Дипломная работа: Осуществление субъективных гражданских прав

Дипломная работа: Осуществление субъективных гражданских прав

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ СУБЪЕКТИВНЫХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

1.1 Понятие субъективного гражданского права

1.2 Содержание осуществления субъективных гражданских прав

ГЛАВА 2. ПРЕДЕЛЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВ И ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРЕДЕЛОВ

2.1 Понятие пределов осуществления субъективных гражданских прав

2.2 Виды пределов осуществления гражданских прав

ГЛАВА 3. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

3.1 Понятие и сущность злоупотребления субъективным гражданским правом

3.2 Гражданско-правовая санкция за нарушение запрета злоупотребления правом

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Актуальность темы исследования. Субъективное право является фундаментальным, основополагающим элементом структуры гражданского права, занимая все более определяющее место в современных правовых системах. Оно опосредует дозволительно-диспозитивную сущность нормативно-правового регулирования, обеспечивает свободу и инициативу участников гражданского оборота. На эти свойства субъективного гражданского права особое внимание обращали классики философской и цивилистической мысли. Аналогичную позицию по отношению к субъективному праву и его роли в юридическом опосредовании дозволительно-диспозитивной сущности нормативно-правового регулирования занимают и ведущие представители современной отечественной юриспруденции. Исследование места и роли субъективного права в системе юридических средств гражданско-правового регулирования сегодня актуализируется принятием всех четырех частей Гражданского кодекса Российской Федерации и большого массива специальных законодательных актов, имеющих целью обеспечить через комплекс субъективных прав развитие свободы и инициативы участников гражданского оборота в новых экономических условиях.

Всякое право, в том числе субъективное гражданское право, имеет социальную ценность, если оно осуществимо. Осуществление субъективного гражданского права - это реализация управомоченным лицом возможностей (правомочий), заключенных в содержании данного права.

Осуществление субъективных гражданских прав происходит путем совершения субъектом определенных действий. Следует иметь в виду, что эти действия не всегда являются осознанными и волевыми. Так, гражданин, признанный судом недееспособным, может осуществлять полномочия собственника дома, используя его для проживания. Но в абсолютном большинстве случаев осуществление субъективных гражданских прав совершается в результате волевых, осознанных действий субъектов, преследующих различные социально-экономические и юридические цели. Ими могут быть приобретение права собственности на имущество; извлечение полезных свойств вещи в процессе ее использования; закрепление научного приоритета в результате публикации произведения или получения патента на изобретение; восстановление опороченного достоинства; истребование своей вещи из чужого незаконного владения; признание сделки недействительной и т.п.

Поэтому справедливо утверждение, что осуществление субъективного права есть предметная деятельность управомоченного субъекта, в результате которой он на основе имеющихся у него юридических возможностей удовлетворяет свои материальные и духовные потребности.

Субъективные гражданские права могут осуществляться любыми дозволенными законодательством способами. При этом в науке гражданского права общепринято разграничение фактических и юридических способов.

Степень разработанности проблемы составили труды ученых: М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, К.Н. Анненкова, М.И. Бару, МИ. Брагинского, С.Н. Братуся, А.В. Бенедиктова, В.В. Витрянского, Ю.С. Гамбарова, В.П. Грибанова, В.П. Доманжо. Д.В. Дождева, B.C. Ема. А.А. Ерошенко, И.А. Ильина, О.С. Иоффе, Н.С. Малеина, М.Н. Малеиной, А.В. Малько, М.Н. Марченко, В.Ф. Маслова, Д.И. Мейера, И.В. Михайловского, С.А. Муромцева, И.Б. Новицкого, И.С. Перстерского, И.А. Покровского, В.А. Рясенцева. М.В. Самойловой, И.С. Самощенко. А.С. Сергеева, Е.А. Суханова, В.М. Хвостова, М.И. Цукермана, Г.Ф. Шершеневич и других.

Объектом исследования являются гражданско-правовые отношения, возникающие при осуществлении субъективных гражданских прав, а предметом – гражданское законодательство, научные публикации, материалы судебной практики по вопросам, осуществления гражданских прав и пределов их осуществления.

Цель исследования состоит в структурно-функциональном анализе места и роли субъективного права в системе юридических средств гражданско-правового регулирования. Для достижения указанной цели предполагается решить следующие задачи:

1. Рассмотреть понятие субъективного гражданского прав.

2. Рассмотреть осуществление гражданских прав.

3. Дать определение понятия пределов осуществления гражданских прав.

4. Рассмотреть виды ограничений.

5. Рассмотреть вопросы злоупотребления правами.

6. Сделать вывода и предложения по совершенствованию законодательства.

Методологической основой исследования являются общенаучные методы познания: историко-логический и диалектический, а также частно-научные методы: сравнительного правоведения, анализа, толкования, комплексного исследования и др.

Структура работы и ее содержание обусловлены целью и задачами дипломного исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Для науки последнего десятилетия субъективное гражданское право представляет интерес как явление социально-правовой действительности, что проявляется в подходе к определению субъективного гражданского права через категорию "возможности". Как юридически обеспеченную возможность управомоченного лица предопределять поведение других лиц субъективное гражданское право определяет Н.Ю. Мурзина. В.А. Белов считает, что субъективное гражданское право представляет собой возможность лица - носителя права вести себя (действовать) определенным образом, т.е. с соблюдением установленных границ или пределов этой возможности. А.В. Власова рассматривает субъективное гражданское право как структурно-совокупный набор видовых возможностей.

Правовые возможности, в совокупности предоставленные субъекту права как вид дозволенного к осуществлению поведения, традиционно именуются правомочиями. Субъективное гражданское право, таким образом, выступает как сложное образование, оно "как модельный элемент юридической конструкции гражданского отношения... характеризуется через совокупный набор правомочий, необходимых для правового опосредствования фактических возможностей, заключаемых в том или ином виде социально значимого поведения". Правомочия, являясь "дробными частями субъективного права", в совокупности составляют его содержание.

Система гражданских прав получила значительное развитие за последние десятилетия. Особое место в сложившейся системе занимают имущественные права. Их значение в современной жизни трудно переоценить, так как они пронизывают практически все ее сферы. До сих пор, несмотря на широкое применение в законодательстве и практическое использование термина "имущественные права", ни в одном из нормативно-правовых актов не содержится его дефиниции. Более того, в науке гражданского права не в полной мере выработан общий терминологический аппарат, в связи с чем отсутствует общепризнанное определение имущественных прав, нет единого подхода к пониманию их сущности и правовой природы в отечественной цивилистике. Следует признать невозможность полноценного правового анализа вопросов, непосредственно связанных с имущественными правами (например, их оборота или защиты), без знания того, что действительно следует понимать под такими правами.

Для того чтобы показать принадлежность имущественных прав тем или иным субъектам гражданского правоотношения, предлагается определить их через субъективные гражданские права. При этом имущественный характер таких прав будет являться их видовым отличием. Рассмотрение имущественных прав как субъективных прав имущественного характера предполагает обращение к понятию субъективного права, под которым традиционно понимают меру юридически возможного поведения, позволяющую субъекту удовлетворять его собственные интересы. Если учесть, что объектом субъективного имущественного права является любое социальное благо из разряда имущества, то получается, что имущественное право можно определить как меру дозволенного поведения, направленного на удовлетворение потребностей путем использования любого социального блага из разряда имущества.

Имущественные права имеют определенную связь с имуществом. Это подтверждается и законодательно; так, из буквального толкования ст. 128 Гражданского кодекса РФ следует, что имущественные права как объекты гражданского права являются составной частью имущества. Такое представление уже можно назвать традиционным и положенным в основу некоторых научных исследований. Оно позволяет перейти к выяснению имущественных прав посредством определения значения термина "имущество". Однако существует мнение о неприемлемости этого. В частности, А.С. Яковлев, придя к тому, что имущество представляет собой совокупность имущественных прав (с положительным или отрицательным знаком), утверждает о невозможности на этой основе определить понятие "имущественное право", поскольку это означало бы определение "через то же самое", что с точки зрения логики неприемлемо. Точно к такому же выводу приходит и В. Порошков. Вместе с этим он предлагает рассматривать "имущество" как вещь или совокупность вещей и на этой основе делает вывод, что имущественные права - это права на вещи или совокупность вещей. Из этого следует, что имущественные права оформляют и закрепляют принадлежность вещей субъектам гражданских правоотношений, то есть являются вещными. Однако вряд ли можно сводить все имущественные права только к правам вещным. В связи с этим важно рассмотреть их классификацию.

Представляется возможным выбрать в качестве основания для классификации имущественных прав их содержание. В таком случае следует выделить пять групп.

Первую группу составляют вещные имущественные права. Понимание имущественного права как права вещного является классическим. Сюда входят права, принадлежащие собственнику по владению, пользованию и распоряжению имуществом, и вещные права лиц, не являющихся собственниками, обладатели которых могут осуществлять в своем интересе действия по владению, пользованию, во многих случаях и по распоряжению вещью, не прибегая за содействием к какому-либо иному субъекту.

С признанием имущественного права вещным корреспондирует необходимость обладания признаками вещного права: носить абсолютный характер; оформлять непосредственное отношение лица к вещи, дающее ему возможность использовать вещь в своих интересах без участия иных (обязанных) лиц; объектом служат только индивидуально-определенные вещи и др.

Вторую группу образуют обязательственные имущественные права, которые, в свою очередь, можно разделить на имущественные права договорного и внедоговорного характера. Именно они, имеющие самостоятельную ценность, могут быть самостоятельным объектом гражданских прав. В эту группу допустимо отнесение и корпоративных прав, которые принадлежат учредителям, участникам или акционерам юридических лиц, хотя некоторыми авторами данный вид прав выделяется отдельно. Но так как подобное деление не получило отражения в законодательстве, будем исходить из включения корпоративных прав в состав обязательственных, тем более что корпоративные права по своему содержанию близки к обязательственным. Среди корпоративных имущественных прав можно выделить право на получение части прибыли в виде дивиденда, право на получение части имущества общества при его ликвидации, право принимать участие в распределении прибыли и др.

Третья группа - исключительные имущественные права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним объекты. Это вытекает из ст. 1226 ГК РФ, в которой дается определение интеллектуальных прав. Согласно указанной статье интеллектуальные права включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных ГК РФ, также личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие).

Если исходить из деления результатов интеллектуальной деятельности, принятого в литературе, рассматриваемую группу можно разделить на исключительные имущественные права на использование объектов авторского права и смежных прав, патентного права, других объектов интеллектуальной собственности и приравненных к ним объектов.

Четвертую группу составляют наследственные имущественные права. В п. 1 ст. 2 ГК РФ указывается на то, что гражданское законодательство помимо вещных отношений, договорных и иных обязательственных регулирует также "другие имущественные отношения". Представляется, что именно наследственные отношения можно отнести к "другим" и определить как разновидность имущественных. Группа наследственных прав связана с переходом имущественных прав в составе имущества умершего к его наследникам. Можно говорить о существовании имущественных прав, переходящих по завещанию и по закону.

Особую пятую группу образуют смешанные (абсолютно-относительные) имущественные права. Такие права характеризуются смешанной обязательственно-правовой природой. К их числу можно отнести арендные права, которые детально исследуются в монографии С.Н. Бритвина, А.Н. Садикова, С.А. Чаркина. "Арендные права - это субъективные права арендатора, вытекающие из договора аренды, опосредующие правомерное владение и пользование (или только пользование) индивидуально-определенной вещью арендодателя, а также право требования необходимого поведения от иных лиц, которые в установленном законом порядке могут отчуждаться или передаваться на время". Выделяя отдельные признаки арендных прав, авторы указанной монографии утверждают об их сложной двухсоставной природе, характерной для двухуровневых отношений, так как права и обязанности возникают как у арендатора, так и у арендодателя, в то время как у арендатора и иных лиц, не участвующих в договоре, права и обязанности носят вещно-правовой характер.

В правовой научной литературе исследованию вещных и исключительных прав уделяется значительно больше внимания, чем рассмотрению остальных групп имущественных прав. Однако такое положение вещей ни в коей мере не уменьшает их значение, а наоборот, свидетельствует о существовании необходимости детального и последовательного изучения таких прав.

Помимо рассмотренной классификации имущественные права могут быть сгруппированы и по иным основаниям. Так, классифицировать имущественные права можно по субъектам, которым оно принадлежит. По указанному основанию они подразделяются на права, принадлежащие физическому лицу, юридическому лицу, государству, субъектам РФ, органам местного самоуправления. По наличию связи с личностью управомоченного лица имущественные права делятся на две группы: имущественные права, неразрывно связанные с личностью управомоченного лица, и имущественные права, не связанные с личностью управомоченного лица.

Закрепление, в первую очередь в Гражданском кодексе, такого многообразия имущественных прав, связанное со значительным развитием гражданского оборота, требует решения целого комплекса правовых вопросов. Наиболее дискуссионными из них считаются проблема соотношения вещных и обязательственных прав, проблема объектов имущественных прав, проблема соотношения вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты, а также возможность установления конструкции "права на право".

Понимание того, что любое правоотношение всегда есть отношение между людьми не только продемонстрировало крайнюю условность термина «вещное право», но и заставило задаться вопросом - есть ли объективные причины для классификационного обособления прав. Наиболее глубокий анализ этого вопроса был проведен в работе В.К. Райхера «Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав)». В.К. Райхер сопоставил абстрактную формулу понятия вещного права как одного из абсолютных прав с конкретными субъективными правами, причисляемыми общим мнением к группе вещных.

Несмотря на значительное число исследований, проблематика категории субъективного вещного права продолжает сохраняться и в настоящее время. Некоторые работы, возвращаются к представлению о вещном праве как отношению лица к вещи. Другие, из за присутствия признаков вещных прав и у обязательств, приходят к заключению, что «едва ли не большинство гражданских правоотношений являются смешанными - «вещно обязательственными» и что существует тенденция к сближению вещных и обязательственных прав. Третьи, как справедливо отмечалось в литературе, ошибочно расширяют перечень видов ограниченных вещных прав почти до пределов всех владельческих обязательств путем отнесения к вещным правам многих из прав (например, залог, удержание), объединяемых под общим и доктринально условным термином «титульное владение» . Кроме того, воспроизводится представляющийся ошибочным тезис о существовании некоего единого абсолютного субъективного права титульного владения.

Обеспечение реальной возможности осуществлять гражданские права и исполнять обязанности - одно из актуальных направлений реализации правовой политики государства. Правовая политика в рассматриваемой сфере представляет собой законодательно установленную, основанную на Конституции РФ и национальной юридической доктрине, системную, последовательную и стабильную деятельность государственных и муниципальных органов по формированию эффективного механизма осуществления и защиты гражданских прав и исполнения обязанностей. Ее цель - обеспечить с помощью последовательно организованных юридических средств реальную возможность осуществления и защиты субъективных гражданских прав и законных интересов, создание целостной системы правового регулирования этих отношений.

Обращаясь к предмету настоящего исследования, целесообразно обозначить базовые понятия, которые находятся в одном категориальном ряду.

Если объективное (позитивное) гражданское право представляет собой систему норм, регулирующих имущественные и личные неимущественные отношения между юридически равными, имущественно и организационно обособленными субъектами, то субъективное гражданское право отражает вид и меру возможного поведения определенного управомоченного лица.

Корреспондирует субъективному гражданскому праву и также с объективной необходимостью входит в содержание правового отношения субъективная гражданская обязанность. Обязанность выражает вид и меру должного поведения обязанного лица. Субъективные права и обязанности сторон не только соотносятся, но и взаимообусловливают друг друга. Так, если продавцу принадлежит право требовать оплаты товара в полном объеме и в надлежащий срок, то на покупателе лежит обязанность совершить указанные действия и осуществить их надлежащим образом.

Наряду с категорией "субъективное право" в теории и в законодательстве выделяют категорию "законный интерес" ("охраняемый законом интерес"). Данные правовые термины очень близки по содержанию, функциям, целевой направленности. Однако субъективное право и законный интерес не тождественны друг другу, поскольку это "различные правовые дозволенности... Законный интерес есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, в которой отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц и которая не обеспечена конкретной юридической обязанностью. Это может служить главным критерием для разграничения законных интересов и субъективных прав".

Основной характер субъективных гражданских прав заключается в том, что они подлежат частному распоряжению сторон. Содержание субъективного гражданского права включает в себя: а) право лица собственными действиями или бездействием реализовывать гражданские права; б) право требовать от других лиц соблюдения своего субъективного гражданского права; в) возможность субъекта использовать предусмотренные законом способы и средства защиты своего права; г) право на самозащиту; д) по соглашению сторон возможность хозяйствующего субъекта обращаться в третейский суд (негосударственный юрисдикционный орган) для разрешения спора; е) право лица обращаться в соответствующие государственные органы в случае нарушения субъективного гражданского права; ж) право обращаться в суд общей юрисдикции, в арбитражный суд, в Конституционный Суд РФ (а в некоторых случаях - в международные суды).

Субъективное право предоставляет управомоченному лицу возможность выбора определенного правомерного поведения с целью достижения желаемого результата (блага), то есть "возможность потенциальную, лишь предоставленную, зафиксированную в законе". С момента реализации этих возможностей - совершения реальных, конкретных действий - начинается (возникает) осуществление субъективного права. Как отмечает В.П. Грибанов соотношение между возможным поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права, представляется, в первую очередь, как соотношение между потенциальной возможностью и действительностью ("возможность реализующаяся"). В.А. Тархов считает осуществление субъективных прав и исполнение обязанностей - это проведение их в жизнь путем превращения в действительность возможности и необходимости определенного поведения сторон правоотношения.

Традиционно в науке гражданского права понятие "осуществление гражданских прав" определяется как реализация предусмотренных законом или договором возможностей использовать свое право по своему усмотрению. То есть под его осуществлением понимается реализация управомоченным лицом тех возможностей, которые составляют содержание принадлежащего ему субъективного гражданского права.

Новое отечественное гражданское законодательство в целом последовательно придерживается такой дефиниции. В соответствии с п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 9 Гражданского кодекса РФ граждане и юридические лица осуществляют принадлежащие им гражданские права по своему усмотрению, то есть своей волей и в своем интересе. В них содержится основной принцип осуществления гражданами и юридическими лицами своих субъективных гражданских прав: возможность свободной реализации содержащихся в праве лица правомочий. Данное положение максимально обеспечивает выражение воли лица (волеизъявление).

Во-первых, граждане и юридические лица могут использовать свое право как исключительно в своих интересах, так и в интересах третьих лиц.

Во-вторых, гражданское законодательство не должно обязывать субъекта к реализации своего права. В частности, граждане и юридические лица имеют право не только на защиту принадлежащих им субъективных гражданских прав, но и обладают возможностью отказаться от защиты нарушенных прав или охраняемых законом интересов. По общему правилу правовые акты не обязывают субъектов возвращать контрагенту недоброкачественные товары, предъявлять претензии или исковые требования к должникам, правонарушителям.

Исключений в гражданском законодательстве немного. К примеру, покупатель обязан возвратить продавцу недоброкачественный товар, когда он требует от продавца передать ему взамен качественный, соответствующий условиям договора товар либо расторжения договора купли-продажи (ст. 475, 503, 518 ГК РФ; п. 1, 3 ст. 18, ст. 21 Закона РФ "О защите прав потребителей" от 7 февраля 1992 г.. Если вести речь о предъявлении управомоченным лицом претензий, то в соответствии с ГК РФ (ст. 797), транспортными кодексами и уставами они обязательно должны предшествовать искам к перевозчикам по обязательствам, возникающим из перевозки грузов, пассажиров и багажа или в связи с буксировкой буксируемого объекта.

Как пишет Е.В. Вавилин, отказ хозяйствующего субъекта от защиты нарушенных прав или охраняемых законом интересов не должен влечь за собой непосредственного ущемления государственных интересов и интересов всего общества. Ранее действовавшее законодательство обязывало государственные организации, чьи права нарушены, предъявлять претензии и иски к нарушителям своих прав. Сейчас подобные положения отсутствуют в правовых актах, что дает "благоприятную" среду для злоупотреблений правом, для уменьшения государственной и муниципальной собственности. Например, финансовые средства унитарного предприятия переводятся его руководителем на счета других коммерческих юридических лиц (как правило, "компаний-однодневок") в соответствии с совершенно легальными сделками (кредитный договор, договор купли-продажи, строительного подряда и т.д.), а в дальнейшем орган унитарного предприятия имеет формальную (то есть закрепленную в законе) возможность не предъявлять к должнику исковых требований при нарушении последним своих обязательств.

Так, в гражданском законодательстве регулируются последствия продажи потребителю товаров ненадлежащего качества. Кроме возмещения убытков, покупатель вправе по своему выбору потребовать: а) безвозмездного устранения недостатков товара или возмещения расходов на их исправление потребителем или третьим лицом; б) соразмерного уменьшения покупной цены; в) замены на товар аналогичной марки (модели, артикула); г) замены на такой же товар другой марки (модели, артикула) с соответствующим перерасчетом покупной цены; д) расторжения договора купли-продажи (ст. 18). И дополнительно к предложенным Законом РФ "О защите прав потребителей" вариантам есть по мнению Вавилина Е.В. еще один (один из самых универсальных) вариант: возможность отказаться от защиты своих нарушенных прав.

Диспозитивность проявляется и в принципе свободного осуществления гражданских прав.

Итак, осуществление гражданами и юридическими лицами принадлежащих им гражданских прав по своему усмотрению всегда предполагает возможность выбора определенного правомерного поведения. Когда этого выбора нет, то единственно возможное поведение субъекта превращается в необходимость, то есть обязанность лица действовать таким образом, а не каким-либо иным. В этом случае право "смыкается" с обязанностью лица: совершение того или иного действия становится одновременно и правом лица, и его обязанностью.

Цивилистика (как и публичное право) не исключает указанного правового феномена. В частности, лицо, выигравшее торги, имеет право требовать подписания с организатором торгов протокола, который имеет силу договора. Уклонившийся от подписания протокола организатор торгов обязан возвратить внесенный участником торгов задаток в двойном размере, а также возместить ему убытки. Однако победитель торгов не только имеет право, но и обязан подписать договор. В ином случае он утрачивает внесенный им задаток (п. 5 ст. 448 ГК РФ).

Одной из важных характеристик свободного осуществления гражданами и юридическими лицами своих гражданских прав является возможность отказаться от реализации принадлежащих им прав. По общему правилу это не влечет прекращения самих субъективных гражданских прав (п. 2 ст. 9 ГК РФ). Например, лицо вправе обращаться или не обращаться в суд за защитой нарушенного права, однако сам отказ от права на обращение в суд недействителен (п. 1, 2 ст. 3 ГПК РФ; п. 1, 3 ст. 4 АПК РФ).

Указанное в п. 2 ст. 9 Гражданского кодекса РФ положение допускает исключения, если они предусмотрены непосредственно законом. К числу таковых можно отнести: отказ наследника от наследства, причем подобный отказ не может быть впоследствии изменен или взят обратно (ст. 1157 ГК РФ); освобождение кредитором должника от лежащих на нем обязанностей (ст. 415 ГК РФ) и другие.

Лексическое толкование термина "осуществление" следующее: привести в исполнение, воплотить что-либо в действительность. Синонимами его являются такие выражения, как выполнение, воплощение (или проведение, претворение) в жизнь, исполнение, реализация; приведение в исполнение; материализация. Как видим, словарная смысловая характеристика данного термина несет в себе значение движения, процесса.

Исходя из представленной посылки (составляющей), на наш взгляд, формулируется смысл юридического понятия "осуществление субъективного гражданского права". Ученые справедливо подчеркивают, что, осуществляя субъективное гражданское право, лицо преследует достижение социально-экономических и юридических целей - приобретение имущества на праве собственности, занятие предпринимательской деятельностью, совершение сделок.

Таким образом, авторы акцентируют внимание на отношениях активного, динамического характера осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей, указывая, что "оба эти процесса в своем единстве характеризуют динамику права". Отсюда и определения рассматриваемых правовых явлений строятся на данных правовых позициях, исключая, следовательно, признание существования многообразия способов осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей. Так В.В, Копейчиков считает, что реализация субъективных прав - это совокупность различных действий, определенный процесс, в результате которого лица получают реальные, различные по своему характеру желаемые результаты (блага, социальные ценности, удовлетворение разнообразных интересов), которые стоят за этим субъективным правом. К.В. Шундиков в отличие от В.В. Копейчикова считает, что деяния всегда есть процесс, деятельность. Однако, как отмечает профессор Н.И. Матузов, действия могут принимать различные формы, поэтому одного этого указания недостаточно, требуется конкретизация, уточнение - расчленение общей возможности на элементы.

Действия - это такие факты (обстоятельства), которые зависят и происходят по воле людей. Однако внешнее проявление воли лица может быть выражено не только действием, но и в определенных случаях его бездействием. Если деяния лица небезразличны по отношению к праву, то они являются юридически значимыми. Например, в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон, молчание признается выражением воли совершить сделку (п. 3 ст. 158 ГК РФ). Отсутствие возражений со стороны арендодателя, когда арендатор продолжает пользоваться арендованным имуществом после истечения срока договора, будет считаться юридически значимым обстоятельством, то есть юридическим фактом, позволяющим считать договор аренды возобновленным на тех же условиях на неопределенный срок (п. 2 ст. 621 ГК РФ).

Как и действия, бездействие может быть не только правомерным, но и неправомерным. В соответствии со ст. 462 Гражданского кодекса РФ покупатель обязан привлечь продавца к участию в судебном разбирательстве, если третье лицо предъявит к покупателю иск об изъятии товара. Поскольку неправомерное бездействие покупателя - непривлечение продавца к участию в деле - освобождает продавца от ответственности, если он докажет, что, приняв участие в разбирательстве, мог бы предотвратить изъятие проданного товара у покупателя (абз. 2 ст. 462 ГК РФ).

Следует отметить, что некоторые правомочия лиц могут реализовываться только в определенном состоянии (статике) отношений. В частности, правомочие владения имуществом предполагает возможность собственника (иного титульного владельца) фактически обладать вещью, иметь ее, располагать ею. Слова "иметь", "обладать", "властвовать" и словосочетание "господствовать над вещью" выражают состояние, определенное субстанциональное положение. "Определяющим в ответе на вопрос о том, существует ли владение, является фактическая возможность для владельца пользоваться вещью". Следовательно, с одной стороны, правомочие владения отражает одну из форм реализации вещного права, а с другой - оно служит необходимой предпосылкой, состоянием общественных отношений для реализации правомочий пользования и (во многих случаях) распоряжения вещью.

Совершенно логичной и понятной в этом случае выглядит характеристика исполнения обязанности. Исполнение субъективной гражданской обязанности - это воздержание от запрещенных действий либо осуществление обязанным субъектом действий, которые составляют ее содержание. Формами исполнения обязанности являются: а) состояние - воздержание от недозволенных действий со стороны обязанного лица (форма исполнения обязанностей пассивного типа); б) процесс (движение, динамика) - совершение обязанным лицом требуемого в силу обязанности действия (форма совершения обязанностей активного типа).

Осуществление субъективного гражданского права складывается из двух форм выражения, базовых составляющих, не только процесса (динамики): действия или совокупности действий, направленных на достижение заложенного в праве желаемого, необходимого для субъекта результата (реализации гражданского права лица в его узком значении), но и состояния (статики) отношений.

Исходя из вышеизложенного, следовало бы, на наш взгляд, ст. 9 Гражданского кодекса РФ дополнить пунктом третьим: "Право гражданина или юридического лица считается осуществленным с момента не только юридической (официальной), но и фактической (действительной) реализации тех правовых и социально-экономических возможностей, которые предоставляются правом".

1.2 Содержание осуществления субъективных гражданских прав

Очень часто разные подходы к проблемам, точки зрения исследователей вызваны неодинаковым пониманием того или иного термина. Отсюда и дефиниции могут существенно различаться, если вообще не противоречить друг другу. Так, слова "осуществление" и "деятельность", как правило, означают длительность (протяженность во времени), процесс реализации, достижение какого-либо изначально планируемого субъектом результата. То есть данные слова крайне близки по смыслу друг к другу (хотя не тождественны и даже не являются синонимами). Однако в сочетании "осуществление определенной деятельности" термин "деятельность" выражает тот или иной род занятий (а не движение, процесс). Кроме того, социально-экономический и правовой прогресс влияет на изменение смыслового содержания термина, в том числе и на появление новых абстракций.

Осуществление субъективных гражданских прав и исполнение обязанностей можно рассматривать в качестве нескольких значений: а) как деяния - определенное поведение субъекта (действия или бездействие) в конкретном и определенном состоянии общественных отношений, жизненных реалий, направленное на достижение желаемого юридического (формального) и фактического результата; б) как заложенный в праве (обязанности) итог деятельности, то есть достижение юридической (правовой) цели.

В литературе, на наш взгляд, иногда смешиваются значения рассматриваемых терминов. Т.И. Илларионова, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнев подчеркивают: "Чтобы удовлетворить конкретный интерес (потребность), как правило, недостаточно только приобрести субъективное право. Необходимо его осуществить, т.е. действовать определенным образом".

Иногда под осуществлением гражданского права понимается свободный выбор субъектом конкретного варианта поведения из существующей у него в силу права меры (объема) возможностей. Но это не выбор поведения (только часть возможностей, заложенных в субъективном праве), а уже само поведение субъекта, в результате которого реализуется данное право. Выбор своего поведения в рамках, выраженных в субъективном праве правомочий, представляет собой волевое решение субъекта.

Для того чтобы определить, каким образом происходит осуществление субъективного гражданского права и исполнение обязанности, достижение цели, заложенной в содержании права и обязанности, а также сущность данных правовых явлений, необходимо вывести и охарактеризовать механизм его осуществления и исполнения обязанности.

Слово "механизм" обозначает систему, внутреннее устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности, процесса.

Механизм осуществления субъективных гражданских прав и исполнения обязанностей представляет собой последовательную, комплексную организацию правовых средств и обеспечение условий, направленных на достижение конечной цели, заложенной в содержании права и обязанности. Цель этого механизма должна быть направлена не только на достижение результата де-юре (официального), но и на действительную, фактическую реализацию тех возможностей (де-факто) для управомоченного лица, которые предоставляются правом. Аналогично цель механизма исполнения обязанностей в идеале должна выражать не исключительно юридическое (формальное) выполнение необходимых требований, но и фактический, социально-экономический результат действия (бездействия) обязанного лица. Поскольку именно при данном теоретическом, законодательном и правоприменительном подходе юридическая (правовая) цель - "как превращение объективной возможности в идеальную (до ее практической реализации) действительность" - может считаться достигнутой.

Весьма показательным в этом отношении представляется дело, рассмотренное Уссурийским городским судом. 14-летний Антон Р. из-за поражения клеток головного мозга является пожизненным инвалидом, жизнь его во многом зависит от работы электроотсоса, самостоятельно он может лишь смотреть и дышать. 21 ноября 2000 г. возникла реальная угроза жизни Антона в связи с отключением ОАО "Дальэнерго" электроэнергии в жилом районе города, где проживает несовершеннолетний. Мать потерпевшего обратилась в суд с иском о компенсации морального вреда энергоснабжающей организацией в размере 50 тысяч рублей (столько необходимо было на покупку автономного электрогенератора). Уссурийским городским судом было установлено наличие реальной угрозы жизни сына истицы, нарушение его права на жизнь. Суд обязал ОАО "Дальэнерго" возместить моральный вред. Суд посчитал, что "в целях разумности и справедливости" компенсацию морального вреда необходимо снизить до 4 тысяч рублей. Именно в такую сумму были оценены страдания матери, чуть не потерявшей своего сына, и физические (а также и нравственные) мучения самого потерпевшего.

Для науки последнего десятилетия субъективное гражданское право представляет интерес как явление социально-правовой действительности, что проявляется в подходе к определению субъективного гражданского права через категорию "возможности". Как юридически обеспеченную возможность управомоченного лица предопределять поведение других лиц субъективное гражданское право определяет Н.Ю. Мурзина. В.А. Белов считает, что субъективное гражданское право представляет собой возможность лица - носителя права вести себя (действовать) определенным образом, т.е. с соблюдением установленных границ или пределов этой возможности. А.В. Власова рассматривает субъективное гражданское право как структурно-совокупный набор видовых возможностей.

Правовые возможности, в совокупности предоставленные субъекту права как вид дозволенного к осуществлению поведения, традиционно именуются правомочиями. Субъективное гражданское право, таким образом, выступает как сложное образование, оно "как модельный элемент юридической конструкции гражданского отношения... характеризуется через совокупный набор правомочий, необходимых для правового опосредствования фактических возможностей, заключаемых в том или ином виде социально значимого поведения". Правомочия, являясь "дробными частями субъективного права", в совокупности составляют его содержание.

Субъективное гражданское право представляет социальную ценность лишь в случае, если оно может быть осуществлено. Представляющее по сути своей процесс воплощения правовой возможности в социальную действительность, осуществление субъективного права рассматривается как часть процесса реализации объективного права в форме его использования. Последнее же представляет собой одну из стадий правового регулирования. Явная связь и взаимообусловленность правореализации в объективном смысле и реализации (осуществления) субъективного права на уровне процесса правового регулирования стали причиной появления в цивилистике учения о механизме осуществления субъективного гражданского права, методологической базой для конструирования которого стал механизм правового регулирования.

Осуществление субъективного гражданского права определяют как "воплощение правовой возможности в действительности", "реализацию тех возможностей, которые предоставляются законом или договором обладателю субъективного права", "использование предусмотренных гражданско-правовой нормой возможностей конкретным правообладателем", "превращение в действительность конкретной возможности, составляющей содержание субъективного права". Данные определения характеризуют осуществление права в динамике правового регулирования как одну из его стадий (на что указывают термины "воплощение", "реализация", "использование", "превращение"). Удачным представляется определение Н.И. Клейн, в котором сделан акцент на социальном аспекте исследуемого явления: "под осуществлением права понимают поведение лица, соответствующее содержанию принадлежавшего ему права". Замечание вызывает, однако, отождествление в некоторых определениях субъекта права и субъекта осуществления права. Субъективное право, как и юридическая обязанность, в отдельных случаях осуществляется действиями третьих лиц, а не самого правообладателя (осуществление права представителем, к примеру). Поэтому осуществление субъективного гражданского права следует понимать как поведение правообладателя или иного уполномоченного лица, соответствующее содержанию принадлежащего правообладателю субъективного права.

Согласно ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, при этом права должны осуществляться беспрепятственно (ст. 1 ГК РФ). Исходя из этих положений, можно сделать вывод, что осуществление гражданских прав имеет следующие особенности.

Во-первых, осуществление гражданских прав основано на свободе выбора управомоченным субъектом в принципе любого варианта поведения, обусловленного содержанием субъективного права. Если субъектом осуществления права является не управомоченный, а уполномоченное им лицо, последнее имеет свободу выбора вариантов поведения лишь в рамках, очерченных правообладателем.

Во-вторых, никто не вправе препятствовать субъекту осуществлять субъективное гражданское право (пределы осуществления, однако, могут быть установлены нормативно).

В-третьих, субъект по общему правилу своим усмотрением может как осуществлять право, так и отказаться от его осуществления. Из этого правила имеются исключения, когда закон обязывает осуществлять гражданские права (например, принудительное лицензирование в патентном праве) либо когда отказ от осуществления права признается злоупотреблением правом.

Так, гражданин, являющийся должником по договорам займа, получил по наследству жилой дом, однако он уклонялся от принятия наследства и регистрации права собственности на дом, хотя и подал заявление в нотариальную контору. Суд принял решение о понуждении должника к принятию наследства и регистрации права собственности на дом.

В целях исследования осуществления права это явление обычно рассматривают в соотношении с содержанием субъективного права для того, чтобы их разграничить. Эта проблема "представляет значительную трудность прежде всего потому, что как само содержание субъективного права, так и его осуществление предполагают определенное поведение управомоченного лица". В.П. Грибанов предложил разграничивать указанные явления, показывая соотношение содержания и осуществления права как:

- соотношение между возможностью и действительностью;

- соотношение между объективным и субъективным (содержание права объективно для управомоченного, а осуществление зависит от его воли);

- соотношение общего и конкретного (т.е. общего типа поведения и конкретных форм его проявления).

Говоря о соотношении содержания права и его осуществления как объективного и субъективного, В.П. Грибанов указывал на значительную условность и относительность такого разграничения, поскольку, "с одной стороны, воля управомоченного лица... все же участвует в определении содержания ряда приобретаемых им субъективных прав, а с другой стороны, процесс осуществления права в ряде случаев также регламентирован законом...". Соотношение содержания права и его осуществления как соотношение возможного и действительного, с чем можно согласиться, поддерживается, в частности, Е.В. Вавилиным.

Решение данного вопроса важно, поскольку только от него зависит вывод о том, что определяет конкретное поведение управомоченного - субъективное право или механизм его осуществления. Данная проблема проявляется в том, что одни исследователи именуют определенные варианты поведения управомоченного как его правомочия (правовые возможности), а другие то же самое именуют как способы осуществления права. Так, способы использования произведений литературы, науки и искусства, перечисленные в законе, обычно называют правомочиями субъекта исключительного права, но есть точка зрения, что воспроизведение, распространение, публичное исполнение и др. - это способы осуществления исключительного права.

Позицию профессора В.П. Грибанова, согласно которой субъективное право устанавливает общий тип поведения, а конкретные формы его проявления определяются в процессе осуществления права, разделяет О.А. Поротикова. При этом автор обращает внимание на то, что в науке имеется тенденция неоправданного смешения содержания гражданского права и деятельности по осуществлению прав, это "свидетельствует о стирании границ между тем, что возможно совершать лицу, и тем, как оно должно это делать", что, в свою очередь, "служит причиной искаженного понимания существа концепции злоупотребления". Таким образом, предлагается четко разграничивать правовые возможности (правомочия) как элементы содержания субъективного права и формы или способы реализации этих возможностей, которые, пользуясь терминологией сторонников инструментального подхода в цивилистике, являются элементами механизма осуществления права.

Показательно и то, что в науке не обоснована необходимость применения категории способа осуществления права. Предложения сформулировать понятие способа осуществления права достаточно редки, предложенные определения , как отмечает Е.В. Вавилин "грешат" заметной долей абстрактности, при этом делается вывод, что в определении понятия способа осуществления права нет особой необходимости. Предлагая выделять в механизме осуществления права способы осуществления в качестве отдельного элемента, Н.Л. Дмитрик одновременно утверждает, что "все возможные способы осуществления того или иного субъективного права... должны полностью охватывать содержание данного права... Субъективное право... является и мерой тех способов, в которых данное поведение может находить свою реализацию... Совокупность способов осуществления субъективного права образует одновременно и пределы права...". Как видно, у автора наблюдается тенденция к отождествлению правовых возможностей и способов осуществления права. Как указано в юридической литературе, когда говорят о фактических и юридических способах осуществления права, мы видим лишь осуществление соответствующих правомочий: правомочия на действия с объектом права и правомочия распоряжения правом. Как отмечается в одной из современных публикаций, "субъективное право... уже само по себе включает в себя и объем правомочий, и сугубо правовой способ их осуществления, который, в свою очередь, возможен лишь в пределах этого объема правомочий".

Очевидно также то, что в ряде случаев для осуществления права управомоченному необходимы действия других лиц (представительство, доверительное управление), а для осуществления отдельных правовых возможностей необходимо установить дополнительные правоотношения (чтобы распорядиться правом, нужно заключить, например, договор). Но и в этих случаях, как представляется, говорить о способах осуществления права излишне. В данном случае можно говорить о средствах осуществления права (правовых средствах), т.е. о юридических конструкциях представительства, договора и т.п., которые необходимы для надлежащего осуществления права и предоставлены управомоченному для этой цели правовым регулированием.

Таким образом, как представляется, выделение в цивилистике особой категории способа осуществления права не является необходимым. Осуществление субъективного права есть поведение, соответствующее содержанию принадлежащего правообладателю субъективного права. Осуществление и содержание субъективного гражданского права соотносятся как возможное и действительное.

Осуществление (реализация) гражданских прав - это совершение участниками имущественного оборота тех действий, которые предусмотрены нормами законодательства и условиями связывающих их договорных и иных обязательств. Посредством осуществления гражданских прав достигается практическая реализация тех хозяйственных, бытовых и иных целей, к достижению которых стремятся участники имущественного оборота: собственник использует в различных формах принадлежащее ему имущество, продавец реализует товары, автор вознаграждается за свое произведение и т.д. Осуществление права включает и средства его защиты в случае нарушения; наличие защиты - необходимый элемент любого гражданского права.

Выделяют две группы условий, необходимых для осуществления гражданских прав. Внешние (объективные) по отношению к носителю права условия - материальные и юридические гарантии. Внутренние (субъективные) условия относятся к поведению управомоченного и обязанного лиц. Законодательство закрепило презумпцию разумности и добросовестности осуществления гражданских прав и обязанностей: разумное и добросовестное поведение субъектов гражданских правоотношений предполагается, если иное не доказано.

Проведенный выше анализ категорий осуществления субъективных прав и исполнения обязанностей позволяет перейти к определению понятия осуществления субъективного права и исполнения субъективной обязанности.

Суммируя все приведенные выше определения, можно следующим образом выразить суть осуществления субъективных прав и исполнения субъективных обязанностей. Осуществление субъективного права - воплощение правовой возможности в действительности. Исполнение субъективной обязанности - воплощение в действительности правового предписания, должного поведения субъекта. Казалось бы, такие определения мало что дают для понимания категории осуществления субъективного права: если субъективное право есть некая правовая возможность, то осуществление субъективного права и не может быть не чем иным, как реализацией на практике этой возможности. Аналогично и обязанность: исполнение обязанности - это не что иное, как реализация правового предписания, составляющего ее содержание.

2.1 Понятие пределов осуществления субъективных гражданских прав

Вопрос о пределах субъективного права является одним из самых сложных в юридической науке. Трудность его состоит в том, что пределы права так или иначе ограничивают свободу человека. Ответ на этот вопрос был впервые сформулирован в ст. 4 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в которой указано: "Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому; таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом".

В ГК РФ реализации гражданских прав посвящены ст. 9 "Осуществление гражданских прав" и ст. 10 "Пределы осуществления гражданских прав". В пункте 1 ст. 9 ГК РФ закреплен один из принципов осуществления гражданских прав - диспозитивность. Он означает, что лица, обладающие гражданскими правами, свободны в выборе форм и целей их реализации. Никто не вправе препятствовать субъекту осуществлять принадлежащие ему гражданские права или принуждать его к их реализации. О важности названного принципа говорит тот факт, что закрепляющая его норма помещена также в ст. 1 ГК РФ, в которой сформулированы основные начала гражданского законодательства. В пункте 2 ст. 1 предусмотрено, что граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.

Согласно пункту 2 ст. 9 ГК РФ отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом. Из этой нормы следует, что лицо не только свободно в активном использовании прав, но и имеет возможность воздерживаться от их реализации, если по каким-либо причинам оно заинтересовано в этом. Данная норма обеспечивает полную диспозитивность субъектов гражданских прав, подчеркивая, что на них не возложена обязанность осуществлять принадлежащие им права. Это качество отличает гражданские права от субъективных прав иного рода, например, должностных полномочий - прав, которые должностные лица не только могут, но и обязаны осуществлять. Отказ от осуществления права, о котором говорится в п. 2 ст. 9 ГК РФ, - это отказ не от права, а от его реализации. Отказ лица действовать определенным образом в пределах субъективного права не влечет за собой прекращения или ограничения права. Совершение действий, от реализации которых отказывается лицо, остается дозволенным.

В указанном пункте закреплено также правило, что в предусмотренных законом случаях отказ от осуществления прав влечет за собой их прекращение, т.е. в этих случаях на лицо возлагается обязанность осуществлять принадлежащее ему право. Необходимость подобных исключений из общего правила обусловлена важностью некоторых объектов гражданских прав для других лиц или общества в целом. Таким случаем может быть, например, неиспользование собственником в течение установленного законом срока земельного участка, предназначенного для сельскохозяйственного производства либо жилищного или иного строительства.

Свобода осуществления гражданских прав, представленная субъектам управомочивающими правовыми нормами и правилом диспозитивности, не может быть безграничной, она ограничивается интересами других лиц - физических и юридических, а также интересами общества. Объем субъективных гражданских прав поэтому определяется не только границами, установленными управомочивающими нормами, но и совокупностью норм различных отраслей права, содержащих запреты и предписания, которые ограничивают субъективные права. Так, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ устанавливает, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, а ст. 1064 ГК РФ закрепляет общее правило о том, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Несколько ограничений субъективных гражданских прав законодатель счел целесообразным поместить в общие положения ГК РФ (непосредственно за статьей, закрепляющей принцип диспозитивности) и назвал их пределами осуществления гражданских прав. Нормы, закрепляющие эти ограничения, объединены в ст. 10 ГК РФ. Пункт 1 этой статьи устанавливает, что при осуществлении любых гражданских прав запрещены: действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу (так называемая шикана); злоупотребление правом в иных формах; использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции; злоупотребление доминирующим положением на рынке.

Определения понятия "злоупотребление гражданскими правами" в законе не дано, в судебной практике оно пока также не сформулировано. На практике действия участников гражданских правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом, однако такие случаи все же встречаются.

Пункт 3 ст. 10 ГК РФ устанавливает, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. В данной норме, таким образом, закреплена презумпция разумности и добросовестности лиц, осуществляющих субъективные гражданские права, в соответствии с которой неразумность и недобросовестность лица, допущенные при осуществлении прав, должен доказать тот, кто это утверждает, и пока им не будут представлены достаточные доказательства, суд должен считать субъекта права добросовестным, а его действия - разумными. Помещение нормы, говорящей о разумности и добросовестности, в статью, посвященную пределам осуществления гражданских прав, свидетельствует о том, что законодатель относит требования разумности и добросовестности к пределам осуществления гражданских прав. Эти требования отличаются от пределов, перечисленных в п. 1 ст. 10 ГК РФ, тем, что формируют границы не любых гражданских прав, а только некоторых, специально указанных в законе. Под разумностью и добросовестностью следует понимать интеллектуальные и нравственные качества личности, проявляемые при реализации гражданских прав и имеющие правовое значение в указанных законом случаях. Таким образом, в ст. 9 и 10 ГК РФ содержатся, во-первых, правовые нормы, закрепляющие гарантии свободы реализации субъективных гражданских прав, а во-вторых, - нормы, ограничивающие возможность ненадлежащего использования этой свободы.

Субъективное право - это свобода субъекта, ограниченная конкретными пределами. Беспредельная свобода представляет собой произвол, не имеющий ничего общего с правом. Правовое положение управомоченного субъекта, выходящее за рамки установленных пределов, в зависимости от конкретных обстоятельств может быть квалифицированно как правонарушение (превышение права) или злоупотребление правом.

Пределы, устанавливающие рамки конкретных субъективных прав, могут иметь как объективный, так и субъективный характер. Объективные пределы очерчиваются действующим законодательством (объективным правом), субъективные - определяются самим субъектом права. Понятие "пределы осуществления субъективного права" характеризует главным образом субъективные аспекты правореализации. Они определяются самим носителем субъективного права, который осуществляет его по своему усмотрению для достижения своего интереса.

Осуществление субъективного права есть реализация этих возможностей. Содержание субъективного права всегда предопределено законом, который либо прямо предписывает управомоченному лицу определенное поведение, либо санкционирует его.

Объективные пределы субъективного права определяются законодателем исходя из конкретно-исторических условий. При этом учитываются социально-экономическое развитие общества, его религиозные, культурные особенности, национальные традиции, международные стандарты прав человека и множество других факторов. Государство само решает, какие права и в каком объеме предоставить своим гражданам. В зависимости от правовой системы той или иной страны пределы конкретного субъективного права могут существенно отличаться. Таким образом, законодатель, предоставляя субъекту конкретное право, определяет и его пределы, устанавливая их в нормативно-правовых актах. Однако в законе должны быть четко указаны и пределы субъективного права, т.е. те условия, при наличии которых субъект наделяется соответствующим правом, и те рамки, в которых он по своему усмотрению будет его осуществлять.

Если пределы субъективного права не ограничены законодателем, то в большинстве случаев его осуществить невозможно. В таких случаях принято говорить о декларативности права и отсутствии механизма его реализации.

Так, общество с ограниченной ответственностью "Веста" (далее - Общество) обратилось в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к Комитету по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга (далее - КУГИ) о регистрации дополнительного соглашения от 24.08.05 N 2 к договору от 10.04.2000 N 04-ЗК00961 аренды земельного участка.

Как следует из материалов дела, в соответствии с решением городской комиссии по распоряжению объектами недвижимости от 10.02.2000 КУГИ вынес распоряжение от 07.03.2000 N 490-р о передаче Обществу в аренду земельного участка площадью 2719 кв.м, расположенного по адресу: Санкт-Петербург, пр. Просвещения, д. 87а, сроком на 9 лет для размещения комплекса мелкорозничной торговли. На основании данного распоряжения КУГИ (арендодатель) и ООО "Веста" (арендатор) 10.04.2000 заключили договор N 04-ЗК00961 аренды земельного участка общей площадью 244 кв.м, расположенного по указанному адресу, сроком действия с 01.04.2000 по 01.04.03.

Договор аренды зарегистрирован в установленном законом порядке.

В дальнейшем срок действия договора был продлен на неопределенный срок в соответствии со статьей 621 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ).

Пунктом 7.1 договора предусмотрено следующее: арендатор обязан за свой счет осуществить закрепление границ участка в натуре и представить арендодателю проект границ, утвержденный в установленном порядке, в 6-ти месячный срок после заключения договора, после чего арендодатель обязан оформить дополнительное соглашение к договору об увеличении срока его действия до 01.04.09 и перерасчете арендной платы в случае изменения площади участка.

После предоставления арендатором в КУГИ документов кадастрового учета названного участка и на основании пункта 7.1 договора стороны 24.08.05 подписали дополнительное соглашение N 2 к договору, в соответствии с которым внесли изменения в условия договора, уточнили его предмет, произвели перерасчет размера арендной платы, определили сумму увеличенного первого платежа и установили срок действия договора до 31.03.09. ООО "Веста" уплатило увеличенный платеж в размере, предусмотренном названным соглашением, и доплатило за аренду в размере, установленном в соглашении.

Учитывая, что соглашение об изменении договора аренды, подлежащего государственной регистрации, является его неотъемлемой частью, на него распространяется требование об обязательной государственной регистрации.

Ссылаясь на то, что КУГИ не исполнил возложенное на него пунктом 4.1.4 договора обязательство по государственной регистрации дополнительного соглашения к договору и отказался передать арендатору документы, необходимые для осуществления государственной регистрации соглашения, в том числе экземпляры кадастровых планов, квитанции об уплате арендатором государственной пошлины за регистрацию, Общество обратилось с настоящим иском.

В силу статьи 10 ГК РФ осуществление гражданских прав должно быть разумным и добросовестным.

Ограничение субъективного права - это изъятие некоторых правомочий из содержания данного права. Например, согласно ч. 4 ст. 29 Конституции РФ гражданин имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию. Пределы данного права установлены запретом на сбор, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также на разглашение сведений, содержащих охраняемую законом тайну. Ограничение права, предоставленного ст. 29 Конституции РФ, может касаться таких правомочий, как свободный поиск информации в условиях военного или чрезвычайного положения, распространение информации о дислокации подразделений спецназа, готовящихся к штурму захваченных террористами объектов, и т.п.

А.А. Малиновский считает, что особенность правового поведения по мнению, связанного с осуществлением права, заключается в том, что субъект может в любой момент отказаться от осуществления субъективного права. А поэтому юридические запреты и обязанности вне контекста конкретного права не являются для него необходимостью. Данные запреты и обязанности производны от субъективных прав и не носят самостоятельного характера. Например, студент, осуществляя право на образование в институте, обязан учиться (посещать лекции и сдавать экзамены). Оставив институт, он автоматически утрачивает все связанные с учебой обязанности. При этом право получить высшее образование у него сохраняется. Отказаться же от такой обязанности, как, например, служба в армии, он не может, поскольку данная обязанность носит самостоятельный характер и не производна ни от какого субъективного права.

По мнению В.П. Грибанова, пределы осуществления гражданских прав устанавливаются в гражданском законодательстве субъектными границами (определяемыми рамками дееспособности), временными границами (определяемыми сроками осуществления права), требованием осуществлять субъективные гражданские права в соответствии с их назначением, регламентацией способов осуществления права (способы реализации имущества - продажа, дарение и т.д.), предоставленными лицу средствами принудительного осуществления или защиты принадлежащего ему субъективного права (необходимая оборона, подведомственность спора и т.д.).

В.С. Ем определяет пределы осуществления субъективных гражданских прав как "законодательно очерченные границы деятельности управомоченных лиц по реализации возможностей, составляющих содержание данных прав".

В.П. Грибанов, осознавая необходимость ответить на этот вопрос, пытался сделать это следующим образом. Во-первых, он справедливо указывал, что "субъективное право представляет собой определенную меру возможного поведения управомоченного лица", а осуществление субъективного права "есть реализация этих возможностей". "А из этого следует, - отмечал автор, - что различие между содержанием субъективного права и его осуществлением состоит прежде всего в том, что содержание субъективного права включает в себя лишь возможное поведение управомоченного лица, тогда как осуществление субъективного права есть совершение реальных, конкретных действий, связанных с превращением этой возможности в действительность". Соотношение между "поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права", В.П. Грибанов видел как соотношение "между возможностью и действительностью", как "соотношение объективного и субъективного" и, наконец, как соотношение "общего и конкретного, как соотношение общего типа поведения и конкретных форм его проявления в условиях данного конкретного случая"

В итоге делается следующий вывод: "Если содержание субъективного гражданского права может быть охарактеризовано как общий тип возможного поведения управомоченного лица, санкционированный субъективным правом, то содержание процесса его осуществления сводится к совершению управомоченным лицом реальных, конкретных действий, в которых находят свое выражение как воля самого управомоченного лица, так и специфические особенности данного конкретного случая".

Анализ соотношения между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права, проведенный В.П. Грибановым, по мнению Л.В. Кузнецовой, ничего не дает для выявления соотношения между пределами права и пределами осуществления права. Ведь и пределы права, и пределы осуществления права, если они существуют, устанавливаются законом, а закон всегда абстрактен и объективен в том смысле, что не зависит от поведения и воли участников правоотношений. А значит, соотношение между пределами права и пределами осуществления права не может, подобно соотношению между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права, характеризоваться как соотношение объективного и субъективного, общего и конкретного, как соотношение между возможностью и действительностью. И пределы права, и пределы осуществления права, поскольку и те и другие устанавливаются законом, всегда являются объективными, общими и действительными.

Учитывая абстрактный характер предписаний закона, на наш взгляд правильнее будет считать, что данные предписания устанавливают содержание права, границы самого права, а не порядок и границы его осуществления, которое всегда выражается в конкретных действиях конкретного лица в конкретное время и в конкретном месте.

Как подчеркивает А.В. Малько, проблема правовых ограничений в самом общем плане является проблемой пределов свободы человека в обществе, поскольку "свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарился порядок, основанный на свободе".

На сложность решения вопроса о составе и понятии ясно определенных критериев (параметров) пределов осуществления прав и свобод (что в определенной степени связано еще и с проблемой злоупотребления правами, свободами) обращается внимание и зарубежными учеными. Так, немецкий правовед К. Хессе справедливо указывает на то, что основные права должны использоваться только в соответствии с их духом, но не вопреки их духу (например, в целях устранения основ конституционного строя и демократического порядка), когда будет иметь место злоупотребление правами и свободами (в частности, свободой выражения мнения, свободой преподавания, свободой переписки, собственностью и т.д.). С другой стороны, К. Хессе говорит о том, что "ограничение основных прав является определением границ их осуществления, так как оно устанавливает значение содержания каждого из прав свободы". Развивая свою мысль далее, он обращает внимание на то, что "любое из основных прав обретает свою границу прежде всего там, где объективно кончается круг его вопросов". Поэтому вопросы объема какого-либо основного права ставят перед необходимостью тщательного анализа "сферы действия его нормы", который не всегда является легким.

Федеральным конституционным законом и федеральным законом могут быть установлены пределы пользования основными правами и свободами в соответствии с принципом правового равенства, сформулированным в ч. 3 ст. 17 и конкретизированным в ряде иных статей Конституции РФ; федеральным конституционным законом и федеральным законом могут быть установлены гарантии против злоупотреблений правами и свободами, но только в той мере, в какой это необходимо для пресечения таких злоупотреблений.

Норма ст. 10 ГК РФ является отражением конституционного положения о необходимости безвредного осуществления прав. Ее в полной мере можно было бы считать нормой-принципом отраслевого масштаба. Приемы юридической техники, которые использовались при ее формулировании, соответствуют декларативной модели. Выражение недозволенности поведения не конкретизировано, объективная сторона запрещенного деяния обозначена в самом общем виде.

Выясняется, что пределы осуществления прав, как следует из названия статьи, тяготеют одновременно и к возведенным в принцип условиям осуществления гражданских прав, и к необходимости подкреплять воспрепятствование нарушения пределов неотвратимостью гражданско-правовой ответственности.

Императив, который составляет принципиальные правила, не должен и не может обеспечиваться напрямую мерами государственного принуждения. Содержание принципа вытекает не из нормы объективного права, а из природы социальных отношений. Поэтому только при условии осознанного подчинения своих поступков общим идеям права можно превратиться в субъекта правоотношений.

В этой связи пределы осуществления, содержащиеся в ГК РФ, не могут формулироваться в декларативной, принципиальной форме по аналогии с нормой Конституции.

В своем стремлении объединить в норме ст. 10 ГК РФ границы осуществления прав с последствиями их несоблюдения законодатель столкнулся с проблемой сочетания принципов права и конкретных обязанностей управомоченных лиц, а также необходимостью выразить состав деликта и меры ответственности. В результате была создана правовая норма, парадоксальным образом соединяющая общие положения гражданского права с правилами о правонарушении, где принципы и презумпции, по существу, характеризуют состав деликта.

Такое положение вещей не могло не сказаться на применении указанной нормы судебными инстанциями. Статья 10 ГК РФ с введения в действие ч. 1 ГК РФ и до 2002 г. была практически не востребована правоприменителями. Для квалификации злоупотребления правом она имеет слишком абстрактный характер, а собственно перечня пределов не содержит вовсе. При отсутствии законодательных корректировок или толкования указанной статьи пленумом высшей судебной инстанции она будет примером разумного, но практически не действующего правового начинания, из опасения нарушить принцип законности при вынесении судебного решения.

Однако начиная с 2002 г. указанную норму стали применять столь активно, что создался определенный "бум" злоупотребления правами в юридической доктрине и практике. Нужно констатировать, что интерес юристов-практиков не может быть объяснен осознанием природы злоупотребления правом, разрешением всех противоречий, связанных с этим феноменом или усовершенствованием законодательства. Пределы осуществления гражданских прав все так же трудно выводимы из ст. 10 ГК РФ и иных норм и по-прежнему имеют оценочный характер. "Спрос" на ст. 10 ГК РФ в сегодняшней действительности еще более пагубен, чем долгий период полнейшего игнорирования правоприменителями этой нормы, поскольку ее применяют как средство быстрого реагирования на те спорные ситуации, когда применение иных специальных норм потребовало бы длительного разбирательства и доказывания.

Кроме этих наиболее широких запретов, обеспечивающих взаимное ограничение гражданских прав, законодательство содержит большое количество норм, уменьшающих объем конкретных субъективных прав.

Несколько ограничений субъективных гражданских прав законодатель счел целесообразным поместить в общие положения ГК (непосредственно за статьей, закрепляющей принцип диспозитивности) и назвал их пределами осуществления гражданских прав. Нормы, закрепляющие эти ограничения, объединены в ст. 10 ГК.

При обстоятельствах, когда понятие "злоупотребление гражданскими правами" не раскрыто ни в законе, ни в разъяснениях высших судебных органов, на практике действия участников гражданских правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом. Такой подход к использованию ст. 10 ГК представляется правильным, поскольку применение запрещающей правовой нормы, в которой не указаны признаки запрещенного деяния, может привести к нарушению принципа законности при вынесении судебных решений.

Исходя из сказанного выше, корректировка ст. 10 ГК РФ с учетом научных разработок и определения ее места в системе гражданского законодательства необходима.

Значение категории пределов осуществления прав для концепции злоупотребления правом велико. Злоупотребление правом не должно быть "правонарушением в зависимости от случая". Если же управомоченное лицо уже с момента приобретения субъективного гражданского права будет осведомлено о границах его деятельности по осуществлению правомочий, то есть будет одновременно и обязанным лицом, то для него не будет неожиданностью вывод судьи о злоупотреблении правом при несоблюдении субъектом какой-либо из границ осуществления.

В связи с изложенным, доказанное превышение пределов осуществления прав следует понимать как совершение лицом правонарушения в виде злоупотребления правом. Для облегчения квалификации состава этого правонарушения необходимо ввести в законодательство легальную классификацию пределов осуществления гражданских прав.

Проблема пределов ограничения прав и свобод граждан как наиболее важная теоретическая проблема прав человека в эпоху глобализации и усиления позиций международного терроризма нуждается в новом научном осмыслении (во взаимосвязи с проблемой определения критериев пределов осуществления прав и свобод граждан) в рамках специального исследования и законодательном закреплении в целях обеспечения баланса интересов личности, общества и государства на современном этапе развития Российской Федерации.

Обращаясь к современному гражданскому законодательству РФ, попытаемся охарактеризовать возможные группы предусмотренных пределов осуществления субъективных гражданских прав. К сожалению, в ст. 10 ГК РФ, посвященной этому вопросу, пределы обозначены в наиболее общем виде, в связи с чем их приходится выводить из общих начал и смысла гражданского законодательства.

Следует сразу подчеркнуть, что любая классификация пределов осуществления прав возможна с большой долей условности. Значение разделения на группы заключается прежде всего в более ясном осознании масштабов последствий несоблюдения пределов, относящихся к тому или иному виду.

Традиционно с начала 70-х годов XX в. принято квалифицировать границы осуществления прав в цивилистике путем выделения каждого известного законодательству и правоприменительной практике предела в отдельную категорию. Начиная с единственной монографии В.П. Грибанова, посвященной этому аспекту, и до настоящего времени выделяют предметные, субъектные, временные границы, а также назначение права. Позднее, с 1991 г., обособляется предел, обычно называемый "права и интересы третьих лиц".

На наш взгляд, подобное разделение нельзя назвать правовой классификацией. По своей форме оно более похоже на обычное перечисление. С методологической стороны в нем отсутствуют четкие критерии, согласно которым обобщаются или разграничиваются те или иные границы осуществления, отсутствует закономерная связь между группой пределов и юридическими последствиями их несоблюдения, не устанавливается приоритетность значения одной группы пределов перед другими. Следовательно, можно сказать, что полной и адекватной классификации пределов на современном этапе в доктрине российского гражданского права не существует.

В этой связи коренные отличия законодательства советского периода от российского гражданского законодательства в этой области заставляют по-новому взглянуть на предмет и значение классификации пределов. Многие из ранее установленных ограничений в значительной степени утратили свою актуальность. Одним из примеров может служить назначение права, которое начиная с ГК 1922 г. было главным масштабом использования гражданских прав. В современных условиях существуют проблемы, связанные с пониманием назначения права и его ролью в процессе реализации прав, которые не позволяют однозначно относить указанный предел не только к главному ограничителю осуществления, но и к классу универсальных.

Прежде чем перейти непосредственно к предлагаемой модели классификации пределов, следует особо остановиться на некоторых из них, привычно выделяемых доктриной гражданского права. Речь идет о так называемых предметных, субъектных и временных границах. Объясняется это тем, что нет достаточных оснований рассматривать все перечисленное в качестве границ процесса осуществления, а не ограничений содержания субъективного права. К тому же законодатель не указывает их в норме ст. 10 ГК РФ и в других посвященных осуществлению правилах, из чего можно заключить, что только доктринальный анализ ГК РФ может позволить вести речь об указанных пределах использования гражданских прав. Научное же значение выделения этих пределов вызывает сомнения.

Итак, предметные ограничения. Они были заимствованы цивилистами из разработок общей теории права. Считается, что эти границы обусловлены предметом субъективного права. Они позволяют обратить внимание на то, что субъективное право на совершение одних действий не может распространяться на другие действия. Тем самым очерчивается круг поведенческой активности управомоченного лица, то, что в гражданском праве справедливо называют "общим типом поведения".

В.В. Лазарев, поясняя суть предметных ограничений осуществления субъективных прав, обращал внимание на то, что наличное субъективное право предполагает заранее известный круг деяний, допустимых для лица на его основе, и соответственно невозможность совершения любых иных действий в рамках того же права. Так, покупатель, имея право требовать замены недоброкачественного товара в установленные сроки, не может требовать замены в эти же сроки вещей, соответствующих нормальным качественным характеристикам.

Насколько можно судить, предмет, таким образом, приравнивается к объему содержания субъективного права и воздействует на процесс осуществления только в той мере, в какой осуществление зависит от содержания права. Учитывая, что осуществить можно только то, что попадает в границы правомочий, связь между содержанием (предметом права) и его использованием очевидна. Но суть этой связи не позволяет сделать вывод о том, что содержание права может одновременно служить пределом его осуществления.

Значение несоблюдения предметных границ заключается в том, что лицо действует не в статусе управомоченного, а без права. Поведение субъекта, вышедшего за границы предмета своих возможностей, не может рассматриваться как злоупотребление своим правом. Такое поведение не способно вызывать юридического эффекта, тождественного осуществлению наличного субъективного права. Пользуясь ранее приведенным примером, можно пояснить, что лицо, желающее вернуть вещь надлежащего качества, не совершает ничего предосудительного, но его намерение не основывается на субъективном праве и отсутствуют основания для удовлетворения подобного требования.

Таким образом, предметные границы целиком поглощаются содержанием субъективного гражданского права, и если и влияют на его использование, то опосредованно. Они не могут выступать пределом осуществления и влечь последствия, предусмотренные для несоблюдения пределов, главным из которых является совершение лицом гражданского правонарушения (злоупотребления правом).

Перейдем к анализу так называемых субъектных факторов, которые, по мнению некоторых ученых, также способны воздействовать на осуществление субъективного гражданского права. Речь идет о характеристиках правового статуса лица, обладающего правом, которые в той или иной мере влияют на использование правомочий.

Трудно отрицать тот факт, что гражданское право реализуется определенными лицами, каждое из которых обладает своеобразным набором статутных характеристик, позволяющих ему действовать в гражданском обороте, такими как: объем дееспособности, возраст, образование, гражданство, профессия, статус индивидуального предпринимателя и т.п. Нередко наличие у субъекта какого-либо гражданского права еще не означает возможность его самостоятельного осуществления.

Использование прав может зависеть от объема дееспособности лица, в ряде случаев права осуществляются при условии принадлежности к российскому гражданству и т.п. Более того, у субъекта в обладании может оказаться право на объект, извлечение полезных свойств которого и распоряжение которым связано с определенным уровнем образования либо профессиональной принадлежностью и получением соответствующего разрешения (лицензии). В таких ситуациях принадлежащее лицу право им непосредственно осуществляться не может.

Ответить однозначно на вопрос, являются ли элементы правового статуса субъектными ограничителями осуществления права, сложно. При определенных обстоятельствах характеристики субъекта могут обладать правопрекращающим свойством, в частности, если лицо приобретает право на имущество, которое в силу закона не может ему принадлежать (ст. 238 ГК РФ). Это изъятие из правового статуса лица является поводом не к квалификации его действий по осуществлению права в качестве ненадлежащего поведения, правонарушения, а к невозможности осуществлять право с момента его приобретения. Единственный вариант поведения, который действительно существует у лица в этой ситуации, продиктован обязанностью совершить отчуждение этого имущества в течение одного года с момента возникновения права собственности.

Аналогичная ситуация складывается у субъекта, если отсутствует лицензия на занятие определенной деятельностью. Следовательно, при определенных условиях субъектные границы влияют на само существование субъективного гражданского права, но они не служат при этом пределами его использования, в их непосредственном понимании. Более правильно рассматривать элементы правового статуса управомоченного лица в качестве предпосылок правообладания и правореализации.

Если осуществляется право при отсутствии надлежащего объема дееспособности, то сделки, связанные с таким осуществлением, либо ничтожны, т.е. наступают последствия, соответствующие действию без права, и отсутствует какой-либо правовой эффект от поведения лица (ст. ст. 171 - 174 ГК РФ), либо могут быть признаны недействительными по заявлению заинтересованных лиц (ст. ст. 175 - 177 ГК РФ). Нужно обратить внимание на тот факт, что и в первом, и во втором случае осуществление права с пороком субъекта может быть сочтено надлежащим (например, ч. 2 ст. 171, ч. 2 ст. 172 ГК РФ).

Все сказанное позволяет заключить, что нет причин относить этот вид границ к пределам осуществления в том их смысле, какой мы определили исходя из толкования легального закрепления обсуждаемой категории и правовых последствий, связанных с их превышением.

Выделяя среди пределов осуществления субъективных гражданских прав временные границы, мы снова оказываемся в сложной ситуации. Трудно утверждать, что осуществление права никак не связано со сроками. Фактор времени имеет большое значение как "мера оценки социальных процессов и явлений и как средство целенаправленного регулирования человеческой деятельности".

Существование прав и обязанностей во времени есть одно из средств юридического воздействия на поведение участников гражданских отношений. Воздействие, понимаемое в качестве ограничения активности управомоченного лица, выражается, по общему мнению, в пресекательных по своей природе сроках. Затруднение вызывает осознание правовых последствий истечения различного вида сроков в зависимости от их назначения (порождающих права, установленных для осуществления прав и исполнения обязанностей, сроков для защиты). Еще более интересную систематику сроков предлагают ученые, которые выделяют два больших блока - сроки осуществления прав и сроки для исполнения обязанностей. При этом сроки осуществления, в свою очередь, подразделяются на время существования права, преклюзивные (пресекательные), претензионные, гарантийные и т.д.

Таким образом, классификация пределов осуществления прав не должна содержать тех границ, которые по своей природе являются свойствами содержания права, либо хотя и относятся к характеристикам процесса осуществления, но не в состоянии приводить в случае их несоблюдения к злоупотреблению правом как единственному юридическому последствию, с которым следует связывать категорию пределов осуществления. Критерий соотнесения пределов осуществления с предусмотренным в случае их несоблюдения правонарушением, на наш взгляд, есть самый понятный ориентир для систематизации пределов.

Думается, что как с практической, так и с теоретической точек зрения необходимо объединить все возможные варианты пределов осуществления изначально в два класса: универсальные и специальные.

Универсальные - это те, которые применимы к любым субъектам права, в рамках всяких гражданских правоотношений безотносительно к типу осуществляемого гражданского права. Они не имеют исключений, распространяются в безусловной форме на процесс использования всех правомочий, т.е. обладают в этом смысле качеством всеобщности (универсальности), не заставляют делать выбора. К универсальным пределам, на наш взгляд, следует относить: права третьих лиц, интересы третьих лиц, средства защиты принадлежащего лицу права.

Специальные пределы, напротив, находятся в тесной обусловленности с видом правоотношения, в котором реализуется право, зависят от содержания самого субъективного гражданского права. Нередко для их применения в качестве критерия осуществления имеют значение статусные характеристики управомоченного лица, а также дополнительные обстоятельства конкретной жизненной ситуации. Специальными пределами можно признать добросовестность и разумность при осуществлении прав (исходя из их настоящего легального закрепления); назначение права; средства и способы осуществления.

Предложенная классификация призвана облегчить квалификацию злоупотребления правом в зависимости от вида предела, который был нарушен. Разграничение основывается на том обстоятельстве, что пределы, относящиеся к первому классу, распространяются на все без исключения субъективные гражданские права, а пределы второго класса предусматриваются законодателем относительно конкретного вида гражданских прав.

Таким образом, свобода в осуществлении гражданских прав имеет свои ограничения, и эти ограничения в силу ст. 55 Конституции РФ допускаются только законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Законом, ограничивающим пределы осуществления гражданских прав, является прежде всего Гражданский кодекс РФ. Такая норма ограничения гражданских прав содержится в п. 1 ст. 10 ГК РФ. Пределы осуществления гражданских прав ограничены требованиями о соблюдении основ правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), а также о запрете заниматься деятельностью, создающей опасность причинения вреда другим лицам (ст. 1065 ГК).

Преобладающей точкой зрения в цивилистике является положение, согласно которому злоупотребление правом есть тип гражданского правонарушения.

Таким образом, государству (в лице законодателя) с целью не допустить противоправного поведения максимально (насколько это возможно) необходимо разработать четкие правовые основы осуществления права, определив границы возможного поведения. Пределы осуществления гражданских прав должны включать оценку законности реализуемого субъектом права интереса во взаимосвязи с оценкой законности чужих интересов. Преодоление интересов различных лиц должно быть основано на приоритете права, имеющего наибольшую социальную ценность.

Исследование проблем злоупотребления правом непосредственно связано с анализом правовых норм, регулирующих данный правовой институт. В соответствии с п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Данная норма не определяет понятие злоупотребления правом, а также не раскрывает признаки, при наличии которых можно квалифицировать "иные формы" злоупотребления правом, что создает серьезные трудности в ходе ее применения на практике. Поэтому следует рассмотреть ряд возникающих в связи с этим вопросов для выявления сущности злоупотребления субъективными гражданскими правами.

В научной литературе обращалось внимание на то, что лексическое толкование слова "злоупотребление" указывает на возникновение некоего "зла" в результате осуществления права способами, запрещенными ст. 10 ГК РФ.

В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о связи права и зла и о возможных формах проявления зла в праве.

Синтезировав эти подходы, можно дать следующее определение права - признанная и защищенная государством свобода в осуществлении интереса.

Прежде всего необходимо обратить внимание на то, в какой жесткой императивной форме сформулировано правило п. 2 ст. 1 ГК РФ: "Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе". Поэтому заслуживает внимания позиция тех ученых, которые раскрывают сущность злоупотребления правом, основываясь на категории интереса безотносительно к наступлению каких-либо последствий для других лиц. Исходят они при этом из того, что лицо, обладая субъективными правами, должно иметь интерес в их осуществлении. Два эти элемента (субъективное право и интерес в его осуществлении) существуют неразрывно друг от друга. Осуществление права при отсутствии интереса противоречит принципу, установленному п. 2 ст. 1 ГК РФ. Значит, такое действие выходит за пределы осуществления гражданских прав, очерченные законом, и должно квалифицироваться как злоупотребление правом.

По вопросу о том, являются ли действия по осуществлению права при отсутствии у субъекта права интереса в их осуществлении правонарушением, необходимо отметить следующее.

Противоправным является действие по осуществлению права, совершенное субъектом либо до возникновения у него этого права, либо после его прекращения.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является обстоятельством, препятствующим возникновению права, то есть при наличии предусмотренных законом юридических фактов право возникает у субъекта вне зависимости от того, имеется ли у него в настоящее время интерес в получении тех выгод, которые ему даст осуществление данного права.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является основанием прекращения права, то есть если субъект утратил по каким-то причинам интерес в получении тех выгод, которые ему может дать осуществление права, то данное обстоятельство не предусмотрено законом в качестве юридического факта, влекущего прекращение субъективного гражданского права.

Иными словами, обстоятельства, дающие основания для квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом, не тождественны обстоятельствам, являющимся препятствием для возникновения права, и не тождественны обстоятельствам, являющимся основанием для прекращения права.

Следовательно, действия управомоченного субъекта по осуществлению принадлежащего ему права при отсутствии в этом интереса по своей правовой природе не являются правонарушением. Противоправными они станут только в том случае, если будут до конца осуществлены, то есть будет достигнут результат осуществления права. Такой результат будет противоправен, как противоречащий ст. 10 ГК РФ. Задача суда не допустить этого. Отказывая лицу в принудительном осуществлении права, суд препятствует превращению действий по реализации данного права в противоправные. Если суд это не сделает, то мы получим ситуацию, когда право осуществлено при отсутствии интереса в таком осуществлении. Границей между правомерностью и противоправностью является решение суда.

Следовательно, злоупотребление правом имеет место в том случае, когда нет разумно и добросовестно понимаемого интереса в его осуществлении. В этом случае любое осуществление права будет сопряжено с необходимостью для обязанного лица исполнять корреспондирующую осуществляемому праву обязанность без какой-либо пользы для управомоченного. Анализ судебной практики Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда России, федеральных арбитражных судов округов за период с 1995 по 2005 гг. позволяет сделать вывод о чрезвычайно редком появлении случаев осуществления права при отсутствии у управомоченного лица в этом интереса.

Реакция государства на подобные действия носит превентивный характер. Цель государственного вмешательства - предотвратить наступление отрицательных последствий. Основанием для вмешательства является квалификация действий лица в качестве злоупотребления правом. Следовательно, действия лица квалифицируются в качестве злоупотребления правом до наступления отрицательных последствий. Таким образом, наступление отрицательных последствий не имеет значения для квалификации действий в качестве злоупотребления.

Статья 10 ГК РФ в качестве основания для квалификации злоупотребления правом называет исключительность намерения причинить вред другому лицу (шикана). Между тем значительное число ученых посчитали нужным указать на крайнюю сложность доказывания исключительности умысла на причинение вреда и, как следствие, невозможность точного применения этого критерия на практике. Кроме того, в науке гражданского права уже высказывались серьезные сомнения в обоснованности отнесения шиканы к злоупотреблению правом, так как запрещение шиканы есть проведение границы гражданских прав законом, а не отсылка к судейскому усмотрению (то есть не отсылка к иным критериям, которые должен принять во внимание суд, в том числе интерес управомоченного лица), в связи с чем ошибочно подводить шикану под злоупотребление правом.

С другой стороны, если бы действия по злоупотреблению правом не приводили к каким-либо отрицательным последствиям, то у государства не было бы необходимости им препятствовать. Разрешение этого вопроса видится только в одном: последствия злоупотребления правом должны определяться не по их влиянию на третьих лиц, а по их влиянию на управомоченное лицо. При решении вопроса о квалификации каких-либо действий в качестве злоупотребления правом необходимо обращать внимание не на зло, которое управомоченный причиняет третьим лицам (запрет злоупотребления правом для этого не предназначен по своей природе), а на то, какие последствия будет иметь беспрепятственное осуществление права для управомоченного лица.

Если в результате такого осуществления права произойдет нарушение прав или охраняемых законом интересов третьих лиц, включая государство, то данные лица вправе прибегнуть к их защите способами, указанными в ст. 12 ГК, в зависимости от характера нарушения.

В связи с этим возникает другой вопрос: не повлечет ли подобное понимание злоупотребления правом необходимость для управомоченного лица при осуществлении права судебным порядком всякий раз доказывать наличие своего интереса в осуществлении принадлежащих ему субъективных гражданских прав. На необоснованность таких мнений указывал еще Р. Иеринг: "Каждый, кто потребует... исполнения, должен быть готов к тому, что его обяжут представить доказательство собственного интереса в договоре. Или, ставя дело правильнее, мы должны признать, что если истец лично не имеет никакого интереса относительно исполнения договора, то следует поэтому отвести предъявленный им иск. Здесь только неприкрытый эгоизм получил бы право на пощаду, а всякое действие для другого подверглось бы гонению со стороны права... В действительности подобное введение вопроса о предназначении договоров в круг судебного исследования совершенно чуждо праву... одного заключения договора уже достаточно, как доказательства интереса".

По одному из дел суд кассационной инстанции указал на то, что для злоупотребления правом характерно отсутствие охраняемого законом интереса правообладателя в совершении соответствующих действий. Поскольку заявленный по делу иск основан на условиях договора, заключенного истцом для извлечения прибыли, что является охраняемой законом целью осуществления предпринимательской деятельности, то вывод о злоупотреблении истцом правом не может быть признан правомерным.

На основании изложенного заслуживает поддержки идея о том, что поскольку законодатель наделил участников гражданского оборота субъективными правами, то интерес в их осуществлении должен предполагаться с тем, чтобы не возлагать на заинтересованных лиц в каждом случае обязанность по доказыванию наличия у них интереса в осуществлении права.

Таким образом, при обращении в суд за защитой права на истце не лежит бремя доказывания наличия интереса в его осуществлении, так как п. 3 ст. 10 ГК РФ закрепляет презумпцию осуществления права в своем интересе. Напротив, если ответчик полагает, что истец осуществляет право при отсутствии какой-либо выгоды для себя, то на него возлагается бремя доказывания этого обстоятельства. Если ответчик этого не сделал, то суд не может входить в исследование вопроса о злоупотреблении правом.

В качестве примера из судебной практики можно привести известный казус, получивший значительный общественный резонанс как "дело о ликвидации телеканала ТВ-6". Некоммерческая организация "Негосударственный пенсионный фонд "Лукойл-Гарант" обратилась с иском о ликвидации ЗАО "Московская независимая вещательная корпорация" (далее - ЗАО) на основании первоначальной редакции п. 6 ст. 35 ФЗ "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ. Данная норма предусматривала право акционеров требовать ликвидации общества, если размер чистых активов общества становился меньше предусмотренного законом минимального размера уставного капитала.

Дело дошло до Высшего Арбитражного Суда РФ, который данный иск признал подлежащим удовлетворению. Установив, что по состоянию на 1 января 1999 г., 1 января 2000 г., 1 января 2001 г. ЗАО имело отрицательные показатели своей деятельности и не располагало чистыми активами, необходимыми для обеспечения минимального размера уставного капитала, предусмотренного ст. 26 ФЗ "Об акционерных обществах", Суд сделал вывод о том, что ЗАО в нарушение требований законодательства не приняло решения о своей ликвидации, в связи с чем истец, как акционер ЗАО, имеет право требовать ликвидации ЗАО в судебном порядке.

При анализе данного дела заслуживают внимания следующие обстоятельства. По отношению к акционерному обществу у акционера имеется ряд прав, основными в числе которых являются два: участие в распределении прибыли (получение дивидендов) и участие в управлении делами общества (общее собрание акционеров, выдвижение кандидатур в органы управления обществом). Осуществление данных прав, безусловно, предполагает наличие самого акционерного общества, в отношении которого данные права могут осуществляться. Добившись в судебном порядке ликвидации общества, акционер, во-первых, утратит эти права, во-вторых, лишится удостоверяющих эти права ценных бумаг, как ликвидного оборотного актива. Возникает вопрос: какую выгоду может получить акционер, осуществляя право требования ликвидации общества, даже с учетом того, что в рассматриваемом деле при ликвидации ЗАО, с учетом имевшихся у ЗАО долгов, он получил намного меньше, чем в случае если бы просто продал свои акции. Ответ на этот вопрос может быть только один: осуществив право требования ликвидации ЗАО, истец не получит для себя никаких выгод. Как следствие, совершая данные действия, истец осуществляет свое право при отсутствии у него в этом какого-либо разумного интереса, и его действия, тем самым, представляют злоупотребление субъективным гражданским правом. Из обстоятельств дела очевидно, что действия истца по осуществлению своего права, будучи доведенными до логического конца, повлекли определенные последствия для ЗАО (его ликвидацию). Вместе с тем, данное обстоятельство лежит за пределами круга юридически значимых фактов, дающих основание квалифицировать действие истца в качестве злоупотребления правом. Но отказывать по данному делу в иске на основании ст. 10 ГК РФ судебные инстанции имели бы право только в одном случае: если бы ответчик тщательно обосновал эту позицию в судебном заседании, подкрепив ее соответствующими доказательствами, чего, как следует из анализа вынесенных по данному делу Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и Постановления ФАС Московского округа от 29 декабря 2001 г. № КГ-А40/7984-01, ответчик не сделал. Поэтому суд был обязан применить презумпцию действий истца в своем интересе и удовлетворить иск о ликвидации, что фактически и было сделано Высшим Арбитражным Судом РФ.

По другому делу открытое акционерное общество "ЦентрТелеком" в лице Верхневолжского филиала (далее Общество) обратилось в Арбитражный суд Костромской области с иском, уточненным в соответствии со статьей 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, к Федеральному агентству по управлению федеральным имуществом в лице Территориального управления по Костромской области (далее - Теруправление) о признании права собственности на помещение N 1 (комнаты N 3 и 4) под АТС, литера А1, общей площадью 15,3 квадратного метра, расположенное в здании Узла связи по адресу: Костромская область, Антроповский район, деревня Чебаново.

Исковые требования мотивированы незаконностью отнесения к федеральной собственности спорного помещения, вошедшего в уставный капитал открытого акционерного общества "Электросвязь" (правопредшественника истца) в процессе приватизации.

Как установил суд и видно из документов, предметом спора выступило нежилое помещение (комнаты N 3 - кабинет и N 4 - аппаратная), общей площадью 15,3 квадратного метра в здании Узла связи деревни Чебаново Антроповского района Костромской области, совместными пользователями которого являются ГУ УФПС и Общество.

Согласно части 2 статьи 218 Гражданского кодекса Российской Федерации переход права собственности на вещь, имеющую собственника, возможен в результате приобретения вещи на основании сделки по отчуждению имущества. Право собственности может быть приобретено в порядке, предусмотренном законом о приватизации (статья 217 Кодекса).

Согласно выписке из реестра федерального имущества от 18.09.2001 производственное здание отделение связи Чебаново Антроповского РУПС (реестровый номер 0440102) отнесено к собственности Российской Федерации и закреплено за ГУ УФПС на праве оперативного управления, что подтверждается свидетельством о государственной регистрации права от 26.12.2002 серии 44 АА N 094341.

Таким образом, спорное нежилое помещение, занимаемое отделением связи, относится исключительно к федеральной собственности как имущество учреждения с целевым назначением и не подлежало приватизации в силу прямого указания закона.

Согласно статье 12 Гражданского кодекса Российской Федерации защита гражданских прав осуществляется различными способами, в том числе путем восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения.

В данном случае безосновательное занятие помещения со стороны Общества нарушает права и охраняемые законом интересы собственника, имеющего право использовать юрисдикционную форму защиты в виде восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и требовать прекращения любых действий, посягающих на него.

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. В случае несоблюдения названных требований арбитражный суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

В пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 6/8 от 01.07.1996 указано, что при разрешении споров отказ на основании статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам.

Злоупотребление гражданским правом заключается в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая при этом права и законные интересы других лиц.

Обращение Теруправления продиктовано намерением защитить права и законные интересы собственника - Российской Федерации и оснований считать, что оно с умыслом или в иной форме злоупотребляет своим правом на судебную защиту, по смыслу статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, не имеется.

Проблема злоупотребления правом уходит своими корнями в область соотношения публичного и частного права. Злоупотребление правом - это своеобразный механизм самосохранения общества, когда оно ограничивает своих членов в возможности совершения правомерных действий при отсутствии в них потребности для себя. Данный правовой институт позволяет исключить из экономической жизни ряд негативных явлений, которые невозможно устранить без него.

Таким образом, природа злоупотребления субъективным гражданским правом состоит в осуществлении принадлежащего управомоченному лицу права при отсутствии у данного лица интереса в его осуществлении.

3.2 Гражданско-правовая санкция за нарушение запрета злоупотребления правом

Как известно, в самом общем виде злоупотребление гражданским правом является умышленным правонарушением, сопряженным с выходом лица за внутренние пределы имеющегося в его распоряжении того или иного гражданского права (правомочия). Нарушение специального запрета на недобросовестное правоосуществление влечет, исходя из внутренней логики любой правовой нормы, определенные гражданско-правовые последствия. Не является исключением в этом плане и ст. 10 ГК РФ, п. 2 которой в качестве такого последствия предусматривает возможность для суда "отказать лицу в защите принадлежащего ему права".

Как видно, это неординарная санкция не указывает напрямую на способы защиты гражданских прав, перечисленные в ст. 12 ГК РФ. Однако она может быть классифицирована и субъективно отнесена, например, к признанию отсутствия права. С такой постановкой вопроса согласны не все цивилисты.

М.И. Брагинский полагает, что отказ в защите права нельзя отождествлять с требованием о признании отсутствия или наличия права. Так, например, при признании оспоримой сделки недействительной, - пишет ученый, - имеет место иск о преобразовании: существующее между сторонами договорное правоотношение в силу решения суда становится недействительным со всеми вытекающими отсюда последствиями. При ничтожности сделки речь идет об иске о признании наличия факта, с которым закон связывает ничтожность сделки. Отказ в защите, - делает автор вывод, - укладывается в рамки первого выделяемого в ст. 12 ГК способа защиты: "признания прав", что по самой своей природе означает в равной мере признание наличия или отсутствия права.

С равным успехом анализируемая санкция ст. 10 ГК РФ может быть отнесена к пресечению действий, нарушающих право, либо к прекращению правоотношения. Было бы логичным вообще не включать исследуемую санкцию ни в один из вышеперечисленных в ст. 12 ГК РФ способов и оставить, поскольку перечень незакрытый, в "иных" способах защиты права.

При этом отказ в защите права следует отличать от лишения охраны права, что может проявляться, например, при заявлении о пропуске срока исковой давности по защищаемому праву. М.М. Агарков справедливо писал, что лишение гражданского права охраны может иметь двоякое значение. Оно, во-первых, может означать, что данное право охраняться больше не будет, т.е. право прекращается. Например, если собственник осуществлял свое право собственности на жилой дом в противоречии с его социально-хозяйственным назначением, то он утрачивал это право. Во-вторых, лишение права охраны может означать, что конкретное осуществление права рассматривается как противоправное действие. В данном случае, если имело место требование, обращенное к другому лицу, то суд отказывает в удовлетворении этого требования. Если пользованием права был причинен вред другому лицу, то такое правопользование, по мнению ученого, служит основанием для наступления гражданско-правовой ответственности. Таким образом, лишение права охраны могло означать, по мнению М.М. Агаркова, либо утрату этого права, либо лишение защиты данного конкретного проявления права с сохранением самого субъективного права. При этом ученый не отрицал возможности применения к лицу, нарушившему обязанность осуществлять права в соответствии с их социально-хозяйственным назначением, мер гражданско-правовой ответственности.

В.П. Грибанов считал, что отказ в защите права отвечает признакам гражданско-правовых санкций, но имеет относительно-определенный характер, и вывел в связи с этим формы отказа в защите права, которыми могут быть: а) отказ в принудительном осуществлении права; б) отказ в конкретном способе защиты права; в) лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права; г) лишение субъективного права в целом и др..

М.И. Цукерман предлагал для применения в качестве юридических последствий нарушения пределов осуществления субъективных гражданских прав дополнительно следующие меры: а) возмездное прекращение субъективного гражданского права; б) принудительную передачу имущества во временное возмездное пользование государственных или общественных организаций - временное ограничение отдельных правомочий собственника; в) признание сделки недействительной с возвращением сторон в первоначальное положение и возмещением причиненных убытков виновной стороной. С.Н. Братусь максимально расширил санкцию за использование своего права не по назначению, заметив, что "по отношению к лицу, осуществляющему свое право не в соответствии с его назначением, могут быть приняты те меры защиты, которые применяются против лица, нарушающего требования закона". В.А. Тархов по обсуждаемому поводу писал: "Не умаляя значения специальных норм о последствиях недействительности сделок, о прекращении права собственности и др., думается, что при отсутствии их лишение субъективных прав может иметь место на основании статьи 10 ГК РФ".

Таким образом, по мнению ряда ученых-цивилистов, отказ в защите должен носить активный характер и не ограничиваться пассивным поражением лишь заявленного требования.

Нетрудно заметить, что санкция за злоупотребление правом не входит в нормы ни деликатной, ни кондиционной ответственности, ни ответственности по обязательствам. Она своеобразна. Это своеобразие обусловило возникновение ряда вопросов непосредственно к юридической конструкции санкции ст. 10 ГК РФ как возможности суда ее применить.

Не внесли ясности в этот вопрос и Пленумы Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, которые в Постановлении от 1 июля 1996 г. № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" указали, что при разрешении споров отказ на основании ст. 10 ГК РФ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам. При этом в Постановлении подчеркивается необходимость указания в мотивировочной части соответствующего судебного решения на основания квалификации действий одной из сторон как злоупотребление правом.

Стоит вспомнить, на наш взгляд, что огромное внимание ученых в середине 70-х гг. XX в. привлекла к себе проблема соотношения таких правовых категорий, как "гражданско-правовые санкции" и "гражданско-правовая ответственность". О.А. Красавчиков считал, что в литературе сложилось три подхода к ее решению. Первый: ответственность и санкция являются равнозначными понятиями. Второй: гражданско-правовая ответственность включает в себя гражданско-правовые санкции. Третий: гражданско-правовые санкции включают в себя гражданско-правовую ответственность.

Положив в основу первый подход (санкции тождественны гражданско-правовой ответственности), Е.В. Бриных убедительно доказал, что организационно-правовые меры являются санкциями, а следовательно, и мерами ответственности. В.П. Грибанов же не менее убедительно доказал на примере отдельных мер, что организационно-правовые меры не являются мерами ответственности, а согласно взятой за основу посылке, указанной в первом подходе, и гражданско-правовыми санкциями.

В.А. Хохлов - сторонник второго подхода - считает, что гражданско-правовая ответственность - "это урегулированное нормами права (в том числе из договора) особое правовое состояние, возникающее в результате нарушения прав участников гражданских правоотношений и характеризующееся юридической возможностью обеспечить восстановление этих прав с помощью специальных санкций - мер ответственности".

Большинству цивилистов более верным видится третий подход к определению соотношения гражданско-правовых санкций и гражданско-правовой ответственности, который предполагает, что ответственность является разновидностью гражданско-правовых санкций.

Большинство авторов, характеризуя ответственность исключительно в рамках правоотношений, выделяют ответственность как охранительную гражданскую обязанность, которая должна: а) лежать на правонарушителе; б) обременять его лишениями имущественных благ; в) опираться на потенцию государственного принуждения к исполнению.

Через гражданско-правовую ответственность большинство исследователей понимают и санкцию: "Под гражданско-правовой ответственностью следует понимать лишь такие санкции, которые связаны с дополнительными обременениями для правонарушителя, т.е. являются для него определенным наказанием за совершенное правонарушение".

Нам ближе позиция цивилистов, определяющих понятие гражданско-правовых санкций гораздо шире понятия гражданско-правовой ответственности, поскольку первое предполагает возможность применения санкций вне зависимости от субъективной стороны правонарушения (вины, добросовестности нарушителя) и от признания тех или иных актов в качестве правонарушений. Ответственность предполагает возложение на нарушителя дополнительных неблагоприятных последствий. Санкции же могут ограничиваться, например, возложением обязанности, например, устранить недостатки той или иной продукции.

Гражданско-правовые санкции и меры защиты вместе с гражданско-правовой ответственностью следует соотнести как целое и его часть, так как меры защиты, как и меры ответственности, всегда являются санкциями, но санкции не всегда могут быть отнесены к гражданско-правовым мерам защиты, поскольку к ним, кроме всего, относятся такие охранительные гражданско-правовые меры, как меры оперативного реагирования, или такие восстановительные меры, как формы распределения убытков, либо такие последствия, которые предусмотрены в качестве специальных санкций по недействительным сделкам и т.д. Кроме того, в юридико-техническом плане санкции иногда вообще выносятся за пределы статьи, а и иногда даже за пределы того закона, в котором устанавливаются соответствующие диспозиции. (Большинство статей Гражданского кодекса РФ не содержит указаний на последствия нарушения содержащихся в них правил. Однако санкции этих норм могут быть легко обнаружены в тех статьях Кодекса, в которых закреплены основные виды гражданско-правовой ответственности.)

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что гражданско-правовые санкции включают в себя меры защиты, оперативные меры и меры гражданско-правовой ответственности. Неоспоримо, на наш взгляд, что санкция ст. 10 ГК РФ является своеобразной правоохранительной мерой от недобросовестных действий субъекта, связанных со злоупотреблением правом. Но является ли она мерой (способом) защиты, мерой ответственности либо оперативной мерой реагирования, - остается спорным.

Согласно сложившимся в науке и законодательстве воззрениям под защитой гражданских прав понимают предусмотренные законом юридические средства, которые используются субъектами в случае нарушения или угрозы нарушения их гражданских прав. При этом защита гражданских прав является одной из мер охраны гражданских прав, поскольку последняя охватывает собой совокупность всех мер, обеспечивающих нормальный ход реализации права. Следовательно, меры защиты по своему определению не могут включать отказ в защите, предусмотренный ст. 10 ГК РФ, поскольку они являются одноуровневыми категориями и работают по правилу: либо защита гражданских прав, либо отказ в их защите.

Отказ в защите права в совокупности с указанием на субъект, который реализует эту санкцию, - суд - свидетельствует о том, что управомоченное лицо находится в состоянии защиты. Причем, это не может быть самозащита или какой-то вид оперативного реагирования, поскольку по факту это есть реализация обычно "дремлющего" элемента любого субъективного гражданского права - права на защиту. В гражданском праве субъективные права, следуя принципу равенства и состязательности, защищаются в арбитражно-процессуальном либо гражданско-процессуальном производстве (международные и третейские суды для удобства во внимание принимать не будем). Поскольку в суд за защитой нарушенного права обращается активная сторона - истец, то на первый взгляд речь в санкции ст. 10 ГК РФ идет о защите прав, принадлежащих в судебном процессе истцу, т.е. требующей стороне. Однако это, на наш взгляд, упрощенное понимание анализируемой нормы ст. 10 ГК РФ.

В большинстве случаев ответчик в судебном разбирательстве против требований истца всегда приводит те или иные возражения (признание иска не в счет). И в этих возражениях ответчик: а) обосновывает невозможность исполнения требований истца со ссылкой на ту или иную правовую норму, добиваясь поражения его права; б) обосновывает свою позицию ссылкой на нормы объективного права, которые стали источником возникновения его (ответчика) субъективных прав.

Суд, в свою очередь, оценивая доводы и доказательства сторон, взвешивает применительно к обстоятельствам дела как гражданские права и юридические обязанности истца, так и ответчика. Отдавая приоритет действию гражданских прав у одной из сторон, суд тем самым отвергает, т.е. не признает их за другой стороной. Даже когда суд не становится на позицию одной из сторон, а имеет собственный взгляд и юридическое обоснование имеющихся правоотношений, в конечном итоге он решает спор по существу, удовлетворяя либо отвергая иск. Делая такой выбор, суд неизбежно чьи-то права защищает, а чьим-то правам отказывает в защите.

Отсюда мы приходим к следующим логическим заключениям относительно санкции ст. 10 ГК РФ:

1. Отказ в защите - это материально-процессуальный акт (решение) суда как органа государственной власти. По своей сути отказ в защите - это юридическое системное средство лица на охрану своего того или иного субъективного гражданского права от посягательств на него с помощью формализма норм самого гражданского права.

2. Управомоченным лицом в смысле ст. 10 ГК, которому суд отказывает в защите его прав на стадии судебного разбирательства, может быть равно как истец, так и ответчик.

3. Отказ в защите права означает отрицание, непризнание судом того субъективного гражданского права (а равно обязанности), на которое в своих доводах опирается управомоченное лицо (истец либо ответчик).

Право на защиту, как известно, является важным элементом в содержании любого субъективного гражданского права. При нестандартном, ненормальном, нежелательном развитии правоотношений по воле одной из сторон в действие вступает охранное правомочие - "право на иск", выраженное в конкретных способах защиты (ст. 12 ГК РФ). В материальном иске, а конкретно в обосновании требований истца, всегда задействованы те или иные правовые средства, в основном перечисленные в ст. 12 ГК РФ. Отсюда следующие выводы:

а) поскольку предметом искового заявления будет одно (или несколько) из требований, перечисленных в качестве способов защиты в ст. 12 ГК РФ, то объектом отказа в защите в смысле ст. 10 ГК РФ может быть любое материальное требование, сформулированное в ст. 12 ГК РФ, или даже иное не предусмотренное ст. 12 ГК РФ, поскольку приведенный в ней перечень способов защиты не закрыт;

б) поскольку это же материальное требование, поименованное (либо "иное" непоименованное) в ст. 12 ГК РФ, будет отрицаться ответчиком, то удовлетворение судом иска персонально для ответчика будет всегда означать, по сути, отказ в защите его прав, и наоборот - отказ в иске требующей стороне для ответчика всегда будет означать одновременно подтверждение легитимности его (ответчика) субъективных прав, и осуществлена тем самым их защита.

Отказ в защите права является системной охранной мерой (санкцией) гражданского права, т.е. своеобразной защитой от злоупотреблений средствами самого гражданского права.

Заметим, что в общем плане под правонарушением понимают юридическое действие, недозволенное и причинившее вред лицу или нарушившее его законные права и интересы. Однако гражданско-правовая защита предоставляется не только "по факту", но и "по намерению", поскольку гражданско-правовая доктрина под причинением вреда и нарушением прав понимает равно и реальную угрозу свершения подобных действий. Последняя черта - намерение - более всего отвечает специфике "злоупотребительного" правонарушения, поскольку в большинстве случаев происходит не прямое нарушение гражданских прав, а угроза их нарушения с помощью норм права, а также "блокировка" прав, воспрепятствование их нормальному осуществлению под видом своего "законного" правопользования.

Соответственно указанной специфике гражданско-правовые последствия "злоупотребительных" действий не есть возмещение причиненного вреда или взыскание неустойки, а лишь "поражение" права самого нарушителя - отказ в его защите. Все иные меры защиты применяются в основном из самого факта причинения вреда, например, факта неосновательного обогащения (кондикция), нарушения исполнения обязательства и т.п.

Представляется, что такая опасность действительно есть, но только в том случае, если мы расширяем границы "отказа в защите" до границ "нападения", т.е. по существу придавая этой санкции признаки юридического "вершителя судеб" вплоть до лишения субъективного гражданского права. На наш взгляд, это недопустимое свойство анализируемой правоохранительной меры. Отказ в защите права означает только отказ в защите того конкретного требования, которое заявило управомоченное лицо в судебном процессе в качестве своего основания, довода, аргумента. За злоупотребление правом собственности, к примеру, лишать владельца субъективного права собственности - это означает создать юридическую норму, которая подвергнет испытанию на прочность всю систему гражданского права в целом; за "злоупотребительные" условия в договоре лишать лицо "правомочий на результат" означает функционально подменять последствия недействительности сделок; за злоупотребление правом на защиту (в частности, способами защиты, предусмотренными в ст. 12 ГК РФ) лишать охраны "навечно" субъективное право означает оставить субъекта лишь с "голым" правом.

Отказ в защите лишь ограничивает право субъекта злоупотребления до границы прав и законных интересов других равных ему правовых лиц. Санкция ст. 10 ГК РФ призвана не только отсекать "злоупотребительные" явления в гражданско-правовых отношениях, но и сама своим формализмом не создавать возможность для злоупотреблений. "Право на право" должно быть под двойным контролем.

Само по себе злоупотребление правом, а тем более "злоупотребительное" применение ст. 10 ГК РФ - это всегда удел профессиональных юристов, имеющих определенные представления о категориях добросовестности и разумности в гражданском праве и о различных способах реализации прав. Намеренно "поражая" посредством ст. 10 ГК РФ чужое субъективное право, лицо рискует своим субъективизмом в гораздо большей степени, нежели обычное "злоупотребительное" использование конкретных норм права, поскольку ему необходимо будет для "нарушителя" отыскать и обосновать скрытую цель "злого" использования той или иной нормы закона и указать в чем конкретно проявились признаки "злоупотребительного" поведения. В обычных гражданских правонарушениях вина нарушителя презюмируется, т.е. не доказывается, в "злоупотребительном" акте - намерение - это один из ключевых квалифицирующих признаков правонарушения. Поэтому сделать саму статью 10 ГК РФ вследствие ее "эластичности" средством злоупотребления все же гораздо сложнее, чем любую другую норму закона, потому что субъективные категории добросовестности и разумности в праве могут сыграть с лицом, злоупотребляющим статьей 10 ГК РФ, очень злую шутку: он рискует натолкнуться на крайний субъективизм и в отношении себя, поскольку эти "сверхправовые" категории, находящиеся над правовой надстройкой и нерегулируемые с этой точки зрения самим правом, являются все же вещью из ноуменального мира, т.е. "вещью в себе".

Возвращаясь к ранее затронутой проблеме о судейской возможности отказа в защите права, утверждаем, что суд не "должен", не "обязан", а именно "может" отказать лицу в защите права, поскольку в этом диспозитивном правиле реализуется принцип разумности и самосохранения гражданско-правовой системы. Трудно представить себе судебное решение, в котором бы суд, установив признаки злоупотребления правом у одной из сторон, отказался бы применить санкцию статьи 10 ГК РФ на том основании, что это право, а не обязанность суда. И, наоборот, наличие обязанности в применении санкции за злоупотребление правом означает свести на нет всю эластичность нормы статьи 10 ГК РФ и создать почву, по сути, для неограниченного судебного произвола, поскольку подобная "обязанность" превратиться в отличное средство для создания "злоупотребительных" ситуаций в своем высшем проявлении - при злоупотреблении "правом на право".

Отсюда следует, что установление в ст. 10 ГК РФ права суда применить отказ в защите обусловлено не возможностью суда произвольно пользоваться своим правом, а необходимостью расширить инициативу суда по пресечению и предупреждению "злоупотребительных" актов, как со стороны истца, так и со стороны ответчика и независимо от официального процессуального оформления требования о защите.

Суд защищает любое субъективное гражданское право от любых посягательств - как со стороны его носителя, так и со стороны обязанного лица. Недобросовестная эксплуатация норм права и условий договора недопустима ни для кого.

Резюмируя все вышесказанное, синтезируем собственное определение санкции ст. 10 ГК РФ: отказ в защите права - это системное защитное средство гражданского права, содержащее в себе возможность суда ограничить охранную составляющую субъективного гражданского права с целью пресечения злоупотребительного (недобросовестного) правоосуществления.

Думается, под злоупотреблением правом понимаются действия, направленные на осуществление незаконных интересов, интересов, противоречащих закону, влекущие нарушение права, - это первый признак злоупотребления правом. Злоупотребление гражданским правом принято рассматривать как "превышение пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц" - это второй критерий злоупотребления правом.

Таким образом, государству (в лице законодателя) с целью не допустить противоправного поведения максимально (насколько это возможно) необходимо разработать четкие правовые основы осуществления права, определив границы возможного поведения. Пределы осуществления гражданских прав должны включать оценку законности реализуемого субъектом права интереса во взаимосвязи с оценкой законности чужих интересов. Преодоление интересов различных лиц должно быть основано на приоритете права, имеющего наибольшую социальную ценность.

Осуществление (реализация) гражданских прав - это совершение участниками имущественного оборота тех действий, которые предусмотрены нормами законодательства и условиями связывающих их договорных и иных обязательств. Посредством осуществления гражданских прав достигается практическая реализация тех хозяйственных, бытовых и иных целей, к достижению которых стремятся участники имущественного оборота: собственник использует в различных формах принадлежащее ему имущество, продавец реализует товары, автор вознаграждается за свое произведение и т.д. Осуществление права включает и средства его защиты в случае нарушения; наличие защиты - необходимый элемент любого гражданского права.

Гражданские права могут осуществляться их носителями как самостоятельно, так и с привлечением других лиц. Собственник реализует принадлежащие ему правомочия по владению, пользованию и распоряжению имуществом, как правило, самостоятельно. Таким же образом реализуют свои правомочия и носители патентных и авторских прав. Они сами определяют формы, место и сроки осуществления принадлежащих им правомочий, учитывая, конечно, состояние рынка.

Исходным является правило ГК, согласно которому граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК). В другой общей норме ГК это положение сформулировано в иной редакции: граждане и юридические лица осуществляют принадлежащие им гражданские права по своему усмотрению (п. 1 ст. 9 ГК).

Самостоятельность субъектов гражданского права в осуществлении принадлежащих им правомочий и диспозитивность норм гражданского законодательства не означают, что обладатель права никак и ничем не ограничен в его осуществлении. Такое решение ослабляло бы регулирующую роль права и надежность имущественного оборота.

1. Несмотря на то, что ст.9 ГК РФ называется « Осуществление гражданских прав», понятия самого содержания осуществления она не содержит. Следовало бы, на наш взгляд, ст. 9 Гражданского кодекса РФ дополнить пунктом третьим: "Право гражданина или юридического лица считается осуществленным с момента не только юридической (официальной), но и фактической (действительной) реализации тех правовых и социально-экономических возможностей, которые предоставляются правом".

2. В связи с тем что осуществление права связано с исполнением гражданских обязанностей, целесообразно включить в главу вторую ГК РФ отдельную статью с названием "Исполнение гражданских обязанностей". В данной статье необходимо предусмотреть определение и основополагающие принципы исполнения гражданско-правовых обязанностей, в частности общий принцип гражданского права, по которому исполнение субъективной гражданской обязанности считается осуществленным, т.е. достигшим своей правовой цели, с момента формального и фактического должного, требуемого поведения.

3. Из текста Гражданского кодекса РФ однозначно не следует когда восстановлено нарушенное субъективное гражданское право, с этой целью предлагается дополнить ст. 10 ГК РФ часть четвертой следующего содержания: «Нарушенные гражданские права считаются восстановленными с момента реализации юридической и фактической их защиты. Не охранительный правоприменительный акт завершает действие механизма защиты прав, а стадия реального, фактического устранения нарушений права, восстановления (признания) субъективного гражданского права и (или) компенсация потерь, вызванных нарушением права».

4. Поэтому кроме перечисленных факторов существенной основой гарантированности является и адекватное толкование права, от чего напрямую зависят качество работы суда, а также эффективные механизмы защиты субъективных гражданских прав. Таким образом, принцип гарантированного осуществления представляет собой требование к изысканию мер, направленных на достижение экономических, юридических, материальных, организационных гарантий осуществления прав и исполнения обязанностей, в том числе и на устранение всевозможных препятствий. Наиболее существенным правовым фактором создания гарантий является формирование благоприятной правовой среды. С этой целью необходимо зафиксировать наряду с другими писаными принципами гражданского права принцип гарантированного осуществления прав и исполнения обязанностей, включив его в ст. 1 ГК РФ.

5. Проблемой гражданского законодательства является отсутствие четких требований к осуществлению субъективного права. В качестве таких требований рассматриваются: недопустимость нарушения прав других субъектов; соблюдение установленных пределов осуществления прав; разумность и добросовестность; соблюдение основ нравственности и других принятых в обществе норм; недопустимость занятия деятельностью, создающей угрозу причинения вреда другим лицам и др. Отмечается, что эти и другие общие требования к гражданскому обороту рассредоточены в различных статьях Общей и Особенной частей Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. 6, 10, 157, 169, 220, 234, 241, 1065 ГК РФ и др.), что вряд ли можно считать оправданным. В этой связи предлагается закрепить эти требования в статье 10 кодекса, озаглавив ее «Требования к осуществлению гражданских прав».

7. В целях совершенствования законодательства предлагается, доказанное превышение пределов осуществления прав следует понимать как совершение лицом правонарушения в виде злоупотребления правом. Для облегчения квалификации состава этого правонарушения необходимо ввести в ст. 10 ГК РФ легальную классификацию пределов осуществления гражданских прав.

1.      Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. от 12.12.1993 г. // Российская газета. – 1993. – № 237.

2.      Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон № 51-ФЗ, принят 30.11.1994 г., по состоянию на 09.02.2009] // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.

3.      Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) [Текст]: [Федеральный закон № 14-ФЗ, принят 26.01.1996 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 5. – Ст. 410.

4.      Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) [Текст]: [Федеральный закон № 146-ФЗ, принят 26.11.2001 г., по состоянию на 30.06.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 49. – Ст. 4552.

5.      Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) [Текст]: [Федеральный закон № 203-ФЗ, принят 18.12.2006 г., по состоянию на 08.11.2008] // Собрание законодательства РФ.- 2006.- № 52 (1 ч.).- ст. 5496.

6.      Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 138-ФЗ, принят 14.11.2002 г., по состоянию на 27.02.2009] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 46. – Ст. 4532.

7.      Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 95-ФЗ, принят 24.07.2002 г., по состоянию на 03.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 30. – Ст. 3012.

8.      Воздушный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 60-ФЗ, принят 19.03.1997 г., по состоянию на 23.03.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1997. – № 12. – Ст. 1383.

9.      Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 24-ФЗ, принят 07.03.2001 г., по состоянию на 01.01.2009] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 11. – Ст. 1001.

10.    Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 81-ФЗ, принят 30.04.1999 г., по состоянию на 01.01.2009] // Собрание законодательства РФ. – 1999. – № 18. – Ст. 2207.

11.    Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 18-ФЗ, принят 10.01.2003 г., по состоянию на 23.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 2. – Ст. 170.

12.    О почтовой связи [Текст]: [Федеральный закон № 176-ФЗ, принят 17.07.1999 г., по состоянию на 23.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1999. – № 29. – Ст. 3697.

13.    Об обществах с ограниченной ответственностью [Текст]: [Федеральный закон № 14-ФЗ, принят 08.02.1998 г., по состоянию на 22.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1998. – № 7. – Ст. 785.

14.    О защите прав потребителей [Текст]: [Закон РФ № 2300-1, принят 07.02.1992 г., по состоянию на 23.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 3. – Ст. 140.

15.    Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве [Текст] // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2. – М., Центр ЮрИнфоР. 2002. – 678 с.

16.    Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник: Ок. 11000 синоним. рядов. [Текст] – М., Русский язык. 2007. – 834 с.

17.    Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. [Текст] – М., Статут. 2005. – 864 с.

18.    Аникин А.С. Правомочие обладания как элемент субъективного исключительного права [Текст] // Юрист. – 2007. – № 4. – С. 27.

19.    Аникин А.С. Содержание и осуществление субъективного гражданского права [Текст] // Юрист. – 2008. – № 3. – С. 36.

20.    Белов В.А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. [Текст] – М., Юрайт. 2007. – 782 с.

21.    Бессарабов В.Г., Кашаев К.А. Защита российской прокуратурой прав и свобод человека и гражданина [Текст] – М., Городец. 2008. – 462 с.

22.    Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. [Текст] – М., Статут. 2003. – 712 с.

23.    Братусь С.Н. О пределах осуществления гражданских прав [Текст] // Правоведение. – 1967. – № 3. – С. 53.

24.    Бриных Е.В. Оперативные санкции - форма гражданско-правовой ответственности [Текст] // Сов. государство и право. – 1969. – № 6. – С. 66.

25.    Вавилин Е.В. Осуществление и защита гражданских прав при дарении и наследовании [Текст] // Гражданское право. – 2006. – № 2. – С. 32.

26.    Вавилин Е.В. Понятие и механизм осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей [Текст] // Журнал российского права. – 2008. – № 5. – С. 36.

27.    Вавилин Е.В. Способы осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей [Текст] // Актуальные проблемы частноправового регулирования: Материалы Всероссийской III научной конференции молодых ученых. Самара, 25 - 26 апреля 2003 г. – Самара., Изд-во ун-та. 2003. – С. 152-154.

28.    Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. [Текст] – М., Статут. 2006. – 704 с.

29.    Васильев Ю.С. Взаимодействие права и морали [Текст] // Советское государство и право. – 1966. – № 11. – С. 20.

30.    Власова А.В. Структура субъективного гражданского права [Текст] – СПб., Питер. 2008. – 498 с.

31.    Волков А.В. "Иные формы" злоупотреблений гражданскими правами по статье 10 ГК РФ [Текст] // Исполнительное право. – 2008. – № 2. – С. 27.

32.    Волков А.В. Санкция за формальный "оборот" прав по статье 10 ГК РФ [Текст] // Российский судья. – 2008. – № 9. – С. 27.

33.    Волков А.В. Теория концепции: "Злоупотребление гражданскими правами" [Текст] – М., Волтерс Клувер. 2008. – 478 с.

34.    Гаджиев Г.А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами [Текст] // Государство и право. – 2008. – № 7. – С. 60.

35.    Гражданское право России. Часть первая: Учебник [Текст] / Под ред. Цыбуленко З.И. – М., Юристъ. 2006. – 786 с.

36.    Гражданское право. Том 1. Учебник [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М., Проспект. 2008. – 834 с.

37.    Гражданское право: В 2 т. Том 1: Учебник [Текст] / Отв. ред. Суханов Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2008. – 846 с.

38.    Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая [Текст] / Под общ. ред. Илларионовой Т.И., Гонгало Б.М. – М., Юристъ. 2007. – 812 с.

39.    Гредескул Н.А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права. [Текст] – М., Статут. 2003. – 672 с.

40.    Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. [Текст] – М., Статут. 2004. – 604 с.

41.    Дмитрик Н.Л. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети Интернет. [Текст] – М., Волтерс Клувер. 2006. – 376 с.

42.    Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. [Текст] – М., Лекс-Книга. 2002. – 478 с.

43.    Зайцева С.Г. "Злоупотребление правом" как правовая категория и как компонент нормативной системы законодательства Российской Федерации. [Текст] – М., Юнити. 2008. – 498 с.

44.    Захаров Ю.Ю. Интерес в осуществлении гражданских прав [Текст] // Арбитражная практика. – 2003. – № 7. – С. 17-19.

45.    Иоффе О.С., Грибанов В.П. Пределы осуществления субъективных гражданских прав [Текст] // Сов. государство и право. – 1964. – № 7. – С. 80 - 85.

46.    Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). [Текст] – М., Юнити. 2008. – 672 с.

47.    Колесников О.П. Пределы субъективных гражданских прав [Текст] // Журнал российского права. – 2007. – № 12. – С. 28.

48.    Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) [Текст] / Под ред. Абовой Т.Е., Кабалкина А.Ю. – М., Юрайт-Издат. 2008. – 886 с.

49.    Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) [Текст] / Отв. ред. Садиков О.Н. – М., Инфра-М. 2008. – 864 с.

50.    Копейчиков В.В. Реализация субъективных прав граждан [Текст] // Советское государство и право. – 1984. – № 3. – С. 13.

51.    Коршакова К.В. Проблемность злоупотребления правом (шиканы) как основания недействительности сделок. [Текст] – М., Аванта-Плюс. 2008. – 498 с.

52.    Коршунов Н.М. Исключительные права как объект взыскания: отдельные проблемы исполнительного производства [Текст] // Законы России: опыт, анализ, практика. – 2008. – № 7. – С. 26.

53.    Красавчиков О.А. Ответственность, меры защиты и санкции в советском гражданском праве [Текст] // Проблемы гражданско-правовой ответственности и защиты гражданских прав. – М., Статут. 2003. – 706 с.

54.    Крусс В.И. Актуальные аспекты проблемы злоупотребления правами и свободами человека [Текст] // Государство и право. – 2007. – № 7. – С. 47.

55.    Кузнецова Л.В. Сделки, совершенные под условием [Текст] // Сделки: проблемы теории и практики: Сборник статей / Отв. ред. Рожкова М.А. – М., Статут. 2008. – 678 с.

56.    Максименко С.Т. Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. [Текст] – Саратов., 1970. – 44 с.

57.    Малиновский А.А. Пределы субъективного права [Текст] // Журнал российского права. – 2005. – № 11. – С. 25.

58.    Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. [Текст] – М., Юристъ. 2003. – 478 с.

59.    Малько А.В. Субъективное право и законный интерес [Текст] // Правоведение. – 1998. – № 4. – С. 63 - 64.

60.    Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. [Текст] – Саратов., СЮИ. 1972. – 560 с.

61.    Мурзина Н.Ю. К вопросу о понятии субъективного права собственности [Текст] // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. – М., Статут. 2001. – 846 с.

62.    Общая теория права и государства: Учебник [Текст] / Под ред. Лазарева В.В. – М., Норма. 2008. – 872 с.

63.    Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов [Текст] / Под ред. Шведовой Н.Ю. – М., Русский язык. 1987. – 1124 с.

64.    Петрухина Т.Г. Сроки в гражданском праве [Текст] // Право и экономика. – 2006. – № 5. – С. 28.

65.    Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом [Текст] – М., Волтерс Клувер. 2007. – 538 с.

66.    Радченко С.Д. Понятие и сущность злоупотребления субъективным гражданским правом [Текст] // Журнал российского права. – 2005. – № 11. – С. 32.

67.    Райдла Ю.Э. Вопросы гражданско-правовой ответственности в условиях перестройки [Текст] // Юридич. ответственность: Проблемы и перспективы. Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. – Тарту., 1989. – С. 52 - 53.

68.    Рыбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности: Монография. [Текст] – М., Статут. 2007. – 632 с.

69.    Скловский К. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике [Текст] // Вестник ВАС РФ. – 2001. – № 2. – С. 24.

70.    Советское гражданское право: В 2-х т. Т. 1. [Текст] / Под ред. Красавчикова О.А. – М., Высшая школа. 1985. – 762 с.

71.    Степура И. Эвтаназия по-уссурийски [Текст] // Российская газета. – 2001. – 24 июля. – С. 8.

72.    Тархов В.А. Советское гражданское право. [Текст] – Саратов., СЮИ. 1978. – 762 с.

73.    Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. [Текст] – М., Юрлитиздат. 1981. – 802 с.

74.    Хмелева Т.И. Злоупотребление гражданскими правами [Текст] // Гражданское право. – 2008. – № 3. – С. 27.

75.    Хохлов В.А. Гражданско-правовая ответственность за нарушение договора [Текст] // Российская юстиция. – 2003. – № 7. – С. 23.

76.    Цукерман М.И. Осуществление гражданами субъективных прав по советскому гражданскому праву. [Текст] – Л., ЛГУ. 1967. – 512 с.

77.    Чеговадзе Л.А., Кондратьева Е.А. Недействительные сделки в механизме гражданско-правового регулирования [Текст] // Вестник Нижегородского коммерческого института. Серия "Право". Вып. 6. – Н. Новгород., НКИ. 2004. – С. 47.

78.    Шундиков К.В. Цели и средства в праве (общетеоретический аспект): Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. [Текст] – Саратов., 1999. – 38 с.

79.    Яценко Т.С. Категория шиканы в гражданском праве: история и современность. [Текст] – М., Статут. 2003. – 536 с.

80.    По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона "Об акционерных обществах", статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А.Б. Борисова, ЗАО "Медиа-мост" и ЗАО "Московская независимая вещательная корпорация" [Текст]: [Постановлением Конституционного Суда РФ № 14-П, от 18 июля 2003 г.] // Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 30. – Ст. 3102.

81.    О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст]: [Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ № 6/8, от 01.07.1996 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 43.

82.    Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 32/02 от 11 января 2002 г. // Вестник ВАС РФ. – 2002. – № 5. – С. 65-66.

83.    Постановление ФАС Поволжского округа от 8 апреля 2008 г. № А55-2195/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 8. – С. 78.

84.    Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 21.12.2007 по делу № А31-436/2007-12// Вестник ВАС РФ.- 2008.-№ 2.-С.12.

85.    Постановление ФАС Северо-Западного округа от 02.11.2007 по делу № А56-11558/2006// Вестник ВАС РФ.- 2008. -№ 2.- С.23.