Реферат: Становление газеты "Нью-Йорк Таймс" как общенационального издания

РЕФЕРАТ

по дисциплине «Журналистика»

по теме: «Становление газеты Нью-Йорк Таймс как общенационального издания»

Введение

США вступили в стадию промышленного переворота в начале XIX в., а завершилась она к началу 1880-х годов. Сами эти цифры, конечно, весьма условны и отражают лишь общее состояние экономики. Главным содержанием промышленного переворота стала замена ручного труда машинами, применительно к той эпохе, паровым двигателем. Но было бы неверно считать, что этим промышленный переворот и исчерпывается. XIX в. принес множество важных изобретений и усовершенствований, преобразивших экономическую жизнь в целом, в том числе производство печатной продукции.

Промышленный переворот, связанный с ростом городского населения, применением новой, более сложной техники, увеличением производства, способствовал повышению общего культурного уровня или, на худой конец, росту элементарной грамотности. Все это готовило основную массу населения к вступлению в разряд читательской аудитории. Главным результатом эпохи промышленного переворота стало возникновение массовой газеты, доступные основной части населения, как по цене, так и по содержанию. Одной из таких газет, массовой, но рассчитанной на определенную часть читательской аудитории стала «Нью-Йорк Таймс».

1. «Нью-Йорк таймс» на фоне прессы США второй половины XIX в.

1830–1850 годы были периодом материального и духовного прогресса США, подлинного коммерческого расцвета, предпринимательской и промышленной активности, которые опирались на институт частной собственности, конституционно рассматривавшийся как одно из незыблемых оснований самой американской цивилизации.

Огромную роль в экономике страны сыграло развитие тяжелого машиностроения на заводах Новой Англии, открытие новых рынков на Западе благодаря железным дорогам, изобретение сеялки. Впервые в 1850 году стоимость ежегодного продукта американской промышленности превысила стоимость сельскохозяйственного продукта. Только за десятилетие (1845–1855 годы) в страну въехали 3 млн. новых иммигрантов. В 1820–1850 годах открылись университеты в 19 штатах.

В условиях глубокой политической демократизации американской действительности шло бурное развитие рынка, которое интегрировало и рационализировало американскую хозяйственную жизнь. Идеология рынка образовала питательную почву для прессы, как по ее положению, так и содержанию.

В 1840 году в стране издавалась 1631 газета, из которых на один Нью-Йорк приходилось 274. Ежедневных газет было уже 116, а еженедельников – 1000. О том, что это было десятилетие подлинного газетного бума, свидетельствуют цифры статистики: из насчитывавшихся в стране к 1850 году 2302 газет ежедневных изданий было уже 254, а еженедельных – 1902.

Развитию массовой прессы чрезвычайно благоприятствовали технологические новшества, создавшие предпосылки для удешевления, расширения распространения и усиления независимости прессы. Здесь следует в первую очередь назвать изобретение ротационной печатной машины (1846 год), двухрольной (1886 год), трехрольной (1897 год) ротации, использование телеграфных коммуникаций, особенно после прокладки в 1866 году трансатлантического кабеля.

По мере того как промышленный переворот готовил техническую базу для выпуска дешевых газет массовым тиражом, формировалась и их аудитория. Новые читатели отличались от прежних духовными запросами, интересами, вкусами.

С середины XIX в. возникли разнообразные издания для массового читателя. Массовая аудитория США имела свою специфику. Если общественную жизнь европейских стран постоянно лихорадило, там происходили революции, свергались короли, рушились престолы, разворачивались мощные рабочие движения за политические права или за улучшение условий существования, то в США политический климат был намного спокойнее: там уже существовало политическое равенство между классами, все основные демократические свободы были налицо, а уровень жизни превышал европейский. Поэтому и низшие классы в США были более аполитичными, чем в Европе, в большей степени склонными к чтению «бульварной», чем политической печати.

Первой массовой «бульварной» газетой стала ежедневная нью-йоркская «Сан», основанная в 1833 г. Бенджамином Дэем, человеком с маленьким капиталом, но большими планами. Впоследствии этот первопроходец «желтой» прессы неразумно продал свое творение другому издателю, о чем горько жалел. И форма, и содержание газеты, и ее цена – все говорило о том, что «Сан» – издание нового типа, предназначенное для особой аудитории.

«Сан» стоила всего один цент – в 5–6 раз меньше обычного. Это была первая в истории страны газета, тираж которой достиг фантастической цифры – 30 тыс. экземпляров (заметим: к началу издания «Нью-Йорк сан» глобальный разовый тираж всех нью-йоркских газет составлял всего 26,5 тыс. экземпляров).

Самая дешевая не только в Нью-Йорке, но и во всей стране газета Б. Дэя была рассчитана на городское население и на массового, т.е. в основе своей малограмотного читателя. Она впервые выходила два раза в день, причем утренний выпуск был насыщен политической полемикой, а вечерний, наоборот, предлагал читателям материалы исключительно информационного характера.

Одной из первых в Америке «Нью-Йорк сан» стала публиковать заведомо вымышленную информацию, лживые репортажи, в которых уживались друг с другом сенсационность и неправда от первой до последней строчки. Так, 25 августа 1835 года газета поместила под огромным заголовком материал о «лунных людях», будто бы открытых астрономами. Полосы газеты заполнялись информацией криминального свойства и сообщениями о различных «происшествиях».

Одним из первых Дэй нанял штатного судебного репортера, который мог проводить самостоятельные расследования в дополнение к полиции. Однако эти расследования обычно ограничивались выуживанием пикантных подробностей из биографий подсудимых и потерпевших.

При своем небольшом формате и ограниченном объеме, «Сан» не стремилась полно отразить все новости. Информация публиковалась в сжатом виде, при этом предпочтение отдавалось необычному, сенсационному, хотя далеко не всегда общественно значимому событию.

Изредка в «Сан» помещались и аналитические статьи по социальным и политическим вопросам. Эти статьи примерялись ко вкусам и настроениям аудитории, состоявшей из бедняков. Газета выступала против повышения цен, долговых тюрем, выражала сочувствие обездоленным.

На страницах «Сан» впервые появился новый жанр, так называемые истории «человеческого интереса», представлявшие собой очерки, зарисовки из жизни простых людей. В заслугу «Сан» можно поставить то, что она впервые стала уделять внимание жизни «маленького человека». Этот интерес к «маленькому человеку» впоследствии перешел на страницы других изданий, в литературу и кинематограф.

Второй массовой газетой стала ежедневная нью-йоркская «Геральд», созданная в 1835 г. Джемсом Беннетом. С этой газетой и принято в первую очередь связывать газетную «революцию» 1830–1840 годов в американской прессе.

«Нью-Йорк геральд» публиковала разную информацию: международную, национальную и местную, – серьезно расширив тематику публикаций. Беннет широко и постоянно получал материалы европейской печати, используя для этого изобретение Морзе (уже в 1848 году в «Нью-Йорк геральд» публиковалось 10 колонок телеграфных новостей). Он первым сообщил в своей газете об открытии золотых приисков в Калифорнии.

Одним из первых в Америке Беннет создал корреспондентское бюро своей газеты в Вашингтоне и начал направлять специальных корреспондентов в крупные европейские города, завел своих постоянных корреспондентов в Европе. Беннет также первым направил своего специального корреспондента в Африку на поиски безвестно пропавшего путешественника Ливингстона.

В «Нью-Йорк геральд» Беннет ввел финансовую рубрику, именовавшуюся им «денежной страницей», колонку писем читателей с их мнениями о публикациях газеты и освещаемых ею событиях. Редакционные статьи имели резонирующий и информативный характер и, как правило, отличались основательностью.

Однако основные реформаторские усилия Беннета по радикальному обновлению сложившейся до него концепции американской газеты шли в ином направлении. «Пенни-пресса», созданная им, привела к возникновению нового экономического базиса для газет путем привлечения новых слоев читателей через выдвижение в газете на самый первый план «историй человеческого интереса и эмоций» (преступления, происшествия, скандалы в высшем свете, семейные драмы, религия, Уолл-стрит и т.п.), в чем, по его выражению, «человек лучше всего раскрывает свои фантазии и капризы». Основным жанром «Нью-Йорк геральд трибюн» был фактографический, так называемый реалистический, репортаж.

Впервые в США «Геральд» стала выходить все семь дней в неделю, включая воскресенье. Она выгодно отличалась от «Сан» высокой оперативностью и точностью.

«Геральд» стала самой популярной американской газетой, и в 1860 г. ее тираж равнялся 77 тыс. экземпляров.

У газеты «Нью-Йорк геральд» появилось множество конкурентов и подражателей в самом Нью-Йорке («Америкен дейли адвертайзер» – «Американская ежедневная газета объявлений», «Джорнел коммерс» – «Коммерческая газета», «Нью-Йорк ивнингпост» – «Нью-Йоркская вечерняя почта», «Газетт энд дженерал адвертайзер» – «Газета и основные объявления»). Однопенсовые, типологически родственные «Нью-Йорк геральд» газеты появились также в других городах Америки («Дейли пенни пост» – «Ежедневная пенни-почта» в Бостоне, «Паблик леджер» – «Общественный гроссбух» в Филадельфии и др.).

«Газетная» или «коммерческая революция» не случайно началась и к третьей четверти XIX века получила наибольший размах именно в Нью-Йорке, уже ставшим крупнейшим экономическим и культурным центром Соединенных Штатов Америки. Именно в этом городе возникли первые действительно крупные газеты, которые сумели резко расширить читательскую аудиторию за счет рабочих и мелкой буржуазии, понизив продажную цену до 2-х центов, что тогда равнялось одному английскому пенсу или десяти французским франкам.

Следует подчеркнуть, что «революция» коснулась не всех газет того периода, а только тех из них, которые радикально порвали с прежними традициями и создали новую модель газетного периодического издания – «пенни-прессу». Однако развитие американской газетной печати в русле, проложенном газетой Беннетта, было намного более количественным, нежели качественным процессом, связанным с улучшением газетного типа издания.

Противоположная «Нью-Йорк геральд» идея нашла свое воплощение в другой нью-йоркской газете, появление которой в 1841 году, несомненно, явилось крупнейшим феноменом американской газетной прессы первой половины XIX века. Речь идет о газете «Нью-Йорк трибюн».

Основатель этой газеты Гораций Грили, кстати, бывший сотрудник «Нью-Йорк геральд», отвергал журнализм в стиле Беннета, неотделимый от него сенсационализм, живописание преступлений и т.п.

Подлинная война Грили против Беннета велась, прежде всего, в редакционных статьях под флагом борьбы с аморальной и упадочнической прессой, защиты интересов общества и справедливости.

Важнейшим вкладом «Нью-Йорк трибюн» в историю журналистики США явилось то, что она положила начало ее другой важнейшей типологической тенденции, став прототипом, или прамоделью, качественных газет США. Намного более серьезная и строгая, чем ее конкуренты, «Нью-Йорк трибюн» быстро нашла обширную аудиторию, в первую очередь в пуританских кругах Америки. Будучи одной из наиболее популярных в стране, едва ли не самой распространенной американской газетой, «Нью-Йорк трибюн» была близка к левому крылу основанной в 1854 году республиканской партии США – «вигам».

В отличие от «Нью-Йорк геральд» и других подобных ей газет, одной из отличительных особенностей которых был политический консерватизм, «Нью-Йорк трибюн» являлась главным печатным органом либеральной Америки и имела социализирующий, просоциалистический характер.

Взгляды Грили были достаточно неопределенными, но в целом он склонялся к социал-реформистскому пути, хотя одновременно разделял ряд положений программы партии вигов – наследников идей федералистов. С 12 июля 1841 г. Грили начал публикацию серии статей под общим названием: «Что должно быть сделано для трудящихся?» В этих статьях он высказывался за принятие программ социальной помощи, рабочего законодательства, повышение зарплат и другие меры помощи бедным. Все это явно противоречило традиционному американскому «твердому индивидуализму» и свидетельствовало о зарождении нового направления политической и экономической мысли, основанного на приоритете общественных ценностей, хотя ни о каком демонтаже капиталистического строя речи не шло.

Недостаток собственного радикализма Грили с лихвой восполнял радикализмом других авторов, которым он охотно предоставлял слово в своей газете. В «Нью-Йорк Трибюн» часто публиковались К. Маркс и Ф. Энгельс. Большая часть их произведений, вошедших в тома 8–15 второго издания, была впервые напечатана именно там. Это значит, что в течение 15 лет (1851–1864) эти авторы писали преимущественно для Грили. Основную часть материалов, присланных Марксом и Энгельсом в «Нью-Йорк Трибюн», составляли корреспонденции о европейских делах, избирательных кампаниях, войнах, текущей политической борьбе. В особую группу можно выделить военные труды Ф. Энгельса, подробные разборы военных кампаний и состояния армий европейских стран.

Маркс и Энгельс были далеко не единственными «буревестниками» в «Нью-Йорк Трибюн». На ее страницах прочно обосновались последователи социалистических идей Шарля Фурье – настолько прочно, что они получили специальный столбец на первой полосе.

Главным достоинством – «Нью-Йорк Трибюн» и заслугой ее издателя была критика рабства в южных штатах. Гуманизм Грили проявлялся в признании равенства всех людей, независимо от цвета кожи.

Грили не боялся распугать читателей многочисленными «измами», хотя со временем стал отдавать предпочтение новостям на первой полосе. Среди новостей преобладала политика, хотя время от времени мелькали сообщения из криминальной хроники.

Публиковались и истории «человеческого интереса», имевшие в «Нью-Йорк Трибюн» критическую направленность. Автор ходил по Нью-Йорку, наблюдал, впитывал в себя городскую атмосферу – и все увиденное его удручало: дома (слишком мрачные), люди (слишком бедные или, наоборот, слишком богатые), образ жизни. Приунывшие читатели газеты не могли отвести душу ни анекдотами, ни, тем более, новостями из чьей-либо сексуальной жизни. «Нью-Йорк Трибюн» была исключительно серьезной политической газетой. И, тем не менее, эта серьезность не отталкивала массового читателя. В 1860 г. тираж газеты составил 40 тыс. экземпляров – третье место после «Геральд» и «Сан». А «Уикли Трибюн», ее еженедельное приложение, нацеленное преимущественно на западные районы страны, выходила 200-тысячным тиражом. Все это говорило о том, что в XIX в. массовая аудитория проявляла большой интерес к социализму и что социалистическая печать привлекала рабочих не намного меньше, чем «бульварная».

В 1851 г. один из сотрудников «Нью-Йорк Трибюн», Генри Раймонд, решил издавать свою газету. Так родилась «Нью-Йорк Таймс», одна из наиболее уважаемых газет в современной Америке. Пример Грили показал Раймонду, что и серьезная газета может найти выход на массовую аудиторию.

На какого читателя он делал ставку? Любители развлечений получали их в изобилии, читая «Сан» и «Геральд». Социалистические вольнодумцы черпали вдохновение в «Нью-Йорк Трибюн». И все же оставалась значительная прослойка, не охваченная этими газетами. Ее составляли небогатые, но далекие от социализма, при этом не падкие на сенсации, а достаточно серьезные читатели, которым качественные газеты были не по карману. На эту аудиторию и возлагал свои надежды Раймонд.

В политических вопросах «Нью-Йорк Таймс» занимала независимую позицию, хотя по многим вопросам разделяла программу республиканцев.

Оставив проекты социального переустройства мира, Раймонд сосредоточил усилия на новостях. Для «Нью-Йорк Таймс» характерно то, что американские исследователи называют «агрессивным» сбором информации. Ее корреспонденты могли являться туда, где их меньше всего готовы были приветствовать: к постели умирающего, в дом, где случилось несчастье, или в логово преступников. И уж если где случалась катастрофа, то там обязательно вскоре появлялись газетчики из «Нью-Йорк Таимс». Они не ждали новостей, а добывали их.

Газета имела штатных корреспондентов-детективов. В отличие от «Сан», в «Нью-Йорк Таймс» эти сотрудники проводили действительно серьезные расследования, в частности, помогли раскрыть махинации «Таммани-Холла», могущественной организации мафиозного типа.

Эта газета, отказавшаяся от эксцессов «репортажного» журнализма, привлекла внимание наиболее образованной части американского общества своей «качественностью» (многочисленность и разнообразие рубрик, высокий литературный уровень и т.п.). Ее основатель важнейшим залогом правдивости своей газеты провозгласил принцип независимости от различных партий. Как это было видно уже по редакционной статье первого номера, «Нью-Йорк таймс», с самого начала выступившая как последовательница «Нью-Йорк трибюн» Грили, поставила во главу угла просвещение, нравственность, индустрию и религию и писала об ответственности перед читателем – принцип, являвшийся краеугольным для Г. Грили и его издания.

«Нью-Йорк Таймс» быстро набирала популярность, и в 1861 году ее тираж составил 35 тыс. экземпляров.

2. Возвышение «Нью-Йорк таймс»

Вторая половина XIX века – это период чрезвычайно интенсивного роста газетной прессы США. Почти сто лет назад была сделана следующая констатация, по сути своей сохранившая свою силу до наших дней: «Нигде в мире печать не достигла такого развития и распространения, как в Соединенных Штатах… Нет закоулка в Америке, куда не заходило бы печатное слово; нет человека, который не читал бы газет; чтение газет также рекомендуется детям в школе. Печать является здесь более важным воспитательным органом, чем школа».

На 1880 год лишь семь американских ежедневных газет выходили по 50 тыс. экз. и выше, а к концу девятнадцатого столетия 27 американских газет имели тираж 75 тыс. экземпляров.

За 20 лет общее число периодических изданий в этой стране удвоилось, тогда, как население страны увеличилось на 50%, причем изданий газетного типа, включая большинство еженедельников, в 1880 году было в три с лишним раза больше, чем журнальных публикаций.

Одним из наиболее примечательных явлений американской газетной жизни конца XIX – начала XX века было быстрое возвышение газеты «Нью-Йорк таймс», до этого пребывавшей в безвестности. Это возвышение, прежде всего, связано с деятельностью Адольфа Окса, а затем еврейской семьи Сулцбергеров, предки которых эмигрировали из Германии после волны погромов 1-й половины XIX в. Из этой семьи вышли издатели и владельцы газеты «Нью-Йорк таймс».

Адольф Окс купил «Нью-Йорк таймс» в августе 1896 года. Он тут же во всеуслышание заявил, что изменит характер этой газеты и вслед за этим уточнил, что он имеет в виду изменение не редакции и не ее прежней политической линии, но читательского адресата, ибо отныне собирается адресовать «Нью-Йорк таймс» «думающей публике».

Чтобы представить себе, насколько смело, если не сказать прожектерски, выглядел с подобными декларациями Окс в обстановке полнейшего засилья в стране прессы, делавшейся по пулитцеровско-херстовским рецептам «желтого журнализма», достаточно будет добавить, что к этому времени «Нью-Йорк таймс» выходила всего 19-тысячным тиражом. И это тогда, когда «Нью-Йорк уорлд» имела тираж 600 тыс. экземпляров (два выпуска – утренний и вечерний), а «Нью-Йорк джорнел» – 430 тыс.

И все-таки Окс сдержал свое слово. Благодаря его исключительным дарованиям «Нью-Йорк таймс» сумела доказать, что возможно и в Америке создать газету «для людей, которые думают» и в то же время достичь крупного тиража и изведать один из выдающихся финансовых успехов в современной прессе.

Начался неуклонный подъем этой газеты, (см. рис.):

25 тыс. экз., 75 тыс., 82 тыс. (1900 год), 121 тыс. (1905 год), 192 тыс. (1910 год) и 343 тыс. экз. (1920 год).

Если «Нью-Йорк таймс» получила от рекламы в 1898 году 2,4 млн. долларов, то рекламные доходы от нее составили 6 млн. долларов в 1905 году; 7,6 млн. долларов в 1910 и 23,4 млн. – в 1920 году.

Таким образом, в лице «Нью-Йорк таймс» концепция «высокого журнализма», отстаивавшаяся Оксом, восторжествовала, оправдав надежды издателя на достаточно широкие круги читателей, заинтересованных в ней. И в то же время газета регулярно помещала «все новости».

В 20-х годах прошлого века газета продолжила свое развитие, благодаря Артуру Хейзу Сулцбергеру.

Артур Хейз Сулцбергер родился в 1891 году в Нью-Йорке, окончил Колумбийский университет (1913 г.), участвовал в 1-й мировой войне в чине лейтенанта-артиллериста. В 1917 г. Сулцбергер женился на единственной дочери А.С. Окса. В 1919 г. после окончания армейской службы Сулцбергер стал штатным сотрудником газеты, а в 1935 г. – ее владельцем. Возглавляя затем фактически единолично издание газеты более четверти века, он сумел превратить «Нью-Йорк таймс» в один из самых авторитетных и влиятельных печатных органов в мире. Такой успех был достигнут верностью традициям, заложенным его предшественником (оперативность и непредвзятость сообщаемой информации и ответственность за ее достоверность), и привлечением новых широких кругов читателей из среды деловых людей и интеллигенции новшествами, введенными им самим, – резким увеличением объема информации по проблемам экономики и финансов, искусства и литературы, а также аналитическими обзорами и высокопрофессиональными комментариями важнейших событий. Формально уйдя в 1961 г. в отставку, Сулцбергер назначил своим преемником зятя, О. Драйфуса, и только после его внезапной кончины – своего сына Артура Окс Сулцбергера.

Артур Окс Сулцбергер (родился в 1926 г., Нью-Йорк) журналистскую карьеру начал в 1952 г. репортером-стажером в газете отца. Спустя год покинул ее, чтобы самостоятельно поработать в провинции (газета «Милуоки Джорнал», штат Висконсин), некоторое время был корреспондентом «Нью-Йорк таймс» в Лондоне, Париже и Риме. С 1955 г. Сулцбергер входит в центральный аппарат газеты в Нью-Йорке и участвует в руководстве издательским и финансовым отделами. Издателем и владельцем газеты стал в 1963 г. В условиях резко обострившейся в этот период конкуренции в средствах массовой информации ему удалось не только сохранить и упрочить репутацию газеты, но и обеспечить резкое увеличение ее тиража за счет привлечения значительных читательских кругов в Америке и на других континентах. Особенно импонировала читателям твердая установка Сулцбергера на независимую позицию газеты по всем проблемам национальной и мировой политики, высокая компетентность ее оценок и прогнозов структурных сдвигов в ведущих отраслях мировой экономики, а также пристальное внимание к науке, религии, спорту, женскому движению, новым явлениям и именам в музыке, литературе, театре и др. Он осуществил коренную реорганизацию громоздкого редакционного и всех вспомогательных аппаратов газеты, объединил редакции ежедневных выпусков и воскресного приложения, обеспечил одновременный выход газеты во всех штатах и многих зарубежных странах.

О ведущих позициях газеты говорит такой факт: средний объем каждой нью-йоркской газеты в 1925 году составлял 42 полосы ежедневно, «Нью-Йорк таймс» состоял из 90 полос. В типографии «Нью-Йорк таймс» в то время работало 1800 рабочих, в редакции 616 сотрудников, в конторе 953 чел., в правлении 84 чел., всего 3453 чел. Типографское оборудование менялось каждые 5 лет. Основной капитал акционерного общества «Нью-Йорк таймс» составлял на тот момент 20 млн. долларов.

Межвоенное двадцатилетие закрепило окончательно и бесповоротно господствующее положение рекламы в журналистике США, особенно в газетной прессе. Если в 1923 году из общей суммы денежного дохода всех американских газет, составившей 1,2685 млрд. долларов, на долю подписки и розницы пришлось только 361,575 млн. долл., т.е. около 28% этого оборота (этой суммы не хватало даже на оплату стоимости бумаги, краски и других материалов), то рекламные поступления принесли прессе около 794 млн. долларов или 72% от общего дохода (этот уровень поднялся до 74% в 1927 году) В среднем, реклама занимала 60% печатной площади газет. Большое внимание рекламе естественно уделялось и в «Нью-Йорк Таймс». Так в 1930 году одна страница в воскресном приложении к «Нью-Йорк таймс» стоила 4 тыс. долларов.

Появление и параллельное существование радиовещания, стремительно развивавшегося, нисколько не замедлило роста периодической печати в 1920–1930 годы. Его влияние на газетную прессу сказалось больше всего в том, что американские газеты оказывали все большее внимание радиопередачам. Газета «Нью-Йорк таймс» отвела в июне 1922 года 40 колонок для ежедневной радиоинформации.

В 1950–1960 годы американские газеты переживали серьезный кризис. В 1962 году в Нью-Йорке насчитывалось семь крупных ежедневных газет общей и политической информации на 14 млн. человек населения. А к концу 1960 годов их осталось всего три, после того как в середине 1960 годов из-за непреодолимых финансовых трудностей перестали выходить, наряду с другими, «Нью-Йорк геральд трибюн» и «Нью-Йорк уорлд телеграмм энд сан». В числе оставшихся газет была и «Нью-Йорк таймс». В конце 1960 годов наибольшее число американских читателей выразили свое доверие к следующим газетам: «Уолл-стрит джорнел» (55%), «Нью-Йорк таймс» (36%), далее шли «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс».

Как уже отмечалось выше, в XX в газета преуспела во многом благодаря новой подаче материалов из самых разных областей. Так например с 5 января 1929 года газетой был введен индекс деловой активности, который стал рассчитываться еженедельно.

Индекс деловой активности «Нью-Йорк таймс» – это взвешенный сложный индекс наиболее важных и надежных систем отраслевых индексов, для расчета которых возможно быстрое получение данных за истекшую неделю. Индекс состоял из пяти главных компонентов:

грузовые ж.-д. перевозки,

сталелитейное производство,

выработка электроэнергии,

производство строительного картона

и производство пиломатериалов.

Деловыми кругами индекс был признан «нормальным», т. к. базовые периоды его компонентов изменяются. Сезонные уточнения в нем производятся по всем компонентам, кроме металлургии, а по стали и электричеству выявляется соответствие долговременным тенденциям. Показатели, отражающие колебания цен, не используются; берутся только те, в которых выражены фактические физические объемы производства. Статистические наблюдения по каждому компоненту производятся в нем по различным дням недели и объединяются в воскресном индексе, публикуемом вместе с соответствующим графиком, дающим более полную картину.

Другой пример: в начале XX в «Нью-Йорк таймс» уделял постройке небоскребов – уникальных зданий для того времени. Так 18 января 1914 года Нью-Йорк Таймс пишет: «Новое Equitable Building, работы по рытью котлована под фундамент которого, практически закончены, будет покоиться на скальном основании, которое расположено восьмидесяти тремя футами (то есть, 25 метров) ниже уровня улицы. Стена фундамента, толщиной 6 футов (1,8 м) будет сооружена по периметру всего котлована. Фундамент будет возвышаться на 55 футов (16,8 м) над скальным основанием, выше него начнется сооружение стен здания».

21 марта 1914 года в «Нью-Йорк Таймс» появляется статья под заголовком «Смерть под строительным краном», в которой описывается несчастный случай, в котором по причине обрушения строительного крана погибает плотник, а так же серьезно страдают три строительных рабочих. Они становятся жертвой падения 90-футовой (27,5 м) стрелы крана, которая, обрушившись, разрушает пешеходное ограждение и третью своей длины блокирует движение по Бродвею.

5 апреля 1914 года «Нью-Йорк Таймс» пишет о том, что вчера, 4 апреля в 13:15 во время подъема краном 20-тонной стальной конструкции на уровне выше третьего этажа оборвалась крепежная цепь, груз обрушился и при этом серьезно травмировал строительного рабочего.

30 апреля 1914 года в той же газете пишется о закладке «углового камня» здания. 29 апреля мэр Митчел с помощью серебряного мастерка заложил бронзовый кирпич в основание самого большого в мире офисного здания. До сих пор в Нью-Йорке не было случая, чтобы мэр города закладывал угловой камень здания, полностью возведенного частным застройщиком.

3 Мая 1914 года газета вновь возвращается к этой теме и выдвигает гипотезу о том, что Equitable Building, очевидно, является последним большим небоскребом, построенным в Нью-Йорке, основываясь на событии последней недели, когда весьма необычным оказалась закладка углового камня здания мэром, учитывая тот факт, что здание полностью возводится частными застройщиками.

16 августа 1914 года в «Нью-Йорк Таймс» объявляет об установке флага на вершине возведенного здания Equitable. Менее пяти месяцев потребовалось для возведения 38 этажей.

А уже 1 июля 1915 года газета пишет об основании клуба банкиров, занимающего три верхних этажа здания. Вне сомнения, это крупнейший в мире клуб, члены которого могут любоваться прекрасным видом как Гудзона, так и Ист Ривер, буквально находясь за своим обеденным столом…

К сожалению не все материалы, публиковавшихся в «Нью-Йорк Таймс», можно причислять к образцам передовой американской журналистики. Кембриджский университет выпустил книгу Лорел Лефф «Похороненные «Таймс»: Холокост и самая важная газета Америки» (Laurel Leff. «Buried by the Times: «Holocaust and America» s Most Important Newspaper»).

Лефф, сама в прошлом журналист, сейчас преподает в университете Northeast, высказывает уверенность в том, что газета смотрела на происходящее в гитлеровской Германии сквозь пальцы, отчасти из-за отношения ее тогдашнего издателя к собственным еврейским корням. Артур Хейз Сулцбергер отказался вступить в братство еврейских студентов в годы учебы в Колумбийском университете, а затем отказался от вступления в Американский еврейский комитет. В 1934 году он писал: «Я не сионист на том только основании, что являюсь евреем, ищущим свою родину. Этот поиск, как мне кажется, заставил бы меня отказаться от несоизмеримо больших ценностей современного мира. Я с подозрением смотрю на любое движение, превращающее миротворца в борца за национальное достояние».

Он отказывался публиковать письма читателей, рассказывающих о росте антисемитизма в гитлеровской Германии, объясняя это тем, что таким образом избавляет себя от необходимости публиковать затем письма тех, кто поддерживает антисемитизм.

Еврейских беженцев из Германии редакторы «Таймс» называли германскими беженцами. Артур Хайс Сульзбергер отказался даже помочь в получении въездной визы в Америку своему двоюродному брату Фрицу Сульзбергеру, посоветовав ему в 1938 году (!) остаться в Германии. Фриц все же вырвался в Америку, но другим членам семьи Оксов-Сулцбергеров не повезло – они окончили свой жизненный путь в Освенциме.

«Нью-Йорк таймс» опубликовала девять редакционных статей и три статьи, начинавшиеся на ее первой полосе, добиваясь от Конгресса разрешения для британских семей, которые хотели отправить своих детей в Америку, но ни разу не провела аналогичной кампании в защиту евреев.

Когда в 1939 году Лондон ввел ограничения на иммиграцию евреев в Палестину, «Таймс» в своей редакционной статье высоко оценила инициативу британских властей как необходимую для спасения этой страны от перенаселения, а также для ограничения кровопролитного сопротивления, которое оказывали прибывающим еврейским поселенцам арабы.

К февралю 1944 года «Нью-Йорк таймс» признала ошибочность этой позиции, но мнение газеты о том, что евреи не должны отвечать на угрозу насилия со стороны арабов, кажется, так и не изменилось по сей день. В 1942 году газета выступила против создания еврейской бригады, которая могла принять участие в составе сил союзников, опять же опасаясь, что это приведет к вспышке насилия со стороны арабов.

«Таймс» очень сдержанно сообщала новости о геноциде нацистов против евреев, но много писала о зверствах немецких оккупантов по отношению к представителям христианских народов.

Американский автор Уильям Коэн писал в феврале 1942 года в издании New Frontier, что Сульцбергер – еврей-антисемит, предательски всадивший нож в спину миллионам беззащитных евреев, которые мечтали укрыться от смертельной опасности в Палестине.

В 1946 году главный раввин манхэттенской синагоги на Парк-авеню Милтон Стайнберг сказал: «Боже, сохрани нас от таких евреев, как те, которые издают «Нью-Йорк таймс»!».

Сульзбергер был не единственным в «Таймс», кто отрекся от своего происхождения. Авторитетный публицист и шеф вашингтонского бюро газеты Артут Крок заявил как-то, что стесняется того, что он еврей. Автор книги Лорел Лефф цитирует в связи с этим один из своих частных источников.

«Из 1 200 статей, которые Крок опубликовал в годы Второй мировой войны, ни в одной он не упомянул о преследовании евреев нацистами», – сообщает Лефф.

Было бы преувеличением сказать, что «Нью-Йорк таймс» полностью игнорировала Холокост. По подсчетам Лефф, газета опубликовала 1 200 статей о судьбах европейских евреев. В 1944 году, когда к истории Холокоста было приковано самое пристальное внимание мира, газета посвятила этой теме 13 редакционных статей и 12 материалов, начинавшихся на первой полосе. Другие большие газеты в этом плане незначительно отличались от «Таймс», да и само американское правительство без особого интереса относилось к судьбе европейского еврейства.

Айра Стол, чья рецензия на книгу Лефф была опубликована в «Нью-Йорк Таймс» проводит еще одну очевидную параллель. В офисе «Нью-Йорк таймс» по сей день можно найти на почетном месте получателей Пулитцеровской премии портрет московского корреспондента газеты Уолтера Дюранте. Журналистская деятельность Дюранте была направлена на прославление советского режима и повлияла на установление дипломатических отношений с СССР.

Дюранте, выпускник Кембриджа, легендарный московский корреспондента «Нью-Йорк Таймс» в 20-х и 30-х годах, первоначально приобрел известность своими военными репортажами с первой мировой войны. В них присутствовал ощутимый личный элемент, читатель видел все происходящее глазами автора. В обращении с фактами он иногда позволял себе определенные поэтические вольности, но статьи его были интересные, занимательные. В политическом смысле Дюранте начинал как консерватор. Его корреспонденции 1919–1920 гг. из Прибалтики и Рейнской области были направлены против попыток большевиков экспортировать революцию. Поэтому неудивительно, что летом 1921 года, когда он, находясь в Риге, запросил советскую визу, советский посол Максим Литвинов ответил отказом. Дюранте, горевший желанием описать на месте картину голода в Поволжье и американской помощи через АРА, не сдался. Как раз в это время он завел знакомство с Марковым, пресс-атташе советского посольства. Марков, получивший образование в Англии, охотно подсказал своему новому приятелю правильный образ действий. В результате в «Нью-Йорк Таймс» появился специальный репортаж, посвященный только что объявленному НЭПу. Тон был спокойный и сочувственный: «Ленин выбросил коммунизм за борт. В августе он подписал декрет о ликвидации государственной собственности, за исключением крупных предприятий национального значения – совсем как в Англии, Германии и Франции во время войны…» Литвинов изменил свою позицию, Дюранте получил визу и застрял в Советской России на полтора десятка лет.

Он был одним из первых в западной прессе, кто заметил восходящую звезду Сталина. Вот что можно прочесть в его корреспонденции из Москвы 18 января 1923 года: «Троцкий – большой руководитель, но по аналитическим способностям его нельзя сравнить с Лениным… Рыков и Каменев – первоклассные администраторы, но не более того. С другой стороны, Сталин за последний год продемонстрировал здравый смысл и способность к анализу, которых бы даже Ленин не постыдился. Это в основном благодаря его усилиям был образован Советский Союз, имеющий одну из наиболее замечательных конституций в истории человечества. Троцкий помогал ему в написании этого документа, однако направляющим был мозг Сталина».

Дюранте постоянно и неизменно принимал сторону советских властей, он просто не хотел видеть тяготы или страдания населения. Осенью 1930 года его московская карьера достигла апогея. В иностранной прессе, особенно в Риге, ходили упорные слухи, что на Сталина было произведено покушение. Чтобы опровергнуть слухи и показать, что он в добром здравии, Сталин решил дать интервью западному корреспонденту, выбрав для этой цели Юджина Лайонса из Юнайтед Пресс. Когда Дюранте, бывший в это время за границей, вернулся в Москву, он заявил советским представителям, что тоже имеет право на интервью с кремлевским хозяином. Он, Дюранте, как никак, старейший по стажу иностранный корреспондент в СССР. На удивление всего мира, Сталин согласился и встретился с ним – всего через неделю после Лайонса. Этот интервью принесло Дюранте мировую славу.

Уолтер Дюранте был одной из московских достопримечательностей. За благоволение советских властей приходилось платить. Платить умолчаниями, нередко – сознательным искажением фактов. В стране происходила головоломная индустриализация, на крестьян обрушилась принудительная коллективизация. Эта революция сверху отняла у населения последние крохи экономической самостоятельности. Падение жизненного уровня было катастрофическое. Угар НЭПа улетучился мгновенно. В городах ввели карточную систему. Магазины и лавки в большинстве сразу закрылись, те, что оставались открытыми производили жуткое впечатление. Витрины были декорированы исключительно картонными коробками, на которых размещались жестянки консервов с табличками «пустые». Это чтобы не было соблазна грабить. Единственным продовольственным товаром в открытой продаже были сладости. Голодные москвичи выстаивали в очередях долгие часы, чтобы отдать дневной заработок за фунт отталкивающего продукта из сои с сахарином. В сельской местности было еще круче. Карточек крестьянам не полагалось. Миллионы умирали с голоду, особенно на Украине и на Кубани. Писать про это Дюранте не мог. Он только что получил Пулитцеровскую премию 1932 года. Особенно высокую оценку получили его корреспонденции относительно пятилетнего плана, которые «выделяются эрудицией, глубиной, беспристрастностью, здравым смыслом и исключительной ясностью». После панегириков, прославлявших «великий перелом», было невозможно рассказать правду о том, что из этого получилось. Дюранте предпочел припудренную ложь. Трудности имеются, но это плата за вход в светлое будущее, в коммунистический рай.

31 марта 1933 года в разгар голода на Украине в «Нью-Йорк Таймс» появилась корреспонденция Дюранте, которая покрыла его имя несмываемой славой, увы, позорной. Заголовком было сказано все: «РУССКИЕ ХОТЯТ ЕСТЬ, НО НЕ ГОЛОДАЮТ». Да, колхозы дело новое, поэтому наблюдаются трудности на Украине, Северном Кавказе и Нижней Волге, особенно из-за козней вредителей, которых недавно расстреляли. Концовка статьи была оптимистическая. Худшее позади, скоро дела пойдут на лад. И вообще, голод в СССР бывает не в результате политики правительства, а из-за плохой погоды.

Дюранте продолжал присылать корреспонденции из Москвы вплоть до 1941 года. Он умер в 1957 году, 73 лет отроду. Прошло много лет. Злополучные репортажи покрылись архивной пылью, но время от времени кто-нибудь про них вспоминал. Они стали образцом недобросовестного журнализма, писания с целью обмана. «Дюранте скрывал ужасы советской действительности и приукрашивал ее, он ввел в заблуждение целое поколение… Его товаром для продажи была ложь», – написал Джозеф Олсоп.

Дюранте не был идеалистом, он был закоренелый циник. Характерен его ответ на упреки, как можно было не писать про гибель и страдания миллионов: «Но это всего лишь русские. И потом, нельзя приготовить омлет, не разбивая яйца».

Но, несмотря на все это, «Нью-Йорк Таймс» продолжала оставаться качественным изданием, направленным на удовлетворение потребности в информации образованных, думающих людей.

Заключение

Современные американские масс-медиа производят впечатление процветания. Это проявляется, прежде всего, в их бесконечном множестве и разнообразии и, возможно в еще большей степени, в их подлинном общественном всемогуществе. Могучая сила американских СМИ как «четвертой власти», осуществляющей неусыпный контроль над государственной властью, демонстрируется буквально каждодневно, по крайней мере, со времен «Уотергейта», когда политические разоблачения в американских масс-медиа, прежде всего в газетной прессе первой половины 1970 годов, привели к отрешению от должности президента Никсона, хотя тот в течение длительного времени категорически отвергал эти разоблачения как «клевету». Большую роль в импичменте президента Клинтона также сыграли средства массовой информации страны.

В наше время «Нью-Йорк Таймс» продолжает оставаться одной из ведущих газет Соединенных Штатов Америки. В 2004 году наивысший показатель в США по тиражности среди ежедневных газет имели: «Уолл стрит джорнел» (2,026 млн. экземпляров), «Ю-Эс-Эй тудей» (около 1,312 млн.), «Лос-Анджелес таймс» (1,118 млн.), «Нью-Йорк таймс» (около 1,057 млн. экземпляров). Далее шли «Вашингтон пост», «Чикаго трибюн», «Лонг Айленд ньюсдей». Крупнейшими воскресными изданиями с тиражом 1,126 – 1,645 млн. экземпляров были «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк дейли ньюс», «Лос-Анджелес таймс», «Чикаго трибюн», «Вашингтон пост». Но во многом своему сегодняшнему успеху газета обязана тому периоду, в который произошло ее становление и развитие как общенационального издания.

Литература

1. Андрунас Е.Ч. Информационная элита: корпорации и рынок новостей. М., 1991.

2. Болотова Л.Д. Американские массовые газеты конца XIX – начала XX в. и движение «разгребателей грязи» // Вестник Московского университета. 1970. №1.

3. Геевский И.А., Сетунский H. К. Американская мозаика. М., 1991.

4. Гурвич И. Американская печать // Периодическая печать на Западе. СПб, 1994.

5. Кугель В.Р. Очерки издательского и полиграфского дела. M., Л., 1991.

6. Лефф Л. «Похороненные «Таймс»: Холокост и самая важная газета Америки». М., 2004.

7. Живейнов H.И. Капиталистическая пресса США. M., 1956.