природу заключенной сделки купли-продажи.

Третий довод сводится к тому, что юридический акт каждой из сторон направлен на разные юридические последствия. Представляется, что это не так. Последствием исполнения обязательства является прекращение этого обязательства. Это и есть тот ближайший юридический результат, на который направлены действия сторон. И этот результат един как для кредитора, так и для должника. Последствием этого результата является получение соответствующего блага кредитором и освобождение от бремени должника. Эти юридические последствия действительно различны. Однако нельзя сказать, что кредитор не желает достичь результата, интересующего должника.

Отчуждение и в узком смысле представляется единой сделкой, а не соединением двух сделок, из которых одна заключала бы в себе прекращение права для данного лица, а другая - установление права равного содержания для другого. Такое раздвоение сделки отчуждения не может быть допущено уже потому, что тот, кто переносит свое право на другого, хочет именно этого перенесения, а не прекращения права, которое есть для него только последствие, а не цель сделки отчуждения.

Это соображение может быть практически важным, и особенно там, где переход права встречается с каким-либо препятствием на стороне его приобретения, например с неправоспособностью приобретателя; в этих случаях не принимается и прекращение права [27, с. 663]. Данное мнение поддерживается и современными правоведами, при этом верно отмечается, что «результат отчуждения наступает одновременно для отчуждателя и приобретателя» и что иного просто не дано [82, с. 85].

Применительно к исполнению обязательства столь же важным является принятие исполнения. При искусственном разделении этих двух юридических актов мы и в самом деле разошлись бы с самим назначением института удовлетворения по обязательствам. Если, например, юридический акт по получению предмета исполнения и права на него в силу того или иного изъяна является недействительным, но юридический акт по передаче исполнения предмета исполнения и права на него правовых изъянов не имеет, то должник лишится титула без приобретения его кредитором. Излишне обосновывать, что такая ситуация совершенно неприемлема для правильного регулирования отношений сторон по исполнению обязательств.

Если согласиться с тем, что любое исполнение обязательства, т.е. передача и принятие должного, является двусторонней сделкой, то следовало все же поставить этот договор отдельно от так называемых обязательственных договоров. Однако воспринять здесь концепцию вещного договора невозможно, ибо далеко не во всех случаях исполнения обязательства речь идет о переносе вещно-правового титула с должника на кредитора, а во многих случаях вообще никакого титула не переносится (оказание услуги).

Поэтому представляется верным именовать такой договор правопрекращающим (ремиссионной сделкой), имея в виду его главную цель прекращение обязательственного правоотношения сторон. Заключение такого договора влечет прекращение субъективного права кредитора требовать доставления оговоренного блага и прекращения обязанности должника к такому доставлению. Подобная ремиссионная сделка не влечет возникновения нового притязания и нового долга. Если исполнение предложено и принято кредитором, но оно является ненадлежащим, то и здесь наблюдается правопрекращающий эффект: либо обязательство прекращается полностью, но на его месте возникает новое (возмещение убытков, уплата неустойки) правоохранительное отношение, либо обязательство прекращается в части (при частичном исполнении). Возможно сочетание и одного и другого последствия, смотря по тому, в чем заключалось ненадлежащее исполнение.

Восприятие сделочной теории исполнения влечет за собой необходимость разрешения целого ряда практических и теоретических проблем. Число последних столь значительно, что мы не имеем возможности охватить их все, поэтому затронем лишь часть из них [75, с. 70].

Один из ключевых принципов гражданского права вообще и обязательственного в частности - принцип свободы договора. Поскольку на любые сделки распространяется принцип свободы договора, то независимо от того, к какой именно сделке отнести исполнение обязательства - двусторонней или односторонней, она должна подпадать под действие принципа свободы договора.

Гражданскому праву известно исключение из действия этого принципа, когда заключение договора является обязательным (ст. 421, 445 ГК РФ). Применительно к сделке исполнения данный принцип окажется практически не действующим, поскольку исполнение обязанности должника и принятие надлежащего исполнения являются обязательными. Иными словами, стороны практически во всех случаях обязаны совершить сделку.

Коль скоро исполнение является сделкой, поскольку в законе не делается каких-либо исключений для таких сделок, на них могут быть распространены все нормы о недействительности сделок. В соответствии с п. 1 ст. 181 ГК РФ иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня, когда началось ее исполнение. Однако сделка по исполнению обязательства сама по себе как будто не предполагает исполнения. Поэтому данное правило необходимо модифицировать для целей исчисления исковой давности ничтожности действий по исполнению.

Проблема сделочной природы исполнения находит свое отражение и в сфере регулирования крупных сделок. В исследовании А.А. Маковской затрагивается вопрос о признании сделок, совершаемых в процессе исполнения договора («вторичные сделки»), если указанный договор квалифицируется как крупная сделка. Здесь обосновывается вывод о том, что сделки, совершаемые в порядке исполнения ранее заключенной крупной сделки, одобренной в установленном порядке, не нуждаются в отдельном одобрении, даже если по формальным признакам они также могут быть отнесены к категории крупных сделок.

Однако такое одобрение требуется, если «вторичные сделки» «отступают» от решения об одобрении основной сделки и если их совершение не следовало из существа одобренной основной сделки. Схожая проблема возникает и в отношении сделок с заинтересованностью [56, с. 10].

Восприятие договорной теории исполнения также влечет за собой целый ряд практических и теоретических вопросов. Коль скоро исполнение - договор, то следует определить, какие нормы закона о договоре подлежат применению к этому, безусловно, весьма своеобразному договору.

Если предположить, что из договора-исполнения возникают права и обязанности, то возникает риск оказаться в замкнутом логическом круге: договор предполагает исполнение - исполнение также является договором, который предполагает исполнение, но и последний договор предполагает исполнение, которое также является договором, который также предполагает исполнение и т.д., до бесконечности.

Парадоксальное на первый взгляд предложение о том, что из договора-исполнения прав и обязанностей не возникает и он сам не исполняется позволяет избежать попадания в указанный замкнутый круг, но ставит вопрос о том, а можно ли такой очень своеобразный договор относить к гражданско-правовому договору или он настолько утрачивает свои конституирующие свойства, что уже превращается во что-то другое, например двустороннюю сделку, договором не являющуюся.

Данный замкнутый круг в аспекте рассмотрения римской традиции легко разрывался И.Н. Трепициным: «Вещный договор может служить для исполнения обязательственного договора, но сам подлежать исполнению не может. Это объясняется его содержанием: здесь имеется в виду не ожидание получения чего-либо, а обладание, - не обещание только, а действительное, настоящее» [80, с. 155].

Известно и другое обоснование, данное Ю.С. Гамбаровым, который не считал договор исключительно обязательственной сделкой, выделяя в рамках гражданского права наряду с другими договоры обязательственные и договоры вещные [27, с. 695]. Следовательно, необязательственный договор обязательства не порождает.

Квалификация исполнения в качестве договора с необходимостью требует применения к нему общих положений гражданского законодательства о договоре (ст. 420-453 ГК РФ). Однако ближайшее рассмотрение указанных норм показывает, что лишь немногие из них могут быть пригодны для регулирования договора-исполнения (ремиссионной сделки).

Таким образом, исполнение обязательства в виде совершения действий по своей правовой природе является двусторонней правопрекращающей (ремиссионной) вторичной (вспомогательной) реальной сделкой особого рода, направленной на надлежащее исполнение обязательства и влекущей прекращение прав и обязанностей сторон обязательства по отношению друг к другу. Исполнение обязательства в виде воздержания от действий представляет собой не сделку, а другой юридический факт особого рода, поскольку бездействие по своей природе сделкой быть не может.

ГЛАВА 2 Исполнение договорных обязательств

2.1 Общие положения

В российском законодательстве не содержится норм, которые бы прямо устанавливали принципы исполнения обязательств, но они могут быть логически выведены из гражданского законодательства [67, с. 443]. В литературе предпринята попытка дать определение принципам исполнения обязательства: под ними понимаются закрепленные в законе основополагающие начала, в соответствии с которыми строится правовое регулирование реализации субъективных прав и обязанностей в данных правоотношениях [31, с. 357].

Представляется, что имеются основания говорить о том, что данное в общем верное определение страдает излишним нормативизмом в той части, в которой утверждается о закреплении указанных принципов в законе. Теория права по-иному смотрит на источники принципов права вообще: «Принципы права могут содержаться в отдельных нормах или в группе норм, но могут пронизывать судебную практику, даже не будучи самостоятельно сформулированы в объективном праве, составляя стержень правовой идеологии, господствующей в данной стране или на международной арене; могут концентрироваться в субъективном праве и юридических обязанностях, в правовых обычаях и традициях, деловых обыкновениях, в правовой культуре региона.

Короче говоря, не обязательно, чтобы принципы данного типа права были непременно и в полном объеме сформулированы в нормах законодательства, хотя это и весьма желательно, по крайней мере по отношению к ведущим принципам» [77, с. 286].

В науке гражданского права принципы исполнения обязательства формулируются, но единство мнений по вопросу об их составе, содержании и наименовании не наблюдается. Некоторые авторы ограничиваются указанием на один принцип, другие выделяют два принципа, иные - три принципа и т.д. Общий обзор литературы может довести это число почти до десяти. Различным образом выстраиваются и соотношение между указанными принципами и их взаимосвязь.

Определяя основные начала (принципы) исполнения обязательств, необходимо отметить, что, поскольку институт исполнения обязательств является частью гражданского права основные начала гражданского законодательства, установленные в ст. 1 ГК РФ. Но при этом институт исполнения подчиняется собственным основополагающим началам, выводимым и характерным только для исполнения обязательств. Поэтому нам, например, представляется недостаточно обоснованным выделение при рассмотрении принципов исполнения обязательства - принципа свободы договора.

Этот общий для договорного права принцип едва ли может быть признан принципом исполнения обязательства, поскольку стороны свободны в установлении условий обязательства (в рамках императивных норм), но в вопросе исполнения обязательства степень свободы значительно меньше. Можно даже сказать, что здесь практически не остается свободы для усмотрения, ибо обязательства должны исполняться надлежащим образом и односторонняя реализация свободного усмотрения в действиях по исполнению не может выступать характерной чертой последних.

В российской науке гражданского права, равно как и в зарубежной, далеко не всегда выделяются принципы исполнения обязательств. Например, в знаменитом учебнике гражданского права Г.Ф. Шершеневича в параграфе, посвященном исполнению (действию) обязательства, никаких основополагающих начал не выделяется и автор ограничивается лишь разбором атрибута исполнения обязательств или, что то же самое, - существенных условий исполнения обязательств (субъектный, пространственный и временной аспекты) [84, с. 395].

Может быть, причиной тому является не бесспорное мнение К.Д. Кавелина, полагавшего, что при крайнем разнообразии условий обязательств исполнение их не может быть подведено ни под какие общие нормы; к тому же при добровольном исполнении нет и надобности в таких нормах [48, с. 352]; возможно, в вопросе исполнения обязательства считалось более важным освещение технической его стороны. Современная методика, как правило, формулирует принципы того или иного явления.

Принципы исполнения обязательства следует отличать от правовых механизмов, обеспечивающих надлежащее исполнение, и мер, направленных на защиту прав и законных интересов кредитора, а также должника, в случаях, когда действия по исполнению не соответствуют условиям обязательства. Если не соблюдать такого разграничения, то рассмотрение принципов исполнения будет обнимать чуть ли не все обязательственное право в целом, поскольку большая часть его положений направлена как раз на обеспечение прав и интересов сторон правоотношения. Следовательно, при рассмотрении принципов исполнения обязательств во главу угла должен быть поставлен вопрос о том, каким основополагающим правилам должны отвечать действия по исполнению обязательства.

В работах по гражданскому праву утверждается, что в гражданском законодательстве предусмотрены два принципа исполнения обязательства (надлежащего исполнения и реального исполнения), при этом указывается, что оба эти принципа имеют диспозитивный характер, поскольку нормы, в которых они воплощены, предоставляют сторонам право сформулировать иные правила, чем установленные законом [33, с. 621].

С этим умозаключением можно согласиться, но с известной долей условности. Утверждение о том, что принцип как основополагающее правило может быть свободно изменен сторонами, не вполне отвечает самому назначению такого феномена, как принцип. Поэтому говорить о диспозитивности или императивности принципа, по нашему мнению, не совсем точно. В самом деле, возможно ли упомянутый выше принцип надлежащего исполнения обязательства сформулировать наоборот, создав антипринцип: обязательства должны исполняться ненадлежащим образом? Вопрос представляется риторическим.

Точно так же обстоит дело и с другим принципом (если его обратить в антипринцип): возмещение убытков и уплата неустойки являются реальным исполнением. Кроме того, А.И. Косырев ошибается, усматривая диспозитивность в правиле о надлежащем исполнении (ст. 309 ГК РФ), подменяя на самом деле принцип надлежащего исполнения принципом свободы договора.

Автор, видимо, и сам осознает спорность своих суждений в этой части, поскольку далее указывает: «Роль общих принципов исполнения обязательств проявляется в тех случаях, когда стороны не устанавливают специальных правил исполнения, которые, разумеется, указанным принципам не должны противоречить» [34, с. 310]. Но если принципы диспозитивны и стороны могут установить иное, почему же это иное (или, как выражается автор, специальные правила) не должно противоречить принципам? Данное недоразумение, как представляется, следует разрешить указанным нами выше способом.

Мало кто из исследователей отмечает, что исполнение обязательств подчинено определенным общим правилам (принципам), распространяющимся как на договорные обязательства, так и на обязательства, основанные на иных юридических фактах [30, с. 132]. Между тем распространение принципов исполнения не только на договорные, но и на иные обязательства не только верно, но и практически необходимо. Методологически это, в частности, позволяет проверить универсальность тех или иных принципов исполнения, их подлинное основополагающее значение.

Таким образом, в настоящее время существует четыре основных принципа исполнения обязательств: надлежащего исполнения и реального исполнения, распространяющих свое действие на исполнение всех обязательств, как договорных, так и внедоговорных, и экономичности исполнения сотрудничества сторон, действующих только в отношении договорных обязательств. Каждый из этих принципов имеет самостоятельное значение, ни один не является доминирующим, они тесно связаны между собой, взаимообусловлены и вместе обеспечивают достижение цели обязательства и, как следствие, прекращение последнего.

2.2 Основные принципы исполнения обязательств

2.2.1 Принцип надлежащего исполнения

Данный принцип выводят из содержания ст. 309 ГК РФ, посвященной общим положениям исполнения обязательств. Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства, требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.

«Применительно к договорным обязательствам в отечественном правопорядке он традиционно конкретизируется в понятии «договорной дисциплины», соблюдение которой предполагает необходимость точного и своевременного исполнения сторонами договора всех своих обязанностей в строгом соответствии с условиями их соглашения и требованиями законодательства» [35, с. 42].

Указанный принцип является, по нашему мнению, заглавным, поскольку законодатель, хотя и не совсем точно выражаясь, связывает прекращение обязательства, т.е. достижение цели последнего, именно с надлежащим исполнением. В самом деле, надлежащее исполнение - это тот эффект, который должен в наибольшей степени удовлетворять интерес кредитора. Поэтому его справедливо относят именно к общему требованию, предъявляемому к сторонам обязательства [54, с. 274].

Генеральный характер этого принципа заключается в том, что он в широком смысле обнимает собой все другие: принцип реального исполнения, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, принципы сотрудничества и добросовестности. Это подтверждает следующий довод: всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением, не нарушает принцип недопустимости одностороннего отказа, соответствует требованию сотрудничества и произведено добросовестно.

Специалисты верно отмечают, что принцип надлежащего исполнения обязательства адресован не только должнику, но и кредитору и для последнего это выражается в исполнении так называемых кредиторских обязанностей [31, с. 360].

В юридической литературе принцип надлежащего исполнения воспринимают таким образом, что почти все положения гл. 22 ГК РФ рассматривают именно как требования к надлежащему исполнению [30, с. 145], другие исследователи под наименованием принципа надлежащего исполнения также излагают почти все содержание правил об исполнении обязательств [32, с. 413]. Действительно, нормы этой главы подлежат применению к надлежащему исполнению, но не только к надлежащему. Представляется, что значительное число положений гл. 22 ГК РФ могут быть применены и к ненадлежащему, но реальному исполнению. Так, предположим, что просрочивший должник производит уплату суммы займа, однако ее недостаточно для погашения всего долга.

Если исходить из того, что к ненадлежащему реальному исполнению нормы гл. 22 ГК РФ не применимы, то следовало бы отказаться в этом случае и от применения правила ст. 319 ГК РФ, устанавливающей очередность погашения требований по денежному обязательству. В результате соответствующие правоотношения оказались бы неурегулированными, что, видимо, могло бы повлечь споры о возможности применения здесь аналогии закона. Эти примеры можно было бы продолжить, обратившись к ст. 312, 313 ГК РФ и др.

В литературе отмечается, что принцип надлежащего исполнения включает в том числе исполнение обязательства в натуре, т.е. совершение должником тех действий, которые составляют содержание обязательства без замены его компенсацией убытков и уплатой. При этом подчеркивается, что последнее именуется принципом реального исполнения и выделяется в качестве самостоятельного. Одновременно указывается на то, что принцип надлежащего исполнения и принцип реального исполнения имеют самостоятельное значение и ни один не является доминирующим [32, с. 403].

Такой подход может внести некоторую путаницу в разграничение принципов исполнения обязательств, ибо, с одной стороны, получается, что принцип реального исполнения поглощается принципом надлежащего исполнения, а с другой стороны, объявляется, что оба эти принципа являются самостоятельными и не доминируют друг над другом. Возможно, авторов приводит к такому выводу очевидное наблюдение: любое надлежащее исполнение обязательства является реальным исполнением, но не любое реальное исполнение является надлежащим исполнением обязательства.

По нашему мнению, это обстоятельство как раз и означает доминирование принципа надлежащего исполнения над всеми другими принципами исполнения обязательства. Принцип же реального исполнения подчинен общему, генеральному принципу надлежащего исполнения.

Таким образом, если обязательство оказалось исполненным с соблюдением принципа надлежащего исполнения, то это значит, что все принципы исполнения оказались соблюденными. И наоборот - несоблюдение хотя бы одного принципа исполнения обязательства не может в результате одновременно означать соблюдение принципа надлежащего исполнения.

2.2.2 Принцип реального исполнения

Требование реального исполнения выражается в необходимости исполнить обязательство в натуре: совершить именно то действие, которое составляет предмет обязательства (передать определенную вещь, выполнить определенную работу, оказать соответствующую услугу) [32, с. 402].

Мнение об утрате принципом реального исполнения своего общего характера [67, с. 443] представляется не бесспорным. Если принять это утверждение, то следовало бы допустить возможность предоставления должником кредитору вместо оговоренного исполнения иного. Другое дело, что в случаях, предусмотренных законом, возмещение кредитору убытков и уплата неустойки освобождают должника от исполнения обязательства в натуре.

Также не отменяет действие правила о надлежащем исполнении предусмотренные законом случаи прекращения обязательства при отсутствии надлежащего исполнения. Поэтому представляется обоснованной позиция А.Л. Фриева, согласно которой наличие ограничений в применении правила о реальном исполнении не может служить основанием для его отрицания в качестве принципа [81, с. 15]

Вывод о том, что принцип реального исполнения имеет непосредственное проявление лишь в обязательстве по передаче индивидуально-определенных вещей [44, с. 15], является ошибочным. Это становится очевидным в случаях, когда на практике вместо обязательства уплатить деньги, например по трудовому договору, передаются товары (часто производимые на предприятии работодателя). Ясно, что такого рода действия должника, если они производятся без подлинного согласия кредитора (работника), вступают в противоречие с принципом реального исполнения [84, с. 396]. Нельзя также согласиться с тем, что принцип реального исполнения ослаблен институтом альтернативных обязательств [44, с. 15], ибо реальность исполнения заключается не в том, что должник вправе (кстати сказать, не всегда) выбрать один из двух предметов исполнения, а в том, что должник не вправе выбрать третий предмет исполнения.

Принцип реального исполнения выводится главным образом из положения п. 1 ст. 396 ГК РФ, согласно которому уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождает должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом и договором. Указанное положение относят в литературе к числу мер обеспечения реального исполнения [22, с. 421].

М.И. Брагинский верно указывает, что диспозитивность данного правила в законе может в отдельных случаях устраняться императивной нормой, и приводит в пример положения ст. 505 ГК РФ, согласно которой в случае неисполнения продавцом обязательств по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождает продавца от исполнения обязательства в натуре [23, с. 594].

Принцип реального исполнения часто связывают с положением ст. 397 ГК РФ, предусматривающей исполнение обязательства за счет должника (право на заменяющую сделку), а также со ст. 398 ГК РФ, предусматривающей при определенных обстоятельствах возможность отобрания индивидуально-определенной вещи у должника для передачи ее кредитору.

Надо заметить, что и в том, и в другом из названных последними случаев кредитор реально получает искомое имущественное благо, однако ни тот, ни другой случаи не являются исполнением обязательства в строго юридическом значении этого понятия. Не случайно законодатель поместил данные нормы в главе, посвященной гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств (гл. 25 ГК РФ), а не в главе, посвященной исполнению обязательств (гл. 22 ГК РФ). Нетрудно заметить, что как при отобрании индивидуально-определенной вещи, так и при заменяющих действиях должник не проявляет свою волю на совершение этих действий, т.е. он не совершает здесь никаких действий. И тот, и другой случаи относятся к неисполнению обязательства, что выходит за рамки нашего исследования.

Когда говорят о том, что реальное исполнение может и не являться надлежащим, поскольку исполнение произведено надлежащим объектом, но не вполне соответствует другим условиям обязательства, следует принять во внимание, что если рассматривать реальное исполнение как конституционного принципа исполнения, то здесь нужно учитывать только позитивный момент. Едва ли принцип исполнения обязательства следует характеризовать, опираясь на то, что реальное исполнение может быть и ненадлежащим, ибо последнее суть правонарушение, что не может входить в основополагающее правило о правомерном действии-исполнении обязательства.

Следовательно, для основы принципа исполнения следует брать такую характеристику реального исполнения, которая не связана с нарушением иных условий обязательства, что, с одной стороны, будет отличать исполнение обязательства от суррогатов исполнения, а с другой - выявлять объективную связь с генеральным принципом исполнения обязательств - надлежащим исполнением. В противном случае получается, как и указывается в литературе, что роль принципа реального исполнения проявляется в полной мере в случае ненадлежащего исполнения [34, с. 310]. Выходит, что принцип реального исполнения характеризуется неисполнением, что с гносеологической точки зрения в общем-то понятно, но с иллюстративной - противоречиво.

Ряд ученых не признает самостоятельный характер принципа реального исполнения, считая его частным признаком надлежащего исполнения. При этом указывается, что реальное исполнение составляет лишь один из параметров исполнения, а именно - его предмет, и не может рассматриваться в качестве принципа исполнения обязательства не только вследствие многочисленных исключений из обязанности производить исполнение в натуре, но и отсутствия правовых средств понуждения должника к соответствующим действиям, а единственное исключение составляет возможность отобрания индивидуально-определенной вещи в соответствии со ст. 398 ГК РФ [79, с. 57].

Надо признать, что данный вывод не лишен определенных оснований, однако все же он может вызывать некоторые сомнения. Даже если согласиться с тем, что в праве отсутствуют средства к понуждению должника исполнить обязательство в натуре (за исключением приведенного случая), то само по себе это вовсе не лишает принципиального значения требования реального исполнения обязательства, поскольку право предусматривает иные стимулы к соблюдению указанного требования, в частности предусматриваются известные негативные последствия на случай его несоблюдения.

То обстоятельство, что принцип реального исполнения адресован лишь одному параметру обязательства - предмету, также с неопровержимостью не доказывает невозможность отнести это положение к принципам исполнения, ибо доставление обещанного является одним из главнейших элементов исполнения и в большинстве случаев представляет интерес для кредитора, даже если другие условия обязательства не соблюдены. В этом легко убедиться на примере, когда заимодавцу предлагается принять сумму займа не в надлежащем месте, с просрочкой, по частям или с иными нарушениями.

С практической точки зрения во многих случаях это исполнение будет принято, поскольку реальное получение исполнения принципиально важно для кредитора. Приводимый М.В. Кротовым (который не отрицает самостоятельного характера принципа реального исполнения) пример с утратой кредитором интереса в реальном исполнении обязательства (в случае, если к сроку не сшито свадебное платье) также не опровергает общего правила, представляя собой лишь исключение.

Изложенные обстоятельства, хотя и с определенной долей условности, позволяют нам все же оставаться на классических позициях, признающих реальное исполнение в качестве одного из принципов исполнения обязательств.

В литературе поднимается вопрос о соотношении принципов реального исполнения и надлежащего исполнения [37, с. 596]. По мнению одних исследователей (Н.И. Краснов), реальное исполнение входит в содержание надлежащего исполнения, по мнению других (А.В. Венедиктов), напротив, реальное исполнение охватывает надлежащее исполнение, по мнению третьих (О.С. Иоффе), на стадии нормального развития обязательства речь следует вести о надлежащем исполнении, а после допущенной должником неисправности - об исполнении в натуре.

Надлежащее исполнение, реальное исполнение, а также принуждение к исполнению в натуре представляют собой различные правовые явления, их смешение, допускаемое иногда в литературе, даже частичное [28, с. 365], может привести к путанице.

Дифференциация реального исполнения и надлежащего исполнения происходит по основанию, также связанному с правонарушением.

Таким образом, надлежащее исполнение всегда является подлинным исполнением, соответствующим тому, к чему обязался должник, т.е. в соответствии со всеми условиями исполнения. Реальное исполнение таковым может и не быть, поскольку его выделение производится в иной плоскости: доставлено ли должником то, к чему он обязался, или нет. Однако реальное исполнение может быть и ненадлежащим: исполнение произведено, но с некоторыми нарушениями (по качеству, количеству, месту, времени, сроку исполнения и т.п.).

ГЛАВА 3 Проблемы неисполнения обязательств

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной практике

В русском гражданском праве невозможность исполнения подразделялась на первоначальную и последующую, субъективную и объективную, виновную и случайную» [84, с. 146].

К.П. Победоносцев указывал, что действие обязательства прекращается и от случайных причин, в частности от невозможности учинить исполнение, не зависящей от воли лица. Он констатирует, что обстоятельства невозможности исполнения могут быть оговоренными по договору или случайными.

Д.И. Мейер так мотивировал свои суждения: «Действие, составляющее предмет обязательства и представляющее при заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным. Невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе. И вот обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск или страх по обязательству» [57, с. 93].

Экономическая невозможность как таковая не входила в рассматриваемую структуру невозможности исполнения обязательства. Данные суждения ученых оказали влияние на тенденции в подготовке нормативных актов того времени. Положения об изменившихся обстоятельствах первоначально были включены в ст. 1650 Проекта Гражданского Уложения и предусматривали, что «должник отвечает за убытки, причиненные верителю, если не докажет, что исполнение обязательства в целом или в части сделалось невозможным вследствие такого события, которого он не мог предвидеть, предотвратить» [66, с. 162].

Таким образом, в России невозможность исполнения влекла за собой освобождение от ответственности (возмещения убытков), а не расторжение или изменение договора. От исполнения сторону освобождала только случайная объективная последующая невозможность. На основании проекта данной нормы можно сделать вывод, что она была направлена на регулирование случаев форс-мажора.

В соответствии с ГК РСФСР 1922 г. «должник освобождается от ответственности за неисполнение, если докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которое он не смог предотвратить либо если оно создалось вследствие умысла или неосторожности кредитора». Хотя данный акт предполагал, что невозможность исполнения должна носить объективный характер, однако некоторыми видными юристами высказывалось мнение о том, что «под невозможностью следует понимать не только неисполнение в безусловном смысле, но и возможно, с величайшими затратами и несоразмерными жертвами» [59, с. 154].

В связи с этим в 1922 г. судебная практика применила доктрину об изменившихся обстоятельствах при рассмотрении дела о взыскании Орехово-Зуевским трестом убытков от неисполнения договора с Туркцентросоюзом, Суд признал, что голод и запрет вывоза хлеба из Туркестана повлекли изменение в общих условиях заготовок продуктов на Туркестанском рынке и, в связи с этим, снял ответственность с Туркцентрсоюза,

Следует заметить, что в этом случае, хотя суд фактически и признал экономическую невозможность исполнения, но применил последствия характерные для форс-мажора (освобождение от ответственности, а не расторжение договора).

Разработка вопросов изменения обстоятельств повлекла за собой изучение отдельных ее элементов. Один из них - проблема пределов невозможности исполнения обязательств - была предметом серьезного правового исследования в советское время.

И.Б. Новицкий отмечал, что «невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения: уплата денежного эквивалента взамен исполнения в натуре всегда считается возможной...» [59, с. 168].

Коль скоро понятие невозможности исполнения ограничивалось только реальной невозможностью, некоторыми авторами были предприняты попытки детализировать условия невозможности исполнения, а также классифицировать основания освобождения от реального исполнения обязательства.

В частности, В.Ф. Яковлева отмечала следующие основания освобождения от реального исполнения обязательства:

наличие оговорки, предусмотренной нормативными актами;

истечение срока обязательства;

изменение планового задания соответствующего хозяйственного оргаа;

физическая невозможность исполнения;

невиновная гибель предмета обязательства [85, с. 46].

В.К. Райхер указанные основания классифицирует следующим образом:

наличие планово - регулирующего акта, обязательного для обеих сторон или хотя бы для одной из них;

практическая невозможность исполнения [70, с. 140].

Необходимо отметить, что, несмотря на ограничительное толкование понятия невозможности исполнения обязательств, некоторые специалисты придерживались мнения, что «невозможность или нецелесообразность исполнения обязательств является вопросом юридического факта и оценка тех или иных обстоятельств с точки зрения их возможного влияния на судьбу заключенных договоров в каждом конкретной случае относится к усмотрению арбитражных органов» [45, с. 114].

Однако отсутствие признания договора как важного регулятора гражданско-правовых отношений в связи с командно-административной экономикой, отсутствие интересов и возможностей активной частной предпринимательской деятельности, монополия государственной собственности, политическая и экономическая стабильность сориентировали законодательство на путь непризнания экономической невозможности исполнения в качестве основания для освобождения от ответственности. Законодательно устанавливалось, что лицо несет ответственность лишь при наличии вины, однако в законе отсутствовало непосредственное указание на освобождение от ответственности при невозможности исполнения в связи с чрезвычайными обстоятельствами.

Поэтому ГК РСФСР 1964 г. содержал норму лишь о прекращении обязательств невозможностью исполнения: «обязательство прекращается невозможностью исполнения, если вызвано обстоятельствами, за которые должник не отвечает».

В теории невозможность исполнения подразделялась на абсолютную (невозможность для всех и каждого) и относительную (невозможность для определенного лица). Но одновременно с этим высказывалось мнение, что «затруднительность совершить определенное действие не может повлечь за собой освобождение должника от исполнения, поскольку любое исполнение требует усилий. Степень этих усилий определяется органом, утверждающим плановое задание» [22, с. 326].

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что при существовавшей в СССР административно-командной системе, четком планировании, а также при административном ценообразовании отсутствие в законодательных актах реализации доктрины об изменении обстоятельств было предопределено построением всей системы хозяйствования.

Концепции об изменившихся обстоятельствах могут существовать в законодательстве преимущественно в условиях рыночной экономики, когда договор имеет существенное значение и служит основным регулятором отношений. Поэтому реформы, начавшиеся в нашей стране два десятилетия назад, предопределили изменение законодательства, в том числе, и появление в Гражданском кодексе РФ ст. 451. При этом следует заметить, что правило ст. 451 ГК РФ не является императивным - иное может быть предусмотрено договором или вытекать из его существа. Как справедливо отмечает А. Кабалкин, это имеет особое значение в современных условиях быстро меняющейся конъюнктуры. Очевидно, что исполнение обязательства в существенно изменившихся обстоятельствах становится экономически обременительным для одной или всех участвующих в договоре сторон [47, с. 14].

Регулирование изменения обстоятельств не исчерпывается лишь ГК РФ. Нормы об их влиянии на отношения сторон содержатся также и в иных актах. Федеральный закон «О соглашениях о разделе продукции» от 06.12.1995 г. №225-ФЗ в п. 1 ст. 17 «Стабильность условий соглашения» устанавливает, что изменения в соглашении допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

Однако мы не смогли найти случаев применения данной специальной нормы на практике. Видимо она была закреплена в целях соответствия мировой практике и информирования зарубежных партнеров о том, что нестабильность экономической ситуации в России в любом случае не может нарушить имущественный баланс сторон.

Поскольку в России ничтожно мало количество случаев договорного урегулирования сторонами спорных вопросов, возникающих в связи с изменением обстоятельств, основное бремя разрешения данных вопросов возлагается на судебную систему. Поэтому принципиальными и существенными являются вопросы, связанные с судебным порядком расторжения договора, юридической квалификацией судом изменившихся обстоятельств в ходе разбирательства, а также последствиями такого пути расторжения (изменения) договора.

Существование большого числа обстоятельств, а также особенностей каждого из них усложняют процедуру предъявления иска и в суд и самого судебного разбирательства. Отчасти это связано с новизной положений о существенном изменении обстоятельств. Поскольку до принятия части первой Гражданского кодекса РФ нормы, подобной ст.451, в отечественном законодательстве не существовало, то соответственно, не было и судебной практики разрешения указанных споров. Поэтому сейчас судебные подходы к решению данной проблемы только начинают складываться, процент принятых решений по этой категории дел очень невелик, а сама судебная практика, порой достаточно противоречива [71, с. 9].

Особенность данной категории дел проявляется в том, что судебные процессы в большинстве случаев направлены не на сохранение договора при изменении его отдельных условий, а, напротив, на расторжение. То - есть из двух возможных вариантов решения суда - о расторжении договора или об его изменении - приоритет отдается первому. Это объясняется тем, что, вынося решение об изменении условий договора, суд тем самым обязывает сторону исполнять договор на условиях, которые она заведомо считает для -себя неприемлемыми [71, с. 8].

Следует отметить, что соответствующего разъяснения судам, по вопросам расторжения и изменения договоров в связи с различными видами изменения обстоятельств до настоящего времени нет. Это приводит к противоположным решениям судов по аналогичным, иногда и тождественным, ситуациям, ошибкам.

В этом плане показателен опыт Высшего Хозяйственного Суда Республики Белоруссия. В 1999 году им было принято постановление пленума «О применении норм Гражданского кодекса Республики Белоруссия, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров». В этом документе хотя и кратко, но сформулирована позиция высшего суда по вопросу изменения обстоятельств.

Ради справедливости мы отмечаем, что в 1998 году Верховным Судом РФ был принят обзор судебной практики по гражданским делам. В п. 18 данного документа отмечено, что по общему правилу о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, действующему во всех подотраслях гражданского права, существенное изменение обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, не является безусловным основанием для признания обязательства прекращенным. Должник должен доказать в суде не только существенный характер изменения обстоятельств, но и то, что им предпринимались меры, вплоть до обращения в суд, по изменению условий договора или по его расторжению. Однако данный документ является общим обзором, а приведенный его элемент частным моментом.

В 2001 году ФАС Северо-Западного округа было подготовлено обобщение практики по делам, связанным с применением в договоре валютной оговорки, содержащее отдельные прецеденты использования судами положений об изменении обстоятельств.

Однако данные документы носят обрывочный характер лишь по отдельным делам, рассмотренным названными судебными инстанциями. Они не направляют практику в целом и не содержат полного изучения всех рассмотренных дел. В связи с этим нам представляется необходимой подготовка специального обобщения судебной практики высшими судами в форме совместного постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ о практике применения ст. 451 ГК РФ, либо, как минимум, информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащего обзор практики применения арбитражными судами ст. 451 ГК РФ.

Это позволит реализовать единообразное применения права по данному вопросу, более оперативно рассматривать дела, в которых изменение обстоятельств является основанием иска.

Отсутствие подобных актов, на наш взгляд, приводит к тому, что некоторыми недобросовестными контрагентами в суды стали заявляться требования о расторжении договора в связи с «существенным изменением уровня цен», либо в связи с «инфляционными процессами». В большинстве случаев суды всех инстанций вполне обоснованно отклоняют подобные иски, ссылаясь, как правило, на то, что указанные изменения не содержат четырех признаков, названных в ст. 451. В частности, не могут быть признаны непредвиденными, поскольку при заключении договора стороны не могли разумно не предполагать наличие в России инфляционных процессов. Кроме того, незначительные ценовые колебания не нарушают существенным образом баланс сторон и могут быть квалифицированы как обычные предпринимательские риски. Однако имеются и противоположные решения судов.

3.2 Проблемы неисполнения обязательств по договорам

Заключая гражданско-правовые сделки, предприятия как субъекты гражданского оборота часто сталкиваются с проблемой надлежащего исполнения обязательств со стороны контрагентов. При этом особое внимание юридических лиц к проблеме обеспечения исполнения обязательств обусловлено, конечно, их заинтересованностью в том, чтобы избежать негативных последствий, которые могут возникнуть в результате нарушения партнерами положений договоров. Кроме того, возможность предоставить своему партнеру тот или иной способ обеспечения обязательств является необходимым условием заключения гражданско-правовых сделок.

Так, например, в настоящее время большинство коммерческих банков при оформлении кредитных договоров требует подтверждения надлежащего исполнения должником своих обязательств путем предоставления ему тех или иных способов обеспечения.

Институт обеспечения исполнения обязательств — один из традиционных институтов в гражданском праве. Многие из способов обеспечения обязательств были известны еще римскому праву. Это задаток, неустойка, залог и поручительство. Были они и известны российскому и советскому гражданскому праву. Появление этих способов обеспечения обязательств было обусловлено тем, чтобы защитить права кредиторов. Ведь кредитор должен быть уверен в том, что его имущественные интересы будут соблюдены, что должник выполнит взявшие на себя обязательства. В случае же если права кредитора будут нарушены, то есть обязательство не будет выполнено или будет исполнено ненадлежащим образом, то именно эти способы обеспечения исполнения обязательств гарантируют кредитору возмещение убытков, которые он понесет в случае неисполнения обязательства должником.

Наконец, такие способы обеспечения обязательств побуждают должника к своевременному исполнению возложенного на него обязательства, ведь в случае просрочки, либо ненадлежащего исполнения, либо неисполнения обязательства, для должника наступят неблагоприятные, невыгодные для него последствия. Также, можно заметить, что кредитор охотнее идет на заключение того или иного договора, если он обеспечен таким акцессорным (дополнительным) обязательством, ведь это гарантирует ему, что обязательство будет надлежащим образом исполнено.

Способы обеспечения исполнения обязательств предусмотрены не только российским гражданским правом, но и гражданскими законодательствами стран континентальной Европы, а также англо-американской правовой доктриной. Например, Единообразный торговый кодекс США включает в себя раздел 9 «Обеспечение сделок». «Настоящий раздел применяется к обеспечительным интересам, созданным посредством договора, включая ручной залог, цессию, ипотеку движимости, доверительную собственность на движимое имущество, договор за печатью о доверительной собственности, право удержания, принадлежащее фактору, доверительную собственность на оборудование, условную продажу, аренду и консигнацию, предназначенные служить...».

Итак, способы обеспечения исполнения обязательств призваны обеспечить точное и неукоснительное исполнение должником своих обязательств, плюс к тому они уменьшают размер негативных последствий для кредитора в случае неисполнения таковых должником. Гражданский кодекс Российской Федерации наряду с традиционными способами обеспечения исполнения обязательств (залог, неустойка, поручительство, задаток) вводит два новых способа (по сравнению с ГК 1964 г.). Это банковская гарантия и удержание имущества должника.

Важно учитывать и тот факт, что любой из видов обеспечения исполнения обязательства является дополнительным (акцессорным) по отношению к обеспечиваемому обязательству. Проявляется эта специфика во многих факторах: недействительность основного обязательства влечет за собой недействительность обеспечивающего его обязательства, и наоборот, недействительность акцессорного обязательства не влечет за собой недействительность основного обязательства (п.2 и 3 ст.329 ГК) прекращение основного обязательства, как правило, влечет и прекращение его обеспечения (ст.352, 367 и др.) обеспечительное обязательство следует за основным при переходе прав кредитора другому лицу, например, при уступке прав требования по основному обязательству. Но существуют и исключения из этих правил. Например, Гражданский кодекс допускает последующий залог, если он не запрещен предшествующими договорами о залоге (ст.342 ГК).

Совершенно особое положение среди способов обеспечения исполнения обязательств занимает банковская гарантия: обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от основного обязательства (ст.370 ГК). Принципиальным отличием ныне действующего законодательства от Гражданского кодекса 1964 г. является то, что сейчас законодатель оставил открытым перечень возможных способов исполнения обеспечения обязательств. Это означает, что как законом, так и договором могут быть предусмотрены иные способы обеспечения обязательств.

Самый распространенный вид нарушения договорных обязательств - незаконное пользование чужими деньгами. Это происходит, если сторона:

не возвращает деньги после того, как наступил срок их возврата;

отказывается оплачивать в срок поставленные товары, выполненные работы или услуги;

получив предоплату за товары, услуги или работы, длительное время не выполняет свои обязательства поставить товар, выполнить работы или услуги.

Если ваш контрагент допустил такое нарушение, вы вправе требовать уплаты процентов на всю сумму денег, которыми он незаконно пользовался.

Чтобы рассчитать размер процентов, применяют учетную ставку банковского процента. Иначе ее называют ставкой рефинансирования. Ее устанавливает Банк России.

Как правило, для расчета процентов используют ставку, которая применялась в тот момент, когда сторона-должник обязана была исполнить свое обязательство - вернуть деньги или оплатить товары, услуги, работы.

Если вы взыскиваете деньги в судебном порядке или не согласовали размер процентов в договоре, суд может сам определить, какую учетную ставку применить: действующую в день предъявления иска или в день вынесения решения.

В этом случае учитывают:

в течение какого времени не исполнялось денежное обязательство;

изменялся ли размер учетной ставки за это время;

были ли длительные перерывы, когда учетная ставка не изменялась.

Если учетная ставка изменялась в течение того времени, когда не исполнялось денежное обязательство, то выбирают ставку, наиболее близкую к той, которая действовала в период просрочки платежа (п. 3 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14).

Если ваши убытки больше, чем размер процентов, которые нарушитель должен уплатить, вы вправе потребовать, чтобы нарушитель возместил убытки сверх суммы процентов.

Фирма просрочила на год возврат долга в размере 500000 руб. По договору проценты за просрочку возврата долга рассчитываются по ставке 100% годовых.

Убытки другой стороны составили 1000000 руб. Следовательно, пострадавшая сторона вправе требовать проценты в размере 500000 и 500000 руб., чтобы покрыть свои убытки.

Если же размер процентов, напротив, явно превышает убытки, суд может его уменьшить (ст. 333 ГК РФ).

ООО "Бизнесоптресурс" заключило с ООО "УКДЦ "Пересвет" договор поставки зерна и перечислило деньги за товар. ООО "УКДЦ "Пересвет" товар не поставило. ООО "Бизнесоптресурс" обратилось в суд с просьбой взыскать с ООО "УКДЦ "Пересвет" проценты за пользование чужими деньгами.

Суд удовлетворил иск, уменьшив размер процентов, поскольку установил, что сумма банковского процента, которую ООО "Бизнесоптресурс" просило взыскать, значительно больше понесенных им убытков (Постановление ФАС Уральского округа от 22 мая 2002 г. N Ф09-1034/02-ГК).

По закону проценты за пользование чужими деньгами нужно начислять вплоть до того дня, когда должник уплатит весь долг. Впрочем, вы можете указать в договоре другой срок.

Помните, если срок начисления процентов, указанный в договоре, меньше просрочки погашения долга, вы не вправе требовать уплаты процентов за все время просрочки.

По договору проценты за просрочку погашения долга должны начисляться не больше чем за 7 месяцев. Просрочка составила 12 месяцев. Следовательно, пострадавшая сторона вправе требовать уплаты процентов с просроченной суммы только за 7 месяцев.

Рассмотрим ситуацию о злоупотреблении правом путем признания иска об оспаривании решения органа управления с целью избежать ответственности за неисполнение обязательств по договору.

Из Постановления ФАС Дальневосточного округа от 16 февраля 2004 г. по делу N Ф03-А51/04-1/103:

Карпова Анна Яковлевна обратилась в Находкинский городской суд с иском к открытому акционерному обществу "Синтез" о признании недействительным решения совета директоров ОАО "Синтез" от 26 апреля 1996 г.

Иск обоснован тем, что заседание совета директоров общества 26 апреля 1996 г. фактически не проводилось, протокол заседания совета директоров А.Я. Карповой не подписывался.

Как следует из материалов дела, на заседании совета директоров ОАО "Синтез" 26 апреля 1996 г. принято решение об открытии кредитной линии в размере 200000 долл. США на один год в Находкинском филиале Внешторгбанка. При этом обеспечением является здание универсама, расположенного по адресу: г. Находка, Находкинский проспект, 62. Данное решение оформлено протоколом заседания совета директоров, подписанным председателем совета директоров С.Н. Сидоровым и членами совета директоров А.Я. Карповой, Н.С. Малковой.

Давая оценку решению совета директоров от 26 апреля 1996 г., суд сделал вывод о том, что заседание совета директоров ОАО "Синтез" не проводилось, А.Я. Карпова на нем не присутствовала и в протоколе заседания от 26 апреля 1996 г. не расписывалась. При этом суд исходил из признания данного факта ответчиком, что в соответствии с ч. 3 ст. 70 АПК РФ освобождает истца от необходимости доказывания указанных обстоятельств, а также из заключения эксперта от 4 февраля 2003 г. N 50/01, установившего факт выполнения подписи А.Я. Карповой на протоколе другим лицом.

В соответствии с ч. 4 ст. 70 АПК РФ арбитражный суд не принимает признание стороной обстоятельств, если располагает доказательствами, дающими основание полагать, что признание такой стороной указанных обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов. Суд, полагая установленным факт непроведения заседания совета директоров 26 апреля 1996 г., не дал оценку доводам ОАО "Внешторгбанк" о злоупотреблении правом со стороны истца и ответчика, признавшего исковые требования, с целью причинения ущерба банку и невозврата заемных средств.

Использование термина «неисполнение обязательства» к случаям неисполнения «обязанностей» одной из сторон (при взаимном наличии обязанностей у сторон) неправомерно с точки зрения структурного анализа правоотношения, несмотря на то, что использование данного термина может быть объяснено с точки зрения встречного характера обязанностей в большинстве договорных обязательств, где непредоставление исполнения одной из сторон освобождает другую сторону от исполнения, что, в конечном счете, и влечет полное недостижение запрограммированного сторонами результата, т.е. «неисполнение обязательства» в целом.

Специальные требования, предъявляемые, например, к предмету в обязательствах; связанных с передачей имущества, не могут быть квалифицированы как самостоятельные гражданско-правовые обязанности, несмотря на то, что закон и правоприменительная практика предлагают именно такую трактовку. Они входят в состав обязанности должника по передаче имущества в результате чего неисполнение данных требований автоматически не влечет признание нарушения «неисполнением обязанности» и, как правило, характеризует исполнение как ненадлежащее.

Закрепляя потенциальное поведение участников правоотношения как на стадии нормального развития обязательства, так и на аномальной стадии, содержание правоотношения не является тем элементом, который играет существенную роль в квалификации «неисполнения обязательства». Отправной точкой в данном случае выступает «объект правоотношения», под которым применительно к обязательственному правоотношению понимается весь комплекс действий, совершения которых вправе требовать кредитор (как запрограммированный результат), что не позволяет говорить о тождестве категорий «содержание правоотношения» и «объект правоотношения». Данный вывод вытекает из понимания объекта правоотношения как его цели, что основано на выводах современной социальной философии о двух уровнях социального отношения.

Недопустимым, по нашему мнению, является определение «неисполнения обязательства» через категорию предмета правоотношения в силу обоснованного нами в ходе исследования признания предметом правоотношения материальных и нематериальных благ, а также результатов деятельности.

С точки зрения материального содержания правоотношения «неисполнение обязательства» представляет собой отсутствие реализации запрограммированного в «объекте обязательственного правоотношения» результата, где воздержание от совершения активных действий не может быть признано единственным элементом, учитывая возможность объединения активного и пассивного поведения в рамках категории объекта. Следовательно, отсутствие активных действий обязанной стороны, по нашему мнению, является сущностной характеристикой именно «неисполнения обязательства».

«Неисполнением обязательственного правоотношения» необходимо признать отсутствие реального исполнения (как исполнения, соответствующего всем условиям договора о месте, времени, способе совершения и т.д.), сопряженное с прекращением самой возможности реального исполнения обязательств. Основанием чего служит установленная действовавшим во времена административно-командной системы хозяйствования принципом реального исполнения обязательств зависимость между неисполнением и возможностью реального исполнения (в результате чего случаи прекращения реального исполнения четко регламентировались действовавшим законодательством, что исключало возможность их установления самими сторонами). В результате чего мы считаем необходимым заменить п.п. 3-4 ст. 425 ГК РФ пунктом следующего содержания: «Законом или договором может быть установлен срок реального исполнения обязательства, истечение которого влечет невозможность предъявления соответствующих требований об исполнении обязательства в натуре». Исключить пункт 4 ст. 425 ГК РФ; п. 2 ст. 396 главы 25 ГК РФ («Ответственность за нарушение обязательств») необходимо изложить в следующей редакции: «Неисполнение обязательства как отсутствие исполнения со стороны должника, связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательства, влечет возмещение убытков».

По нашему мнению, необходимо различать фактическое неисполнение и «неисполнение договорного обязательства» как самостоятельную категорию гражданского права. Критерием их разграничения выступает сохранение возможности реального исполнения: обязательств, истечение срока исполнения обязательства не влечет автоматическую квалификацию нарушения в качестве «неисполнения договорного обязательства».

«Неисполнение обязательства» не тождественно понятию «существенное нарушение договора», которое представляет собой самостоятельное явление, только включающее черты ненадлежащего исполнения и «неисполнения», имеющее самостоятельные правовые последствия (что исключает, в частности, предъявление требований, вытекающих из ненадлежащего исполнения, после установления (как в судебном порядке, так и по соглашению сторон или в силу прямого указания закона) существенного нарушения). Решающее значение при разделении понятий «неисполнение обязательства» и «существенное нарушение договора» играет соответствие действительно представленного исполнения и того запрограммированного результата, на достижение которого направлены действия сторон.

Неисполнение обязательственного правоотношения, являясь основанием применения мер гражданско-правовой ответственности (характеризуемых государственным принуждением, отрицательными для нарушителя последствиями и общественным осуждением), имеет место исключительно в рамках этого правоотношения. Возмещение убытков, подлежащих возмещению при неисполнении договорных обязательств, как мера гражданско-правовой ответственности, прекращает гражданско-правовое обязательство, в результате чего возмещение убытков за неисполнение должно быть указано в числе оснований прекращения обязательственных правоотношений в главе 26 («Прекращение обязательств») ГК РФ.

«Неисполнение обязательственного правоотношения», связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательственного правоотношения, исключает применение «принуждения к исполнению обязанности в натуре» (не входит в состав мер гражданско-правовой ответственности), которое действует в рамках правомочия кредитора, заключающегося в возможности требования соответствующего поведения от обязанного лица и соответствующей ему обязанности должника совершить определенные действия в пользу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие положения и выводы, имеющие практическое значение.

1. Исполнение обязательства в виде совершения действий по своей правовой природе является двусторонней правопрекращающей (ремиссионной) вторичной (вспомогательной) реальной сделкой особого рода, направленной на надлежащее исполнение обязательства и влекущей прекращение прав и обязанностей сторон обязательства по отношению друг к другу. Исполнение обязательства в виде воздержания от действий представляет собой не сделку, а другой юридический факт особого рода, поскольку бездействие по своей природе сделкой быть не может.

2. В настоящее время существует четыре основных принципа исполнения обязательств: надлежащего исполнения и реального исполнения, распространяющих свое действие на исполнение всех обязательств, как договорных, так и внедоговорных, и экономичности исполнения и сотрудничества сторон, действующих только в отношении договорных обязательств. Каждый из этих принципов имеет самостоятельное значение, ни один не является доминирующим, они тесно связаны между собой, взаимообусловлены и вместе обеспечивают достижение цели обязательства и, как следствие, прекращение последнего.

3. Принцип реального исполнения обязательств закреплен в качестве одного из основных принципов обязательственного права, однако действие этого принципа сужено по сравнению с ранее действовавшим законодательством и разнится в зависимости от характера нарушения обязательства: неисполнения его вовсе или ненадлежащего исполнения. Тем не менее, это не умаляет значения и актуальности данного принципа в современных условиях для обеспечения нормального упорядоченного гражданского оборота и требует, на наш взгляд, усиления его действия в гражданском законодательстве. В связи с изложенным предлагается исходить из единой концепции нарушения обязательства и установить в статье 396 ГК РФ равные последствия как для неисполнения, так и для ненадлежащего исполнения обязательства, объединив пункты 1 и 2 статьи 396 в следующей редакции:

«Уплата неустойки и возмещение убытков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом или договором».

4. Предмет обязательства составляет совершение определенных действий или воздержание от действий, а предмет исполнения - сами эти действия. Предмет исполнения обязательства всегда составляют определенные действия, которые обязанное лицо должно совершить или от совершения которых оно должно воздержаться.

5. Предлагается законодательно определить момент исполнения денежного обязательства безналичными денежными средствами моментом их зачисления на банковский счет кредитора и соответственно дополнить главу 46 ГК РФ «Расчеты» статьей 862 «Момент исполнения денежного обязательства, осуществляемого путем безналичных расчетов»:

«Моментом исполнения денежного обязательства, осуществляемого путем безналичных расчетов, является момент зачисления безналичных денежных средств на банковский счет кредитора».

6. В случае множественности мест проживания, нахождения кредитора денежного обязательства предлагается установить правило, дополнив абзац 5 статьи 316 ГК РФ, согласно которому риск негативных последствий предложения исполнения должником по любому известному ему месту несет кредитор, за исключением случаев, когда соглашением сторон предусмотрено право кредитора определить место исполнения обязательства.

7. Вопрос о наступлении невозможности исполнения обязательства, предметом которого являются вещи, определенные родовыми признаками, должен решаться в каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств. В некоторых случаях исчезновение таких вещей создает невозможность исполнения так же, как и гибель вещи, определенной индивидуальными признаками. Это касается так называемых вещей специального рода.

8. В связи с возникновением на практике ряда проблем предлагается внести дополнения в статью 417 ГК РФ, регулирующую отношения, возникающие при издании правового акта, влекущего невозможность исполнения обязательства, указав в ней не только акты государственных органов, но и акты органов местного самоуправления, и изложить ее в следующей редакции:

9. Если в результате издания акта государственного органа или органа местного самоуправления исполнение обязательства становится невозможным полностью или частично, обязательство прекращается полностью или в соответствующей части. Стороны, понесшие в результате этого убытки, вправе требовать их возмещения в соответствии со статьями 13 и 16 настоящего Кодекса.

В случае признания в установленном порядке недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления, на основании которого обязательство прекратилось, обязательство восстанавливается, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа обязательства и исполнение не утратило интерес для кредитора.

10. Новое гражданское законодательство утвердило в России свободу договора - одно из основополагающих начал частного права. С точки зрения исполнения договорного обязательства предназначение свободы договора состоит в возможности сторон добровольно реализовать предусмотренное договорным обязательством право. Механизмом исполнения обязательства является взаимная заинтересованность сторон.

11. Действующее гражданское законодательство отказалось от несоответствующих рыночному хозяйству принципов экономичности исполнения для народного хозяйства и оказания содействия сторонами друг другу при исполнении своих обязательств, закрепленных в ПС РСФСР 1964 года. Значение принципа реального исполнения в ГК РФ уменьшается: ограничена сфера его применения, недостаточно обеспечен законодательно, требование реального исполнения ослаблено альтернативностью и диспозитивностью.

12. На основе анализа современного договорного права России обосновывается ряд выводов о новых исходных положениях ГК РФ, касающихся условий исполнения договорного обязательства, способов его обеспечения и ответственности за нарушение:

в отличие от ранее действовавшего законодательства ГК РФ содержит нормы о встречном исполнении обязательств (ст.328), позволяющие решать проблемы, встречающиеся в практике арбитражных судов и судов общей юрисдикции в делах по спорам, связанным с неисполнением или ненадлежащим исполнением договоров купли-продажи, поставки, подряда и т.п., которые объединяет одна характерная черта: сторона, обязанная исполнить обязательство (должник), ссылается на то, что кредитор, требующий исполнения, сам не исполнил свое обязательство, предусмотренное этим же договором. Специфика конструкции встречного исполнения состоит в том, что стороны не просто выступают одновременно должником и кредитором по отношению друг к другу, но есть еще и взаимосвязь: исполнение их обязательств обусловлено;

обязанность должника уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами, предусмотренная ст. 395 ГК РФ, теперь установлена для всех случаев их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, а также неосновательного получения или сбережения за счет другого лица. Данная норма является универсальной формой ответственности за нарушение тех возмездных обязательств, где применяется денежная форма оплаты полученных товаров, произведенных работ, оказанных услуг;

специальные меры обеспечительного характера, стимулирующие надлежащее исполнение обязательств по ГК РФ, приобрели новые черты применительно к установлению их перечня и содержания. Предусмотрен открытый перечень способов обеспечения исполнения обязательств. Известные ранее способы дополнены новыми - удержанием имущества должника и банковской гарантией. С точки зрения исполнения предлагается делить способы обеспечения исполнения обязательств на два вида. К первому виду предлагается отнести способы, при которых реализация исполнения дополнительного обязательства не ведет к исполнению основного обязательства (неустойка, задаток), ко второму - способы, при которых исполнение дополнительного обязательства ведет к исполнению основного (банковская гарантия, поручительство, залог, удержание);

правила об ответственности за нарушение обязательств подверглись в ГК РФ серьезным изменениям, в которых видна тенденция к усилению ответственности за нарушение обязательств. Особенности форм ответственности за нарушение договорных обязательств проявляются в применении, доказывании, исчислении, предмете исполнения.

13. ГК содержит специальные нормы, касающиеся отношений между предпринимателями или, по крайней мере, с участием предпринимателей. Специфика этих отношений нашла отражение в нормах, посвященных, досрочному исполнению обязательств (ст. 315); одностороннему отказу от исполнения обязательств (ст.310); солидарным обязательствам (п.2 ст.322); основаниям ответственности за нарушение обязательств (п.3 ст.401) и др. Цель дифференциации во всех перечисленных случаях состоит в том, чтобы сделать отношения предпринимателей более устойчивыми и одновременно гибкими, максимально приспособленными к потребностям рынка.

14. Нормам, регулирующим исполнение обязательств, в ГК РФ придан в основном диспозитивный характер, благодаря чему стороны могут своим соглашением определять устраивающий их порядок исполнения. Расширение сферы использования диспозитивных норм отнюдь не умаляет значимости норм императивных, одна из целей которых состоит в защите более слабой стороны в договорном обязательстве, которой является кредитор, не получивший причитающееся ему по договору. Кодекс дает основу для введения судебной процедуры взыскания денежной компенсации и защиты прав кредитора в получении причитающихся ему денежных средств.

15. Для решения проблем о соотношении норм, включенных в общие положения об исполнении обязательств и в разделы об отдельных видах договорных обязательств, предлагается различать нормы: а) устанавливающие особый порядок исполнения договорных обязательств; б) дополняющие и конкретизирующие правила, установленные общими положениями; в) включающие правила только для определенного вида договорного обязательства и отсутствующие в общих положениях.

16. Гибкость правового регулирования исполнения обязательств в новом кодексе проявилась, среди прочего и в насыщении его оценочными категориями, которые дают возможность суду и другим правоприменительным органам максимально учитывать особенности соответствующих правовых конструкций в целом и каждого конкретного случая в отдельности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации. Принята Всенародным голосованием 12.12.1993 года: [с учетом поправок от 30.12.2008 №6-ФКЗ, №7-ФКЗ] // СЗ РФ. – 2009. – №4. – ст. 445.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 1) от 30 ноября 1994 года N 51-ФЗ (ред. от 27.12.2009, с изм. от 08.05.2010) // СЗ РФ. – 1994. – N 32. – ст. 3301.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 2) от 26 января 1996 года N 14-ФЗ (ред. от 17.07.2009, с изм. от 08.05.2010) // СЗ РФ. – 1996. – N 5. – ст. 410.

4. Гражданский кодекс РСФСР: Утвержден Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 // Ведомости ВС РСФСР. – 1964. – N 24. – ст. 407.

5. Гражданский кодекс РСФСР: Принят на IV сессии 31 октября 1922 // Собрание узаконий и распоряжений Рабочего и крестьянского правительства. – 1922. – 25 ноября.

6. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик утвержденные Законом СССР от 08.12.1961. // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1961. – N 50. – ст. 525.

Материалы судебной практики

7. Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.07.02 № КГ-А40/4320-02. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Московского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

8. Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19.10.99 № А14-1714-99/70/8. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Центрального округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

9. Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 04.03.03 № Ф08-523/2003. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Северо-Кавказского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

10. Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 14.04.03 № А54-2587/99-С6. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Центрального округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

11. Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.12,02 № А43-7553/02-9-420. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Волго-Вятского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

12. Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.05,01 МФ04/1400-260/ А70-20О1. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Западно-Сибирского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

13. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 22 мая 2002 г. N Ф09-1034/02-ГК. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Уральского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

14. Постановления Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 16 февраля 2004 г. по делу N Ф03-А51/04-1/103. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Дальневосточного округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

15. Постановление Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Белоруссия № 16 от 16.12.1999 // Вестник ВАС РФ. – 2000. – № 3.

16. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ. Некоторые вопросы судебной практики по гражданским делам. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1998. – № 8 – 10.

17. Обобщение практики по делам, связанным с применением в договоре валютной оговорки, подготовленное ФАС Северо-Западного округа. 2001. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: ФАС Северо-Западного округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

Учебная и научная литература

18. Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск первый. Книга 1: Общая часть. – СПб.: ЛЮУ, 1909. – 267 с.

19. Белов В.Л. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. – М.: БЕК, 2003. – 876 с.

20. Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. – 2002. – № 3. – С. 32 – 38.

21. Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. – СПб.: ЛЮУ, 1910. – 343 с.

22. Брагинский М.М., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. – Изд. 2. – М.: Статут, 2006. – 764 с.

23. Брагинский М.И. Общее учение о хозяйственных договорах. – М.: Статут, 1967. – 676 с.

24. Вершинин А.П. Выбор способа защиты гражданских прав. - СПб.: Норма, 2000. – 346 с.

25. Витрянский В.В. Обсуждение проблемных вопросов договора комиссии // Вестник ВАС РФ. – 2004. – № 8. – С. 188.

26. Вопросы советского гражданского права. – М.: Юридическая литература, 1945. – 236 с.

27. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. – М.: Юристъ, 2003. – 786 с.

28. Голованов Н.М. Гражданское право. – СПб.: Норма, 2003. – 463 с.

29. Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21 / Отв. ред. А Г. Диденко. – Алма-Аты: АЮИ, 2004. – 256 с.

30. Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. – М.: Проспект, 1998. – 345 с.

31. Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. – М.: Норма – Н, 1998. – 460 с.

32. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М.: Юрист, 1997. – 502 с.

33. Гражданское право: Учебник: в 3-х т. Т. 2 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – Изд. 4. – М.: Статус, 2003 – 721 с.

34. Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского. М.М. Рассолова. – М.: БЕК, 2002 – 438 с.

35. Гражданское право. Т. 2. Полутом 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. – 2-е изд. – М.: Проспект, 2007. – 742 с.

36. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М.: Норма-Н, 2007. – 703 с.

37. Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Юрист, 2005. – 696 с.

38. Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве: Осуществление и защита гражданских прав. – М.: БЕК, 2000. – 453 с.

39. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. – М.: Юристъ, 2003. – 442 с.

40. Гуляев А.М. Русское гражданское право. – СПб.: ЛЮУ 1912. – 333 с.

41. Денисевич Е.М. Односторонние сделки в гражданском праве Российской Федерации: понятие, виды и значение. – Екатеринбург: ЕЮУ, 2004. – 338 с.

42. Дернбург Г. Пандекты. Том 2. Обязательственное право. – Изд. 3-е. М.: Госюриздат, 1911. – 234 с.

43. Дождев Д.В. Римское частное право. – М.: Инфра-М – Норма, 2003. – 784 с.

44. Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. – М.: БЕК, 2000. – 342 с.

45. Заменгоф З.М. Изменение и расторжение хозяйственных договоров. – М.: Юридическая литература, 1972. – 289 с.

46. Исаченко В.В. Законы гражданские. – Петроград, 1916. – 491 с.

47. Кабалкин А. Изменение и расторжение договора // Российская юстиция. – 1996. – № 10. – С. 10 – 19.

48. Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву: Права и обязанности по имуществам и обязательствам. – М.: Статус, 2003. – 621 с.

49. Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. – Харьков: ХЮУ, 1928. – 370 с.

50. Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской Империи, Проект Гражданского уложения Российской Империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. – М.: Институт частного права, 2003. – 928 с.

51. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М.: Норма, 2002. – 665 с.

52. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Юристъ, 1997. – 658 с.

53. Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. – М.: Норма, 1995. – 474 с.

54. Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Сост. В.В. Витрянский. – М.: Проспект, 2008. – 476 с.

55. Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. – М.: Юридическая литература, 1953. – 301 с.

56. Маковская А. Крупные сделки и порядок их одобрения акционерным обществом. – М.: Норма – Н, 2004. – 210 с.

57. Мейер Д.М. Русское гражданское право: В 2 ч. Часть 2. – М.: Госюриздат, 1958. – 356 с.

58. Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции. – М.: Юридическая литература, 1960. – 624 с.

59. Новицкий И.Б., Лунц А.А. Общее учение об обязательстве. – М.: Госюриздат, 1950. – 302 с.

60. Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. – Изд. 2. – М.: Статут, 2003. – 192 с.

61. Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. – М.: Юристъ, 2003. – 247 с.

62. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – 4-е изд., доп. – М.: Норма, 1999. – 651 с.

63. Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 9. – Ярославль: ЯЮУ, 2002. – 260 с.

64. Павлодский Е.А. Договоры организаций и граждан с банками. – М.: Юнити, 2001. – 232 с.

65. Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. В.А. Томсинова. – М.: Юристъ, 2003. – 212 с.

66. Победоносцев К. Курс гражданского права. Договоры и обязательства. – СПб.: СЮУ, 1896. – 325 с.

67. Предпринимательское (хозяйственное) право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. ОМ. Олейник. – М.: Проспект, 2000. – 643 с.

68. Проблемы защиты субъективных гражданских прав: Сборник научных трудов / Под ред. В.В. Бутнева. – Ярославль: ЯЮИ, 2003. – 234 с.

69. Пугинский Б.И. Коммерческое право России. – М.: БЕК, 2003. – 355 с.

70. Райхер В.К. Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР. – Л.: ЛЮУ, 1958 – 345 с.

71. Рожкова М. Бывают ли изменения существенны? // ЭЖ-Юрист. – 2003. – № 28. – С. 5 – 12.

72. Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. – М.: Норма-Н, 2001. – 538 с.

73. Российское гражданское право / Под ред. 3.Г. Крыловой, Э.П. Гаврилова. – М.: Юристъ, 1999. – 311 с.

74. Саватье Р. Теории обязательств. Юридический и экономический очерк. – М.: Юридическая литература, 1972. – 519 с.

75. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – М.: Проспект, 2005. – 378 с.

76. Синайский В.И. Русское гражданское право. – М.: Статут, 2002. – 638 с.

77. Теория государства и права / Отв. ред. А.И. Королев, Л.С. Явич. – Изд. 2. – Л.: ЛЮУ, 1987. – 386 с.

78. Тимофеев В.В. Исполнение обязательств по имущественному страхованию. – М.: Норма-Н, 2003. – 410 с.

79. Толстой В.С. Исполнение обязательств. – М.: Юридическая литература, 1973. – 269 с.

80. Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. – Одесса: ОЮИ, 1903. – 253 с.

81. Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. – Саратов: СЮУ, 1999. – 315 с.

82. Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. – 2-е изд. – М.: Проспект, 2004. – 685 с.

83. Цвайгерт К. Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. – М.: БЕК, 1998. – 399 с.

84. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права – М.: Госюриздат, 1912. – 495 с.

85. Яковлева В.Ф. Реальное исполнение обязательств – одно из необходимых условий выполнения народнохозяйственного плана. – Л.: ЛЮУ, 1954. – 324 с.