Дипломная работа: Принципы гражданского права Республики Беларусь, их реализация в нормотворческой и правоприменительной деятельности

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

«БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

УДК 347.1 (476)

БОНДАРЕНКО

НАТАЛЬЯ ЛЕОНИДОВНА

ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ, ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ В НОРМОТВОРЧЕСКОЙ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Диссертация на соискание ученой степени

доктора юридических наук

по специальности 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право

Минск, 2007

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПЕРЕЧЕНЬ УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ 9

ГЛАВА 1. АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

ГЛАВА 2. ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА: ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ

2.1 ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

2.2 ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА В УСЛОВИЯХ СОЦИАЛЬНОГО ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА

ГЛАВА 3. ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

3.1 ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА: ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТНЫЕ ПРИЗНАКИ

3.2 МЕСТО ПРИНЦИПОВ В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

3.3 ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

ГЛАВА 4. СИСТЕМА ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

4.1 ПОНЯТИЕ СИСТЕМЫ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПОИСК СИСТЕМООБРАЗУЮЩЕГО КРИТЕРИЯ

4.2 КОНСТИТУЦИОННЫЕ ОСНОВЫ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

4.3 ОСНОВНЫЕ ОТРАСЛЕВЫЕ ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА: ПРОБЛЕМА ЭЛЕМЕНТНОГО СОСТАВА

4.3.1 ПРИНЦИП ЮРИДИЧЕСКОГО РАВЕНСТВА УЧАСТНИКОВ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВООТНОШЕНИЙ

4.3.2 ПРИНЦИП НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ СОБСТВЕННОСТИ

4.3.3 ПРИНЦИП СВОБОДЫ ДОГОВОРА

4.3.4 ПРИНЦИП НЕДОПУСТИМОСТИ ПРОИЗВОЛЬНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА В ЧАСТНЫЕ ДЕЛА

4.3.5 ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ И РАЗУМНОСТИ УЧАСТНИКОВ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВООТНОШЕНИЙ

4.3.6 ПРИНЦИП ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ НАРУШЕННЫХ ПРАВ, ИХ СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ

ГЛАВА 5. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

5.1 МЕХАНИЗМ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

5.2 ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА В НОРМОТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПУТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ

5.3 ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА В РЕШЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

5.4 РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА В ПРОЦЕССЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ И ХОЗЯЙСТВЕННЫМ ДЕЛАМ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ДИССЕРТАЦИИ

РЕКОМЕНДАЦИИ ПО ПРАКТИЧЕСКОМУ ИСПОЛЬЗОВАНИЮ РЕЗУЛЬТАТОВ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ СОИСКАТЕЛЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПЕРЕЧЕНЬ УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ

абз. Абзац

БК Банковский кодекс

в. век (века)

ВКЛ Великое Княжество Литовское

ГГУ Германское гражданское уложение

гл. глава (главы)

г. (гг.) год (годы)

ГК Гражданский кодекс

ГПК Гражданский процессуальный кодекс

п. пункт (пункты)

ст. статья (статьи)

ХПК Хозяйственный процессуальный кодекс

ч. 1, 2, … часть первая, вторая, …

ВВЕДЕНИЕ

Принципам гражданского права в белорусском национальном законодательстве начиная с ХVI в. и вплоть до конца ХVIII в. отводилась немаловажная роль. В Статутах ВКЛ (составной частью которого были земли Беларуси) 1529 г., 1566 г. и 1588 г. нашли закрепление в виде правовых принципов многие передовые идеи того времени. С включением белорусских земель в состав Российской империи принципы гражданского права утратили свое прежнее значение. Классик российской цивилистики Г.Ф. Шершеневич серьезный недостаток действовавшего российского гражданского законодательства начала ХХ в. усматривал в том, что оно «ограничивается установлением отдельных норм и только весьма редко дает общие начала…» [483, с. 15]. М.М. Агарков также полагал, что «всякий общественный идеал, поскольку он является положительным утверждением желательности новых порядков, а не только отрицательным учением, тоже должен выставить свои основные правовые начала» [5, с. 42]. На необходимость иметь «ясное представление о краеугольных принципах своего права…» указывал и И.А. Покровский [341, с. 3].

Только спустя два столетия на новом витке общественного развития принципы были вновь востребованы законодателем и получили закрепление в ГК Республики Беларусь 1998 г. Это решение следует оценивать как один из необходимых шагов на пути построения правового государства, как начало нового этапа развития гражданского законодательства Республики Беларусь.

Законодательное признание принципов гражданского права делает актуальной задачу построения и совершенствования гражданского законодательства в соответствии с его основными началами. При этом недопустима как абсолютизация принципов, так и сведение их к статье декларативного характера в ГК. Для решения этой сложной задачи, необходимо, во-первых, оценивая каждое ограничение принципа, определить, насколько оно оправданно с точки зрения баланса частных и общественных интересов. Во-вторых, любое ограничение принципа должно устанавливаться только на основании закона и в соответствии с Конституцией Республики Беларусь.

Решение данных проблем предполагает проведение научных исследований данной правовой категории, ставит перед современной цивилистической наукой ряд проблем, от решения которых в значительной степени зависит эффективность правового регулирования гражданско-правовых отношений. В государственной программе развития социально-гуманитарных наук на 2003–2005 годы, утвержденной постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 23 октября 2003 г. № 1411, в числе приоритетных направлений исследований были названы:

– исследование принципа верховенства права как основы построения правового государства, формирования других основных принципов права, анализ механизма действия принципов гуманизма и либерализма в процессе развития демократии;

– изучение закономерностей и особенностей формирования и функционирования гражданского общества, правовое обеспечение его основы – взаимодействия всех форм собственности и развития принципов и институтов самоуправления и саморегуляции, анализа особенностей и тенденций развития этого процесса в Беларуси;

– изучение изменений (объекта, предмета, границ, пределов) правового регулирования в сфере гражданских, трудовых, уголовных, международных и других общественных отношений в условиях либерализации жизни общества;

– исследование проблем взаимодействия национального права с правовыми нормами и институтами правовых систем других государств, анализ проблемы гармонизации (унификации, интеграции, сближения) национального права с правом других государств и международным правом [238].

В Перечне приоритетных направлений фундаментальных и прикладных научных исследований Республики Беларусь на 2006–2010 годы, утвержденном постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 17 мая 2005 г. № 512, в числе приоритетных названы исследования теоретико-методологических основ формирования и функционирования в Республике Беларусь социально ориентированной рыночной экономики [318]. В русле указанных направлений исследований выполнена настоящая диссертационная работа.

При изучении проблем принципов гражданского права необходимо учитывать, что их решение с одной стороны, является составной частью общей задачи разработки методологии гражданского права, а с другой, необходимо определить влияние и роль принципов в совершенствовании правового регулирования гражданских правоотношений. Таким образом, можно условно выделить два структурных уровня, на которых должно проводиться исследование принципов гражданского права в рамках настоящей диссертации: теоретический и практический. Поскольку при решении разнообразных проблем, возникающих в сфере гражданского оборота, становится очевидным, что успех практической деятельности в значительной мере зависит от разработанности теоретических вопросов, первый уровень должен охватывать разработку и обоснование теоретической концепции принципов гражданского права. На втором уровне будет предложено возможное решение практических проблем, связанных с реализацией принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности. Поскольку в рамках одной работы не представляется возможным охватить все аспекты правоприменительной деятельности, в диссертации будет сосредоточено внимание на проблемах реализации принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, а также в процессе осуществления конституционного контроля.

К основным теоретическим проблемам принципов гражданского права относятся вопросы о понятии принципов, их сущностных признаках, содержании, функциональной роли. Несмотря на то, что на всех этапах развития цивилистической науки гражданско-правовые принципы являлись предметом исследования ученых, до сих пор не достигнуто единство мнений ни по одному из перечисленных вопросов. Нынешняя ситуация по-прежнему характеризуется множеством предлагаемых дефиниций, различным элементным составом приводимых принципов, различием во взглядах на их функциональную роль и место в системе гражданского права. Возможные ответы на многие из этих вопросов нашли отражение в настоящей работе.

В ст. 2 ГК Республики Беларусь закреплены принципы гражданского права, определяющие и регламентирующие гражданские отношения, однако определение понятия принципов гражданского права отсутствует, вследствие чего вопрос о том, какое положение следует считать принципом, а, следовательно, определяющим для всех остальных норм, остается открытым. Следствием этого является смешение правовых категорий, которое обнаруживается в нормативных правовых актах гражданского законодательства. В качестве принципов нередко называются права и свободы личности, функции права, его цели и задачи, правовые презумпции. В этой связи автором выявлены сущностные признаки, присущие принципам гражданского права, и сформулировано понятие, которое предлагается закрепить в ст. 2 ГК.

Следует признать, что в современной цивилистической науке при исследовании принципов гражданского права проблематика нередко неоправданно сдвигается в сторону исследования не сущностных характеристик принципов и их содержательного наполнения, а определения их перечня. Между тем, основываясь на методологии системных исследований, можео утверждать, что для функционирования системы принципов гражданского права, как и для любой другой системы, количество ее элементов решающей роли не играет. Наряду с принципами, названными в ст. 2 ГК, гражданское законодательство Республики Беларусь базируется также на «иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь, других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм» [88]. В связи с этим основное внимание следует сосредоточить на структуре данной системы, особенностях входящих в нее элементов, наличии или отсутствии объединяющих эти элементы связей, поисках системообразующего критерия. Система принципов гражданского права должна удовлетворять указанным требованиям.

Следует отметить, что, несмотря на актуальность проблематики принципов гражданского права, в Республике Беларусь комплексные исследования по ней до сих пор не проводились. В настоящей работе впервые в отечественной науке на монографическом уровне будут подвергнуты глубокому и всестороннему анализу проблемы принципов гражданского права. Некоторые из них затрагиваются автором впервые, другие поставлены в новом осмыслении. Так, впервые в науке гражданского права выявлены закономерности формирования принципов гражданского права и определены факторы, влияющие на этот процесс; выделены основные этапы становления принципов гражданского права; определено место принципов гражданского права в системе гражданского права и гражданского законодательства; обозначены проблемы реализации принципов гражданского права в нормотворческой деятельности и предложены пути их решения; исследованы проблемы реализации принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам; охарактеризована роль конституционного контроля в реализации принципов гражданского права; сформулирован ряд предложений, направленных на совершенствование норм гражданского законодательства и т.д. Это позволяет утверждать, что настоящая работа посвящена концептуальному развитию принципов гражданского права и содержит принципиально новые результаты.

Изучение принципов гражданского права будет способствовать более глубокому пониманию их социального назначения и одновременно позволит правильно истолковывать и применять гражданско-правовые нормы, корректировать ныне действующие и формировать новые для достижения целей гражданско-правового регулирования. Однако главной проблемой, которая до сих пор оставалась вне поля зрения ученых и которая является одной из центральных в диссертации, выступает проблема разработки теоретико-прикладной модели механизма реализации принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Связь работы с крупными научными программами и темами

Тема диссертационного исследования согласуется с Перечнем приоритетных направлений фундаментальных и прикладных научных исследований Республики Беларусь на 2006–2010 годы, утвержденным постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 17 мая 2005 г. № 512. Диссертационная работа связана с разрабатываемой кафедрой гражданского и государственного права ЧУО «Минский институт управления» научной темой «Формирование правового государства в Беларуси: состояние и перспективы» (№ ГР 20031180), а также является неотъемлемой составной частью общенаучных разработок факультета права УО «Белорусский государственный экономический университет».

Цель и задачи исследования

Цель диссертации – выработка авторской концепции принципов гражданского права, включающей решение как теоретических (выявление закономерностей формирования, определение понятия, функций, системы, места в системе гражданского права), так и практических проблем (разработка комплекса мер по реализации принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности).

Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:

– установить закономерности формирования и развития принципов гражданского права, определить факторы, влияющие на этот процесс, а также выявить основные этапы становления принципов гражданского права как основополагающих начал гражданского законодательства;

– определить сущностные признаки принципов гражданского права, позволяющие квалифицировать отдельные положения законодательства как его основные начала и выработать на их основе дефиницию принципов;

– подвергнуть анализу категорию «функция» применительно к правовым принципам, определить основные функции принципов гражданского права;

– определить соотношение конституционных и гражданско-правовых принципов, сосредоточив внимание на их взаимопроникновении и взаимодействии, а также дать оценку законодательному решению о закреплении в числе основных начал гражданского законодательства отдельных общеправовых (конституционных) принципов;

– сформировать систему принципов гражданского права, предложив критерий, выступающий в качестве системообразующего, определить элементы системы (отраслевые принципы гражданского права), исследовать их корреляцию;

– раскрыть содержание основных принципов гражданского права, проанализировать их реализацию в нормах гражданского законодательства;

– выявить проблемы реализации принципов в нормотворческой деятельности и предложить пути их преодоления;

– исследовать проблемы реализации принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, а также определить роль конституционного контроля в реализации принципов гражданского права;

– на основе анализа положений действующего законодательства Республики Беларусь и судебной практики оценить некоторые положения гражданского законодательства на предмет их соответствия принципам гражданского права, сформулировать предложения, направленные на совершенствование законодательства с целью реализации его основных начал.

Объект и предмет исследования

Объектом диссертационного исследования являются принципы гражданского права в их диалектическом развитии, составляющие фундаментальные правовые основы регулирования общественных отношений в сфере гражданского оборота. Предметом исследования выступают положения правовой доктрины, нормы гражданского законодательства Республики Беларусь и зарубежных стран, судебная практика, позволяющие в совокупности определить понятие и сущность принципов гражданского права, функции, сформировать их систему и разработать комплекс мер, направленных на реализацию принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

Положения, выносимые на защиту

1. Авторская концепция становления и развития принципов гражданского права, включающая:

– определение закономерностей и совокупности факторов (экономических, социальных, политических и др.), влияющих на процесс становления и развития принципов гражданского права и их реализацию;

– выявление основных этапов становления и развития принципов гражданского права как основополагающих начал систематизации и кодификации гражданского законодательства.

Предложенная концепция позволяет определить влияние указанных выше факторов посредством отражения их в принципах гражданского права на процесс формирования гражданского законодательства и прогнозировать тенденции его дальнейшего развития с целью наиболее эффективного регулирования гражданско-правовых отношений.

2. Авторское определение понятия принципов гражданского права как закрепленных в нормах гражданского законодательства либо вытекающих из его положений основных начал, стабильных руководящих положений, определяющих сущность отрасли и цели гражданско-правового регулирования, имеющих общеобязательный характер в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности, и обоснование необходимости закрепления данного определения в ст. 2 ГК.

В предложенном понятии отражены сущностные признаки принципов гражданского права: нормативность, объективность, стабильность, фундаментальный характер и общеобязательность. Законодательное закрепление понятия принципов гражданского права позволит достичь единообразия в понимании данной правовой категории, повысит эффективность ее применения, обеспечит более полную реализацию требований принципов в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности.

3. Авторское определение понятия функций принципов гражданского права, под которыми следует понимать способность принципов воздействовать на общественные отношения, влиять на их характер с целью эффективного регулирования гражданско-правовых отношений.

Основными функциями принципов гражданского права являются:

– индивидуализирующая (принципы индивидуализируют отрасль права, а также конкретизируют общеправовые и конституционные принципы применительно к отрасли гражданского права);

– информационная (обеспечивают влияние на правосознание участников гражданских правоотношений, получение ими информации о сущности и специфических особенностях гражданско-правового регулирования);

– нормообразующая (задают ориентиры при формировании гражданско-правовых норм, обеспечивая их непротиворечивость и согласованность);

– системообразующая (выступают в качестве основных начал при формировании системы гражданского права и гражданского законодательства);

– корректировочная (применяются при необходимости устранения противоречий и исправления ошибок в законодательстве);

– регулятивная (применяются для разрешения гражданско-правовых споров, в случае обнаружения пробелов в законодательстве, а также в случаях, когда подлежащая применению норма противоречит принципам).

4. Авторское понятие системы принципов гражданского права и определение ее основных элементов.

Система принципов гражданского права – это целостное, структурно упорядоченное единство принципов, находящихся во взаимодействии между собой, а также с принципами других отраслей права и обеспечивающих эффективное правовое регулирование гражданско-правовых отношений. При этом системообразующим критерием построения системы принципов гражданского права является предмет гражданского права.

С целью формирования целостной и эффективно действующей системы принципов гражданского права предлагается:

– скорректировать содержание принципов гражданского права с учетом конституционных положений с целью их единообразного толкования и конкретизировать их применительно к сфере общественных отношений, регулируемых гражданским правом;

– исключить из ст. 2 ГК принцип приоритета общественных интересов как противоречащий ст. 23 Конституции Республики Беларусь, закрепляющей принцип соразмерности (пропорциональности) и сбалансированности при ограничении субъективных прав.

Часть 2 ст. 2 ГК изложить в новой редакции следующего содержания:

«Основные принципы, на которых основывается гражданское законодательство:

1) принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений (субъекты гражданского права участвуют в гражданских отношениях на равных, равны перед законом, не могут пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону, и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов);

2) принцип неприкосновенности собственности (принудительное отчуждение собственности допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, конфискация имущества допускается только по постановлению суда);

3) принцип свободы договора (участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах, они свободны в заключении договора, установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Понуждение к заключению договора либо изменению его условий не допускается, за исключением случаев, когда такая обязанность предусмотрена законом или добровольно принятым обязательством);

4) принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела (вмешательство в частные дела не допускается, за исключением случаев, когда такое вмешательство осуществляется на основании закона в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц);

5) принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений (при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей участники гражданских правоотношений не должны ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц);

6) принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты (граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством).

Гражданское законодательство основывается также на иных гражданско-правовых принципах, вытекающих из содержания и смысла гражданско-правовых норм».

5. Научно обоснованный комплекс мер по реализации принципов гражданского права в нормотворческой деятельности:

– расширить и уточнить перечень принципов нормотворческой деятельности исходя из специфики данного вида деятельности. Изложить ст. 7 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» в новой редакции следующего содержания: «Нормотворческая деятельность осуществляется на принципах верховенства права, верховенства закона, объективности, системности актов законодательства, единства и непротиворечивости правовых норм, научности, стабильности законодательства, связи нормотворческой деятельности с правоприменительной практикой»;

– в кодифицированных актах гражданского законодательства (Инвестиционном кодексе Республики Беларусь, Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь, Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь, Водном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о земле, Жилищном кодексе Республики Беларусь, Воздушном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о недрах), а также в законах Республики Беларусь, сфера регулирования которых характеризуется значительной спецификой, закрепить принципы (основные начала) законодательства, которые должны применяться в случаях возникновения коллизии правовых норм или при наличии пробелов в указанном выше законодательстве;

– законодательно закрепить требование соблюдения принципов гражданского права как необходимого условия процесса разработки и принятия актов гражданского законодательства.

Реализация данных предложений позволит обеспечить стабильность гражданского законодательства, единство и единообразие нормотворческого процесса в условиях намечаемой систематизации гражданского законодательства.

6. С целью реализации требований принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, обеспечения единообразия судебной практики, а также гарантированности прав и законных интересов субъектов гражданского права Республики Беларусь целесообразно путем принятия постановлений Пленумов Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь и Верховного Суда Республики Беларусь обратить внимание нижестоящих судов на непосредственное регулирующее значение принципов гражданского права (проект постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь прилагается).

7. На основе комплексного анализа норм гражданского законодательства и правоприменительной практики вносится ряд предложений по совершенствованию правового регулирования гражданско-правовых отношений с учетом требований принципов гражданского права:

исключить из п. 2 ст. 5 ГК ссылку на необходимость использования основных начал гражданского законодательства в случаях применения аналогии права, поскольку это сужает их практическую значимость. Принципы, закрепленные в ст. 2 ГК, предназначены для регулирования всей массы гражданско-правовых отношений, а не только для случаев использования аналогии права. Предлагается изложить п. 2 ст. 5 ГК в следующей редакции: «при невозможности использования в предусмотренных случаях аналогии закона, права и обязанности сторон определяются исходя из смысла гражданского законодательства (аналогия права)»;

– в целях защиты прав и законных интересов участников гражданского оборота и недопущения расширительного толкования категории «злоупотребление правом» предусмотреть формы злоупотребления правом в законе, изложив абз. 1 п. 1 ст. 9 ГК в следующей редакции: «Действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах, предусмотренных законом, не допускается»;

– в целях реализации принципов добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, свободы договора и недопустимости произвольного вмешательства в частные дела п. 1 ст. 314 ГК изложить в следующей редакции: «Если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства и ее взыскание повлечет или может повлечь тяжелое финансовое положение должника, суд вправе уменьшить размер неустойки»;

– в целях обеспечения стабильности гражданского оборота и устранения пробельности гражданского законодательства закрепить требования, которым должно удовлетворять подлежащее уступке право требования, дополнив п. 1 ст. 353 ГК абзацем следующего содержания: «передаваемое на основании договора право (требование) должно быть реальным и определенным»;

– в целях реализации принципов недопустимости произвольного вмешательства в частные дела и свободы договора ограничить требование о придании обратной силы законодательству, изложив п. 2 ст. 392 ГК в новой редакции: «Если после заключения договора принят закон, устанавливающий обязательные для сторон правила иные, чем действовавшие при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров»;

– в целях активизации гражданского оборота и реализации принципа свободы договора предусмотреть для предварительных договоров простую письменную форму (п. 2 ст. 399 ГК) и исключить из Закона Республики Беларусь «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» положение, содержащее требование государственной регистрации договоров, которые могут стать основанием возникновения, перехода, прекращения прав или ограничений (обременений) прав на недвижимое имущество;

– в целях реализации принципа свободы договора и учитывая требования растущего гражданского оборота, включить правовые конструкции агентского договора и договора товарного кредита в нормы гражданского законодательства путем внесения дополнений в ГК Республики Беларусь;

– в целях реализации принципов свободы договора и юридического равенства участников гражданских правоотношений, предотвращения монополизации страхового рынка Республики Беларусь внести изменения в Положение о страховой деятельности в Республике Беларусь, утвержденное Указом Президента Республики Беларусь от 25 августа 2006 г. № 530, предоставив участникам договора право самостоятельного выбора страховщика по договору обязательного страхования.

Личный вклад соискателя

Основные положения и выводы диссертации являются результатом самостоятельного исследования автором избранной темы.

Апробация результатов диссертации

Основные положения диссертации были апробированы на:

– Международных научных и научно-практических конференциях: «Политический и социально-экономический процесс в Беларуси: состояние, проблемы, перспективы» (г. Минск, 11–12 декабря 1997 г.); «Экономическая наука и образование: Проблемы и перспективы» (г. Минск, 18–19 мая 1998 г.); «Становление гражданского общества в Беларуси в контексте устойчивого развития» (г. Минск, 24–26 мая 1999 г.); «Современный политический и социально-экономический процесс в Беларуси, России и Украине: состояние, проблемы, перспективы» (г. Минск, 10–11 мая 2000 г.); «Проблемы и перспективы социально-экономического и политического развития Беларуси, России, Украины» (г. Минск, 29–30 марта 2001 г.); «Управление образованием в условиях переходной экономики (г. Минск, 1–2 марта 2002 г.), «Стратегия торгово-экономического образования (г. Москва, 23–24 апреля 2002 г.); «Торговля в экономической системе: теория и практика» (г. Минск, 7–8 мая 2002 г.), «Проблемы правового регулирования хозяйственной деятельности экономики переходного периода» (г. Минск, 18 декабря 2002 г.), IX международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 14 мая 2003 г.), X международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 30 ноября 2003 г.), XI международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 23 мая 2004 г.), XП международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 5 декабря 2004 г.), XШ международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 12 июня 2005 г.), IV международной научной конференции «Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы» (г. Гомель, 26–27 мая 2005 г.), XIV международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 11 декабря 2005 г.); XV международной научно-практической конференции «Управление в социальных и экономических системах» (г. Минск, 6 июня 2006 г.); «Проблемы правового регулирования экономических отношений на современном этапе» (Гродно, 2006); «Социальные проблемы развития белорусского общества в условиях глобализации» Государственное научное учреждение «Институт социологии НАН Беларуси» (г. Минск, 17–18 апреля 2006 г.), «Подготовка научных кадров высшей квалификации с целью обеспечения инновационного развития экономики» (г. Минск, 17–19 мая 2006 г.); «Модернизация образования: поиски, проблемы, перспективы» (Киев–Переяслав-Хмельницкий, 22–25 мая, 2006 г.); «Проблемы реализации норм права в условиях формирования рыночных отношений» (г. Минск, 24 ноября 2006 г.);

– республиканских научно-практических конференциях: «Актуальные проблемы совершенствования законодательства Республики Беларусь на современном этапе» (г. Минск, 2 декабря 2005 г.); «Правовое обеспечение устойчивого развития Республики Беларусь в контексте интеграционных процессов» (г. Гомель, 6–7 апреля 2006 г.);

– заседании круглого стола «Правовое государство и гражданское общество в Республике Беларусь: состояние и перспективы» (г. Минск, 1 декабря 2006 г.).

Результаты работы докладывались на заседаниях кафедр гражданского и государственного права ЧУО «Минский институт управления», гражданского и трудового права УО «Академия МВД Республики Беларусь», гражданско-правовых дисциплин УО «Белорусский государственный экономический университет», а также были использованы при проведении лекционных и семинарских занятий со студентами по курсам «Гражданское право», «Сравнительный анализ гражданского законодательства Республики Беларусь и зарубежных стран».

Опубликованность результатов диссертации

По теме диссертации автором опубликовано 53 научные работы, в числе которых 3 монографии объемом 17,72 авторских листа (1 из них – в соавторстве), 28 статей в научных изданиях, рекомендованных для опубликования результатов диссертационных исследований (12,98 авторских листа), 3 статьи в журналах (1,21 авторских листа), 2 статьи в сборниках (0,52 авторских листа), 14 материалов конференций (1,68 авторских листа), 3 тезиса докладов на международных конференциях (0,38 авторских листа). Общий объем опубликованных работ составляет 36,21 авторских листа.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из перечня условных обозначений, введения, общей характеристики работы, пяти глав, включающих разделы, и заключения. Полный объем диссертации составляет 203 страницы. Библиографический список приведен на 47 страницах и включает 553 наименования, в том числе 53 публикации соискателя. Приложение занимает 2 страницы.

ГЛАВА 1 АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Проблематика принципов гражданского права не является новой для цивилистической науки. На протяжении многих столетий она обладала высокой степенью актуальности, поскольку природным основанием и источником принципов гражданского права являются естественные права человека. В начале ХХ в. при рассмотрении основных проблем гражданского права российским профессором И.А. Покровским изучению данной правовой категории было уделено особое внимание. В своей лекции «Желательная постановка гражданского права в изучении и преподавании», прочитанной в 1896 г., этот автор определил основные направления для исследования проблем гражданского права: «во-первых, уяснение фактического, житейского содержания этих отношений; во-вторых, той задачи, которую эти отношения ставят для права; в-третьих, тех принципов, которыми право вообще стремиться удовлетворить этой задаче; и, наконец, критическое освещение этих принципов с точки зрения отношения к поставленной праву задаче и к другим основам общественной жизни» [341, с. 10]. Неслучайно, оценивая вклад, внесенный И.А. Покровским в исследование проблем гражданского права, и в частности, его книгу «Основные проблемы гражданского права», другой замечательный российский ученый-цивилист М.М. Агарков писал, что «никто так последовательно, как автор, не наметил в эволюции и современном состоянии гражданского права проявления некоторых общих этических и философских принципов» [4, с. 27].

Исследованию принципов гражданского права уделяли внимание и другие русские ученые: Е.В. Васьковский [56], Ю.С. Гамбаров [81], К.Д. Кавелин [148], А.И. Каминка [158], Н.М. Коркунов [184], Д.И. Мейер [221], Н.И. Палиенко [332], Л.И. Петражицкий [335], К.П. Победоносцев [336], Е.Н. Трубецкой [443], В. Удинцев [445], Г.Ф. Шершеневич [483; 484] и др. Большинство этих ученых являлись представителями цивилистической науки, именно поэтому основной упор в их работах был сделан на исследовании принципов гражданского права. Так, в частности, одна из заслуг М.М. Агаркова состоит в том, что на рубеже XIX–ХХ в., когда происходило революционное преобразование всей правовой системы российского государства и полное отрицание на государственном уровне идей частного права, он обратился к исследованию его содержания. «Связано ли оно по существу с теми основными началами, которые даны нам как исторический факт рецепцией римского права и законодательством XIX в., или же мыслимо частное право с другим содержанием и другими принципами?», – задавал М.М. Агарков вопрос, не утративший своего значения на протяжении всей истории развития отечественной науки.

Изучению правовой природы и проблем реализации принципов гражданского права в зарубежном законодательстве посвящены работы американских и английских ученых Э. Аннерса [17], В. Ансона [18], Г.Д. Бермана [27], Э. Дженкса [116], R.A. Andersen [499]; французских – Ж.-Л. Бержеля [26], Ж. де ла Морандьера [127], Л. Дюги [121]; немецких – Ф. Бернгефта, И. Колера [28], Л. Эннекцеруса [488]; японских – Т. Ариидзуми и С. Вагацума [45].

В советской правовой доктрине принципы права подвергались серьезному изучению и анализу видными учеными теоретиками и цивилистами. Несмотря на то, что в советском гражданском законодательстве принципы гражданского права (как и в дореволюционном праве) не были прямо закреплены, в СССР, начиная с 60-годов ХХ в., им уделялось значительное внимание. Только благодаря творческим усилиям ученых, данная правовая категория не только не утрачена полностью, но и создана серьезная научная база для ее дальнейшего исследования. Среди ученых теоретиков права наибольший вклад в изучение принципов права внесли Н.Г. Александров [6], А.Б. Венгеров [60; 61], О.Э. Лейст [199], Р.З. Лившиц [203–205], Е.Г. Лукашева [208], Н.С. Малеин [210], В.Н. Нерсесянц [225– 227], Л.С. Явич [492– 494] и др. В частности, Л.С. Явич впервые указал на необходимость системного анализа принципов права в их динамике и статике. В процесс такого исследования он включал «историческую характеристику права и выявление связей изучаемого объекта с иными системами, а также структурно-функциональное изучение права и его принципов» [493, с. 12].

В современной российской теоретической науке интерес к исследованию принципов права проявляют В.К. Бабаев [428], М.И. Байтин [19], В.М. Ведяхин [58], Э.П. Григонис [111], В.И. Зажицкий [128], А.Л. Захаров [131], А.А. Иванов [133], Р.Л. Иванов [135]; Д.А. Керимов [162; 163], И.Ю. Козлихин [171], С.А. Комаров [173], А.В. Малько [173; 213; 214]; Н.И. Матузов [209], М.Н. Марченко [324], С.Е. Фролов [456], В.Н. Хропанюк [467], А.Ф. Черданцев [471] и др. В числе белорусских ученых теоретиков права, изучающих принципы права, следует особо отметить С.Г. Дробязко [119; 120; 330], Т.И. Довнар [117; 118], А.Ф. Вишневского, Н.А. Горбатка, В.А. Кучинского [69], С.А. Трахименка [442] и др.

Исследование проблем принципов гражданского права было бы неполным без привлечения научных достижений ученых из других отраслевых наук, в частности, конституционного права: Г.А. Василевича [47; 50; 51], Г.А. Гаджиева [77–79], Д.М. Демичева [114; 115], В.Д. Зорькина [132], В.И. Крусса [192], В.В. Подгруши [338; 339], А.Г. Тиковенко [429–431], Р.И. Филипчик [450– 452], Н.Н. Харитоновой [463]; гражданского и хозяйственного процесса: Т.А. Беловой, И.Н. Колядко [91]; В.С. Каменкова [156; 157; 177], И.В. Решетниковой, В.В. Яркова [386], В.Г. Тихини [432], Д.А. Фурсова [459], Н.А. Чечиной [476], Н.Г. Юркевича [91; 491] и др. [92– 94; 466]; уголовного права: Н.В. Васильева [55], Г.А. Кригера [189], П.А. Фефелова [448]; административного права: И.А. Игнатьевой [136], А.Л. Кононова [181], С.П. Мороз [224]; трудового права: Р.З. Лившица, В.И. Никитинского [203], В.И. Семенкова [350], О.В. Смирнова [406], Г.Б. Шишко [485].

Отдельные аспекты рассматриваемой автором темы (в частности, касающиеся общих философско-правовых вопросов) были изучены благодаря привлечению наследия ученых-философов П. Бурдье [42], Я. Кэндзюро [498], В. Нерсесянца [228], Б.Н. Чичерина [479] и др. Необходимость философского анализа объясняется тем, что именно в недрах естественной школы права зародились принципы гражданского права, получившие впоследствии свое законодательное закрепление.

Специфика проводимого исследования обусловила также привлечение работ экономистов: А. Смита [407], Дж. Бьюкенена [43], Данкварта [113], Р. Коуза [186], Г. Санько [394], В. Хойера [465], B. Doern, S. Wilks [500], позволивших оценить влияние экономических факторов на процесс становления принципов гражданского права.

Обращаясь непосредственно к анализу состояния гражданско-правовой доктрины в области исследования принципов гражданского права, следует отметить, что в цивилистической науке представлен широкий спектр мнений по данной проблеме, затрагивающий значительный исторический период. Так, в советский период исследованию принципов гражданского права посвящали свои работы: М.М. Агарков [3–5], С.С. Алексеев [7–10], С.Н. Братусь [39–41], Ф.И. Гавзе [75], В.П. Грибанов [109; 110], Т.И. Илларионова [101; 137], О.С. Иоффе [139; 143], О.Н. Калмыков [150; 410], О.С. Красавчиков [411], М.И. Кулагин [196], Г.А. Свердлык [396; 397], В.А. Тархов [423]; К.П. Уржинский [446], Р.О. Халфина [460–462] и др.

Впервые после революционных преобразований в общественном и государственном устройстве России, существенно отразившихся на состоянии правовой науки, к исследованию принципов гражданского права обратился М.М. Агарков. Его статья «Принципы советского гражданского права» (1947 г.) стала отправной точкой, с которой началось исследование данной проблематики в цивилистической науке [3]. С.Н. Братусь в монографии «Предмет и система советского гражданского права» (1963 г.) впервые обратил внимание на необходимость выделения специфических принципов гражданского права и недопустимость причисления к числу основных принципов гражданского права экономических законов, различных особенностей и сторон производственных и иных общественных отношений. Кроме того, ученым было сформулировано правовое определение принципов гражданского права [40]. В.П. Грибанов подошел в рассмотрению принципов гражданского права в рамках исследования проблемы осуществления и защиты гражданских прав (1966 г.). Ученый указал основные направления в исследовании гражданско-правовых принципов: уяснение социальной природы правовых принципов и их места в системе общественных явлений, установление взаимосвязи и различия правовых принципов и норм права, определение методики выявления правовых принципов и, наконец, выделение и исследование самих этих принципов [109, с. 215]. Первым из белорусских ученых к исследованию принципов правового регулирования общественных отношений обратился К.П. Уржинский (1968 г.) [446]. Г.А. Свердлык в монографическом исследовании «Принципы гражданского права» (1985 г.) впервые в советском гражданском праве комплексно исследовал принципы гражданского права, предложив наиболее развернутое определение данной правовой категории. Указанная работа Г.А. Свердлыка была выполнена в тот исторический период, когда научная мысль уже перестала тотально направляться и подчиняться идеологическим установкам, однако социально-экономические преобразования еще не произошли, что не позволило ученому рассмотреть подлинное значение и роль правовых принципов для отраслевой науки и гражданского оборота.

Признавая значимость вклада, внесенного советскими учеными-цивилистами в исследование проблем принципов гражданского права, следует отметить, что их подход отличался следующими особенностями. Во-первых, принципы гражданского права рассматривались как категории идеологического и политического порядка. Естественные права человека при формировании принципов гражданского права не учитывались. На пути проведения эффективных исследований в этой области стояли препятствия идеологического свойства. Ю.К. Толстой, в частности, признавал, что глубокому изучению правовой природы принципов гражданского права, определению их места в системе гражданского права и законодательства, их роли в нормотворческой и правоприменительной деятельности в советское время препятствовала идеология тоталитарного строя, представление о праве как об одном из «эффективных средств реализации политики». «А это приводило к тому, что проблема принципов права с самого начала получала заданную ей идеологическую окраску, а из принципов выветривалось правовое содержание, которое должно быть им присуще» [440, с. 49].

Во-вторых, практически все советские ученые, исследовавшие принципы права, отождествляли право и закон и подразумевали под ними лишь основополагающие идеи, которые получили официальное закрепление в нормах законодательства. Это объясняется тем, что сложившееся в отечественной науке представление о принципах сформировалось в основном на базе узконормативного правопонимания. Так, Г.А. Свердлык определял принципы гражданского права как «закрепленные или отраженные в преамбулах основополагающих нормативных актов, а также в гражданско-правовых нормах и выражающие объективные закономерности развития имущественных, связанных и не связанных с ними личных неимущественных отношений, стабильные нормативно-руководящие положения, в соответствии с которыми строится нормативно-правовая база гражданско-правового регулирования, регламентация поведения субъектов гражданского права и правоприменение» [397, с. 17].

В-третьих, ситуация в советской правовой науке характеризовалась определенной недооценкой принципов. Все исследователи указывали на фундаментальный характер и большую научно-практическую значимость принципов гражданского права, однако реально отведенная им роль была незначительной. В правотворчестве они были призваны играть роль маяка, определяющего общее направление при издании конкретных правовых норм, а в правоприменении их функция ограничивалась лишь потребностью в толковании все тех же норм. В теории и на практике они расценивались не более как декларативные конструкции.

С целью создания объективной картины следует отметить, что схожая ситуация была характерна и для смежных правовых наук. О.В. Смирнов в монографическом исследовании «Основные принципы советского трудового права» (1977 г.), писал: «Принципы права относятся к основным, наиболее абстрактным юридическим понятиям. И чем выше мы поднимаемся по лестнице иерархии принципов, тем большая степень абстрактности характеризует их содержание», «… по отношению к базисным категориям принципы права, будучи порождением общественного сознания, всегда выступают в качестве факторов вторичного порядка» [406, с. 12].

Начиная с 90-х годов ХХ в. наблюдается новая волна исследовательского интереса к принципам гражданского права. Объективно возросший интерес объясняется начавшимся в этот период процессом демонтажа командно-административной системы и переходом к рыночной экономике, которые повлекли обновление нормативной правовой базы. Законодатель приступил к формированию основных начал гражданского законодательства, определению принципов, на которых впоследствии следовало создать рыночное гражданское законодательство. Крупнейшие российские и белорусские ученые вновь обратились к исследованию принципов гражданского права. Среди российских цивилистов особо следует отметить Е.Г. Комиссарову [174], О.Н. Садикова [392], Е.А. Суханова [102; 106; 422], Ю.К. Толстого [439; 440], Л.В. Щенникову [487], В.Ф. Яковлева [496] и др.

Е.Г. Комиссаровой впервые в постсоветской России была защищена диссертация «Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства» на соискание ученой степени доктора юридических наук. Наряду с несомненными достоинствами данной работы (в частности, предпринятой автором попыткой определения функциональной роли принципов гражданского права) в работе имеются и положения, вызывающие серьезные возражения. Так, нельзя признать обоснованным выделение двух уровней правовых принципов, именуемых «заглавными фундаментальными началами» и «субпринципов» [174]. Значительное количество диссертаций (В.И. Бородянского [35]; А.Л. Захарова [131] и др.) на соискание ученых степеней кандидата юридических наук посвящено исследованию принципов гражданского права, их месту в системе правовых принципов.

Среди белорусских ученых-цивилистов наиболее заметный вклад в исследование принципов гражданского права внесли В.А. Витушко [63–68; 100; 330], В.В. Подгруша [337; 338], В.Г. Тихиня [351; 433; 434; 436], В.Ф. Чигир [104; 477; 478]. В частности, В.А. Витушко впервые в белорусской науке определил признаки, присущие принципам гражданского права, указал на их «системоформирующую роль в современном гражданском праве» [67, с. 58], подверг анализу с точки зрения их эволюционного процесса и современного состояния правовой системы, предпринял попытку их классификации [330, с. 171]. Следует особо отметить, что еще до принятия ГК 1998 г. ученым отстаивалась позиция о необходимости закрепления в гражданском законодательстве его основных начал «в виде специальных норм и нормативных актов» [100, с. 18]. В диссертационной работе «Теория механизма правового регулирования экономических отношений» на соискание ученой степени доктора юридических наук В.А. Витушко затронул вопрос о роли принципов права в механизме правового регулирования [68, с. 29].

Постоянно обращается к исследованию принципов гражданского права в контексте рассмотрения проблем формирования правового государства В.Г. Тихиня. Ученым неоднократно анализировалось состояние гражданского и хозяйственного законодательства Республики Беларусь, при этом оценивалось влияние принципов правового государства на процесс его формирования и реформирования [434; 436]. В.Ф. Чигир полагает, что «изучение принципов гражданского права имеет как теоретическое, так и практическое значение, позволяет выяснить сущность этой отрасли права и правильно применять его институты и нормы», тем самым делая акцент на значении принципов гражданского права, их роли в правоприменительной деятельности [104, с. 28].

Принципы гражданского права все чаще исследуются в научных статьях и в учебных пособиях, вышедших в последние годы, в которых рассматриваются либо отдельные принципы, либо их проявления в нормах гражданского законодательства и в гражданско-правовых отношениях [24; 97; 98; 100–106]. В той или иной мере проблематикой принципов гражданского права занимаются такие белорусские ученые-цивилисты, как В.Н. Годунов [83–86; 104], М.Г. Пронина [145; 146; 350; 351; 354], А.Н. Романович [104], Е.А. Тихоненко [100; 145; 146; 330; 351], В.С. Юрченко [100; 330; 351]. Непосредственным предметом исследования названных ученых принципы гражданского права не выступают, а рассматриваются, как правило, либо в связи с рассмотрением других научных проблем либо в учебно-методических целях. Однако исследуемые указанными авторами гражданско-правовые категории и институты анализируются сквозь призму принципов гражданского права. Именно такой подход не только в полной мере отвечает требованиям цивилистической науки, но и является единственно верным с точки зрения понимания гражданско-правовых принципов и норм.

В целом, характеризуя разработанность данной проблематики в науке гражданского права, следует отметить, что в среде цивилистов до сих пор не достигнут консенсус в том, какие принципы гражданского права следует отнести к числу отраслевых, а какие таковыми не являются. Отсутствует единство и в вопросах наименования, содержания и количественного состава принципов. Даже в учебной литературе по гражданскому праву, которая традиционно имеет привязку к действующему законодательству, приводится различный элементный состав принципов гражданского права, не всегда соответствующий закрепленному в законодательстве, до сих пор не выработано единого понятия категории «принципы гражданского права». Наличие множества нерешенных проблем свидетельствует о необходимости и актуальности проведения дополнительных исследований в области принципов гражданского права [39–А; 44–А].

Методологическую основу исследования составляют общенаучные и специальные методы исследования. Основным методом исследования выступил диалектический метод, позволивший исследовать принципы гражданского права в их развитии с учетом их объективной обусловленности, изменяемости, взаимозависимости и взаимодействия с другими правовыми явлениями. В работе использовались также такие применяемые правовой наукой методы познания и изучения общественных явлений, как историко-правовой, философско-правовой, сравнительно-правовой, формально-юридический, аналитико-критический, методы индукции и дедукции и др. В значительной степени в процессе исследования возобладала методология системного подхода и системного анализа, позволившая оценить взаимозависимость и взаимодействие принципов гражданского права. Использование сравнительно-правового и аналитико-критического методов исследования дало возможность осветить этапы становления и развития принципов гражданского права в зарубежных странах.

Теоретическому обоснованию исследования способствовали работы по общей теории права, по гражданскому, предпринимательскому (хозяйственному), уголовному, трудовому праву, гражданскому и хозяйственному процессу советских, отечественных и зарубежных ученых. Для подтверждения авторской позиции по отдельным аспектам рассматриваемой проблематики привлекались труды по экономике и философии, относящиеся к избранной теме и раскрывающие проблемы принципов гражданского права. Сформулированные в работе выводы основаны на изучении отечественного законодательства в историческом аспекте (ВКЛ, Российской Империи, СССР, БССР, Республики Беларусь), а также законодательства других государств – РФ, Украины, Франции, Англии, Германии, США, Японии.

Эмпирическую основу исследования составили методы наблюдения, интервьюирования, систематизации установленных фактов. Автором проанализированы материалы опубликованной и неопубликованной практики общих и хозяйственных судов Республики Беларусь, а также решения и Конституционного Суда Республики Беларусь.

ГЛАВА 2 ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА: ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ

2.1 Основные этапы становления принципов гражданского права

С принятием ГК 1998 г. принципы гражданского права впервые прямо закреплены в гражданском законодательстве Республики Беларусь. Это предопределяет необходимость их обстоятельного и глубокого изучения с общеметодологических, формально-юридических и ценностных позиций. При этом «ход логического мышления должен начинаться с того, с чего начинается история права и его принципов» [495, с. 12].

С.С. Алексеев отмечал: «Система права в целом, система отрасли и институтов права формируются не одномоментно. Первоначально задаются приоритеты, которые обрастают многочисленными нормативными предписаниями, создающими механизм реализации обозначенных основных и промежуточных приоритетов, выявляемых в ходе формирования отраслевых институтов» [10, с. 12]. В качестве таких приоритетов выступают правовые принципы. Право, в том числе и гражданское, строится и функционирует на основе определенных принципов, выражающих его сущность и социальное назначение, отражающих его главные особенности.

По утверждению Л.С. Явича, с гносеологической точки зрения категория «принцип» тесно связана с категориями «закономерность» и «сущность»: «Однопорядковый характер этих понятий дает основание определять юридические принципы через закономерности развития общества и права либо через сущность и основное содержание последнего» [493, с. 8]. Исходя из этого под закономерностями формирования и развития принципов гражданского права предлагается понимать обусловленность изменений в понятии, содержании и пределах реализации принципов влиянием определенных факторов.

Для того чтобы выявить эти закономерности, необходимо рассмотреть принципы гражданского права в становлении и развитии. В.П. Грибанов справедливо отмечал, что «увязка правовых принципов с закономерностями общественного развития дает возможность объяснить, почему правовой принцип – это не какое-либо частное правило, а основное, ведущее начало в праве, дает возможность обосновать известную стабильность правовых принципов в сравнении с относительной изменчивостью правовых норм; и, наконец, эта идея дает объективный критерий для выявления и объяснения правовых принципов данной системы, отрасли или института права» [109, с. 217].

Необходимо учитывать методический постулат о том, что «описание последовательности некоторого исторического процесса глубоко отличается от выявления структуры того же процесса: хотя в обоих случаях мы имеем дело с одним и тем же объектом, но только во втором случае исследователь оперирует с ним как с системой, отыскивая те его характеристики и компоненты, которые обеспечивают устойчивость, сохранение объекта и вместе с тем определяют тип и направление его изменений» [207, с. 167]. Научное познание того или иного правового явления невозможно без уяснения его истории, поскольку «игнорирование или забвение этого ведет к догматизации существовавших ранее или даваемых теперь определений» [427, с. 5]. Точным представляется высказывание М.М. Агаркова о том, что «заглянуть в будущее можно только в том случае, если удается уловить основной ритм развития всей системы в целом; для этого прежде всего надо ясно выделить основные идеи и выяснить их роль и назначение» [4, с. 26].

Рассмотрение принципов гражданского права в свете их эволюционного процесса, на наш взгляд, позволит ответить на следующие вопросы: в силу каких причин возникли и получили законодательное признание принципы гражданского права; какие цели преследовал законодатель, выдвигая на передний план те или иные принципы; какая роль отводилась принципам гражданского права в различные исторические периоды; какие факторы сыграли решающую роль в процессе формирования и становления принципов гражданского права.

В юридической литературе учеными (в частности, В.Д. Сорокиным) отмечалось, что отрасль права – это система высокого порядка, и ее образование связано со значительным во времени и по масштабам процессом эволюционного развития [415, с. 36]. Принципы права, характеризующие специфику отрасли, определяющие содержание ее норм, место и назначение в системе права, также не могут не быть вовлечены в этот процесс, поскольку они объективно обусловлены характером общественных отношений, на которых базируется система права. Принципы права – это исторические категории, которые формировались на протяжении длительного периода развития права, причем не произвольно, а в соответствии с объективными закономерностями, которые отражались в их содержании, поскольку «юридический феномен развивается и эволюционирует во временном, географическом и социальном контексте и не может рассматриваться в отрыве от него» [26, с. 194]. В этом смысле принципы «являются элементом человеческой культуры, ценностями идеологического порядка, таких как разделение властей, правовое государство, гражданское общество, равенство, независимость и диспозитивность субъектов гражданского общества» [386, с. 97].

Необходимо сделать оговорку о том, что любая попытка определения основных этапов становления принципов как правовых категорий будет условной, однако попытаемся обозначить наиболее значимые исторические периоды, когда на первое место в гражданском праве выдвигались его заглавные идеи.

Начало формированию принципов гражданского права как правовых категорий было положено римскими юристами. По этому поводу Н.И. Палиенко указывал, что, создавая правовой фундамент римского частного права, «римские юристы охотно пользовались философскими идеями справедливости и естественного права для санкции, оправдания тех выводов, к которым они приходили непосредственно логическим путем, оперируя над постановлениями положительного права и анализируя те или другие жизненные отношения…». Влияние идей естественного права, по мнению ученого, отразилось у римлян главным образом на теоретическом формулировании некоторых нравственных принципов, а также в стремлении «систематизировать правовые институты на основании общих принципов, лежащих в основании их» [332, с. 21]. Это был первый этап становления принципов гражданского права. Однако следует оговориться, что в данный период принципы использовались римскими юристами не в качестве самостоятельных регулирующих начал, а лишь в качестве отправных идей, которыми они руководствовались при систематизации правовых институтов.

В ХII в., в период зарождения системы канонического права, правовые принципы получили новое развитие. Дж. Берман писал, что «аналитическое объединение канонического права, то есть его подробная логическая систематизация, отталкиваясь от представления о том, что в основе многообразия правовых норм и процедур лежит некий набор фундаментальных правовых принципов и что задачей юристов является найти эти принципы и помочь привести право в соответствие с ними. Древние юристы мыслили принципами». Среди них господствовало убеждение, что фундаментальные правовые принципы имеют не только логический аспект, будучи подвластны разуму, но и нравственный, будучи подвластны совести. Поэтому требовалась не только аналитическая или логическая систематизация, которая стремилась бы к последовательности в праве, но и нравственная, которая стремилась бы к справедливости [29, с. 224]. Таким образом, систематизация канонического права, начавшаяся в ХII в., базировалась на понятии и идеях естественного права. Естественное право являлось образцом, который церковь выставляла перед светской властью и в соответствии с которым следовало создавать право самой церкви.

Канонисты попытались приспособить идеальные нормы естественного права для решения конкретных правовых ситуаций. Именно в этот исторический период идеям естественного права была придана форма правовых принципов. Принципы законности, равенства, справедливости, свободы договора относились к числу естественных, неотчуждаемых прав человека. Это был второй этап становления принципов гражданского права, этап создания целостной системы принципов гражданского права. В этот период идеям естественного права была придана форма правовых принципов, которые в первую очередь были предназначены для регулирования сферы частных отношений. Именно в таком качестве они и представляют интерес с учетом целей проводимого нами исследования.

Активное развитие правовой системы в указанный исторический период происходило и в Беларуси. Уже в первом международном торговом договоре раннефеодальных белорусских княжеств Смоленского, Витебского и Полоцкого с Ригой и купцами Балтийского побережья 1229 г., который вошел в историю как «Смоленская правда», последовательно реализовываются принципы справедливости, взаимности, равноправия его участников, свободы договора, неприкосновенности собственности, большинство из которых предназначены для регулирования сферы частных отношений. Названные принципы были положены в основу и других международных договоров того времени.

До ХVI в. право ВКЛ развивалось в таких формах, как «жалованные грамоты», привилеи, судебники. Т.И. Довнар полагает, что так называемый привилейный период развития законодательства ВКЛ «…больше всего касался отношений между государством и частным лицом. Отношения между частными лицами только закладывались в привилеях (грамотах) конца ХV–начала ХVI столетий и стали предметом правового регулирования в достаточно полном объеме только в Статутах» [118, с. 23].

Третий этап становления принципов гражданского права начался в середине ХVI в., когда принципы гражданского права получили отражение в первых крупных кодификациях гражданского права. Этот этап тесно связан, на наш взгляд, с формированием законодательства ВКЛ (составной частью которого были земли Беларуси). Общепризнанным является тот факт, что кодификация и систематизация законодательства в этот период существенно опередила аналогичные процессы в соседних державах. В законодательстве ВКЛ правовым принципам отводилась немаловажная роль. В статутах 1529 г., 1566 г. и 1588 г., в отличие от привилейного периода, обнаруживаются целые разделы, посвященные почти полностью гражданскому праву и его отдельным институтам. «Некоторые правоотношения нашли отражение в форме закрепления норм-принципов, что позволяло выделять основополагающие нормы и институты гражданского права в соответствующих разделах Статутов, что закладывало основы дальнейшего развития отраслевой структуры права». Несмотря на то, что в статутном законодательстве отсутствует всестороннее, полное и последовательное изложение положений гражданского права с выделением в отдельные разделы наиболее важных однотипных юридических отношений и институтов, «все то, с чем обычно имеет дело законодатель и наука, там присутствует, хотя бы в качестве изложения законодателем феодальной эпохи основных идей и норм-принципов» [118, с. 212].

Важной особенностью статутов является то, что в них были закреплены основные принципы права. Конституционное право базировалось на принципах государственного суверенитета, единство закона для всей страны и всех полноправных людей, в том числе и великого князя, приоритет писаного права, принцип справедливости, ограничения власти государя и стремление к разделению властей. В числе принципов частного права назывались законность, равенство всех перед законом, ценность человека как личности, охрана прав личности, свобода приобретения собственности и распоряжения ею, свобода передвижения и др. Тот факт, что в законодательстве ВКЛ нашли отражение все передовые идеи, взгляды и достижения европейской правовой науки, объясняется тем, что многие государственные деятели, участвовавшие в разработке статутов, получали образование в европейских университетах. Общность европейской философской и политико-правовой мысли содействовала тому, что принципы кодификации и общие тенденции формирования новой правовой системы проходили в русле общеевропейского кодификационного процесса. Белорусское законодательство (в том числе гражданское) строилось на тех же основных принципах, что и законодательство зарубежных стран.

И если в первом статуте – Статуте 1529 г. влияние римского права пролеживается в меньшей степени, то в Статутах 1566 г. и 1588 г. оно все белее заметно. После принятия Статута 1566 г. кодификация и систематизация собственного законодательства, как отмечают исследователи, намного опередили аналогичные процессы в соседних державах. Разработчики свода законов учли и переработали весь средневековый правовой опыт, как собственный, так и всемирный.

Доктрина римского права в этот период пользовалась особым авторитетом среди литвинов, посокльку выступала одним из источников развития правовой науки и отвечала социально-экономическим и политическим условиям развития средневекового общества. «Одна из догм римского права, которая говорила о том, что право есть сила разума, добра и справедливости, стала основой правовой концепции гуманистов Европы ХV-ХVI вв., которые связывали гармоничное развитие общества с природной теорией прав человека, с необходимостью разумных и справедливых законов. Для правового развития того времени был характерен синтез концепций «естественного» и «позитивного» права» [44, с. 26]. Римское право, как частное по своей сущности, можно рассматривать в качестве одного из доктринальных источников права ВКЛ. Статут 1588 г., законодательно оформивший сохранение суверенного ВКЛ, создавался на новых принципах права, присущих переходному периоду от средневековья к новому времени [419]. Его пронизывала идея правового государства, пользовавшаяся огромным авторитетом среди белорусских ученых, мыслителей и государственных деятелей того времени. Так, канцлер ВКЛ Лев Сапега в «Предисловье» к Статуту 1588 г. подчеркивал, «что сущность свободы составляют неотчуждаемые (естественные) права на собственность, личную и имущественную неприкосновенность, защиту чести и достоинства, свободу религиозного и политического выбора. Эти права, по мнению Л. Сапеги, должны быть закреплены законодательно и обеспечены государством» [44, с. 26]. Данные принципы были последовательно реализованы в положениях Статута 1588 г. Особо следует также назвать Закон о действительности записей от 1588 г., регулировавший важнейшие вопросы, связанные с ипотекой. Данный Закон конкретно называет принципы права, положенные в основу регулирования ипотеки [23, c. 244].

Философия ХVIII в. отражала абсолютное стремление к свободе. Концепция свободы личности стала ядром сформировавшейся идеологии либерализма. Ее представители (И. Бентам, А. Смит, Д. Рикардо, Г. Спенсер) придерживались мнения о том, что общество получает наибольшую пользу, если гражданам предоставлена максимальная свобода, где каждый в рамках свободной конкуренции на рынке труда и услуг пытается удовлетворить свои собственные интересы. Индивид свободен, а значит, может осуществлять свои интересы по своему усмотрению. Это мнение было концептуально сформулировано А. Смитом в работе «Богатство народов», опубликованной в 1776 г. [407]. Спустя столетия забытья в Европе были снова возрождены ценности естественного права: незыблемость частной собственности; равенство всех перед законом; свобода (прежде всего договоров); законность; справедливость. Сформулированные в виде правовых принципов они были положены в основу всех последующих европейских кодификаций гражданского права.

Идеи естественного права, развитые и подкрепленные учением либерализма, стали теоретической основой буржуазных революций по всему миру. Французская революция открыла на континенте эпоху ликвидации институтов и структур «старого режима» и замены феодального правового порядка буржуазным. «Произошел переход человечества от традиционных цивилизаций к цивилизациям либеральным, то есть переход от порядков и культуры, основанных на власти и насилии (с их императивными предписаниями) к порядкам и культуре, в центре которого – человек, демократические и гуманистические ценности» [15, с. 1]. Неслучайно именно гражданское право претерпело наиболее значительные перемены. В вещном праве был провозглашен принцип неприкосновенности собственности, в обязательственном праве – принцип свободы договора.

В истории права ХIХ в. нередко называют веком кодификаций. На наш взгляд, именно в этот период начинается четвертый этап становления принципов гражданского права, когда принципы гражданского права впервые были закреплены в нормах гражданских кодексов в виде отдельных положений. Пришедшая к власти буржуазия стремилась к законодательному оформлению своих основных юридических принципов, отвечающих замыслам реформаторов и отражающих интересы большинства населения страны, – формального равенства, автономии личности, свободы и неприкосновенности частной собственности. Первой кодификационной работой в западноевропейских странах, проникнутой духом индивидуализма и на уровне закона закрепившей идеи естественного права в виде гражданско-правовых принципов, явился Кодекс Наполеона 1804 г. В нем, как отмечал М.М. Агарков, «отразилась цельная и стройная идеология последовательного либерализма» [4, с. 25]. Кодекс Наполеона впервые законодательно закрепил священность и неприкосновенность частной собственности, утвердил принцип автономии воли и признал договор главным основанием возникновения обязательств. Названные принципы были положены также в основу принятого в 1895 г. и введенного в действие с 1 января 1900 г. ГГУ. То обстоятельство, что Кодекс Наполеона и ГГУ действуют до настоящего времени, свидетельствует о жизнеспособности и неизменности основных правовых принципов, на которых они построены. ГГУ явилось образцом кодификации частного права, общепризнанным в континентальной (европейской) правовой системе в качестве одного из эталонов классического гражданского кодекса [390, с. 79], взятых за основу в таких странах, как Япония и Россия.

Распад Речи Посполитой (1772–1795 гг.), предопределил дальнейшее развитие законодательства Беларуси и Польши. Статуты составляли основу системы частного права Беларуси с ХVI и вплоть до начала ХIХ в. Затем в Польском королевстве произошел процесс рецепции Кодекса Наполеона. В то время как в Российской империи, в состав которой вошла и нынешняя Беларусь, предпочтение было отдано положениям ГГУ.

Европейское правотворчество оказало сильное влияние на развитие гражданского права Российской империи. Гражданское законодательство России того времени было призвано регулировать главным образом юридические отношения высших слоев общества, оставляя без внимания всю крестьянскую массу населения, что не удовлетворяло требованиям растущего торгового оборота. Начиная со второй половины ХIХ в., с отменой крепостного права частные правоотношения в России приобрели большое значение. Однако неразработанность гражданского законодательства и многочисленные пробелы в нем имели своим последствием неэффективное осуществление гражданского судопроизводства. А.Б. Венгеров писал: «дореформенный суд в России, если усматривал в законах неполноту или неясность, должен был представлять дело на усмотрение высшей инстанции. Спорное дело кочевало из одного суда в другой, порождало волокиту, пока не доходило до Государственного Совета, который полагал свое мнение и подносил его на утверждение монарха». После реформы 1864 г. суду было предписано «не останавливать решения под предлогом неполноты или противоречия существующих законов, а разрешать дела (казусы) на основании общего разума всего законодательства» [61, с. 417]. Тем самым, русским законодателем в первую очередь было обращено внимание на регулятивную функцию правовых принципов.

Необходимо отметить, что в ГГУ, принятом спустя столетие после Кодекса Наполеона, обнаруживается растущая популярность социальных учений. Это объясняется тем, что идеология либерализма отражает преимущественно ценности средних слоев буржуазного общества, а социальные учения ориентированы на менее состоятельную часть общества, требующую в первую очередь равенства. Свобода и права индивидов были отодвинуты на второй план, а на первый – социальная справедливость и равенство людей. Эта тенденция была обусловлена объективными причинами. Если в период после ранних буржуазных революций деятельность государства была направлена главным образом на решение трех основных задач: охрану суверенитета государства, защиту индивидуальных свобод и соблюдение общих правил морали, то впоследствии появились новые задачи: установление социальной стабильности и создание управляемой экономики. Индивидуалистическому идеалу был противопоставлен идеал социальный.

Так, п. 1 ст. 1 ГК Японии закрепил положение, согласно которому частные права должны следовать общественному благосостоянию. Дж. Бьюкенен так характеризовал этот процесс: «Государственная машина быстро набирает обороты, вводя все новые и новые ограничения в области договорных отношений, вмешиваясь в традиционные частные отношения, постоянно расширяя сферу своего влияния. Закон постоянно изменяется и модифицируется; сообщества вводят новые ограничения поведения индивидов, все новые области человеческой деятельности переводятся из сферы анархии в сферу, регулируемую законом» [43, с. 347].

К концу ХIХ в. «цельного мировоззрения уже не было, и наука должна была обратиться к основным вопросам гражданского права, проверить старые истины, откинуть отжившее, быть может, заново формулировать свои исходные положения. Радбрух полагал, что «лишь социализм побудил – подобно тому, как всегда ересь вызывает апологетику и тем самым и догматику – науку гражданского права к размышлению над ее основными принципами, побудил тем, что стал отрицать частную собственность и гражданское право вообще» [4, с. 25].

В 1917 г. в России произошел окончательный разрыв с индивидуализмом традиционного права, делавшего упор на частную собственность и свободу договора. Взамен провозглашенных французским и германским гражданскими кодексами идей формального равенства граждан перед законом и судом, святости и неприкосновенности частной собственности, свободы договора были выдвинуты марксистко-ленинские идеи социального коллективизма. Целью государства и задачей права были объявлены не права индивида и их охрана, а установление социальной справедливости. В связи с этим справедливо высказывание К. Маркса о том, что «принципы всех общественных явлений историчны», поскольку «не принципы образуют общественно-экономические формации, а исторические условия выдвигают соответствующие принципы: они таковы, каковы эпоха, люди и их потребности, способ производства, общественные отношения» [216, с. 137].

Каждый класс, идущий к власти, имеет свои представления о праве, об основополагающих идеях и началах, лежащих в его основе. Именно поэтому, взяв власть, он создает в соответствии с этими принципами систему правового регулирования. Неслучайно уже в первые годы существования советской власти свобода в экономической жизни, существовавшая до революции, оказалась полностью уничтоженной. Был установлен всепроникающий контроль государства над всей областью экономических отношений, что привело к полной ликвидации традиционных гражданско-правовых принципов: неприкосновенности собственности и свободы договора.

Весь процесс кодификации гражданского законодательства в советском государстве свидетельствует о принципиальном идеологическом отрицании частного права и стремлении политизировать общественные, в том числе и гражданско-правовые отношения. Советская правовая система заменила общие правовые начала, принципы права на так называемое революционное правосознание, которым предписывалось руководствоваться суду в случаях отсутствия соответствующих законов, неполноты, неясности законодательного регулирования.

Русский профессор С. Завадский по этому поводу отмечал: «советская власть в первую пору своего господства не посчиталась с особенностями частноправовых отношений, хотя и не было декрета, который бы объявлял об упразднении частного права, но вся деятельность нового правительства шла, как бы вовсе не замечая частноправовых преград на своем пути» [347, с. 7]. Разграничить частное право от публичного в социалистическом обществе стало невозможно. Перемещение экономических отношений из области частного права в область публичного означало практически полное отрицание свободы в экономических отношениях и объясняло почти тотальное применение норм императивного характера. Основой возникновения и развития нового, социалистического гражданского права явилось установление диктатуры пролетариата и национализация основных средств производства. В сфере обязательственного права роль договора как средства установления взаимоотношений сторон была сведена практически к нулю. На это указывали в своих работах Р.О. Халфина [462], С.С. Алексеев [7], О.С. Иоффе [142] и др.

Между тем даже в этот исторический период в цивилистической литературе все же высказывались мнения о необходимости «формулировать идейное содержание нового гражданского права», основную задачу которого М.М. Агарков видел в «отыскании принципов, которые должны быть положены в его основу». На роль таких принципов ученым был предложен ряд положений, основной смысл которых сводился к следующему: всякая власть в социалистическом праве должна быть организована на началах социального служения, то есть публичного права. Вместе с тем ученый был убежден, что речь не должна идти об уничтожении частного права, поскольку только оно «обеспечивает индивидуальную свободу отдельному человеку» [5, c. 47].

Для этого периода характерно активное вмешательство государства в гражданские правоотношения в интересах всего государства. Как справедливо отмечает В.А. Витушко, «приоритет общественных интересов над личными был политическим и юридическим правилом в регулировании общественных отношений. С юридической точки зрения ограничения воли субъектов гражданских правоотношений в СССР имели одинаковые цели, что и в западных развитых странах. Эти ограничения отличались в СССР, пожалуй, только тем, что они носили более выраженный характер» [64, с. 17].

Разразившийся в начале ХХ в. мировой экономический кризис в первую очередь негативно отразился на положении экономически отсталых стран, к числу которых относилась и Россия. Возникла необходимость принятия незамедлительных мер экономического характера. Х съезд РКП (б) в 1921 г. принял решение о переходе к новой экономической политике. Исторический декрет «О замене продразверстки продналогом» разрешил свободную торговлю излишками и выдвинул на первое место товарообмен как основной рычаг новой экономической политики. Опыт полного упразднения частного права имел отрицательные результаты. Пророческими оказались слова русского экономиста Б. Бруцкуса, утверждавшего, что «тот, кто разрушает рынок неминуемо приходит к пайковому распределению хозяйственных благ» [387, с. 122]. В том числе и эту проблему в России призвана была решить новая экономическая политика (нэп). Однако даже в этот период, когда осознание необходимости признания частноправовых отношений стало очевидным, В.И. Ленин, внимательно следивший за работой над проектом ГК 1922 г., в «Письме Д.И. Курскому с замечаниями на проект Гражданского кодекса», писал: «Не угождать «Европе», а продвинуться дальше в усилении вмешательства государства в «частноправовые отношения», в гражданские дела», «не выпустить из своих рук ни малейшей возможности расширить вмешательство государства в «гражданские отношения» [202, с. 412]. Главную задачу комиссии по разработке ГК В.И. Ленин видел в том, чтобы «полностью обеспечить интересы пролетарского государства с точки зрения возможности контролировать (последующий контроль) все без исключения частные предприятия и отменять все договоры и частные сделки, противоречащие как букве закона, так и интересам трудящейся рабочей и крестьянской массы» [201, с. 401].

Между тем «прямое плановое начало в этот период отступало перед косвенным экономическим регулированием. Гражданско-правовые акты в этот период, как указывает М.Г. Пронина, «создавали условия для оживления товарооборота, развития кооперации, стабилизации хозяйственных отношений и решения других задач периода восстановления народного хозяйства» [145]. Относительная договорная свобода вызвала к жизни разнообразные договорные формы. Однако с большой осторожностью законодатель относился к неизвестным договорным формам, постепенно раздвигая рамки дозволенного поведения. Недействительными признавались договоры, направленные к явному ущербу государства и интересам трудящейся рабочей и крестьянской массы. В этой связи С. Завадский писал: «Не подлежит сомнению, что правило это в полной мере гуттаперчевое и чреватое неожиданностями» [347, с. 26]. Еще более непредсказуемо могло толковаться правило о недействительности договоров, заключенных в целях эксплуатации.

В 1925 г. Верховным Судом РСФСР был провозглашен принцип презумпции государственной социалистической собственности, в силу которого всякое имущество, принадлежность которого определенному лицу являлась предметом спора, предполагается собственностью государства, пока не установлено иное. Судебная практика выработала правило, согласно которому исковая давность не распространялась на иски об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Арбитражным комиссиям было предоставлено право при разрешении имущественных споров между социалистическими организациями руководствоваться не только законом и обусловленными им правами и обязанностями сторон, но и началом хозяйственной целесообразности» [39, с. 90].

Характерными чертами договорных отношений в 30-е годы, как отмечал Е.А. Тихоненко, были: «плановый характер договоров и степень зависимости их условий от показателей плана, недопустимость замены реального исполнения денежным возмещением, включение в договоры условий об ответственности и запрещение соглашений об ее ограничении» [145, с. 519]. Великая Отечественная война и послевоенная разруха послужили объективными причинами усиления централизации. Вплоть до второй половины 60-х годов экономический оборот осуществлялся преимущественно через систему административных актов, базировавшихся на едином народно-хозяйственном плане государства. «Своеобразным апофеозом такой официальной партийной линии стал курс на замену гражданского права, имеющего «буржуазный» и «рыночный» характер, хозяйственным правом, призванным, по заявлениям его приверженцев, утверждать в обществе начала государственного планирования, проводить в жизнь интересы трудящихся, идеалы ленинско-сталинской партии и социализма» [7, с. 9].

В командно-административной экономике все экономические отношения жестко предопределялись государственным планом, имеющим на практике и в сознании статус закона и, по существу, исключающим из жизни договор. В ГК БССР 1964 г. устанавливалось, что основой имущественных отношений в советском обществе являются социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства. Участниками гражданского оборота могли выступать только государственные, кооперативные и общественные организации, а также граждане (ст. 1 ГК) [87]. Вполне логично, что основными принципами советского гражданского права того периода признавались принципы: всемерной охраны и укрепления социалистической собственности; подлинного равноправия советских граждан; содействия в обеспечении материальных и духовных потребностей граждан, всемерной охраны их личных и имущественных интересов; товарищеского сотрудничества и взаимопомощи; осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением в социалистическом обществе [150, с. 70].

Также на роль основных начал гражданского законодательства предлагались следующие: сочетание государственного планового руководства развитием народного хозяйства страны с хозрасчетными интересами предприятий; преимущественная защиты права государственной собственности; равенство субъектов гражданского права; свобода осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением и добросовестность в исполнении гражданских обязанностей [411, с. 28]. Названные принципы не были закреплены в нормах гражданского законодательства, а выводились из них путем толкования советскими учеными и являлись главным образом достоянием правовой доктрины. Вполне закономерно, что им отводилась роль теоретизированных, оторванных от практики деклараций.

Провозглашенный переход к рыночной экономике потребовал скорейшего обновления нормативно-правовой базы. Первоочередной задачей законодателя стало формирование основных начал гражданского законодательства, определение принципов, на которых впоследствии следовало создать рыночное гражданское законодательство. В правовой доктрине утвердилось мнение о том, что, давая определение принципов права и «открывая» заложенные в нем принципы, необходимо исходить не из идеологических категорий, а из правовой материи [204, с. 195].

Законом СССР от 26 мая 1988 г. «О кооперации в СССР» были определены принципы, на основе которых строилась деятельность кооперации в СССР. В их числе были названы принципы социалистического хозяйствования и самофинансирования, широкого использования товарно-денежных отношений, экономической и хозяйственной самостоятельности, осуществления хозяйственных операций только на договорных началах, соблюдения договорной дисциплины, полный учет интересов потребителей и недопустимости вмешательства государственных и кооперативных органов управления и должностных лиц в установление и осуществление договорных отношений между кооперативом и другими предприятиями, организациями и гражданами (ст. 17). В Законе предусматривалось, что «кооперативная собственность как форма социалистической собственности неприкосновенна и находится под защитой государства. Она охраняется законом наравне с государственной собственностью. Имущество кооператива может быть изъято только по решению суда или арбитража в соответствии с их компетенцией» (п. 1 ст. 8) [252]. Это была первая попытка формирования принципов как основ гражданского законодательства в данной сфере.

Принятый в 1991 г. Закон СССР, названный Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик, уже не имел прежней идеологической направленности. Кроме того, в него был включен ряд современных гражданско-правовых институтов и конструкций. И хотя этот документ, как отмечал С.С. Алексеев, «в полной мере не стал еще кодексом частного права, выражением и инструментом реализации основополагающих частноправовых начал» [15, с. 93], его принятие положило начало активному развитию гражданско-правовой доктрины.

После длительного периода застоя цивилистическая мысль на новом витке общественного развития вновь обратилась к исследованию принципов гражданского права, выработке основных начал гражданского законодательства, поскольку, по справедливому замечанию О.Н. Садикова, такие исходные начала (принципы) «особую значимость приобретают в период крупных законодательных реформ» [392, с. 20]. Ученый выделил следующие принципы гражданского законодательства: единство экономического оборота; равенство и защита всех форм собственности; предоставление участникам экономического оборота широкой самостоятельности; свобода договора; строгая ответственность участников экономического оборота; сочетание индивидуальных и общественных интересов [392, с. 26]. Ю.К. Толстой к числу гражданско-правовых отнес принципы: единства правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений независимо от их субъектного состава; равенства участников гражданских правоотношений; дозволительной направленности гражданско-правового регулирования; диспозитивности; полного восстановления нарушенного положения субъектов гражданского права; принцип, согласно которому участники гражданских правоотношений предполагаются добросовестными (презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений); принцип всеобщности судебной защиты гражданских прав [440, с. 50]. Е.А. Суханов назвал принципами гражданского права: многообразие форм собственности, всемерную правовую охрану права собственности и иных вещных прав, свободу договора, юридическое равенство, всемерную охрану прав и интересов граждан, недопустимость злоупотребления со стороны граждан и их коллективов предоставленными им свободами и правами [102, с. 25].

После распада СССР в бывших союзных республиках началось формирование национального законодательства. Верховным Советом БССР 27 июля 1990 г. была принята Декларация «О государственном суверенитете Белорусской ССР», ставшая одним из важнейших правовых документов, определяющим дальнейшее развитие страны и положившим начало формированию белорусского гражданского законодательства. Закон Республики Беларусь от 28 мая 1991 г. «О предпринимательстве в Республике Беларусь» стал первым «рыночным» законом нашей страны. В его преамбуле содержалось указание на то, что он «направлен на создание условий для широкого проявления хозяйственной инициативы и предприимчивости граждан на основе реализации принципа равенства всех форм собственности, свободы распоряжения имуществом и выбора сфер деятельности» [279].

Только с принятием 28 октября 1998 г. ГК Республики Беларусь в нашей стране с существенным опозданием (по сравнению с другими европейскими державами) начался четвертый этап становления принципов гражданского права. От прежде существовавших кодифицированных гражданских законов ГК 1998 г. отличается тем, что он призван оформить рыночные отношения, трансформируя принципы рыночной экономики в принципы гражданского права. Об этом, в частности, свидетельствует закрепленная в ст. 2 ГК система основных начал гражданского законодательства, определяющих и регламентирующих гражданские отношения. К их числу относятся, в частности, принципы: равенства участников гражданских отношений; неприкосновенности собственности; свободы договора; добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений; недопустимости произвольного вмешательства в частные дела; беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты и др.

Рассмотрение гражданско-правовых принципов в свете эволюционного процесса позволяет констатировать, что изменение содержания гражданского права в различные исторические периоды, выдвигало на передний план те или иные принципы, в зависимости от того, какие факторы оказывали наиболее существенное влияние на формирование правовых норм в данный исторический период. Как свидетельствует проведенный выше анализ, идеи индивидуализма были реализованы в гражданско-правовых принципах свободы договора, неприкосновенности собственности, равенства; идеи либерализма – в принципах социальной направленности регулирования экономической деятельности и защиты прав слабейшей стороны; идеи социализма – в принципах приоритета государственной собственности, верховенства «плана» над договором, «реального» исполнения обязательств и др.

Прав С.Г. Дробязко, полагая, что «принципы права вырабатываются людьми сознательно на основе объективно обусловленных потребностей развития общества по пути обеспечения социального прогресса, исходя из закономерностей развития и функционирования права и механизма действия объективных законов возникновения, развития и функционирования упорядочиваемых правом объектов в конкретных исторических условиях» [120, с. 32]. Проведенный анализ позволяет проследить влияние различных факторов на процесс становления и развития принципов гражданского права. Наиболее органично природа права связана с экономикой. Ф. Энгельс неоднократно указывал на то, что формирование принципов права непосредственно связано с обменной стороной экономических отношений: «Отражение объективных потребностей общественного развития в правовых принципах происходит помимо сознания действующего; юрист воображает, что оперирует априорными положениями, а это всего лишь отражения экономических отношений [217, с. 418].

К такому же выводу приходили также теоретики права. Так, по мнению В.П. Грибанова, гражданское право представляет собой одну из отраслей права, наиболее тесно связанных с экономикой [109, с. 221]. В свою очередь С.С. Алексеев полагал, что в процессе создания писаного права «непосредственно существенную роль сыграли потребности экономических отношений, складывающихся в условиях частной собственности, товарного производства и рынка. Именно потребность закрепить, сделать незыблемой собственность, создать беспрепятственное распоряжение ею, утвердить экономический статус товаровладельцев, необходимость обеспечить для них устойчивые и гарантированные экономические связи, постоянные, прочные и обязательные для всех предпосылки хозяйственной, коммерческой деятельности, надежные и стабильные предпосылки для самостоятельности, активности, инициативного действия явилось исходным источником многих важнейших свойств юридической формы общественного регулирования: общеобязательной нормативности, формальной определенности, действия через субъективные права и обязанности». И далее автор отмечал: «В самом процессе возникновения, особенностях и свойствах права довольно явственно ощущается «дыхание» экономических отношений, товарного производства и рынка [14, с. 43]. История становления римского частного права подтверждает этот тезис.

На отношениях собственности и обмена как источнике возникновения права фокусировал внимание и Л.С. Явич. «Экономические начала в праве, частная собственность становятся важнейшей идеей права. Собственность объявляется источником свободы человека и равенства с другими людьми. Органическая связь между юридической формой и собственностью прослеживается на протяжении всей истории их существования. Наряду с отношениями обмена собственность является глубинным источником свойства права как равного масштаба, применяемого к различным людям» [493, с. 15]. Неслучайно политическими лозунгами французской буржуазной революции являлись идеи неприкосновенности собственности и свободы договора.

Частноправовые отношения, возникавшие ранее всего именно как товарно-денежные отношения, первоначально стихийно складывавшиеся между членами человеческих сообществ, затем явились каркасом, на котором было сформировано гражданское право. Формирование же отрасли было начато именно с формирования ее основных начал – принципов гражданского права. Гражданское право генетически сформировалось на основе таких принципов, как равенство участников правоотношений, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Именно поэтому считаем корректным использование законодателем в ст. 2 ГК Республики Беларусь терминов «принципы гражданского права» и «основные начала гражданского законодательства» в качестве синонимических конструкций.

И еще один довод. Рошер в предисловии к книге Данкварта «Гражданское право и общественная экономия: Этюды» писал: «Право и экономия – две области жизни, равно первичные, равно необходимые, равно близкие сокровеннейшей стороне человеческой природы. Да и предметы, которыми занимается правоведение и экономическая наука почти совершенно одни и те же. Сочетание людских отношений, на которых экономическая наука строит удовлетворение людских потребностей, – это сочетание есть вместе с тем арена и повод бесконечных столкновений, которые право стремится или предупредить, или уладить. Подобно тому, как почти каждая глава общественной экономии в собственном смысле имеет свою параллель в гражданском праве... Один и тот же предмет рассматривается с различных точек зрения в юриспруденции и экономической науке. Для экономического воззрения главное дело – соображение потребностей оборота; для юридического же воззрения – «устранение спора». Вместе с тем, каждая из этих наук «самостоятельна в своем принципе, и нуждается в содействии другой только для правильного проведения этого принципа» [113, с. 2].

Действительно, большинство общественных отношений, составляющих предмет гражданского права как отрасли права, реализуются именно в сфере экономики. Это отражено законодателем в ст. 1 ГК, согласно которой гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности, регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием, договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения. Таким образом, тезис о влиянии экономических факторов не только на процесс формирования, но и реализации принципов гражданского права можно считать доказанным.

Не менее существенным является и влияние социальных факторов. Об этом справедливо пишет Е.Г. Комисарова: «Изначально создание кодифицированного права стимулировалось явными или скрытыми потребностями в более эффективном социальном контроле и администрировании во вновь образованном государственно-политическом объединении (законы Хаммурапи, кодификации Юстиниана) либо потребностью в перераспределении различных привилегий. В современной истории эта потребность в обновлении чаще всего вызывается стремлением закрепить новое соотношение сил и как следствие – новый вариант основополагающих идей, правовых начал, отвечающих замыслам реформаторов и интересам большинства населения страны» [174, с. 45].

Очевидно, что право всегда закрепляет соотношение социальных сил в обществе и выдвигает на передний план те основополагающие идеи, которые отражают интересы большинства населения страны. Стоящие перед государством социальные задачи были и остаются причиной постоянного вторжения публичного элемента в сферу частноправовых отношений. Именно с целью решения социальных задач государство участвует в гражданско-правовых отношениях и осуществляет их правовое регулирование. Следствием влияния социальных факторов является закрепление в ГК Республики Беларусь принципа социальной направленности регулирования экономической деятельности, а также ряда правовых норм, специально определяющих статус государства как участника гражданских правоотношений (ст. 124), порядок участия в таких отношениях (ст. 125), несения ответственности (ст. 126, 127) и даже норм, позволяющих государству использовать определенные публично-правовые рычаги влияния на гражданско-правовые отношения (например, при заключении договоров на поставку товаров для государственных нужд) [88].

Существенное влияние на процесс становления принципов гражданского права оказали также политические и идеологические факторы. Идеологический характер принципов особо подчеркивался в советском праве. Л.С. Явич полагал, что принципы идеологичны в том смысле, что «непременно выражают интересы определенных классов и играют существенную роль в общественном сознании, идеологической борьбе» [493, с. 10]. О.В. Смирнов отмечал, что экономика и политика обязательно находят в принципах права свое проявление [406, с. 12]. По определению Г.А. Кригера, «принципы права – это вытекающие из социально-экономической природы и закрепленные в праве идеологические и нравственные начала (руководящие идеи), направляющие регулятивную и охранительную функцию права и определяющие характер основания и объем государственного принуждения и иных мер воздействия, необходимых для обеспечения успешного развития господствующих общественных отношений» [189, с. 102].

Безусловно, политика и идеология всегда отражаются в законодательстве и в правовой доктрине и влияние идеологических факторов на законодательство и его принципы нельзя расценивать как явление сугубо негативное. В тех случаях, когда такое влияние имеет опосредованный характер и осуществляется через призму конституционных принципов, оно способно вызвать значительный положительный эффект. Однако непосредственно в ткань отраслевого законодательства идеологические постулаты включены быть не должны, поскольку это придает им идеологизированный характер, оторванный от предмета и метода гражданско-правового регулирования.

Перечисленные факторы в значительной мере являются определяющими. Вместе с тем нельзя недооценивать влияние и других факторов, способных стать причиной включения в число основных начал гражданского законодательства тех или иных принципов. Ими могут являться идеалы справедливости, уровень правосознания и правовой культуры, профессионализм законодателей. По справедливому мнению С.А. Трахименка, важное значение имеет и характер осуществляемой в обществе власти, степень учета интересов личности, стремление к обеспечению баланса интересов всех социальных слоев, национальный фактор, международное положение [442, с. 66]. Именно такие факторы, как географическое положение страны, уровень правовой культуры, правосознания и профессионализма законодателей, идеалы равенства и справедливости, проявились при разработке статутов ВКЛ.

Следует отметить, что принципы гражданского права всегда закрепляют объективные закономерности развития гражданско-правовых отношений. При этом под закономерностями формирования и развития принципов гражданского права следует понимать обусловленность изменений в понятии, содержании и пределах реализации принципов влиянием различных факторов. К числу факторов, в значительной степени определяющих процесс формирования и развития принципов гражданского права, следует отнести экономические, социальные и политические факторы при одновременном влиянии и других факторов.

Объективное существование указанных факторов предполагает необходимость их постоянного учета при формировании норм гражданского законодательства. На определенных этапах развития общества под воздействием решающего влияния определенных факторов отдельные принципы способны утрачивать свое значение, могут появляться новые принципы, а существующие – могут трансформироваться, видоизменяться, действовать в ограниченном виде либо реализовываться в наиболее полной мере. При этом генезис принципов гражданского права свидетельствует о закономерном возрастании их значения, усилении их роли в нормотворческой и правоприменительной деятельности, придании им статуса регулятора общественных гражданско-правовых отношений, что не исключает возможности их ограничения.

2.2 Принципы гражданского права в условиях социального правового государства

«Республика Беларусь – унитарное демократическое социальное правовое государство»: закреплено в ст. 1 Конституции Республики Беларусь. В связи с этим в рамках настоящего раздела ставится задача определить, какое влияние оказывают принципы социального правового государства на отрасль гражданского права и формирование системы ее принципов и насколько допустимы ограничения принципов гражданского права в условиях правового социального государства.

Правовое государство – как определенная философско-правовая теория и соответствующая практика организации политической власти и обеспечения прав и свобод человека – является одним из существенных достижений человеческой цивилизации. В Древней Греции свыше двух тысячелетий назад зародилось учение о правовом государстве (учения Сократа, Платона, Аристотеля и др.). Значительный вклад в разработку идеи правового государства внесли такие мыслители, как Ж.-Ж. Руссо, Дж. Локк, Ш. Монтескье, Д. Дидро и др. Идеи правового государства последовательно проводили в своих трудах также известные белорусские гуманисты Ф. Скорина, С. Будный, А. Волан и др.

В советский период концепция правового государства отвергалась как буржуазная. В юридической литературе господствовало убеждение о том, что само право с его формальным равенством по своей сути – это нечто буржуазное, тормозящее движение к коммунизму. Л.М. Каганович, выступая в 1929 г. с докладом в Институте советского строительства, говорил: «Мы отвергаем понятие правового государства. Если человек, претендующий на звание марксиста, говорит всерьез о правовом государстве и тем более применяет понятие «правового государства» к советскому государству, то это значит, что он идет на поводу у буржуазных юристов» [149, с. 9]. «Правовое государство – это мираж, но мираж, весьма удобный для буржуазии, потому что заменяет выветрившуюся религиозную идеологию, он заслоняет от масс факт господства буржуазии», – писал Е.Б. Пашуканис. [334, с. 135]. Лишь начиная с конца 80-х годов ХХ в. теория правового государства превращается в доминирующую [412; 417; 436; 433].

Среди множества точек зрения на понятие правового государства и его принципы выделим лишь некоторые. В частности, В.Н. Хропанюк называет правовым государством такую форму организации и деятельности государственной власти, которая строится во взаимоотношениях с индивидами и их различными объединениями на основе норм права. При этом право, по мнению ученого, играет приоритетную роль лишь в том случае, если оно выступает мерой свободы всех и каждого, если действующие законы реально служат интересам народа и государства, а их реализация является воплощением справедливости…» [467, с. 80.]. В.С. Нерсесянц, в свою очередь, выделяет три взаимосвязанных компонента правового государства: гуманитарно-правовой (права и свободы человека и гражданина), нормативно-правовой (правовой характер закона, конституционно-правовая природа и основа источников действующего позитивного права) и институционально-правовой (система разделения и взаимодействия властей, включая их взаимные сдержки и противовесы) [228, с. 106]. По мнению М.Н. Марченко, правовым государством является государство, построенное на принципах верховенства закона, полной гарантированности и незыблемости прав и свобод граждан, взаимной ответственности гражданина и государства [324, с. 434]. Э.П. Григонис из всего многообразия признаков правового государства выделяет три основополагающих: господство права над государством или верховенство права, наличие свободно и автономно функционирующего от государства гражданского общества и разделение властей [111, с. 9].

Самое развернутое определение правового государства предложено В.А. Четверниным. По мнению данного ученого, «правовое государство – это государство, обслуживающее потребности правового, саморегулирующегося общества, то есть обеспечивающего режим господства права и создающее надежные гарантии от административного вмешательства в саморегулирующиеся процессы жизнедеятельности общества, защищающее интересы производителей и потребителей социальных благ в рамках общедоступной надлежащей правовой процедуры разрешения споров. По своей сущности правовое государство – это система институциональных и формально-юридических гарантий, обеспечивающих неприкосновенность и плюрализм собственности, самостоятельность и равную меру свободы производителей и потребителей социальных благ и вообще участников социального обмена – индивидов и ассоциаций. Минимальная (неотчуждаемая) и максимальная мера свободы, о которых идет речь, определяются объективными возможностями общества и ходом общественного прогресса, уровнем развития объективно складывающегося права. Нормы, выражающие меру свободы, должны быть зафиксированы в конституции и законах» [473, с. 61]. В данное определение автор попытался включить все неотъемлемые элементы правового государства.

Среди белорусских ученых, занимающихся проблематикой правового государства, следует особо отметить В.Г. Тихиню [434; 436], Г.А. Василевича [47; 51], Д.М. Демичева [114; 115], А.Г. Тиковенко [429; 430]. Так, В.Г. Тихиня под правовым государством понимает такое государство, в котором обеспечивается примат права, верховенство закона, последовательно проводится в жизнь принцип разделения властей, признаются и надлежащим образом защищаются права и свободы человека и гражданина. Основными принципами правового государства ученый называет разделение властей, верховенство закона, связанность государства и его органов правом, взаимную ответственность государства перед гражданином и гражданина перед обществом, судебную защиту прав личности [434, с. 8].

Г.А. Василевич к числу принципов правового государства относит конституционные принципы: верховенство права; разделение и взаимодействие властей; непридание актам, устанавливающим или усиливающим ответственность, обратной силы; доверие гражданина государству; информированность граждан о принятых актах законодательства; стабильность актов законодательства; принцип пропорциональности (соразмерности) ограничения того или иного права достигаемым целям [51, с. 19]. На наш взгляд, посредством приведения столь развернутого перечня принципов достигается не только задача их конкретизации, но и сопоставления положений Конституции Республики Беларусь с требованиями правового государства, проверка на предмет соответствия последним.

В Послании Конституционного Суда Республики Беларусь «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2002 году» к числу принципов правового государства были отнесены: разделение и взаимодействие властей, соразмерность (пропорциональность) ограничения прав и свобод личности охраняемым Конституцией ценностям, предоставление равных экономических возможностей субъектам хозяйствования различных форм собственности, социальное партнерство, достаточность и полнота правового регулирования общественных отношений, обеспечение доступа к правосудию, равенство всех перед законом и справедливость, конституционность (законность), информированность граждан о решениях, принимаемых государственными органами и др. [297].

Такие принципы правового государства как равенство всех перед законом, право на судебную защиту, неприкосновенность собственности и др. нашли свое закрепление в нормах гражданского законодательства Республики Беларусь с учетом специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом, что свидетельствует о закономерном возрастании роли принципов гражданского права в условиях правового государства.

Возвращаясь к анализу правовой доктрины, нельзя обойти вниманием научную позицию Н.И. Матузова и А.В. Малько, которые рассматривают правовое государство как организацию политической власти, создающую условия для наиболее полного обеспечения прав и свобод человека и гражданина, а также для наиболее последовательного связывания с помощью права государственной власти в целях недопущения злоупотреблений. Из данного определения правового государства учеными выделяются два главных принципа (две стороны сущности) правового государства: наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина (социальная сторона) и наиболее последовательное связывание посредством права политической власти, формирование для государственных структур режима правового ограничения (формально-юридическая сторона) [218, с. 132].

На наш взгляд, попытки включить в определение правового государства социальную составляющую вряд ли оправданны. Более того, позволим себе выдвинуть тезис о том, что в определенной степени принципы социального государства могут вступать в противоречие с принципами государства правового. Если правовое государство требует обеспечить полную гарантированность и незыблемость прав и свобод гражданина, то «для социального государства характерно стремление к социальному уравниванию, то есть оказанию поддержки слабым и предъявление больших (но до определенных пределов) требований к социально сильным, например, в сфере налогообложения» [451].

Правовое государство и государство социальное – две самостоятельные ценностные категории. Государство может быть правовым, но при этом не быть социальным. И наоборот. Именно поэтому в Конституции Республики Беларусь наше государство провозглашается одновременно правовым и социальным.

Важнейшей задачей социального государства является обеспечение и защита прав и свобод человека и гражданина. Во Всеобщей декларации прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 г., закреплено положение, согласно которому «каждый человек, как член общества, имеет право на социальное обеспечение и на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства» (ст. 22) [70].

В принятом 16 декабря 1966 г. Международном Пакте об экономических, социальных и культурных правах закреплено положение о том, что «государство обязуется в индивидуальном порядке и в порядке международной помощи и сотрудничества, в частности в экономической и технической областях, принять в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы обеспечить постепенно полное осуществление признаваемых в настоящем Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер (ст. 2) [219]. В соответствии со ст. 2 Конституции Республики Беларусь человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства. «Государство осуществляет регулирование экономической деятельности в интересах человека и общества; обеспечивает направление и координацию государственной и частной экономической деятельности в социальных целях» (ст. 13) [182].

Таким образом, государство – это социальный институт, призванный предпринимать меры против дисбаланса в экономике, в силу чего оно должно осуществлять множество экономических мероприятий для поддержания нормального функционирования экономики страны. Провозгласив принцип равенства всех людей, государство обязуется тем самым позаботится о тех, кто не в состоянии сделать это самостоятельно: малоимущих, инвалидах, престарелых, малолетних, безработных и т.д. Существуют все основания для утверждения о том, что функционирование социального государства предполагает определенную степень вторжения в частноправовую сферу. Это не означает тотального отрицания или ограничения сферы частноправовых отношений, но предполагает существенное его ограничение в целях баланса публичных и частных интересов.

Опыт экономически развитых стран доказывает, что государство активно вторгается в сферу частных интересов. Усиление социальной роли государства – адекватная реакция на усложнение общественных связей. Именно по данной причине государство вынуждено вторгаться в сферы общественных отношений, которые ранее казались имеющими исключительно частноправовой характер. При этом используются различные методы: предпринимателям даются предписания относительно вступления в договор, определяются его существенные условия, фиксируются обязательные и контролируемые договоры, вводятся правила о недобросовестной конкуренции и т.д. Для доказательства сформулированного тезиса обратимся к институту банкротства. «Если раньше целью данного института была исключительно ликвидация дел должника для максимально быстрого удовлетворения интересов кредиторов (то есть законы имели прокредиторскую направленность), то в настоящее время почти во всех государствах рыночной экономики учитывается, что банкротство предприятий-должников, и в особенности градообразующих, а также наиболее крупных банков, влечет негативные экономические и социальные последствия не только для работников и собственников таких предприятий, но и для экономики страны» [79, с. 75].

В связи с этим закономерно возникает вопрос о том, насколько согласуются идеи социального правового государства с принципами рыночной экономики, и опосредующими ее принципами гражданского права. Ответ на данный вопрос очевиден: если бы в Конституции не были закреплены в качестве принципов неприкосновенность частной собственности и свобода договора, рыночный механизм не мог бы функционировать. Прав Г.А. Василевич, утверждая о том, что принципы социального и правового государства тесно связаны между собой и порой переплетаются друг с другом [51, с. 19].

Вместе с тем, корреляция принципов правового и социального государства ставит перед законодательной и исполнительной властью вопросы, связанные с допустимостью тех или иных ограничений частных интересов в целях защиты интересов общества. Иными словами, решающее значение приобретает сопоставимость между необходимым и допустимым ограничением частных прав. «Важно найти и установить оптимальный уровень взаимоотношений между государством и отдельным человеком, свести к минимуму «вторжение» государства в ту сферу индивидуума, в которой он может действовать автономно…» [48, с. 15].

В связи с этим еще острее проявляется проблема недопустимости неоправданных ограничений свободы участников гражданского оборота, приводящая к вопросу о соотношении частного и публичного непосредственно в области гражданского права. Указанная проблема уже затрагивалась нами при рассмотрении принципов гражданского права в советский период, когда частноправовая сфера оказалась практически поглощена публично-правовой. Именно в этот исторический период существовал строй, максимально приближенный к исключительному господству публичного права. Однако социальный строй, основанный только на частноправовых началах, также недостаточно эффективен. М.М. Агарков доказал, что «частное право само по себе, независимо от своего содержания, не водворяет еще в отношениях между людьми индивидуальную свободу», а «власть, построенная на началах общественного служения, более совместима с индивидуальной свободой, чем лично-свободная (господская) частноправовая власть». Наибольшее правовое выражение личной свободы ученый закреплял формулой: «минимум прав власти: необходимая власть – по принципу социального служения», следовательно «идеалы правового государства стремятся осуществить наибольшие гарантии прав личности» [5, с. 42].

Соглашаясь с мнением М.М. Агаркова, вместе с тем следует отметить, что даже в условиях правового государства принципы гражданского права могут подвергаться ограничениям. Однако концепция правового государства предполагает закрепление в законе каждого случая ограничения прав субъектов гражданского оборота. В правовом государстве, устанавливая отдельные ограничения принципов гражданского права, законодатель в каждом конкретном случае обязан ответить на вопрос о том, действительно ли необходимо отступить от принципов с целью достижения баланса частных и публичных интересов, и четко определить пределы этих ограничений в законе.

Таким образом, в рамках настоящей главы разработана авторская концепция становления и развития принципов гражданского права, включающая:

Предложенная концепция позволяет учитывать влияние различных факторов на процесс формирования гражданского законодательства и прогнозировать тенденции его дальнейшего развития с целью наиболее эффективного регулирования гражданско-правовых отношений.

Под закономерностями формирования и развития принципов гражданского права следует понимать обусловленность изменений в понятии, содержании и пределах реализации принципов влиянием определенных факторов. К числу факторов, в значительной степени определяющих процесс формирования и развития принципов гражданского права, относятся экономические, социальные, политические и идеологические факторы. Вместе с тем анализ истории развития белорусского государства позволил доказать, что на начало формирования законодательства, основанного на подлинных частноправовых началах, не в меньшей мере повлияли географическое положение страны, уровень правовой культуры, правосознания и профессионализма законодателей, идеалы равенства и справедливости.

Соотношение между принципами правового государства, конституционными принципами и принципами гражданского права должно быть следующим. Конституционные положения в государстве, провозглашающем себя правовым, должны базироваться на принципах правового государства, а отраслевые принципы – на положениях Конституции и представлять собой конкретизацию конституционных принципов применительно к конкретной отрасли права. При этом принципы гражданского права в условиях правового социального государства не следует рассматривать как некий «идеальный тип». Необходимо исходить из того, что ограничения принципов гражданского права допустимы, но только на основании закона и при условии четкого соблюдения принципов правового государства [6–А; 8–А; 13–А; 19–А; 38–А; 39–А; 50–А; 53–А].

ГЛАВА 3

ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

3.1 Принципы гражданского права: понятие и сущностные признаки

Понятие принципов гражданского права и определение их признаков – это тот рабочий инструментарий, овладение которым позволяет продолжать дальнейшее исследование данной правовой категории. Традиционный подход к исследованию объектов, при котором из имеющегося понятия выводятся квалифицирующие признаки, в данном случае неприменим, поэтому в работе избран иной подход: на основе анализа норм гражданского законодательства и правовой доктрины Республики Беларусь выделены признаки, присущие принципам гражданского права, а затем на их основе сформирован понятийный каркас исследуемого объекта. В связи с этим в рамках настоящего раздела ставится цель выявить признаки, присущие принципам гражданского права, и на их основе определить понятие.

Понятие «принцип» происходит от латинского «principium» – «основа», «первоначало». Наиболее часто это понятие используется в смысле основного исходного положения какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения [32, с. 960]. В философском словаре приводится его понимание в двух смыслах: в субъективном и объективном. В субъективном смысле – это основное положение, предпосылка, а в объективном – исходный пункт, первооснова, самое первое. Аристотель понимает принцип в объективном смысле как первую величину: то, исходя из чего нечто существует или будет существовать. Кант истолковывает принцип субъективно: он различает принципы конститутивные (только для эмпирического употребления) и регулятивные (только для трансцендентального или только для практического употребления) [453, с. 363].

В правоведении категория «принцип» используется для характеристики различных юридических явлений: принципов права, принципов правотворчества, принципов юридической ответственности и т.п. Учеными предложено множество определений понятия «принцип». Изменяющиеся исторические, социально-экономические и политические условия диктовали новые подходы к изучению принципов права, предлагались новые дефиниции, классификации, приводились различные перечни принципов и т.д. Принципы права, как в самостоятельном значении, так и в связи с другими проблемами, рассматривали многие ученые. Интерес к исследованию этой категории со временем не иссякает, поскольку принципы представляют собой основополагающие начала, определяющие содержание норм отрасли права, ее место, роль и назначение в системе права. Следовательно, решение вопроса о принципах равно важно не только для науки гражданского права, но и для всех иных правовых наук. Исходя из этого, считаем обоснованным и допустимым привлечение с этой целью отдельных научных положений из смежных отраслевых наук.

Многочисленность подходов к раскрытию понятия, а также признаков правовых принципов обусловливается, на наш взгляд, двумя основными причинами: во-первых, отсутствием в законодательстве (в том числе гражданском) нормативно закрепленной дефиниции; во-вторых, тем, что каждый из исследователей принципов формулировал свое понятие через выбранные им определяющие категории. Следует принимать во внимание и особенности исторического периода, когда эти дефиниции были сформулированы. Практически каждый ученый, исследовавший правовые принципы, либо предлагал свое собственное определение этой категории, либо привносил что-то новое, пытаясь «усовершенствовать» определения, сформулированные его предшественниками. Динамика развития понятия «принципы права» наиболее наглядно прослеживается на общих принципах права. Основными категориями, через которые давалось определение принципам права, являются идея, основное положение, начало.

Н.Г. Александров рассматривал принципы как «положения, выражающие общую направленность и наиболее существенные черты содержания социалистического правового регулирования общественных отношений» [6, с. 17]. Через категорию «идея» принципы права определяли многие ученые. Как «категорию правосознания», «результат определенного обобщения, научной абстракции», «руководящую идею правового регулирования» рассматривали принципы Р.З. Лившиц и В.И. Никитинский. При этом делалась оговорка о том, что принципы права – это не только идеи. Сами по себе идеи, само по себе правосознание не носят и не могут носить нормативно-регулятивного характера. Право же по самой своей природе обладает таким свойством. Поэтому принципы права есть только те идеи, которые воплотились в правовых нормах [203, с. 31].

Первым из белорусских ученых к исследованию принципов обратился К.П. Уржинский. По его определению, правовой принцип есть прямо закрепленное юридическими нормами или выводимое из них путем толкования и развиваемое ими руководящее отправное положение (идея), отражающее закономерности правового регулирования соответствующей области однородных общественных отношений [446, с. 123]. Рассуждая о принципах, ученый подразумевал существенные отправные (а не второстепенные) идеи, но критерия, позволяющего разделить идеи на главные и второстепенные, им предложено не было. Как «идею, требование, предъявляемое к праву данной социально-экономической формации» определяла правовой принцип и Е.Г. Лукашева [208, с. 21]. Таким образом, авторы вышеприведенных определений рассматривали принципы как категорию правосознания, предшествующую созданию целостной системы права.

Другая группа ученых понятие «принцип» определяет одновременно через категории «идея» и «начало». В частности, «исходными сквозными идеями, началами, выражающими главное и решающее в содержании права» называл принципы права С.С. Алексеев. При этом акцентируется внимание на то, что принципы права, существуя прежде всего в юридических нормах, свойственны всей правовой материи, всему механизму правового регулирования. Они проявляются и в юридической практике, и в правоприменительных актах [11, с. 105]. По мнению С.И. Кожевникова и А.П. Кузнецова, принципы права – это основополагающие идеи, начала, выражающие его сущность, назначение в обществе, на базе которых оно возникает, развивается и функционирует [170, с. 64]. Л.С. Явич именовал принципами «такие начала, отправные идеи его бытия, которые выражают важнейшие закономерности и устои данной общественно-экономической формации, являются однопорядковыми с сущностью права и составляют его главное содержание, обладают универсальностью, высшей императивностью и общеобязательностью; соответствуют объективной необходимости упрочения господствующего способа производства [493, с. 11]. При этом ученый полагал, что «юридический (правовой) принцип лишь терминологически может уточняться в зависимости от того, какова область его бытия и каков его характер» [493, с. 10]. Нетрудно заметить, что при всем многообразии данных определений им присуща одна общая черта: практически во всех определениях принципы предстают как «результат определенного обобщения, научной абстракции». Такое положение объясняется той незначительной ролью, которая отводилась им в советской правовой науке: в правотворчестве они играли роль маяка, определяющего общее направление при издании конкретных правовых норм, а в правоприменении их функция ограничивалась лишь потребностью в толковании все тех же норм.

По мере демократизации общества и правовой науки интерес к категории принципов существенно возрос. Учеными стали предлагаться более развернутые определения исследуемого понятия. Такой прогресс научной мысли подтверждает выявленные нами исторические закономерности. Каждый новый этап общественно-политического развития общества начинался с того, что требовалось определить основные, заглавные идеи дальнейшего движения, а также определить место этих идей в системе права и законодательства, поскольку «принципы – это своего рода отправные пункты, показывающие вектор правового регулирования» [218, с. 164].

Аналогичная ситуация была характерна и для науки гражданского права. Многие сформулированные цивилистами понятия могут быть отнесены к числу юридико-философских, общетеоретических, не отражающих специфику гражданского права как правовой отрасли. Так, С.Н. Братусь предлагал следующее определение категории принцип: «Принцип – это ведущее начало, закон данного движения материи и общества, а также явлений, включенных в ту или иную форму движения. Из этого следует, что принцип – движущая сила или закон, относящийся именно к данной группе однородных социальных явлений» [40, с. 135]. Важным достоинством приведенного определения является то, что принципы рассматриваются как объективная закономерность, свойственная определенному явлению или группе явлений. Однако «определение понятия «правовой принцип» или «гражданско-правовой принцип» через категорию «закон» едва ли может быть приемлемо, поскольку термин «закон» в правовом смысле имеет весьма конкретное содержание и понимание…» [397, с. 9].

О.А. Красавчиков понимал под правовым принципом «определенное начало, руководящую идею, в соответствии с которой осуществляется правовое регулирование общественных отношений» [410, c. 27]. Существенно расширила и уточнила это понятие Т.И. Илларионова, назвав принципами «руководящие идеи (продукты общественного сознания), содержанием которых являются результаты оценки социально-экономических, моральных, политических и иных устоев социалистического общества, тенденций и потребностей развития общественных отношений». При этом автором был сделан акцент на то, что формирование идеи, пусть и руководящей – это лишь начальная стадия ее бытия. Лишь последующие познание, оценка, критика приведут или не приведут к признанию ее объективно необходимой, руководящей, а, следовательно, и к воплощению в праве позитивном. Таким образом, принцип – это не просто руководящая идея, а ее нормативное выражение [137, с. 11].

Данное уточнение представляется существенным. Идея (греч. idea) – основная, главная мысль, намерение, план [447, с. 289]. Исходя из значения этого слова, его использование для формулировки понятия «принципы права» представляется достаточно условным, так как категория «идея» не содержит в себе регулирующего начала – правовые отношения не могут регулироваться идеями. Правовые идеи относятся к области правосознания. Выработанные правовой наукой, они являются только планами, намерениями, не имеющими юридического значения до тех пор, пока они не востребованы законодателем, не отображены в нормах права. Только тогда они переходят из сферы правосознания в сферу правового регулирования, становятся частью позитивного права. «Эволюция права идет от идей к нормам, затем через реализацию норм – к общественной практике. И начиная с появления идеи, а идея очень часто формируется в виде правового принципа, принцип определяет развитие права» [204, c. 195].

Постепенно в науке гражданского права утвердилось мнение о том, что правовым принципом является не любая идея, а идея руководящая, основополагающая, имеющая нормативное выражение и отличающаяся от обычных юридических правил большей степенью нормативности. Г.А. Свердлык определял принципы гражданского права как «закрепленные или отраженные в преамбулах основополагающих нормативных актов, а также в гражданско-правовых нормах и выражающие объективные закономерности развития имущественных, связанных и не связанных с ними личных неимущественных отношений, стабильные нормативно-руководящие положения, в соответствии с которыми строится нормативно-правовая база гражданско-правового регулирования, регламентация поведения субъектов гражданского права и правоприменение» [397, c. 17]. В.П. Грибанов под принципами права понимал «руководящие положения, основные начала, выражающие объективные закономерности, тенденции и потребности общества, определяющие сущность всей системы, отрасли или института права и имеющие в силу их правового закрепления общеобязательное значение» [109, с. 223]. Близка к данной позиции и позиция Е.А. Суханова: «Под правовыми принципами понимаются основные начала, наиболее общие руководящие положения права, имеющие в силу их законодательного закрепления общеобязательный характер» [106, c. 49]. В более поздних работах и Т.И. Илларионова сформулировала понятие принцип через категорию «начала»: «Принципы – руководящие (отправные) начала, в соответствии с которыми осуществляется правовое регулирование общественных отношений» [101, с. 12].

Белорусскими цивилистами в свою очередь также предложены определения понятия «принципы права». В.А. Витушко полагает, что «принципы права – это общие правила поведения, составляющие основу системы правового регулирования», а «принципами гражданского права называются основополагающие правила поведения в гражданском обороте» [67, с. 110]. По мнению В.Ф. Чигира, термин «принцип» «применительно к гражданскому праву означает основные положения, присущие всем его нормам или многим его институтам». При этом ученый акцентирует внимание на регулятивную функцию принципов гражданского права: «в некоторых случаях, только опираясь на тот или иной принцип либо на их совокупность, можно решить конкретный спор» [104, с. 28].

Следует отметить, что в смежных науках гражданского и хозяйственного процесса также отсутствует единообразный подход к определению понятия принципов права (в соответствующих кодексах данные понятия тоже не закреплены). Под принципами гражданского процессуального права понимаются: «идейно-политические руководящие положения, начала…» [93, с. 23]; основные положения данной отрасли права, отражающие его специфику и содержание» [92, с. 24; 94, с. 35]; «основные директивы (указания) законодателя участникам гражданского процесса и суду…» [91]; «ключевые идеи, отправные положения, руководящие начала, характеризующие отрасль права, отражающие ее важнейшие качественные особенности, содержание и назначение в обществе» [156, с. 5]. Однако, несмотря на столь значительный научный интерес к категории принципов права вообще и гражданского права в частности, ни одно из многочисленных определений не получило безусловного признания в науке. Это дало повод некоторым ученым выдвинуть тезис о «бесперспективности обоснования единой дефиниции» и необходимости «сосредоточить усилия на прагматичном, правоприменительном значении принципов» [195, с. 24]. С таким утверждением нельзя согласиться по следующим причинам.

Действительно, в последние годы в цивилистической науке отмечается некоторая недооценка значимости и важности дефиниций, а между тем, как справедливо отмечают российские цивилисты, «недостатки системы гражданско-правовых дефиниций затрудняют усвоение нового гражданского законодательства как гражданами так и специалистами, препятствуют правильному использованию и применению гражданско-правовых норм, снижают их социальную эффективность, создают дополнительные трудности в кодификационно-инкорпоративной работе» [199, с. 18]. То обстоятельство, что ГК 1998 г. не содержит понятия «принципы гражданского права» усугубляет эту проблему. Нередко основные начала гражданского законодательства игнорируются в процессе законодательной и правоприменительной практики, особенно те из них, которые прямо не закреплены в действующем законодательстве в рамках конкретной правовой нормы. Именно поэтому необходимо выработать единообразное понятие и закрепить его в ст. 2 ГК.

Понятие принципов гражданского права должно, на наш взгляд, удовлетворять следующим требованиям: отражать отраслевую принадлежность принципов гражданского права; содержать указание на признаки, позволяющие идентифицировать то или иное положение гражданского законодательства в качестве его принципа, поскольку ГК закрепляет открытый перечень принципов гражданского законодательства и предусматривает возможность выведения отдельных принципов из содержания и смысла гражданско-правовых норм; в нем должно быть заключено требование их императивного применения субъектами гражданского права, а также нормотворческими и правоприменительными органами.

Для того чтобы выработать указанное понятие необходимо проанализировать характерные черты (признаки) принципов гражданского права. В течение многих лет в цивилистической науке господствовавшим являлось мнение, согласно которому основополагающие идеи становятся принципами права с момента их нормативного закрепления. Т.И. Илларионова отмечала, что принципы это «явления объективно-реальные», их основой является нормативность [137, c. 11]. Ю.Х. Калмыков при определении перечня принципов гражданского права также считал необходимым «руководствоваться прежде всего указаниями на этот счет в самом законе» [150, c. 70]. Сходную позицию первоначально занимал и С.С. Алексеев, полагая, что «те начала, которые еще не закреплены в правовых нормах, не могут быть отнесены к числу правовых принципов. Они являются лишь идеями (началами) правосознания, научными выводами, но не принципами права» [11, c. 103]. Однако позднее, ученый смягчил категоричность своего утверждения, признав, что «принципы права не обязательно должны быть сформулированы в правовых нормах» [8, c. 108].

Н.Г. Александров указывал, что в большинстве случаев основные принципы права выражены в виде определенных единых формул, зафиксированных в соответствующих статьях конституций, а в некоторых случаях отдельные принципы могут быть извлечены из содержания различных конкретных норм в результате установления их наиболее существенных общих черт [6, с. 17]. Это мнение было развито К.П. Уржинским. «Будучи выраженными в законодательстве, принципы становятся правовыми, приобретают общеобязательный характер. Принципы, не зафиксированные в юридических нормах, не имеют качества правового принципа и являются элементами правосознания либо принципами морали и т.д. Только пройдя через государственную волю и получив свое выражение в законодательстве, они приобретают общеобязательную силу». Ученый выделял два основных способа выражения принципов: формулирование их в юридических нормах (текстуальное закрепление) и выведение из смысла законодательства (смысловое закрепление). Впервые в советской правовой науке К.П. Уржинский предложил закрепить общеправовые принципы в Конституции СССР, отраслевые принципы – в кодификационных актах общегосударственного характера (Основах законодательства Союза ССР и союзных республик) и принципы юридического института в актах, касающихся этого института [446, c. 123].

Р.З. Лившиц и В.И. Никитинский также полагали, что «принцип права может быть закреплен в норме двояким путем – непосредственно и косвенно». Непосредственное закрепление имеет место в тех случаях, когда формулировка нормы воспроизводит определенный правовой принцип. Эти положения указанные авторы назвали принципами-нормами. Вторую группу составляют принципы, которые прямо не закреплены в конкретных нормах, но могут быть выведены из них. Принципы, выводимые из правовых норм, содержатся в законодательстве как бы в скрытом виде. Исходя из предложенного деления, учеными был сделан неверный, на наш взгляд, вывод о том, что принципы-нормы подлежат обязательному соблюдению, как и все остальные нормы. Принципы, выводимые из правовых норм, не содержат конкретных правовых установлений, а отражают тенденции, направление правового регулирования. Таким образом, их применение не носит неукоснительного и жесткого характера [203, c. 31–39].

Н.С. Малеин различал принципы права по степени нормативности, выделяя принципы-нормы и принципы-законоположения. По его мнению, не все правовые принципы обладают качеством нормативности. Не являются нормативными те из них, которые не зафиксированы в конституционных и иных законах, а также некоторые принципы, хотя и нашедшие отражение в законодательстве, но не представляющие собой четких правил, не формулирующих конкретных правил поведения». Различие между принципами-нормами и принципами-законоположениями ученый определяет в том, что принципы-нормы, благодаря своей «конкретности, ясности, не допускающей неоднозначного понимания и толкования, могут и должны непосредственно применяться при разрешении конкретных дел всеми общими и специальными судами». Принципы-законоположения, по мнению Н.С. Малеина, в силу их декларативного характера «не всегда позволяют однозначно и бесспорно установить несоответствие нормативного акта законоположению. Это может сделать Конституционный суд» [210, c. 13]. Однако конкретного критерия для разграничения принципов по степени нормативности автором предложено не было.

Большинством ученых нормативность рассматривается достаточно широко. В.П. Грибанов считал, что отождествление правового принципа с нормой права практически равнозначно отрицанию правовых принципов вообще [109, c. 216]. По мнению Л.С. Явича, «некоторые принципы могут формироваться, совершенствоваться и действовать, не будучи до определенного времени четко выраженными в законодательстве, могут функционировать в сфере судебной практики и правовых обычаев (традиций), в области складывающихся комплексов субъективных прав и конкретных правоотношений…» [493, c. 149]. Таких же взглядов придерживается Р.Л. Иванов [135, с. 117].

С принятием ГК Республики Беларусь 1998 г. (ГК РФ 1994 г.) законодатель поставил точку в этом научном споре, закрепив положение, согласно которому гражданское законодательство Республики Беларусь наряду с принципами, названными ст. 2 ГК, базируется также на иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь, других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм [88]. Так, принцип справедливости, не будучи текстуально закрепленным, проявляется в нормах наследственного права при установлении обязательной доли в наследстве, в нормах о солидарной ответственности причинителей вреда. Руководствуясь данным принципом, суд определяет размер подлежащего компенсации морального вреда. В числе принципов гражданского законодательства Республики Беларусь можно назвать также принцип преимущественной защиты прав граждан-потребителей, не сформулированный законодателем прямо, но проявляющий свое действие как в нормах общей части ГК (о публичном договоре, о договоре присоединения), так и особенной (в договоре розничной купли-продажи, бытового подряда, возмездного оказания услуг и др.).

Из изложенного следует вывод, что нормативное закрепление принципов гражданского права может быть двояким. Во-первых, принципы могут быть прямо зафиксированы в нормах гражданского законодательства; во-вторых, они могут выводиться из содержания ряда норм гражданского законодательства логическим путем. Однако вопрос о том, какое положение считать принципом, остался открытым. Следовательно, в законе должны быть четко определены признаки, по которым можно отграничить отдельное положение гражданского законодательства от его принципа, а значит, необходимо продолжить выявление этих признаков.

Тесно связана с нормативностью, но не тождественна ей объективность гражданско-правовых принципов, на что обращалось внимание многими учеными. Например, В.Н. Хропанюк видел объективность принципов в том, что они закрепляют объективные закономерности общественной жизни и «аккумулируют в себе наиболее характерные черты права, определяют его юридическую природу» [467, с. 215]. В.Ф. Яковлев полагал, что научное формирование правового принципа означает лишь констатацию воплощения в нормах права какой-то существенной черты общественных отношений [495, с. 57]. По мнению О.В. Смирнова, принципов и конкретных норм, оторванных от той или иной системы права, не бывает, поскольку в них отражены и экономика, и совокупность других существующих в обществе отношений [406, с. 11]. Н.Г. Александров понимал объективность в двух аспектах: как необходимость проведения основных принципов в жизнь и как возможность последовательного осуществления таких принципов, исходя из экономических и политических особенностей государства [6, с. 17]. Л.С. Явич рассматривал объективность принципов «в том смысле, что их содержание (если это действительно основные начала, а не мистификации или заблуждения) обусловлено: а) материальными отношениями, б) закономерностями данной общественно-экономической формации, в) объективными законами соответствующего надстроечного явления, его сущностью» [493, с. 10].

Содержание принципов объективно, так как они отражают объективные закономерности общественной и государственной жизни. Б. Малиновский справедливо полагал, что право должно быть приближено к реальности: ведь право состоит не только из абстрактных принципов, которые мы вписываем в наши кодексы, но и из конкретных явлений, которые могут быть ощущаемы при непосредственном наблюдении» [164, с. 43]. Система принципов гражданского законодательства государства зависит от того, какие задачи являются для него приоритетными в соответствующий исторический период (экономические, политические, социальные), поскольку в праве могут быть реализованы только такие идеи, которые не противоречат коренным интересам экономически и политически господствующих социальных сил. Так, социалистическому гражданскому праву был присущ принцип преимущественной защиты социалистической собственности, а принципы неприкосновенности собственности и свободы договора закреплены в правовых системах стран с рыночной экономикой.

Анализируя процесс формирования принципов права, Л.С. Явич высказал суждение о том, что «принципы могут выдвигаться людьми стихийно, в результате эмпирического опыта или формулироваться сознательно и на уровне теоретической концепции, приобретая характер научных принципов». При этом, по его мнению, последние более точно выражают объективное содержание, закономерности соответствующей сферы общественных отношений, тенденции их развития, сущность того или иного явления [493, с. 10]. При этом принципы права «не следует рассматривать в качестве субъективного усмотрения законодателей или ученых, наука не придумывает принципы права, а формулирует их исходя из содержания самого права, всех его структурных элементов» [170, с. 64]. В юридической литературе справедливо отмечается, что для того чтобы быть реально действующими нормативно-правовыми предписаниями, а не благими пожеланиями и лозунгами, принципы должны достаточно полно, правильно и всесторонне отражать существующую действительность и основные закономерности развития общества [428, с. 225].

Прав Г.А. Свердлык, уделивший в своей монографии значительное место анализу соотношения объективного и субъективного в принципах гражданского права, утверждая при этом, что любой субъект права должен не привносить в гражданское право свои принципы, а соотносить свое поведение с содержанием существующих принципов: «пока закрепленные в установленном порядке гражданско-правовые принципы не изменены или не отменены, они существуют для субъектов гражданского права как «наличная действительность» и безусловно обязательны для них» [397, c. 17]. С учетом указанного можно сделать вывод о том, что объективность принципов проявляется в их действии независимо от воли субъектов гражданского оборота. Вместе с тем они представляют собой волевой акт государства, продукт сознательного творчества законодателя и по форме юридического выражения субъективны. Таким образом, отдавая первенство признаку объективности, полностью отрицать влияние субъективного фактора нельзя.

Характерным признаком гражданско-правовых принципов является также их стабильность. «В то время как исчезновение или модификация простого правила, – писал Ж-Л. Бержель, – носит чаще всего «эпизодический характер», изъятие или радикальное изменение какого-либо принципа «грозит повлечь за собой глубокие потрясения во всей юридической системе, поскольку в таком случае на кон поставлена судьба большого числа юридических правил» [26, c. 182]. По мнению Г.А. Свердлыка, категория стабильности свидетельствует, что это прочное, устойчивое, постоянное правовое образование, функционирующее безотносительно к изменению, дополнению или отмене отдельных гражданско-правовых актов или норм [397, c. 8].

На наш взгляд, принципы устойчивы и стабильны лишь постольку, поскольку таковыми являются лежащие в их основе экономические и политические закономерности. Изменение последних, как правило, имеет своим результатом изменение правовых принципов, регулирующих соответствующие общественные отношения. В случае кардинальных, революционных преобразований в обществе и правовой системе принципы гражданского права могут быть пересмотрены с точки зрения их состава и содержания в новых условиях.

Признак стабильности не исключает определенный динамизм принципов, поскольку само право, как отмечает А.Ф. Черданцев, «это – открытая, незавершенная (динамичная) система, которой свойственна определенная стабильность ее элементов, предполагающая и их изменяемость. Присоединение новых элементов (норм, институтов) не превращает право в какую-то иную систему. Отпадение (отмена) отдельных ее элементов не уничтожает самой системы права» [470, c. 10]. В ходе эволюционного развития правовой системы принципы могут обновляться, наполняться новым содержанием. Безусловно, выражая отправные, руководящие идеи о законодательном регулировании, нормы, закрепляющие правовые принципы, более устойчивы по сравнению с остальными нормами. Однако и они не остаются неизменными: отражая определенные закономерности общественного развития, принципы правового регулирования совершенствуются и развиваются, они также подвержены диалектическим законам развития, как и вся правовая система, составной частью которой они являются. Таким образом, можно констатировать, что принципам гражданского права присущи два, на первый взгляд, взаимоисключающие признака: динамизм и стабильность. В ходе эволюционного развития правовой системы принципы гражданского права могут обновляться, наполняться новым содержанием. При этом принципы, закрепляющие общечеловеческие ценности и составляющие саму суть гражданского права как права частного, в наименьшей степени подвержены этим изменениям.

Не менее существенным признаком гражданско-правовых принципов является их общеобязательный характер, проистекающий из того, что принципы закреплены в законодательстве. Принципы представляют собой основные начала, которые проходят через все гражданское право и предопределяют содержание его норм и институтов. Принципы выражают требования, которые являются общими и обязательными, они служат ориентиром, «отправной идеей» в нормотворческой деятельности при разработке и принятии новых актов гражданского законодательства и внесении изменений и дополнений в действующие. «По принципам гражданского права выверяют, насколько конкретный нормативный акт законен, действительно является формой выражения права» [493, с. 151]. Судебные и иные правоприменяющие органы обязаны руководствоваться принципами гражданского права, чтобы обеспечить правильное применение гражданского законодательства. В тех случаях, когда выясняется, что подлежащая применению правовая норма, противоречит требованиям принципа, решение должно быть принято на основе принципа.

Правовые принципы вообще и принципы гражданского права в частности – достаточно многогранное явление, обладающее специфическими чертами. В этой связи выработка дефиниции является задачей высокой сложности. Однако, как справедливо отмечал Л.С. Явич, «представляется желательным все же внесение в понятие и определения принципов, действующих в юридической сфере, единообразия, во всяком случае такого, чтобы обмен мнениями не превращался в схоластические споры о терминах» [493, с. 8]. С ростом количества актов гражданского законодательства, усложнением общественных отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования, потребность выработки дефиниций существенно актуализируется.

Исходя из того, что в гражданском законодательстве закреплен открытый перечень принципов гражданского права, считаем необходимым на законодательном уровне закрепить признаки, позволяющие идентифицировать то или иное положение гражданского законодательства в качестве его отраслевого принципа. Совокупность данных признаков целесообразно сконцентрировать в едином понятии, которое необходимо закрепить в ст. 2 ГК Республики Беларусь: «Принципы гражданского законодательства – это закрепленные в нормах гражданского законодательства либо вытекающие из его положений основные начала, стабильные руководящие положения, определяющие сущность отрасли и цели гражданско-правового регулирования, имеющие общеобязательный характер в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности».

3.2 Место принципов в системе гражданского права и системе гражданского законодательства

Исследование правовых принципов невозможно без выяснения их места в системе гражданского права и гражданского законодательства. И.А. Покровский в своей лекции «Желательная постановка гражданского права в изучении и преподавании» выражал озабоченность тем, что у юриста «зачастую даже нет истинного понимания того, какое место занимает подлежащее его юридической оценке явление в системе гражданского строя: есть ли оно логическое последствие какого-либо из коренных принципов этого строя или же нечто извне призванное; есть ли оно отголосок старого или же первый проблеск чего-то грядущего» [341, с. 9].

Традиционно рассмотрение принципов гражданского права проводится в их связи с методом гражданско-правового регулирования, а также гражданско-правовыми нормами. Анализ этих проблем содержится в трудах С.С. Алексеева [10], О.А. Красавчикова [411], О.С. Иоффе [139; 143], В.Ф. Яковлева [495; 497], В.А. Витушко [65], Г.А. Свердлыка [397] и др. Поскольку исследованию данной проблемы в цивилистической науке было уделено значительное внимание, считаем нецелесообразным глубоко внедряться в ее рассмотрение. Коснемся ее тезисно, насколько это необходимо для решения вопроса, исследуемого в данном разделе.

Метод правового регулирования представляет собой комплекс правовых средств и способов воздействия соответствующей отрасли права на общественные отношения, составляющие ее предмет [106, с. 45]. Принципы, как и метод, выражают сущностные и ценностные особенности гражданского права, его содержание. Вместе с тем между данными категориями имеются и значительные различия. Метод характеризует способы воздействия гражданского права на регулируемые общественные отношения, принципы играют роль несущей конструкции, на которой построена правовая отрасль гражданского права. Метод отвечает на вопрос о том, какие приемы и способы используются законодателем при регулировании гражданско-правовых отношений, а принципы – на каких идеях и основных положениях такие приемы основываются. Таким образом, метод гражданско-правового регулирования основывается на принципах, закрепленных в законодательстве тем или иным способом. Т. Белова, при анализе принципов нотариата Республики Беларусь также указывала на производность метода от принципов, отмечая, что «принципы составляют нормативную базу построения нотариата и определяют метод правового регулирования отношений, возникающих при обращении заинтересованных граждан и юридических лиц к нотариусу за совершением нотариальных действий» [25, с. 28]. Исходя из изложенного, изменение способов воздействия на общественные отношения не влечет автоматического изменения и деформации принципов, поскольку они представляют собой стабильные, нормативно-руководящие начала, положенные в том числе в основу метода гражданско-правового регулирования. Более того, полагаем, что метод должен быть откорректирован, если выявлено несоблюдение принципов.

В силу общеобязательного характера принципов, они обеспечивают и гарантируют субъектам гражданского права возможность приобретать и реализовывать права и обязанности. Метод гражданско-правового регулирования указывает на конкретные способы приобретения, осуществления и защиты субъективных прав. Таким образом, у принципов и у метода свои задачи в механизме гражданско-правового регулирования. Именно поэтому нами поддерживается тезис о том, что принципы, наряду с предметом и методом, отграничивают одну отрасль права от другой.

Не менее важным для понимания природы принципов гражданского права является и вопрос о соотношении принципов с правовыми нормами. Принципы представляют собой правовые предписания общего характера. Согласно ст. 2 ГК они могут существовать вне одной определенной нормы, выводиться из целого комплекса правовых норм. Принципы и нормы имеют объединяющую основу – общеобязательность. Однако норма гражданского права – это основанное на правовых принципах и закрепленное в законодательстве общеобязательное правило поведения, из которого вытекают права и обязанности участников общественных отношений, чьи действия призвано регулировать данное правило в качестве образца, эталона, масштаба поведения. Принципы, пронизывая всю систему гражданского права, обладают большей степенью общеобязательности по сравнению с конкретной гражданско-правовой нормой, являются более широким (родовым) по отношению к нормам понятием.

Российские ученые справедливо отмечают, что принципы являются наиболее фундаментальными и обобщенными правилами поведения, чем юридические нормы, обладают значительной устойчивостью и стабильностью, фиксируясь преимущественно в конституциях либо важнейших законах. «Принципы выступают в качестве своеобразной несущей конструкции, на основе которой создаются и реализуются не только нормы, институты и отрасли, но и вся система права» [218, с. 164]. Е.Г. Комиссарова даже относит основные начала гражданского законодательства, закрепленные ст. 1 ГК РФ, к «специализированным нормам» [174, с. 6]. Однако вряд ли правильно вводить дополнительный термин для обозначения вполне определенной категории «принцип».

Четкую грань между правовыми принципами и рядовыми правовыми нормами проводил Л.С. Явич. В качестве основных различий ученый выделял особую императивность и безусловность принципов, концентрированное выражение важнейших устоев данного общества [493, с. 32]. Если норма права является критерием правомерности поведения, то принцип права можно рассматривать как критерий правомерности правовой нормы. Из этого следует, что все нормы гражданского законодательства должны удовлетворять требованиям принципов гражданского права. Например, свобода договора как принцип гражданского права (ст. 2 ГК) обеспечивает единство всех норм гражданского законодательства, расположенных в различных подотраслях гражданского права, в то время как в норме о свободе договора (ст. 391 ГК) закреплены конкретные правомочия субъектов по заключению гражданско-правовых договоров. Следовательно, необходимо разграничивать понятия «ограничение принципа свободы договора» и ограничение нормой права конкретных правомочий субъектов в договорном процессе. Прав Г.А. Свердлык, что «принцип по отношению к нормам договорного права является базой гражданско-правового регулирования, поэтому «дефектность» отдельных норм, их «устарелость» не может принести особого ущерба его полноте и качеству, если оно осуществляется на основе гражданско-правовых принципов» [397, c. 13].

Логика рассуждений приводит нас к вопросу, так и не получившему однозначного решения в науке, – о месте принципов в системе гражданского права и гражданского законодательства. Дискуссия по этому вопросу была развернута в цивилистической науке в 60–70-е годы ХХ столетия, однако так и осталась незавершенной. В 1968 г. О.С. Иоффе в работе «Структурные подразделения системы права (на материалах гражданского права)» высказал тезис о том, что принципы составляют особое звено в структуре права, наряду с нормами, субинститутами, институтами, подотраслями и отраслями права. Поэтому их нужно рассматривать как самостоятельные правовые образования, устанавливая по отношению к каждому принципу в отдельности то конкретное место, которое он занимает в правовой системе». Однако, определив место принципов гражданского права в преамбулах законодательных текстов, ученый не смог расположить их в каком-либо строго определенном месте системы права. Он лишь акцентировал внимание на их особый статус и особое место среди названных подразделений, а также высказался в пользу того, что «существуют принципы, лежащие в основе института, подотрасли, отрасли и системы права в целом [143, с. 46]. К сожалению, эта идея не получила должного развития ни у самого О.С. Иоффе, ни в работах других ученых.

В монографии О.В. Смирнова «Основные принципы советского трудового права» (1977 г.) в рамках науки трудового права, наоборот, выражено мнение о том, что «принципы лежат в основе данного типа права и соответственно правовой системы. Однако, отражая сущность права, принципы выражают внутреннее единство норм права и поэтому не выступают в качестве особого внешнего структурного звена системы права наряду с институтами и отраслями» [406, с. 21]. В.Ф. Яковлев также не рассматривал принципы в качестве особого структурного звена системы права, однако определял их место не в преамбулах, а в общей части гражданского права [496, с. 39]. С позиций ныне действующего законодательства данный тезис представляется недостаточным, поскольку принципы могут быть как прямо закреплены в ГК, так и выводиться «из содержания и смысла гражданско-правовых норм».

Законодатель в ГК поместил норму о принципах гражданского права рядом с нормами о предмете гражданско-правового регулирования, тем самым, распространяя их действие на все структурные части гражданского законодательства. Особый статус принципов гражданского права позволяет представить систему гражданского права следующим образом: принципы гражданского права, гражданско-правовые нормы, субинститут, правовой институт, подотрасль права, отрасль права. Именно принципы, как свидетельствует исторический анализ, проведенный в главе 2 работы, послужили отправной точкой формирования законодательства.

Рассмотрение вопроса о месте принципов в системе гражданского права приводит нас к другому вопросу, также не имеющему однозначного ответа в науке: о соотношении понятий «гражданское право» и «гражданское законодательство». Как справедливо отмечает В.Ф. Чигир, «установление правильного соотношения между системой гражданского права и законодательства является важной теоретической и практической задачей. Надлежащее ее решение призвано обеспечить доступность, сокращение ненужной множественности актов, их согласованность» [104, с. 53]

Действительно, в гражданско-правовой доктрине данные категории разграничиваются. Большинство цивилистов полагает, что право и законодательство – явления разноплановые: одно является системой норм, регулирующих определенные общественные отношения, а другое – системой нормативных актов, подавляющее большинство из которых носит более или менее комплексный характер (то есть содержит нормы не только гражданского, но и иных отраслей права). При таком подходе право и законодательство соотносятся между собой как содержание и форма [9, с. 233; 106, с. 84]. На относительную самостоятельность категорий «гражданское право» и «гражданское законодательство» указывают и белорусские ученые, выдвигая в качестве основного аргумента то, что «первичным элементом системы гражданского права является норма, а первичным элементом системы гражданского законодательства выступает нормативный правовой акт, то есть внутренняя структура системы права не совпадает с внутренней структурой системы законодательства. Вертикальная структура системы законодательства строится в соответствии с юридической силой нормативных правовых актов, компетенцией издающего их органа в системе субъектов нормотворчества [97, с. 52]. Однако не все цивилисты занимают такую позицию. Так, по мнению В.А. Витушко, нельзя отождествлять право с законодательством, выдвигая в качестве аргумента активную роль судов в выработке правовых норм. В частности, ученый указывает на то, что ст. 3 ГК прямо отнесла к системе гражданского законодательства акты Конституционного, Верховного, Высшего Хозяйственного Судов республики, Национального банка республики, министерств и иных органов управления [65, с. 15–27].

Российский ученый Ю.К. Толстой также считает «чисто умозрительными попытки положить в основу разграничения права и законодательства ту первичную клеточку, из которой они произрастают. Первичной клеточкой отрасли права признается норма права, а отрасли законодательства – нормативный акт. Между тем и отрасли права, и отрасли законодательства состоят из норм и нормативных актов и попытки вычленить из последних отдельные нормы во многом искусственны, поскольку каждая норма живет и работает в системе норм, а, следовательно, и в системе нормативных актов, в которых указанные нормы находят свое воплощение» [439, с. 128]. Данная позиция представляется в целом правильной, однако она требует дополнительной аргументации с позиций действующего законодательства, в связи с чем необходимо обратить внимание на следующие обстоятельства.

Создание законодательства является прерогативой законодательной власти. Норма закона (в том числе и гражданского) выражает объективную волю и исходит от законодательной власти, в результате чего возможны ситуации, когда возникают расхождения и противоречия между гражданским правом и законодательством. Следует учитывать, что закон призван поддерживать должный порядок в различных сферах жизни общества и гарантировать частную сферу одних субъектов от произвола других правопользователей. Именно в рамках нормотворческого процесса законодатель пытается решить данную задачу. При этом он должен стремиться к тому, чтобы добиться максимального сочетания содержания гражданско-правовой нормы, устанавливаемой законодательным путем, с требованиями гражданского права, являющимся результатом эволюционного процесса развития гражданского общества. Особая роль в указанном процессе отводится принципам гражданского права, руководствуясь которыми, постоянно учитывая их требования, законодатель создает норму права, максимально приближенную или полностью совпадающую с требованиями гражданского права. Наиболее полно и всесторонне требования гражданского права отображаются в опосредующем его законодательстве только в условиях правового государства.

Рассмотрим еще один аргумент сторонников позиции разграничения понятий «гражданское право» и «гражданское законодательство». Так, Е.А. Суханов полагает, что «охватываемые им (законодательством) нормативные акты во многих случаях имеют комплексную, межотраслевую природу, поскольку зачастую содержат не только гражданско-правовые нормы» [106, с. 84]. Против этого довода трудно возражать. Однако, как было доказано в работе, основным назначением гражданского права, предопределившим его возникновение и развитие, является регулирование нормально складывающихся экономических отношений посредством правовых норм и принципов. Несмотря на то что гражданское право охватывает сферу частных интересов, участники которых руководствуются своими частными интересами, оно не может обойтись без использования ряда императивных правил, в том числе запретов, в известной мере ограничивающих самостоятельность и инициативу участников регулируемых отношений.

На наш взгляд, наличие в гражданском законодательстве норм другой отраслевой принадлежности не всегда свидетельствует о том, что законодатель выходит за пределы гражданского права. Ограничения отдельных принципов гражданского права возможны. Важно, чтобы при этом законодатель руководствовался другими гражданско-правовыми принципами и находился в конституционном правовом поле. Так, законодательством установлены ограничения принципа свободы договора в интересах отдельных групп лиц (потребителей), при введении которых законодатель руководствовался принципом равенства и конституционным принципом социальной направленности регулирования экономической деятельности.

История гражданского права свидетельствует о том, что оно никогда не было полностью свободно от влияния общественных интересов, различалась только степень данной свободы. Именно поэтому все попытки ученых-цивилистов отграничить частное право от публичного оказались несостоятельными. Это приводит к выводу о том, что не только гражданское законодательство, но и гражданское право в определенной мере носит комплексный характер. Благодаря также наличию в гражданском праве норм публичного права достигается цель эффективного регулирования сферы частноправовых отношений при условии, что главенствующими остаются основные принципы гражданского права. При этом принципы гражданского права следует рассматривать не как некий идеальный тип, а как фундаментальные, основные начала гражданского права, которые вместе с тем, в определенных случаях могут быть ограничены. Важно, чтобы правила, устанавливающие отдельные ограничения принципов гражданского права, содержались только в законах.

Связующим звеном между гражданским правом и гражданским законодательством выступают принципы гражданского права, которые положены в основу как гражданского права, так и гражданского законодательства.

Тот факт, что многие подлинно частноправовые начала нашли закрепление в нормах гражданского законодательства в виде его принципов, подтверждает, что грань между гражданским правом и гражданским законодательством постепенно стирается. Прав Д.А. Керимов, утверждая, что «лучшим вариантом в законотворчестве является тот, при котором отрасль права совпадает с отраслью законодательства, а правовой институт с законодательным институтом» [162, с. 80]. Данное обстоятельство, в свою очередь, свидетельствует о начале формирования правовой государственности, необходимым условием которой является надлежащее отражение гражданского права в гражданском законодательстве. Это означает, что в гражданском законодательстве должны быть закреплены основные принципы гражданского права; данные принципы должны учитываться в процессе дальнейшего формирования и реформирования гражданского законодательства, а также реализовываться в деятельности правоприменительных органов. Тот факт, что некоторые нормативные правовые акты, составляющие гражданское законодательство, имеют комплексную, межотраслевую природу (содержащие не только гражданско-правовые нормы) соответствует, на наш взгляд, общему правилу о том, что они не должны противоречить принципам гражданского права, являющимся основными началами и гражданского законодательства.

В правовом государстве связь между гражданским правом и гражданским законодательством становится неразрывной, а сами эти понятия взаимно обогащают и дополняют друг друга. При этом гражданское право выступает как система гражданских прав и обязанностей, охраняемых правовым государством, а гражданское законодательство – как система нормативных правовых актов, определяющих порядок пользования ими. Таким образом, гражданское право и гражданское законодательство соотносятся не только как содержание и форма, но также как цель и средство в полном соответствии с нормами Конституции Республики Беларусь.

3.3 Основные функции принципов гражданского права

В правовой науке понятие функций права исследовано достаточно полно. Чаще всего под функцией права учеными понимается «назначение права для определенного вида общественных отношений» [427, с. 255] и «основные направления правового воздействия на поведение субъектов права посредством правовых норм» [467, с. 219; 8, с. 191]. Синтезируя существующие в правовой науке понятия, можно сделать вывод, что функции права раскрывают назначение права в определенной сфере общественных отношений, показывают направления его воздействия и тем самым конкретизируют характеристику его роли.

Функции гражданского права как отрасли подчинены целям гражданско-правового регулирования. Основными функциями гражданского права как отрасли права являются: регулятивная (обеспечивает воздействие гражданского права на нормально существующие отношения путем наделения сторон правами и обязанностями); охранительная (обеспечивает возмещение ущерба, причиненного участникам гражданских правоотношений вследствие нарушения их законных прав, а также восстановление нарушенных личных неимущественных прав граждан и организаций); предупредительно-воспитательная (побуждает участников к правомерному поведению, к недопущению гражданских правонарушений) [106, с. 48].

С.Е. Фролов под функциями принципов права предлагает понимать «относительно обособленные направления их воздействия на субъективную и объективную реальность, в результате которых происходят определенные изменения в различных сферах общественной жизнедеятельности» [456, с. 7]. Однако с таким определением нельзя согласиться, поскольку воздействие принципов на общественные отношения может иметь своей целью не только «определенные изменения», а скорее, наоборот, – обеспечение стабильности и неизменности этих отношений. На наш взгляд, под функциями принципов гражданского права следует понимать их способность воздействовать на общественные отношения, влиять на их характер с целью эффективного регулирования гражданско-правовых отношений.

Л.С. Явич выделял следующие функции правовых принципов: функцию обеспечения единства и внутренней согласованности правового регулирования; программирующую функцию; функцию общего закрепления общественных отношений. Две последние из названных функций он назвал наиболее значимыми. При этом ученый не отрицал того, что принципы права в состоянии оказывать и самостоятельное воздействие на общественные отношения, но сводил его только к действию специфических норм-принципов, норм-программ, норм-задач конституционных актов или формул, содержащих основные идеи, заключенные в преамбулах текущих законов [493, с. 32].

В современной правовой науке функциональная роль принципов в механизме правового регулирования оценивается намного значительнее, однако данная проблематика еще не нашла должного отражения в литературе. Между тем, на наш взгляд, она имеет серьезную значимость, поскольку определение функций гражданско-правовых принципов позволяет определить их роль в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

Одной из функций принципов гражданского права является функция индивидуализации правовой отрасли. Принципы признаются большинством ученых одним из критериев деления права на отрасли. Первоначально в основе деления права на отрасли находился только один критерий – предмет правового регулирования, затем стали называться два критерия: предмет и метод правового регулирования общественных отношений. В ходе третьей научной дискуссии о системе советского права (1982 г.) в перечень критериев деления отраслей права дополнительно к предмету и методу были отнесены принципы, цели и целый ряд других критериев, поскольку «предмет и метод стали уже не достаточны для дифференциации отраслей права». Такую научную позицию, в частности, занимали С.С. Алексеев, В.П. Мозолин, В.Ф. Яковлев, Ю.К. Толстой и др. [223, с. 107]. Эту функцию принципов можно назвать «внешне направленной», поскольку ее главная цель – индивидуализация гражданского права как отрасли в системе права.

Отраслевые принципы выполняют функцию индивидуализации и конкретизации общеправовых и конституционных принципов применительно к отдельной правовой отрасли. На это, в частности, указывал Л.С. Явич: «Каждая отрасль права, – отмечал ученый, – характеризуется в зависимости от предмета и метода регулирования своим набором принципов юридического опосредования данной сферы общественных отношений. В этих принципах основные принципы права находят особую конкретизацию и специализацию» [493, с. 34].

Тесно связана с индивидуализирующей информационная функция принципов гражданского права. Она обеспечивает получение участниками гражданских правоотношений в сжатом концентрированном виде информации о сущности и специфических особенностях гражданско-правового регулирования, поскольку «большинство входящих в соответствующую отрасль права «рядовых» норм формируется под воздействием и в развитие того или иного принципа либо группы принципов отрасли. Зная отраслевые принципы, квалифицированный юрист может составить достаточно четкое представление и о большинстве «рядовых» норм конкретной отрасли права» [92, с. 24]. Общеизвестно ставшее «крылатым» изречение К.А. Гельвеция о том, что «знание принципов возмещает незнание некоторых фактов». Продолжая эту мысль, следует добавить, что,исходя из содержания принципов гражданского права, любой субъект (а не только специалист) должен иметь возможность оценить общее направление, избранное законодателем при формировании норм гражданского законодательства, поскольку принципы – это, в первую очередь, «важные демократические гарантии» прав и законных интересов участников гражданского оборота [92, с. 25].

Тем самым гражданско-правовые принципы оказывают существенное влияние на правосознание участников гражданских правоотношений. Однако эффективность данной функции принципов напрямую зависит от того, насколько соблюдаются в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности требования, заложенные в них.

Принципы выполняют также системоформирующую функцию при формировании системы гражданского права и системы гражданского законодательства, обеспечивая единство всех норм отрасли гражданского права для ее эффективного функционирования и достижения целей гражданско-правового регулирования. На системоформирующую функцию принципов гражданского права указывалось многими учеными. Так, по мнении. В.Ф. Яковлева, расположенные в общей части гражданского права его принципы «проходят через все гражданское право, предопределяя, по сути дела, содержание каждого из его институтов и его норм» [496, с. 39]. В.А. Витушко указывает на то, что «принципы должны рассматриваться не только как норма прямого действия, но и как особый институт гражданского права, позволяющий достичь целей комплексно-индивидуального регулирования» [65, с. 19]. При этом ученый называет также праворегулирующую и объединяющую функции правовых принципов [68, с. 29]. Принципы права содержат в себе объединяющее начало, соединяя в единое целое не только отдельные гражданско-правовые нормы или институты, но и саму отрасль гражданского права, оказывают направляющее воздействие на развитие всей системы права с целью формирования системы. Следовательно, системоформирующую и объединяющую функции гражданско-правовых принципов необходимо рассматривать как однопорядковые.

Центральное место принципов в системе гражданского права и гражданского законодательства означает, что «они обязательны и для самого законодателя, выступая для него единственным критерием конструирования всех других правовых норм, относящихся к сфере гражданско-правового регулирования и защиты» [174, с. 17]. Принципы задают ориентиры развития всего комплекса правовых норм, регулирующих гражданско-правовые отношения. Представляя собой наивысшую степень обобщения всего гражданского законодательства, принципы конкретизируются посредством иных правовых норм. В этом заключена их нормообразующая функция, в рамках которой правовые принципы обеспечивают формирование концепции нормативной основы гражданско-правового регулирования. В рамках нормообразующей функции принципы гражданского права обеспечивают: согласованность и непротиворечивость норм гражданского законодательства; адекватность отражения в нормах гражданского права объективных потребностей развития экономических отношений. Они позволяют усовершенствовать содержание отраслевых норм и, что не менее важно, определить дальнейшие перспективы развития отрасли права.

По соотношению соответствующих правовых норм с воздействующими на них правовыми принципами следует оценивать качество правовой нормы, возможность ее применения. Принципы в определенной мере могут даже исправлять законодательные ошибки. В случаях, когда правовая норма противоречит принципу либо неоправданно ограничивает его действие, такая норма должна быть подвергнута корректировке. На устранение противоречий и исправление ошибок направлена корректировочная функция принципов гражданского права. Данная функция может быть реализована преимущественно в нормотворческой деятельности, поскольку корректировкой правовых норм могут заниматься только законодательные органы. Такое право не предоставлено ни суду, ни субъектам гражданского права.

Восполнение пробелов в праве осуществляется в рамках регулятивной функции принципов права, на которую традиционно обращается внимание в цивилистической литературе. И.А. Покровский справедливо указывал, что «закон, даже самый совершенный, неизбежно отстает от жизни: раз изданный, он остается неподвижным, меж тем как жизнь идет непрерывно вперед, творя новые потребности и новые отношения» [341, с. 94]. Согласно п. 2 ст. 5 ГК при невозможности использования в предусмотренных случаях аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из основных начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права). Применение аналогии права обоснованно при наличии двух условий: при обнаружении пробела в законодательстве и при отсутствии нормы, регулирующей сходные отношения, что не дает возможности использовать аналогию закона. Однако применение принципов в качестве регулирующего компонента только как запасной вариант на случай пробелов в действующем законодательстве снижает их практическую значимость. Подобное решение недостаточно эффективно, поскольку «в принципах гражданского права заложена такая нормативная система регулирования, благодаря которой возможно, во-первых, охватить практически весь круг гражданских правоотношений, во-вторых, осуществлять стабильное гражданско-правовое регулирование данных видов гражданских правоотношений» [397, с. 19].

В связи с этим весомой выглядит заслуга С.С. Алексеева, впервые обратившего внимание на регулятивную роль правовых принципов, образно обозначив их своего рода «сгустками» правовой ткани, «выступающими в качестве высокозначимых регулятивных элементов в структуре права» [8, с. 261]. До него в цивилистической науке принципы практически не рассматривались как непосредственный регулирующий компонент гражданского права, а суды редко применяли их на практике. Между тем, как указывалось в главе 2 работы, принципы права являются категориями, изобретенными в первую очередь с практической целью – для непосредственного регулирования гражданских правоотношений.

Регулятивная функция правовых принципов реализуется как бы наряду с аналогичной функцией норм гражданского права, параллельно с ней. Однако чаще всего взаимодействие принципов и норм гражданского права в рамках этой функции носит значительно более тесный характер. Это происходит при толковании правовых норм, которое всегда осуществляется через призму принципов гражданского права. «Только в таком случае смысл любой статьи или нормы будут освоены или реализованы с глубоким пониманием их существа, а не формально и поверхностно. Принципы гражданского права, следовательно, работают всегда, когда происходит применение каких-либо институтов и норм гражданского права. Толкование и применение конкретных норм вразрез с принципами гражданского права представляло бы собой юридическую ошибку, сопряженную с непониманием или извращением смысла норм гражданского права» [496, с. 39].

Таким образом, в рамках регулятивной функции принципы обеспечивают заполнение пробелов в системе норм гражданского права; на их основе непосредственно возникают права и обязанности участников договорных отношений; осуществляется правильное толкование норм права в процессе гражданско-правового регулирования; дается оценка законности и обоснованности применения норм гражданского права. Однако данная функция принципов гражданского права также не реализуется в полной мере.

По нашему мнению, основные начала гражданского законодательства могут использоваться не только в аналогии права при использовании такого формально-юридического инструментария, как «общий смысл законодательства», но и будучи прямо закрепленными в законодательстве, выступать в качестве самостоятельного основания при решении конкретных гражданско-правовых ситуаций. Такой подход необходим в случаях обнаружения противоречивости законодательства, а также в тех случаях, когда норма, подлежащая применению, противоречит принципам гражданского права или конституционным положениям. Аналогия права должна применяться, на наш взгляд, тогда, когда принцип необходимо вывести из смысла гражданского законодательства, если же принцип прямо закреплен в ст. 2 ГК, в качестве правовой нормы следует применять именно его. В связи с этим п. 2 ст. 5 ГК необходимо изложить в следующей редакции: «при невозможности использования в предусмотренных случаях аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из смысла гражданского законодательства (аналогия права)».

Подводя итоги, необходимо отметить следующее.

Поскольку в гражданском законодательстве закреплен открытый перечень принципов гражданского права, представляется обоснованным на законодательном уровне закрепить признаки, позволяющие идентифицировать то или иное начало гражданского законодательства в качестве его отраслевого принципа. К числу сущностных признаков принципов гражданского права, позволяющих квалифицировать отдельные положения законодательства как его основные начала, следует отнести: нормативность, объективность, стабильность, фундаментальный характер и общеобязательность. Совокупность данных признаков целесообразно сконцентрировать в понятии принципов, которое необходимо закрепить в ст. 2 ГК Республики Беларусь, сформулировав его следующим образом: «Принципы гражданского законодательства – это закрепленные в нормах гражданского законодательства либо вытекающие из его положений основные начала, стабильные руководящие положения, определяющие сущность отрасли и цели гражданско-правового регулирования, имеющие общеобязательный характер в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности».

Особый статус принципов гражданского права позволяет представить систему гражданского права следующим образом: принципы гражданского права, гражданско-правовые нормы, субинститут, правовой институт, подотрасль права, отрасль права. Именно принципы, как свидетельствует исторический анализ, проведенный в главе 2 работы, послужили отправной точкой формирования законодательства [17–А; 39–А].

Под функциями принципов гражданского права следует понимать способность принципов воздействовать на общественные отношения, влиять на их характер с целью эффективного регулирования гражданско-правовых отношений. Основными функциями принципов гражданского права являются: индивидуализирующая (индивидуализируют отрасль права, а также конкретизируют общеправовые и конституционные принципы применительно к отрасли гражданского права); информационная (обеспечивают влияние на правосознание участников гражданских правоотношений, получение ими информации о сущности и специфических особенностях гражданско-правового регулирования); нормообразующая (задают ориентиры при формировании гражданско-правовых норм, обеспечивая их непротиворечивость и согласованность); системообразующая (выступают в качестве основных начал при формировании системы гражданского права гражданского законодательства); корректировочная (применяются при необходимости устранения противоречий и исправления ошибок в законодательстве); регулятивная (применяются в случае обнаружения пробелов в законодательстве, а также в случаях, когда подлежащая применению норма противоречит принципам).

С целью усиления регулятивной функции принципов гражданского права предлагается использовать принципы не только при необходимости применения аналогии права, выражаемой через категорию «общий смысл законодательства», но и в качестве самостоятельного основания при решении конкретных гражданско-правовых споров. При наличии пробелов в законодательстве, а также, когда подлежащая применению норма противоречит принципам гражданского права или конституционным положениям, необходимо руководствоваться принципами гражданского права. Аналогия права должна применяться тогда, когда принцип необходимо вывести из смысла гражданского законодательства, если же принцип прямо закреплен ст. 2 ГК, следует применять именно его в качестве правовой нормы. В связи с этим п. 2 ст. 5 ГК предлагается изложить в следующей редакции: «при невозможности использования в предусмотренных случаях аналогии закона, права и обязанности сторон определяются исходя из смысла гражданского законодательства (аналогия права)» [39–А; 51–А].

ГЛАВА 4 СИСТЕМА ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

4.1 Понятие системы принципов гражданского права и поиск системообразующего критерия

С принятием ГК Республики Беларусь 1998 г. правовые принципы нашли свое конкретное воплощение в нормах гражданского законодательства, однако в среде цивилистов до сих пор не достигнуто единства мнений относительно того, какие принципы гражданского права следует отнести к числу отраслевых, а какие таковыми не являются. Отсутствует в правовой науке и единство в вопросах наименования, содержания и количественного состава принципов гражданского права. Даже в учебной литературе по гражданскому праву, которая традиционно имеет привязку к действующему законодательству, приводится различный элементный состав принципов гражданского права, который не всегда соответствует закрепленному в ГК, что свидетельствует о необходимости проведения дополнительного исследования.

Широкий спектр мнений по данному вопросу высказан в российской цивилистической литературе. Так, О.Н. Садиков к числу гражданско-правовых принципов относит принципы неприкосновенности собственности, свободы договора, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления и судебной защиты нарушенных прав, принцип уважения общественных интересов, не называя при этом такие принципы, как принцип равенства и недопустимости произвольного вмешательства в частные дела [97]. Н.Д. Егоров рассматривает не закрепленный в ГК принцип дозволительной направленности гражданско-правового регулирования, не упоминая получившие законодательное признание принципы беспрепятственного осуществления гражданских прав, восстановления нарушенных прав, их судебной защиты [105, с. 23]. Е.А. Суханов в числе принципов гражданского права также выделяет ряд принципов, не нашедших текстуального воплощения в нормах ст. 1 ГК РФ. Наряду с признанными законодательно ученый называет в числе основных начал гражданского законодательства принцип запрета злоупотребления правом и иного ненадлежащего осуществления гражданских прав, а также принцип самостоятельности и инициативы (диспозитивности) в приобретении, осуществлении и защите гражданских прав. Относят к числу принципов гражданского права диспозитивность также Ю.К. Толстой [440] и Л.И. Шевченко [482, с. 45].

По мнению авторов учебника по гражданскому праву под редакцией профессора Т.И. Илларионовой, «основу гражданского права составляет следующая совокупность принципов: правовое равенство субъектов гражданского права, равенство всех форм собственности, неприкосновенность собственности, свобода договора, свобода предпринимательства, неприкосновенность личности, личных прав и свобод субъекта, неприкосновенность интеллектуальной собственности, осуществление прав своей волей и в своем интересе, недопустимость злоупотребления правом» [101, с. 12]. Е.Г. Комиссарова к числу основных начал относит: равенство участников гражданских правоотношений, свободу договора, необходимость беспрепятственной реализации гражданских прав, недопустимость злоупотребления гражданскими правами [174, с. 3].

Коллектив авторов, возглавляемый профессором В.Ф. Яковлевым, наоборот, избрав традиционный подход, в числе принципов гражданского права рассматривают только основные начала, прямо названные законодателем [103]. Такого же мнения придерживается и большинство белорусских авторов [104, с. 29]. Особую позицию по данному вопросу занимает В.А. Витушко, который не только приводит самый обширный перечень принципов гражданского права Республики Беларусь, но и подробно анализируя их, наполняет широким содержанием. Указанный автор выделяет общеправовые и гражданско-правовые принципы: равенства субъектов гражданских правоотношений; свободы волеизъявления и независимости личности; священности и неприкосновенности права собственности; диспозитивности; наибольшей экономичности отношений субъектов гражданских правоотношений; сотрудничества, сосуществования, взаимной помощи и координации действий субъектов гражданских, особенно предпринимательских отношений; принцип эквивалентности гражданских правоотношений; полной имущественной ответственности и ряд других [66].

Все приведенные мнения ученых достаточно аргументированы и имеют право на существование. На наш взгляд, проблема состоит не в определении количественного состава или перечня принципов, поскольку для функционирования системы количество ее элементов определяющей роли не играет. Основное внимание необходимо сосредоточить на структуре этой системы, наличии объединяющих ее элементы связей, эффективности ее функционирования. «Возможности познания остаются крайне ограниченными, если оно не поднимается выше уровня единичности и непосредственности бытия предмета, если за отдельными явлениями оно не стремится отыскать системы явлений...», – отмечал К. Кульчар [197, с. 256]. Высказанный в рамках науки социологии права, данный тезис в полной мере может быть применим и к другим правовым наукам. Для исследования принципов гражданского права он имеет особое значение, поскольку согласно ст. 2 ГК «под основными началами гражданского законодательства понимается система принципов, определяющих и регламентирующих гражданские отношения» [88]. Таким образом, законодателем указано на присущую принципам гражданского права системность. Вместе с тем определение оптимального количества принципов гражданского права в рамках ст. 2 ГК будет способствовать эффективному осуществлению нормотворческой и правоприменительной деятельности.

В связи с этим в рамках настоящей главы необходимо решить следующие задачи: определить характерные признаки, позволяющие квалифицировать то или иное соединение элементов как систему; установить применимость названных признаков к системе принципов гражданского права; рассмотреть соотношение элементов (структурных частей) внутри системы принципов гражданского права; внести корректировки в закрепленную законодателем систему принципов гражданского права с целью повышения эффективности ее функционирования.

«Система (греч. systema – составленное из частей, соединенное) – категория, обозначающая объект, организованный в качестве целостности, где энергия связей между элементами системы превышает энергию их связей с элементами других систем, и задающая онтологическое ядро системного подхода» [453]. Характеризуя систему как таковую в самом общем плане, традиционно указывается на единство и целостность взаимосвязанных между собой элементов. Семантическое поле такого понятия системы включает термины «связь», «элемент», «целое», «единство», а также «структура» – схема связей между элементами [231]. Под системой подразумевается определенная совокупность звеньев, находящихся в органической связи друг с другом, образующих определенную целостность, единство [409, c. 1225]. При этом «всякая система представляет такую совокупность, хотя не всякая совокупность есть система» [29, с. 176]. Системой именуется также порядок, обусловленный правильным, закономерным расположением частей в определенной связи [79, с. 958].

В литературе выделяются многочисленные отличительные признаки системы, однако к числу наиболее характерных относят: расчлененность (система может быть расчленена на элементы); взаимная автономность элементов; вариантность (система может изменяться, проходя ряд состояний, превращаться в другую); изменяемость; однородность; завершенность; стационарность; стабильность; упорядоченность и др. [207, c. 38]. Любая система характеризуется целостностью, разновидностью, сложностью элементов, устойчивостью, взаимосвязью и взаимодействием образующих ее составных частей [119, с. 135]. Однако все исследователи сходятся в том, что «связь, целостность и обусловленная ими устойчивая структура – таковы отличительные признаки любой системы [29, с. 177]. Следует признать, что указанные признаки присущи и системе принципов гражданского права.

Системность правовых принципов проистекает из системности права вообще и его отдельных отраслей в частности. Делая вывод о системности правовых норм, советские ученые понимали под ней «такую связь правовых норм, при которой одни нормы определяют условия осуществления других правовых норм» [199, с. 66]. Н.А. Боброва справедливо отмечала: «Системность права в действии есть взаимогарантированность его элементов, когда от отдельного звена зависит эффективность всей гарантирующей цепи, реализация одних норм обусловливает реализацию других, способствуя реализации третьих; нарушение одних норм – соответственно основание для применения других и т.д. Системность права проявляется в последовательной, параллельной, неразрывной либо взаимоисключающей реализации различных правовых норм, в каждой конкретной их взаимосвязи» [30, c. 30]. Данное высказывание может быть применимо и к принципам гражданского права, образующим систему.

Следует отметить, что еще задолго до принятия ныне действующего законодательства в правовой доктрине было обращено внимание на необходимость рассмотрения принципов только с учетом их системности. Так, Л.С. Явич писал, что принципы права надо непременно исследовать в их единстве [493, с. 155]. Систему гражданско-правовых принципов следует рассматривать как некий сложноорганизованный механизм, поскольку «все принципы гражданского права не суммативный конгломерат, а целостная система…» [397, с. 104]. Именно поэтому использование при исследовании принципов гражданского права системного подхода является единственно правильным.

Системный подход предполагает исследование объекта в качестве целостного (системного) образования, обладающего сложной многоуровневой структурой, учет того, что «специфика сложного объекта (системы) не исчерпывается особенностями составляющих его элементов, а коренится прежде всего в характере связей и отношений между определенными элементами» [207, с. 168]. Т.В. Кашанина и А.В. Кашанин полагают, что при системном подходе к изучению явления «акцент делается не столько на описание самих элементов системы, сколько на анализ их связей, поиске функций каждого элемента во всей системе, ведь именно самостоятельная функция элемента является основанием для его выделения в системе». При этом под системой названными учеными понимается «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную функциональную целостность, единство» [160, с. 68].

Другой российский ученый А.Л. Захаров предлагал следующее определение системы принципов права: «система принципов права представляет собой интеграцию однотипных по своей сущности принципов права в структурно упорядоченное единство, обладающее относительной самостоятельностью, стабильностью, автономностью функционирования и взаимодействием с внешней средой в целях урегулирования соответствующих общественных отношений» [131, с. 44].

Очевидно, что ученый счел возможным сформулировать правовое определение системы на основании теории систем. В целом с таким решением можно было бы согласиться, однако поскольку речь идет о построении достаточно специфической системы (в нашем случае – системы принципов гражданского права), то принципами ее построения будут общие принципы построения любой системы, преломленные к специфике гражданско-правовой системы. Это и вызывает определенные возражения по поводу предложенной А.Л. Захаровым формулировки. Так, вряд ли можно согласиться с таким признаком системы принципов гражданского права как автономность функционирования. На наш взгляд, системе принципов гражданского права в большей степени присущ другой признак системы – детерменированность. «Структура системы соотносит элементы таким образом, что они с той или иной степенью могут предопределять существование друг друга» [207, с. 40]. Однако, в отличие от технических систем, в рассмотренном случае преобладают связи корреляционные, а не связи функционирования.

На взаимосвязь правовых принципов обращал внимание В.Н. Хропанюк при исследовании общеправовых принципов: «Все общие принципы права тесно взаимосвязаны между собой, – писал ученый. Если действует принцип социальной справедливости, то устанавливаются и гуманные отношения между людьми. И наоборот, реализация принципа гуманизма означает в то же время установление справедливых отношений в общественной жизни». В обоснование своей позиции автор приводит также высказывание Аристотеля о том, что справедливость тесно связана с понятиями законности и равенства людей, так как справедливость выступает как законное и как равное, а несправедливость – как противозаконное и неравное отношение к людям [467, с. 216].

Логика рассуждений приводит нас к тому, что система принципов гражданского права представляет собой не простую совокупность, арифметическую сумму принципов, а устойчивое и стабильное образование, составные части которого соединены между собой «сложными логико-правовыми связями и в силу этого составляют определенное единство» [79, c. 60]. «Причем составные элементы этой системы, обогащая и углубляя друг друга, диалектически взаимосвязаны» [133, c. 66]. Система принципов гражданского права предполагает наличие как горизонтальных связей, существующих внутри ее составных элементов, так и вертикальных, включающих систему принципов гражданского права в систему общеправовых (конституционных) принципов. Каждый гражданско-правовой принцип имеет свою вертикаль и горизонталь. При этом вертикаль образует последовательность форм воплощения в конкретных нормах гражданского права, регулирующих общественные отношения, составляющие предмет данной отрасли, а горизонталь – множество сосуществующих принципов.

Таким образом, система принципов гражданского права – это целостное, структурно упорядоченное единство принципов, находящихся во взаимодействии между собой, а также с принципами других отраслей права и обеспечивающих эффективное правовое регулирование гражданско-правовых отношений. При этом системообразующим критерием построения системы принципов гражданского права является предмет гражданского права.

Рассмотрение принципов гражданского права сквозь призму обозначенных нами признаков и выработанного понятия системы позволит выделить те принципы, которые, должны быть включены в ее состав с тем, чтобы ее функционирование достигало целей гражданско-правового регулирования. При этом следует учитывать, что не только содержание системы раскрывается посредством включения в нее определенных элементов, но и наоборот – содержание каждого элемента предопределяет система, в которую он включен.

Справедливо мнение В.С. Каменкова о том, что понимание системы как целого «не препятствует вычленению из этой системы той или иной ее части для проведения более детального рассмотрения и исследования» [152, с. 8]. Следует вначале рассматривать каждый гражданско-правовой принцип в отдельности, анализируя его правовую сущность, раскрывая содержание, реализацию в нормах гражданского законодательства с тем, чтобы выявить его точки соприкосновения и оценить эффективность его взаимодействия с другими принципами (элементами системы). Затем определить: какие принципы гражданского права должны быть соединены воедино с тем, чтобы образовалась система принципов, подпадающая под сформулированное нами понятие. Следовательно, «весь пафос системных исследований направлен на поиски системообразующих факторов, а не просто совокупности характеристик системного объекта…» [29, с. 191].

Таким образом, формирование системы принципов гражданского права предполагает в первую очередь выделение системообразующего критерия. Системообразующим критерием гражданского права как правовой отрасли, общим условием существования каждого его структурного подразделения служит предмет правового регулирования, поскольку метод и принципы от него производны. Следовательно, в систему принципов гражданского права должны быть включены только те принципы, которые находятся в органичной связи с предметом гражданско-правового регулирования.

4.2 Конституционные основы принципов гражданского права

В Конституции Республики Беларусь закреплено, что Республика Беларусь – унитарное демократическое социальное правовое государство (ст. 1), все его органы и должностные лица действуют в пределах Конституции и принятых в соответствии с ней актов законодательства (ст. 7), Конституция обладает высшей юридической силой (ст. 137) [182].

В Послании Конституционного Суда Республики Беларусь «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2004 году», в частности, подчеркивается, что «для успешного становления Республики Беларусь как правового государства важно обеспечить формирование современной системы законодательства, базирующейся на конституционных принципах и нормах. Акты текущего законодательства должны составлять выстроенную на основе Конституции правовую пирамиду, в которой исключены противоречия и пробелы» [299]. В Конституции Республики Беларусь сформулированы правовые принципы государственной и общественной жизни, на основе которых должно быть выстроено все законодательство, в том числе и гражданское. Приоритет конституции – неотъемлемая черта правового государства. «Белорусское правовое государство – это прежде всего конституционное государство, основой которого является Конституция Республики Беларусь. Если представить себе наши законы в виде единого и целостного комплекса, то Конституция, несомненно, занимает главенствующее положение. Конституционные нормы являются первичными, учредительными» [433, с. 4].

Анализируя соотношение между нормами конституционного права и нормами права гражданского, российский ученый Г.А. Гаджиев образно сравнивал конституционные нормы с зонтиком, под сенью которого находятся частноправовые нормы [79, с. 22]. Каждый принцип гражданского права является элементом системы гражданско-правовых принципов и одновременно более широкой системы – системы правовых принципов. В этой связи не только научный, но и практический интерес представляет исследование соотношения конституционных и гражданско-правовых принципов, определение их точек соприкосновения, выявление специфических, сущностных черт отраслевых начал гражданского законодательства.

Несмотря на прямое действие принципов и норм Конституции, учеными высказывается обоснованное предостережение от чрезмерно широкого его понимания в гражданском праве, способного привести к юридическим ошибкам. В связи с этим делается вывод, что толкование и применение норм гражданского права должно происходить в совокупности с толкованием и применением конституционных норм, закрепляющих базовое положение для отношений, регулируемых гражданским правом [496, с. 130]. Приведенные нами выше принципы правового государства имманентно присущи гражданскому праву, они соотносятся как целое и часть. Если спроецировать основные признаки правового государства на сферу отношений, регулируемых гражданским правом, то можно выделить следующие принципы гражданского права: недопустимость произвольного вмешательства в частные дела; автономии воли и свободы договора; неприкосновенности собственности; восстановления и защиты нарушенных прав.

В ГК в числе основных начал гражданского законодательства Республики Беларусь называются принципы верховенства права, социальной направленности регулирования экономической деятельности, которые являются общеправовыми, конституционными. В связи с этим необходимо дать правовую оценку данному законодательному решению. Попытаемся определить, насколько оправдано выборочное включение некоторых общеправовых принципов в нормы гражданского законодательства и как провести «демаркационную линию» между конституционными (общеправовыми) принципами и собственно отраслевыми началами гражданского законодательства.

К числу важнейших конституционных принципов относится, в частности, закрепленный ст. 2 ГК принцип верховенства права, который базируется на положениях ст. 7 Конституции Республики Беларусь и, как отмечает А.Г. Тиковенко, «придает конституционным правам и свободам человека и гражданина характер непосредственно действующих» [190, с. 133]. Принцип верховенства права устанавливает начала, сдерживающие власть государства, обязывающие его вести себя в соответствии с рядом предписанных и публично оглашенных правил. Он заключается в строгой иерархии нормативных правовых актов. Применительно к сфере гражданско-правовых отношений этот принцип сформулирован следующим образом: «все участники гражданских отношений, в том числе государство, его органы и должностные лица, действуют в пределах Конституции Республики Беларусь и принятых в соответствии с ней актов законодательства» (ч. 2 ст. 2 ГК).

По замыслу законодателя в сфере гражданских правоотношений указанный принцип призван обеспечить стабильность и непротиворечивость гражданского законодательства. Одновременно он является гарантией того, что публичная власть будет действовать только в конституционном поле. Вместе с тем следует признать, что принцип верховенства права не имеет ярко выраженной отраслевой принадлежности, в связи с чем С.Н. Братусь полагал, что «ничего специфического в осуществлении этого принципа в гражданском праве нет» [41, с. 52]. Принцип верховенства права относится к числу общеправовых, конституционных принципов, относить его к числу отраслевых принципов гражданского права, означает сужать его значимость. Не менее важен названный принцип для уголовного, административного и других отраслей права.

В юридической литературе принципы верховенства права и верховенства закона нередко рассматриваются в качестве синонимических конструкций. Однако, на наш взгляд, содержание принципа верховенства права значительно шире и включает в себя принцип верховенства закона как составную часть. Следует согласиться с утверждением Э.П. Григониса о том, что «просто верховенство закона в государстве и обществе не может служить основанием для признания такого государства правовым, поскольку законы, применяемые в государстве, могут быть и неправовыми и несправедливыми [111, с. 81]. «Лишь те страны, которые основывают свою правовую систему не на верховенстве закона, а на явно выраженном верховенстве права (обязательную силу здесь приобретают не только правовые нормы, но и принципы права), признают государство ответственным за ущерб, причиненный как законными, так и незаконными действиями законодателя» [46, с. 27]. В силу принципа верховенства закона в случае расхождения подзаконных актов с законом действует закон. «Причем когда речь идет о верховенстве закона, то он понимается в прямом своем значении, а именно как акт, исходящий от высшего представительного органа государственной власти и обладающий высшей юридической силой» [324, с. 434]. Закон не может быть отменен, изменен или приостановлен подзаконным актом. В правовом государстве он выражается в требовании верховенства закона, в подчиненности ему всех других, подзаконных нормативных актов [69, с. 187].

Неверно также ставить знак равенства между принципами верховенства права, верховенства закона и принципом законности. Содержание принципа законности выражается в требовании строгого и полного осуществления предписаний правовых норм всеми субъектами права. Обеспечивая реализацию норм права, указанный принцип одновременно содействует воплощению в практике правового регулирования других общих правовых принципов: справедливости, социальной свободы, гуманизма. Как и вышеназванные принципы, он относится к числу общеправовых (конституционных) принципов.

Закрепленный ст. 2 ГК в числе основных начал гражданского законодательства принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности базируется на положениях ст. 1 и ст. 13 Конституции Республики Беларусь: «Государство осуществляет регулирование экономической деятельности в интересах человека и общества; обеспечивает направление и координацию государственной и частной экономической деятельности в социальных целях». В понятие данного принципа как гражданско-правового законодатель вложил следующее содержание: «направление и координация государственной и частной экономической деятельности обеспечиваются государством в социальных целях» (ст. 2 ГК).

Стоящие перед правом задачи, связанные с регулированием социальных и экономических отношений, неизбежно находят отражение в нормах всех отраслей права, в том числе и гражданского. Они же предопределили включение в нормы ГК принципа социальной направленности регулирования экономической деятельности, поскольку принципы гражданского права в концентрированном виде отражают социально-экономическую сущность регулируемых отношений и экономической политики, осуществляемой государством применительно к этим отношениям через нормы гражданского права [103, с. 19].

Проявления данного принципа обнаруживаются в нормах гражданского законодательства каждого демократического государства. Однако названный принцип адресован публичной власти, поэтому в сфере частноправовых отношений он находит только косвенное, опосредованное проявление. Его влияние проявляется на стадии нормотворчества, но представляется достаточно сложным оценить его роль в правоприменительной деятельности. На наш взгляд, решение социальных задач, которые стоят перед государством, не должно быть сконцентрировано преимущественно в сфере гражданского права, поскольку гражданское право регулирует в первую очередь сферу частных интересов. Социальные задачи должны решаться преимущественно средствами из арсенала публичного права.

Следует отметить и тот факт, что преимущественно социальная направленность гражданского права (то есть признание приоритета общественных интересов над интересами отдельной личности) может явиться предпосылкой того, что свобода участников гражданских правоотношений будет подвергаться ограничениям под воздействием общественного интереса. Резюмируя суть занятой нами правовой позиции, отметим, что принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности должен быть исключен из норм ГК, поскольку относится к числу общеправовых принципов и непосредственно не отражает специфику гражданско-правового регулирования [7–А; 19–А; 35–А; 39–А]. Уместно в этой связи привести слова Ю.К. Толстого, который отмечал, что «исследование принципов отдельных отраслей права во многом обесценивалось и благодаря тому, что общие принципы права, которые иногда таковыми не были, механически пересаживались на отраслевую почву, где они заведомо не могли прижиться» [440, с. 49–53].

Следует отчасти согласиться с Л.С. Явичем о том, что «отраслевые принципы, строго говоря, – специфические юридические принципы, выражающие характер регулируемых отношений (предмет), содержание регулирования и его средства (методы). Конечно, при рассмотрении отраслевых принципов упоминаются и основные принципы права, в том числе общесоциальные. Делается это в учебно-практических целях для того, чтобы подчеркнуть соответствие данной отрасли права существующему типу общественных отношений. Однако к принципам отрасли права основные принципы не относятся [495, с. 165]. В то же время утверждение ученого о том, что общеправовые принципы упоминаются при рассмотрении отраслевых принципов только в учебно-методических целях, сужает их практическую значимость.

Общеправовые принципы права зачастую закрепляются в отраслевом законодательстве. Так, в качестве принципов гражданского права Республики Беларусь закреплены принципы равенства, неприкосновенности собственности, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. И хотя эти принципы нельзя отнести исключительно к отраслевому законодательству, но именно в нормах гражданского законодательства их проявление наиболее отчетливо, их связь с предметом гражданско-правового регулирования наиболее органична, они играют роль эталона в нормотворческой деятельности и выполняют функцию непосредственного регулятора общественных отношений в правоприменительной деятельности.

Таким образом, проанализировав содержание принципа верховенства права и принципа социальной направленности регулирования экономической деятельности, можно сделать следующий вывод. С одной стороны, невозможно отрицать то значение, которое имеют названные принципы для гражданского права. Будучи зафиксированными в Конституции Республики Беларусь, они пронизывают всю правовую систему Республики Беларусь и представляют собой части фундамента, на котором она построена. С другой стороны, вряд ли оправданно говорить о гражданско-правовой природе данных принципов, поскольку они имеют ярко выраженный универсальный характер и не могут быть отождествлены с какой-либо отдельной отраслью права.

Отказ от необходимости включения конституционных принципов в ГК обусловлен тем, что в настоящее время особой необходимости в этом нет. В период, когда формировались нормы ГК, законодателю важно было определиться с направлением, в котором будет формироваться гражданское законодательство. Важно было установить основные начала, которые будут положены в основу всей кодификации, поэтому законодатель пришел к выводу о необходимости закрепления некоторых наиболее значимых общеправовых принципов.

В числе основных начал гражданского законодательства закреплен также принцип приоритета общественных интересов (ст. 2 ГК). Законодатель так раскрывает содержание данного принципа: «осуществление гражданских прав не должно противоречить общественной пользе и безопасности, наносить вред окружающей среде, историко-культурным ценностям, ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц» [88]. В белорусской цивилистической доктрине не проводится анализ содержания данного принципа. Делается лишь отсылочный вывод о том, что принцип приоритета общественных интересов присущ всей системе права Республики Беларусь и вытекает из Конституции Республики Беларусь [91, с. 29]. Однако с этим утверждением нельзя согласиться по следующим причинам.

Серьезные возражения вызывает как название этого принципа, так и целесообразность его включения в нормы гражданского законодательства. Ст. 2 Конституции Республики Беларусь гласит: «Человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства». Это означает, что Основной Закон исходит из конституционного признания высшей ценности прав и свобод отдельного человека, то есть из приоритета частных, а не публичных интересов. Следовательно, нет оснований утверждать, что принцип приоритета общественных интересов базируется на положениях Конституции.

В ст. 23 Конституции Республики Беларусь закреплено: «Ограничение прав и свобод личности допустимо только в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц» [182]. Данный конституционный принцип традиционно именуется принципом соразмерности (пропорциональности) и сбалансированности при ограничении субъективных прав и является важным элементом в концепции правового государства. Он закреплен в национальном праве большинства европейских стран и выступает неотъемлемым атрибутом правового государства. Содержание названного принципа состоит в том, чтобы при принятии решений «было соблюдено справедливое равновесие между требованиями общественного интереса и требованиями защиты основных прав частных лиц» [74, с. 72]. Исходя из этого, при разрешении возникающих конфликтов Конституционный Суд Республики Беларусь часто основывается на указанном принципе [395, с. 75]. И это вполне объяснимо, поскольку признание приоритета общественных интересов свидетельствует о некоторой недооценке человека, его прав и свобод.

В правовой ткани принципа приоритета общественных интересов используются термины: «общественная польза» и «общественные интересы», которые представляют собой оценочные категории. Однако научная расшифровка этих терминов не дается, несмотря на то, что они становятся критерием (общим правилом) при принятии решений, способных ограничивать свободу субъектов гражданского права. Закон не содержит и четкого определения понятия того, в чем конкретно состоит благо общества и общественный интерес и что именно наносит вред обществу. В силу этих обстоятельств представляется сложным с достаточной долей объективности определить акт реализации гражданских прав как противоречащий общественной пользе, общественным интересам и общественному порядку. Необходимо отметить, что введение вышеназванных понятий не является новым в юридической практике. Исторически подобные ограничительные правила были изобретены для использования в случаях, когда императивной нормой права возникающие юридические отношения не могли быть урегулированы. Эти понятия находят широкое применение в нормах международного права.

Термин «общественный порядок» впервые был закреплен в ст. 1133 Кодекса Наполеона в 1804 г. Всякий акт, противоречащий общественному порядку, признавался недозволенным. Критерий «общественного порядка» был воспринят и русским законодателем, который закрепил его в ст. 1528 Свода Законов. Эта практика отчасти была воспринята и германским законодателем. Однако, в 1896 г., принимая ГГУ, он отказался от понятия «общественный порядок» и отдал предпочтение критерию «добрых нравов». Положения ст. 20 Швейцарского гражданского уложения 1907 г. также указывают на недействительность договоров, нарушающих добрые нравы. Аналогичным образом поступил и японский законодатель, объявивший недействительными сделки, противоречащие публичному порядку и добрым нравам [45, с. 245]. Однако ни в одном из вышеупомянутых источников законодательства не содержится точного определения этих понятий.

С момента введения этих критериев в гражданское законодательство их трактовка вызвала бурные споры в среде ученых-цивилистов. Единое мнение, к сожалению, так и не было достигнуто. Отсутствие законодательной расшифровки понятий «общественный порядок» и других означало, что суды были уполномочены решать вопрос о законности того или иного договора с точки зрения требований общественного порядка. Это порождало опасность судейского произвола и ситуацию неопределенности.

Озабоченность таким положением выражал И.А. Покровский: «Задача государства определить все то, что необходимо для существования общественного порядка, положительными предписаниями закона, и тогда, естественно, любые сделки, противные общественному порядку, будут невозможны уже потому, что они противны закону» [340, с. 245]. Данная позиция актуальна и в настоящее время. Как отмечает В.И. Крусс, «любые права и свободы должны быть поняты и осмыслены таким образом, чтобы исключалась возможность их решающего противопоставления общественным (общенародным) интересам и целям общего блага…» [192, с. 17].

Ответ на вопрос о том, должен ли вообще вводиться в гражданское право критерий полезности для общества, может быть только отрицательным.

Гражданское право по своей сути является частным правом, оно глубоко индивидуалистично, следовательно, нет смысла привносить в него концепцию общественных интересов или вводить критерий полезности для общества. Гражданский оборот есть сложная система обмена между индивидами, в которой они стремятся к достижению своих собственных частных интересов. Кроме того, возведение в разряд ключевого отраслевого принципа современного гражданского права принципа приоритета общественных интересов создает проблему корреляции названного принципа с другими принципами гражданского права: свободы договора, равенства участников гражданских отношений и недопустимости произвольного вмешательства в частные дела. Принцип приоритета создает атмосферу непредсказуемости и представляет собой серьезную угрозу стабильности гражданского оборота. Задачей законодателя является исключение из ст. 2 ГК принципа приоритета общественных интересов как чуждого гражданскому праву.

Вместе с тем не следует впадать и в иную крайность – абсолютизировать частные интересы и органически противопоставлять их интересам общества и государства. Регулирование правовых отношений нормами как конституционного, так и гражданского права, по выражению Г.А. Гаджиева, «предполагает филигранную балансировку законодателей между поддержкой основных прав и их ограничением в интересах экономического публичного порядка» [77, с. 6]. И разумным противовесом неограниченной свободе отношений участников гражданских правоотношений является конституционный принцип соразмерности (пропорциональности) и сбалансированности при ограничении субъективных прав.

Подводя краткие итоги, представляется возможным сделать вывод о том, что принципы гражданского законодательства, закрепленные в ст. 2 ГК Республики Беларусь (исключая принцип приоритета общественных интересов), имеют единую «корневую» систему и представляют собой конституционные положения, трансформированные в гражданско-правовые принципы с учетом специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом.

Взаимосогласованность и единообразие конституционных и отраслевых принципов и норм является важным атрибутом правового государства, процесс формирования которого в Республике Беларусь еще не завершен [6–А; 19–А].

4.3 Основные отраслевые принципы гражданского права: проблема элементного состава

В юридической литературе общепризнанным является мнение о делении всех правовых принципов по сфере их действия на общеправовые, специально-правовые и принципы отдельных институтов. К числу общеправовых относятся принципы законности, гуманизма, равенства всех перед законом, справедливости и др. Специально-правовыми (отраслевыми) признаются принципы, характерные для конкретной отрасли права.

Отраслевые принципы характеризуют наиболее существенные черты отрасли права. По мнению В.Ф. Яковлева, они «не менее связаны с устоями существующих общественных отношений, чем основные принципы права, но в сравнительно ограниченной сфере юридического опосредования. Отраслевые юридические науки при исследовании принципов, отталкиваются от особенностей предмета регулирования, из чего опять-таки не следует, что действительный генезис принципов данной отрасли права происходил и происходит помимо влияния на него основных принципов, свойственных всей правовой системе» [496, с. 164]. Характеризуя отраслевые принципы гражданского права, Г.А. Свердлык обращал внимание на то, что «широта их действия отражает природу и сущность гражданского права…», что «они способствуют не только достижению результатов регулирования, но и определению его направления, перспективы, а также выступают методологическими ориентирами правоприменения» [397, с. 105].

В рамках настоящего раздела попытаемся определить элементы системы принципов гражданского права, совместное функционирование которых способно гарантировать эффективное регулирование гражданско-правовых отношений. При этом следует исходить из законодательного установления о том, что систему принципов гражданского права нельзя ограничивать принципами, названными ст. 2 ГК. Данная система представляет собой более широкую в содержательном смысле общность, в которую включены и принципы, которые прямо не сформулированы в виде отдельных законоположений, а выводятся в результате анализа всей совокупности норм гражданского законодательства Республики Беларусь.

Необходимо также учитывать то обстоятельство, что каждый из гражданско-правовых принципов, являясь элементом системы принципов гражданского права, в то же время сам имеет достаточно сложную структуру. Он состоит из разнообразных элементов, прочно между собой соединенных в рамках основного начала и тесно взаимодействующих в процессе его реализации. Именно поэтому считаем целесообразным при рассмотрении принципов гражданского права конкретизировать и детализировать эти элементы, проследить разнообразные проявления отраслевых принципов в различных подотраслях и институтах гражданского права, с тем, чтобы внести конкретные предложения по совершенствованию механизма гражданско-правового регулирования.

4.3.1 Принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений

Согласно ст. 7 Всеобщей Декларации прав человека 1948 г., к которой присоединилась БССР, «все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона». Как отмечает Б.С. Крылов, государство признается демократическим и является таковым только при условии, что оно признает принцип равенства в отношениях между людьми и между народами и прилагает необходимые усилия для осуществления его на практике [194, с. 13]. В нормах Конституции Республики Беларусь принцип равенства повторяется многократно: «все равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов» (ст. 22); «никто не может пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону» (абз. 2 ст. 23); «иностранные граждане и лица без гражданства на территории Беларуси пользуются правами и свободами и исполняют обязанности наравне с гражданами Республики Беларусь, если иное не определено Конституцией, законами и международными договорами» (ст. 11); «государство предоставляет всем равные права для осуществления хозяйственной и иной деятельности, кроме запрещенной законом, и гарантирует равную защиту и равные условия для развития всех форм собственности. Государство гарантирует всем равные возможности свободного использования способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (ст. 13) [182].

Данные конституционные положения в нормах гражданского законодательства оформлены как принцип равенства участников гражданских правоотношений: «субъекты гражданского права участвуют в гражданских правоотношениях на равных, равны перед законом, не могут пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону, и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов» [88].

Сущность принципа юридического равенства достаточно четко выражена еще римскими юристами: «lex uno ore omnes alloqitur» («закон говорит со всеми одинаково»). Следует исходить из того, что равенство в данном случае – это лишь требование к сущности, неравенство неизбежно в любом обществе. В.А. Витушко справедливо указывает, что данный принцип «соответствует общенаучному и физическому принципу тождества, поскольку в обществе, как и в природе, полного равенства нет и не может быть» [66, с. 121]. Равенство становится возможным лишь в правовой форме, поскольку только в праве фактически различные люди рассматриваются в качестве формально равных субъектов. Право формально уравнивает фактически неравных субъектов. Оно стремится обеспечить равное отношение ко всем субъектам. Формальное равенство в данном случае должно пониматься как равная свобода участников правового общения. Вполне естественно, что разные люди обладают разными правами. Если бы все были похожи во всем, включая и спецификацию субъективных прав, взаимные соглашения не возникали бы, за исключением отдельных случаев. Лауреат Нобелевской премии в области экономики Дж. Бьюкенен писал: «Обмен правами происходит именно из-за того, что люди различаются, вне зависимости от того, обусловлены ли эти различия физическими способностями, количеством принадлежащих им благ, или разными вкусами и предпочтениями» [43, с. 224].

Для социальной стабильности большое значение должна иметь связь между правами индивида и предполагаемым различием во врожденных способностях. «Фиксируя этот принцип, закон закрепляет равенство социальных возможностей, признаваемых и обеспечиваемых гражданским правом» [103, с. 20]. «Основными началами права являются юридическое равенство (равноправие) граждан и тесно связанный с ними эквивалент в движении и обмене благ, услуг, а также в воздаянии наказаний за правонарушения. Свобода становится правом только тогда, когда она урегулирована, нормирована на началах юридического равенства и эквивалента. Право по своей природе (в противоположность произволу и привилегии) предполагает общий масштаб, меру, выражающуюся в юридическом равенстве участников правового общения и эквивалентности в их отношениях» [132, с. 85]. Из изложенного вытекает вывод о том, что название принципа нуждается в корректировке. Поскольку речь идет не о фактическом равенстве, которое недостижимо, а только лишь о юридическом равенстве участников гражданских правоотношений, принцип должен быть сформулирован как «принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений». Соответствующие изменения должна претерпеть редакция ст. 2 ГК.

Вместе с тем не все ученые-цивилисты называют принцип равенства в числе принципов гражданского права, некоторые рассматривают равенство в качестве характеристики отраслевого метода. Так, О.Н. Садиков, перечисляя принципы гражданского права, не относит равенство к их числу, полагая, что равенство представляет собой признак метода гражданско-правового регулирования [97, с. 11].

Однако, на наш взгляд, равенство может выступать одновременно в нескольких качествах: в качестве принципа гражданского права и метода гражданско-правового регулирования, поскольку в каждом из этих качеств играет свою роль. Представляется, что рассмотрение равенства в гражданском праве лишь в качестве характерной черты метода не позволяет в полной мере оценить ее значение в механизме правового регулирования. Метод правового регулирования и принципы – это те правовые категории, без которых невозможна квалификация гражданских правоотношений как таковых, которые выступают в качестве критериев деления отраслей права. Как метод гражданско-правового регулирования, так и принципы выполняют свою роль в механизме гражданско-правового регулирования. Принципы представляют собой категорию, характеризующую качественные особенности норм отрасли гражданского права. В отличие от метода, они прямо закреплены в нормах действующего законодательства либо могут быть выведены из него путем толкования. Поэтому правило о равенстве – это требование о том, что должно быть. Метод гражданского права как правовой отрасли базируется на основополагающих идеях, которые в итоге предопределяют содержание норм гражданского законодательства. Данные идеи выступают ориентиром, в соответствии с которым законодателем избираются наиболее эффективные средства и приемы регулирования общественных отношений, составляющих предмет гражданского права как отрасли. В связи с этим, на наш взгляд, нет оснований отказываться от признания равенства в качестве одного из основных начал гражданского законодательства.

Несмотря на то что принцип равенства участников гражданских правоотношений является по своей правовой природе общеправовым (конституционным) принципом, позицию законодателя по включению его в число отраслевых принципов гражданского права следует признать обоснованной. В нормах гражданского права названный принцип имеет множество проявлений, он наполняет конституционный принцип более обширным содержанием, раскрывая и конкретизируя его применительно к сфере частных отношений. Принцип равенства участников гражданских правоотношений без преувеличения можно назвать одним из центральных принципов гражданского права, «как идеал и цель правового регулирования данный принцип считается обязательным атрибутом гражданского права всех свободных сообществ» [66, с. 122].

Назначение исследуемого принципа состоит прежде всего в том, чтобы исключить подчиненность одного участника гражданских правоотношений другому. В ст. 1 ГК, определяющей круг отношений, регулируемых гражданским законодательством, закреплено, что «к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством». Поскольку в роли участника гражданских правоотношений может выступать государство, ст. 124 ГК специально содержит указание на то, что Республика Беларусь, административно-территориальные единицы участвуют в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, на равных с иными участниками этих отношений – физическими и юридическими лицами.

Принцип равенства означает, что все субъекты гражданского права обладают одинаковыми юридическими возможностями и на их действия по общему правилу распространяются одни и те же гражданско-правовые нормы. Все они в равной мере могут иметь на праве собственности или ином вещном праве имущество, приобретать это имущество, владеть, пользоваться и распоряжаться им, «права всех собственников защищаются равным образом» (п. 5 ст. 213 ГК). Согласно ст. 16 ГК способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность) признается в равной мере за всеми гражданами [88]. В соответствии с положением ст. 11 Конституции Республики Беларусь «иностранные граждане и лица без гражданства на территории Беларуси пользуются правами и свободами и исполняют обязанности наравне с гражданами Республики Беларусь, если иное не определено Конституцией, законами и международными договорами» [182].

Все граждане обладают равной правоспособностью, то есть объем правоспособности всех граждан одинаков. В связи с этим рассмотрим ряд положений законодательства, содержащих запрет на занятие предпринимательской деятельностью отдельным категориям граждан. В соответствии с ч. 2 п. 2 Указа Президента Республики Беларусь от 18 июня 2005 г. № 285 «О некоторых мерах по регулированию предпринимательской деятельности», деятельность индивидуального предпринимателя с 1 января 2008 г. может осуществляться только с привлечением членов семьи и близких родственников (супруг (супруга), родители, дети, усыновители, усыновленные (удочеренные), родные братья и сестры, дед, бабка, внуки) [261]. Вместе с тем не все индивидуальные предприниматели имеют членов семьи и близких родственников. Следовательно, данное положение следует признать ограничивающим правоспособность данных лиц, нарушающим принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений и конституционный принцип свободы предпринимательской деятельности.

Законодательством предусмотрены и иные ограничения. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 2 Закона Республики Беларусь от 28 мая 1991 г. «О предпринимательстве в Республике Беларусь» не допускается занятие предпринимательской деятельностью должностным лицам и специалистам, работающим в органах государственной власти и управления, прокуратуры и судах [279]. Закон Республики Беларусь от 13 ноября 1992 г. «О статусе военнослужащих» запрещает военнослужащим заниматься любыми видами предпринимательской деятельности (ст. 8) [303]. Такой же запрет действует в отношении работников органов финансовых расследований (ст. 12 Закона Республики Беларусьот 4 июня 2001 г. «Об органах финансовых расследований Республики Беларусь») [314].

Однако, на наш взгляд, приведенные законоположения не содержат норм, нарушающих принцип равенства правоспособности граждан. Особый статус данных категорий работников, позволяющий им, используя служебное положение, занять более выгодные позиции в гражданском обороте и тем самым поставить иных участников гражданского оборота в неравное положение, вынуждает законодателя путем установления подобных ограничений обеспечить реализацию принципа равенства. Справедливо по этому поводу было отмечено О.С. Иоффе: «всякий принцип, каким бы общим он ни был, не лишается своего значения и тогда, когда он терпит те или иные исключения, если, однако, последние действительно являются исключениями…» [141, с. 29]. При этом закономерно возникает вопрос о том, чем вызваны и насколько допустимы и оправданы существующие отступления от принципа равенства и не достигают ли они известной «критической массы», разрушающей действие самого принципа. Попытаемся ответить на этот вопрос, проанализировав отдельные положения законодательства.

Отступления от принципа равенства могут выражаться в установлении определенных привилегий (льгот) и преимущественных прав. Причины, по которым законодатель отступает от принципа равенства, разнообразны. В числе этих причин можно назвать следующие: необходимость решения задач, стоящих перед государством; требования достижения справедливости; обеспечение стабильности гражданско-правовых отношений и т.п. Определенные отступления от принципа равенства субъектов гражданско-правовых отношений могут устанавливаться законодателем с целью защиты интересов более слабой стороны.

Представляется методологически оправданным начать исследование данной проблемы с анализа понятий «привилегия» и «преимущественные права», посредством которых законодатель раскрывает содержание принципа равенства в гражданском праве. В русском языке данные понятия рассматриваются в качестве синонимических конструкций: «льгота – облегчение кому-нибудь, предоставляемое как исключение из общих правил» [325, с. 520], «привилегия – преимущественное право, льгота» [325, с. 294]. Вместе с тем следует признать, что в нормах гражданского законодательства между данными понятиями обнаруживается существенное различие.

Правоотношения, включающие в свое содержание преимущественные права, в системе гражданских правоотношений выделяются особо. На специфический характер этих прав обращал внимание Д.И. Мейер: «Есть много прав, которые принадлежат не всем членам государственного союза, а только тем из них, которые находятся в тех или других условиях, под которыми предоставляются права; но все лица, находящиеся в назначенных условиях, пользуются этими правами. Они называются правами особенными» [221, с. 113]. На исключительный характер преимущественных прав обращается внимание и в современной цивилистической литературе. Особо подчеркивается, что поскольку такие права дают своим обладателям юридическое превосходство над другими субъектами и выходят за рамки принципа равенства, они могут возникнуть у субъектов только в случаях, предусмотренных законом [106, с. 135].

Так, в соответствии со ст. 315 ГК преимущественное перед другими кредиторами залогодателя право на удовлетворение своих требований за счет стоимости заложенного имущества имеет залогодержатель, за исключением случаев, предусмотренных законодательными актами. Правом преимущественной покупки продаваемых другим акционером акций обладают участники закрытого акционерного общества (ст. 97 ГК). Участники общества с ограниченной ответственностью пользуются преимущественным правом покупки доли участника в случае ее продажи, если уставом общества или соглашением его участников не предусмотрен иной порядок осуществления этого права (ст. 92 ГК). Предоставлены такие права и участникам общей долевой собственности. При продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, кроме случая продажи с публичных торгов (ст. 253 ГК).

В ст. 592 ГК закреплено преимущественное право арендатора на заключение договора аренды на новый срок. Преимущественное право на заключение договора аренды по истечении срока его действия перед другими лицами при прочих равных условиях имеет арендатор, надлежащим образом исполнявший свои обязанности по договору аренды, если иное не предусмотрено законодательством или договором аренды. Если арендодатель отказал арендатору в заключении договора на новый срок, но в течение года со дня истечения срока договора с ним заключил договор аренды с другим лицом, арендатор вправе по своему выбору потребовать в суде перевода на себя прав и обязанностей по заключенному договору и возмещения убытков, причиненных отказом возобновить с ним договор аренды, либо только возмещения таких убытков.

Решением хозяйственного суда Минской области от 13 января 2002 г. было отказано в иске индивидуальному предпринимателю И. к предприятию «Б» (первый ответчик) и к индивидуальному предпринимателю П. (второй ответчик) о переводе прав и обязанностей по договору аренды.

В ходе рассмотрения дела установлено, что 6 января 1997 г. между истцом и предприятием «Б» был заключен договор аренды нежилого помещения для использования под кафе-бар. 26 февраля 1999 г. сторонами по договору был перезаключен договор аренды нежилых помещений для использования под кафе-бар, офис и склад. Срок действия договора – с 15 марта 1999 г. по 15 марта 2000 г. 14 декабря 1999 г. первый ответчик письменно уведомил истца о том, что договор аренды № 1 от 26 февраля 1999 г. продлеваться не будет. 11 января 2000 г. администрация предприятия «Б» письмом повторно информировала истца о том, что срок договора аренды № 1 от 26 февраля 1999 г. истекает 15 марта 2000 г. и продлеваться не будет. 2 февраля 2000 г. истец письменно обратился с просьбой к первому ответчику о продлении срока действия договора. Письмом от 1 марта 2000 г. первый ответчик установил срок для освобождения арендуемых помещений. Во всех трех письмах администрация предприятия «Б» указывала на то, что занимаемые истцом помещения будут использоваться арендодателем для организации новых форм культурно-массовой работы предприятия Б. Вместе с тем 1 июня 2000 г. первый ответчик заключает со вторым ответчиком договор № 2 аренды нежилых помещений предприятия «Б» для использования под кафе-бар. В связи с тем, что арендодатель, вопреки уверениям об использовании занимаемых истцом помещений для организации новых форм культурно-массовой работы предприятия «Б», передал спорные помещения другому арендатору, истцом заявлено требование о переводе на него, как на лицо имеющее преимущественное право на заключение договора аренды на новый срок, прав и обязанностей по заключенному ответчиками договору № 2 аренды нежилых помещений.

Оспаривая правомерность предъявленного иска, первый ответчик указал на то, что в период действия договора аренды № 1 от 26 февраля 1999 г. истец ненадлежащим образом исполнял принятые на себя обязательства по договору, допускал нарушение условий договора в части соблюдения правил противопожарной безопасности. Судом обращено внимание на то, что закрепленное гражданским законодательством преимущественное право арендатора на заключение договора аренды по истечении срока его действия возникает только при условии надлежащего исполнение арендатором своих обязанностей по договору аренды [373].

Преимущественные права, как правило, предоставляются для обеспечения стабильности гражданского оборота, определенной устойчивости гражданско-правовых отношений, защиты интересов его отдельных участников. Они обеспечивают их обладателю первоочередность, первенство при прочих равных возможностях. В то время как привилегии представляют собой юридические средства, с помощью которых законодатель корректирует равенство участников гражданских правоотношений, предоставляет их обладателям некоторые дополнительные гарантии. Если различие между преимущественными правами и привилегиями очевидно, то термины «привилегии» и «льготы» могут использоваться как синонимические конструкции.

Необходимость эффективного и своевременного решения социально-экономических, научно-технических, оборонных, природоохранных и других задач, стоящих перед Республикой Беларусь, предопределила отступление от принципа равенства, выразившееся в определении перечня льгот, которые предоставляются участникам гражданского оборота, заключающих и исполняющих договоры, обеспечивающие государственные нужды. Как отмечает В.Н. Годунов: «В условиях свободы экономической (хозяйственной, предпринимательской) деятельности и свободы договора как главенствующих начал рыночных отношений государство посредством поставок, работ и услуг для государственных нужд стремится обеспечить свое существование, а также эффективное функционирование» [84, с. 28]. В качестве мер стимулирования, Законом Республики Беларусь «О поставках товаров для государственных нужд» названы: кредиты на льготных условиях; льготы по налогам и другим платежам в бюджет; целевые дотации и субсидии; приоритетное обеспечение централизованно регулируемыми материальными ресурсами; другие льготы (ст. 9) [267].

Дополнительные правовые гарантии, которые также носят характер льгот, предусмотрены для граждан-потребителей в их взаимоотношениях с предпринимателями. В качестве примера можно указать на заключение так называемых публичных договоров и договоров присоединения в соответствии с правилами ст. 396 и ст. 398 ГК соответственно. Так, присоединившаяся к договору сторона (при условии, что этот договор заключается не в связи с осуществлением предпринимательской деятельности) вправе потребовать расторжения или изменения договора, если договор присоединения хотя и не противоречит законодательству, но лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержит другие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. В данном случае налицо отступление от принципа равенства и предоставление дополнительных льгот гражданам, поскольку к предпринимателям как к профессиональным участникам гражданского оборота предъявляются более жесткие, повышенные требования, учитывая наличие у них знаний и навыков, которые ставят их изначально в более выгодное положение с целью защиты интересов более слабой стороны в гражданском обороте. Дополнительные льготы предусмотрены также законодательством о защите прав потребителей [248].

Целям обеспечения принципа справедливости в гражданском обороте призваны служить исключения из принципа равенства, установленные для физических лиц. Так, в ст. 60 ГК, определяющей очередность удовлетворения требований кредиторов юридических лиц в случае их ликвидации, установлено, что требования граждан, перед которыми ликвидируемое юридическое лицо несет ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, удовлетворяются в первую очередь. Во вторую очередь производятся расчеты по выплате выходных пособий, оплате труда лиц, работающих по трудовому договору, по выплате вознаграждений по авторским договорам. Такой порядок направлен на реализацию других общеправовых принципов: справедливости и социальной направленности регулирования экономической деятельности.

Требованиями обеспечения справедливости в гражданском обороте следует объяснить и изъятия из принципа равенства, установленные законом для ответственности предпринимателя, которая является более строгой. Так, согласно ст. 372 ГК по обязательствам, связанным с предпринимательской деятельностью, освобождение от ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательств возможно только в случае действия обстоятельств непреодолимой силы. Кроме того, в п. 2 ст. 303 ГК установлена презумпция солидарности обязательства со множественностью лиц в тех случаях, когда в предпринимательском обязательстве участвуют несколько должников или несколько кредиторов.

Исходя из важности обеспечения конституционных принципов равенства и свободы экономической деятельности, государство обязано осуществлять контроль за тем, чтобы предоставление любых преимущественных прав и привилегий находилось строго в рамках закона. Общее запрещение необоснованного предоставления отдельным хозяйствующим субъектам налоговых и иных льгот, ставящих их в преимущественное положение по отношению к другим хозяйствующим субъектам, работающим на рынке того же товара, содержится в Законе Республики Беларусь «О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции». В п. 2 ст. 15 Закона содержится адресованный государственным органам запрет принимать (издавать) акты, заключать соглашения, совершать иные действия, которые ограничивают самостоятельность хозяйствующих субъектов, создают дискриминационные условия деятельности для отдельных хозяйствующих субъектов, если такие акты или действия имеют либо могут иметь своим результатом ограничение конкуренции и (или) причинение вреда правам, свободам и законным интересам хозяйствующих субъектов или граждан, в том числе: давать хозяйствующим субъектам указания о первоочередной поставке товаров определенному кругу покупателей (заказчиков) или о приоритетном заключении договоров, не предусмотренных законодательством; а также необоснованно предоставлять отдельным хозяйствующим субъектам налоговые или другие льготы, ставящие их в преимущественное положение по отношению к другим хозяйствующим субъектам на товарном рынке того же товара [284].

Рассмотренные положения законодательства позволяют сделать вывод о том, что цели, преследуемые законодателем при установлении преимущественных прав и привилегий, могут быть различны. В одних случаях – это необходимость обеспечить стабильность и устойчивость гражданского оборота, в других – стимулировать развитие того или иного вида деятельности, в третьих – стремление достижения справедливости путем обеспечения «равновесия сил» участников гражданского оборота [24–А].

Наиболее специфична привилегия, установленная п. 1 ст. 314 ГК, поскольку в законе закрепляется не она сама, а право суда на ее предоставление отдельным участникам гражданских правоотношений. При этом возможность предоставления указанной привилегии в виде уменьшения неустойки – не обязанность, а право суда. Проанализированная автором практика применения ст. 314 ГК не отличается единообразием, поскольку основание для ее применения в виде формулировки «явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства» являются достаточно абстрактным. Неслучайно, еще в начале ХХ в. оно было подвергнуто справедливой критике М.М. Агарковым, назвавшим его вслед за И.А. Покровским «незначительным украшением в социальном духе» [4, с. 28]. Приведем несколько примеров.

Хозяйственный суд Минской области рассмотрел дело по иску ООО «А» к колхозу «Л» о взыскании 4 292 690 руб. Иск был заявлен о взыскании с ответчика 4 292 690 руб., в том числе 1 833 120 руб. задолженности за поставленную продукцию, 1 878 031 руб. пени за просрочку оплаты и 581 539 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами. Истец в исковом заявлении указал, что в соответствии с договором от 13 января 2003 г. отгрузил ответчику по товарно-транспортной накладной (далее – ТНТ) нефтепродукты на сумму 1 833 120 руб. Ответчик свои обязательства по оплате товара не выполнил.

Суд установил, что п. 3.4 договора за несвоевременную оплату продукции предусмотрена пеня в размере 0,15 % за каждый день просрочки платежа. Согласно п. 6 постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 2 января 2004 г. № 1 «О некоторых вопросах применения норм Гражданского кодекса Республики Беларусь об ответственности за пользование чужими денежными средствами», при разрешении вопроса об уменьшении неустойки в соответствии со ст. 314 ГК, хозяйственный суд может учитывать взыскиваемые проценты за пользование чужими денежными средствами, которые компенсируют в определенной части последствия, вызванные нарушением денежного обязательства должником. С учетом того, что подлежащая взысканию неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, процент пени за каждый день просрочки чрезвычайно высок, взысканию подлежит сумма процентов за пользование чужими денежными средствами за период просрочки платежа, основной долг не погашен, суд на основании ст. 314 ГК уменьшил подлежащую взысканию пеню на 20 % [378].

Приведем еще один пример, свидетельствующий об отсутствии единообразия судебной практики в вопросе применения п. 1 ст. 314 ГК.

Хозяйственный суд Минской области 14 июля 2004 г. рассмотрел в открытом судебном заседании материалы дела по иску ТУП «А» к районному потребительскому обществу о взыскании 1341329 рублей.

В связи с невыполнением ответчиком условий договора поставки по оплате принятых товаров истец просит взыскать с ответчика 214 176 рублей основного долга, 1 042 532 рубля пени за неисполнение обязательства по состоянию на 1 июня 2004 г. и 84 621 рублей процентов за пользование чужими денежными средствами, исходя из расчета по учетной ставке Национального Банка Республики Беларусь 22 % годовых. Ответчик исковые требования признал, однако просил суд уменьшить размер пени в соответствии со ст. 314 ГК Республики Беларусь.

Руководствуясь принципом соразмерности размера подлежащей взысканию неустойки последствиям нарушения обязательства, суд в соответствии со ст. 314 ГК уменьшает подлежащую взысканию неустойку на 30 % (на 96 379 руб.). При определении несоразмерности суд руководствовался такими критериями, как высокий процент неустойки, установленный в договоре; степень исполнения основного обязательства и непродолжительный срок исполнения обязательства [374].

В другом случае, удовлетворяя исковые требования УП «А» г. Жодино к ООО «Б» г. Смолевичи о взыскании 1 595 314 руб., суд, руководствуясь принципом соразмерности размера подлежащей взысканию неустойки последствиям нарушения обязательства, в соответствии со ст. 314 ГК уменьшил неустойку на 40 %. При определении несоразмерности суд руководствовался следующими критериями: превышение суммы неустойки над суммой невозвращенного долга; взыскание помимо пени процентов, которые компенсируют в определенной части последствия, вызванные нарушением денежного обязательства [382].

Таким образом, снижая размер подлежащей уплате неустойки, суд учитывает различные критерии, поскольку законодатель не дает четкого ответа на вопрос о том, что следует понимать под явной несоразмерностью, относя тем самым его решение на усмотрение суда. С целью устранения правовой неопределенности было принято постановление Президиума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 8 августа 2002 г. № 24 «О некоторых вопросах применения хозяйственными судами статьи 314 Гражданского кодекса Республики Беларусь». В п. 4 данного постановления предусмотрено: «Критериями для установления несоразмерности в каждом конкретном случае могут быть чрезвычайно высокий процент неустойки, установленный в договоре; значительное превышение суммы неустойки над суммой возможных убытков (в том числе превышение суммы неустойки над суммой невозвращенного долга); непродолжительный срок исполнения обязательства и др. Также при разрешении вопроса об уменьшении неустойки суд может учитывать уплаченные проценты за пользование чужими денежными средствами, которые компенсируют в определенной части последствия, вызванные нарушением денежного обязательства». При этом согласно п. 7 вышеупомянутого постановления суд вправе уменьшить размер неустойки, но не вправе полностью освобождать ответчика от уплаты неустойки. Однако уменьшение размера неустойки на 90 % практически равноценно ее отмене [257].

Хозяйственный суд Минской области 24 марта 2005 г. рассмотрел в открытом судебном заседании дело по иску ООО «А» к районному УП «Агрокомбинат «Б» о взыскании 2 186 212 руб. пени и процентов за пользование чужими денежными средствами в связи с нарушением ответчиком условий договора поставки от 26 июля 2004 г. № 334 за период со дня вынесения решения судом по делу от 4 ноября 2004 г. по дату полного погашения задолженности по исполнительному производству, то есть по 10 марта 2005 г. Представитель истца в судебном заседании исковые требования поддержал в части, ходатайствовал об уменьшении требований в связи с произведенным перерасчетом после получения сведений о последней оплате 4 марта 2005 г. в части пени до 1 997 719 руб., в части процентов до 185 580 руб., всего просил суд взыскать с ответчика 2 183 299 руб.

Суд признал требования истца в части размера пени обоснованными и законными, однако пришел к выводу о том, что заявленная истцом неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения исполнения обязательств ответчиком, поскольку период просрочки незначительный (полгода), задолженность на момент рассмотрения дела по заявленным ТТН погашена полностью, как погашены пеня и проценты во исполнение решения суда от 4 ноября 2004 г., взысканные суммы процентов за пользование чужими денежными средствами в части компенсировали последствия просрочки, заявленный процент неустойки 0,5 % от просроченной суммы за каждый день просрочки экономически необоснован, ввиду чего считает необходимым воспользоваться своим правом применить ст. 314 ГК Беларуси и уменьшить подлежащую взысканию пеню на 90 %, таким образом взыскать с ответчика пеню в сумме 199 772 рубля [377].

Приведенные примеры свидетельствуют о нарушении одновременно нескольких принципов гражданского права. Во-первых, нарушается принцип равенства участников гражданских правоотношений, поскольку суд по своему усмотрению определяет размер процентов, на который может быть снижена неустойка в отношении различных субъектов. Во-вторых, нарушается принцип свободы договора, руководствуясь которым стороны самостоятельно определили условия договора в части разновидности неустойки. Еще большее недоумение вызывает положение п. 2 вышеназванного постановления Президиума высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 8 августа 2002 г. № 24, предоставляющего суду право применить ст. 314 ГК по своей инициативе. Если заинтересованная сторона не заявляет ходатайство об уменьшении размера неустойки, то суд тем самым нарушает еще и принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, вмешиваясь в договорные отношения сторон. Данное вмешательство не основано ни на требованиях закона, ни иного нормативного правового акта, поскольку в соответствии со ст. 2 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь», к числу нормативных правовых актов из числа издаваемых Высшим Хозяйственным Судом Республики Беларусь относятся только постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь [264].

Еще Г.Ф. Шершеневич отмечал двоякое значение неустойки, указывая на то, что она является «не только средством обеспечения обязательства, но и способом определить размер вознаграждения за отступление от обязательства» [483, с. 293]. С одной стороны, неустойка выполняет обеспечительную функцию, стимулируя стороны к надлежащему исполнению своих обязательств, и тут ее место в гл. 23 ГК («Обеспечение исполнения обязательств»). С другой стороны, она представляет собой форму гражданско-правовой ответственности, компенсируя в известной мере последствия, вызванные нарушением стороной своих обязательств. Как форма ответственности, она обнаруживает себя в гл. 25 ГК («Ответственность за нарушение обязательств»).

Традиционно в гражданском праве и практике судов неустойка рассматривалась как «штраф за неисправность в исполнении договора» [483, с. 293], побуждающий участников гражданско-правовых обязательств к надлежащему исполнению договорных обязательств. Такое же значение имеет неустойка и теперь. Исходя из этого, очевиден и еще один вывод: суд, снижая размер подлежащей уплате неустойки, ограничивает принцип добросовестности и разумности, поощряя неисправного должника. Тем более что согласно вышеназванному постановлению Президиума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь «неустойка не может быть уменьшена в связи с тяжелым финансовым положением ответчика, задержкой исполнения перед ним обязательств его дебиторами, отказом поручителя от уплаты истцу суммы истребуемого долга, большой кредиторской задолженностью, недоимками в бюджет, наложением ареста на его расчетный счет и т.д.» (п. 5) [257].

Такой подход не соответствует принципам справедливости и социальной направленности регулирования экономической деятельности. Только достаточно веские причины могут служить основанием для уменьшения неустойки. В связи с этим считаем целесообразным п. 1 ст. 314 ГК изложить в следующей редакции: «Если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства и ее взыскание повлечет или может повлечь тяжелое финансовое положение должника, суд вправе уменьшить размер неустойки».

В заключение отметим, что предоставление преимущественных прав и привилегий в гражданском праве есть не что иное, как ограничение принципа равенства участников гражданских отношений. Следовательно, вне зависимости от мотивов, которыми руководствуется законодатель, любое ограничение (чтобы не стать нарушением) должно устанавливаться только на основании закона и осуществляться в точном соответствии с его положениями. Как отмечал видный экономист К. Викселль, проводя аналогию с теорией игр, «подход должен быть нацелен на реформу правил игры, а не на улучшение стратегий отдельных участников при неизменности ее правил» [43, с. 24].

4.3.2 Принцип неприкосновенности собственности

«Первое явление свободы в окружающем мире есть собственность», – писал Б. Чичерин [479, с. 120]. Классическая римская юриспруденция рассматривала собственность как неограниченное и исключительное господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений и абсолютное по своей защите. «Принципиальный взгляд римских юристов на право частной собственности таков, что собственник имеет право делать со своей вещью все, что ему прямо не запрещено». Однако, как отмечал И.Б. Новицкий, «при всей широте права собственности оно не являлось все-таки неограниченным. С древнейших времен был установлен ряд законных ограничений права собственности, главным образом на недвижимость. Например, по Законам XII таблиц собственник земли обязан был допускать на свою землю соседа для собирания плодов, упавших с соседнего участка [234, с. 93].

В эпоху великих буржуазных революций пришедшая к власти буржуазия стремилась к законодательному оформлению своих основных юридических принципов: формального равенства; автономии личности; свободы и неприкосновенности частной собственности. Для этого исторического этапа характерно провозглашение абсолютного характера частной собственности и минимальное вмешательство государства в экономику. Кодекс Наполеона 1804 г. содержал ст. 544: «Собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законами или регламентами» [196, c. 115]. «Рождение новой германской системы гражданского права в конце ХIХ в. вновь знаменовало торжество меркантилизма» [100, с. 17]. Согласно § 903 ГГУ «собственник вещи может распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять других лиц от всякого на нее воздействия» [196, с. 59]. ГГУ, как и Кодекс Наполеона, закрепило свободу граждан в распоряжении своим имуществом, наряду со свободой заключения договоров в числе основных принципов гражданского права.

Однако, начиная с ХIХ в. «право собственности перестало рассматриваться как явление сугубо частное. Оценивая состояние частноправовых отношений в начале ХХ в., М.М. Агарков писал: «Современности, конечно, чужды взгляды на собственность как на абсолютное начало, непосредственно вытекающее из свободы личности. Идея ограничения права собственности успешно воплотилась в жизни… Больше того, самое отрицание права собственности является для нас чем-то привычным, по крайней мере в области мысли. Мы видим в ней только юридический способ распределения материальных благ, основной для капиталистического производства [5, с. 32].

На протяжении истории человечества неприкосновенность собственности являлась одним из центральных принципов гражданского права. Однако в процессе эволюции правовой системы позиции, которые занимал этот принцип в правовой системе либо усиливались, либо ослабевали. И только после Октябрьской революции 1917 г. данный принцип был по существу утрачен. Причины, приведшие к этому, достаточно подробно охарактеризовал М.М. Агарков. В начале ХХ в. ученый писал: «В настоящее время мы не смотрим на собственность как на выявление самой личности и ее свободы в гражданских отношениях. Социальный опыт прошлого века наглядно показал, что институт частной собственности не может охранять всех интересов человека, что в некоторых своих проявлениях он является предпосылкой для умаления человеческой личности, то есть на нем основана экономическая эксплуатация и частная, хозяйская власть одного над другим» [5, с. 33]. В этом высказывании ученого заключен глубокий смысл. Ценность принципа неприкосновенности собственности проявляется только тогда, когда пользуясь его защитой собственник своим поведением не несет угрозу правам и интересам других субъектов гражданского права. Именно поэтому на современном историческом этапе неприкосновенность собственности рассматривается не как полная невозможность для кого бы то ни было оказывать влияние на право собственности помимо собственника, а скорее как способ наиболее разумного сочетания интересов каждого конкретного собственника и всего общества в целом, то есть признается возможность принудительного ограничения или прекращения права собственности [5, с. 33].

После второй мировой войны конституциями и законами Германии, Японии, Франции, Турции и многих других стран собственность обязывалась служить социальным, в том числе гуманистического характера интересам населения [100, с. 18]. Требования необходимости использования частной собственности в интересах общего блага содержались не только в актах гражданского законодательства, но и в конституциях ряда стран. Так были сформулированы п. 2 и п. 3 ст. 14 Конституции ФРГ от 23 мая 1949 г.:

«2) Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу.

3) Принудительное отчуждение собственности допускается только для общего блага. Оно может производиться только законом или на основе закона, регулирующего вид и размеры возмещения. Возмещение должно определяться со справедливым учетом общих интересов и интересов сторон. В случае споров о размерах возмещения оно может устанавливаться в общем судебном порядке» [418, с. 332].

Схожие формулировки содержатся в конституциях Франции (1946 и 1958 гг.), Испании (1978 г.), Греции (1975 г.) и других стран. Однако «самым развернутым определением собственности в духе теории социальных функций отличается Конституция Итальянской Республики 1947 г., согласно ч. 2 ст. 42 которой «частная собственность признается и гарантируется законом, который определяет способы ее приобретения и границы ее действия с целью обеспечить ее социальную функцию и сделать ее доступной для всех» [196, с. 61]. Всеобщей декларацией прав человека предусмотрено, что «каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими» (ст. 17); «за каждым человеком, как членом общества, признается право свободного развития в экономической области его жизнедеятельности (ст. 22) [72]. Совершенно очевидно, что «в современных законодательствах собственность является главным стволом гражданского права, от которого разветвляются наиболее существенные по их социальному значению институты» [5, с. 31]. Это объясняется тем, что нормальная рыночная экономика может функционировать постольку, поскольку большая часть субъектов гражданского права выступает в качестве собственников. Следовательно, от надлежащего обеспечения неприкосновенности собственности в значительной мере зависит стабильность всего гражданского оборота. «Право собственности представляет собой наиболее устойчивое вещное право, составляющее основную юридическую предпосылку и результат нормального имущественного оборота» [179, с. 289].

Конституцией Республики Беларусь закреплены следующие положения: «Государство гарантирует каждому право собственности и содействует ее приобретению. Неприкосновенность собственности, право ее наследования охраняются законом. Принудительное отчуждение имущества допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, а также согласно постановлению суда» (ст. 44). Конституционный принцип неприкосновенности собственности в нормах гражданского законодательства приобретает уже несколько иное звучание. В ст. 2 ГК предусмотрено: «право собственности, приобретенной законным способом, охраняется законом и защищается государством, ее неприкосновенность гарантируется, а принудительное отчуждение допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества либо согласно постановлению суда» [88].

Уместно в связи с этим привести слова Г.А. Гаджиева, полагавшего, что «исходя из единства права, нежелательны случаи, когда возникают «разночтения» относительно содержания конституционного субъективного права и отраслевого, гражданского субъективного права… Одновременное участие в механизме правового регулирования предполагает совпадение интерпретации норм конституционного и гражданского права» [79, с. 17]. Кроме того, с учетом требований принципа верховенства права, законодатель, формулируя нормы отраслевого законодательства, должен постоянно ориентироваться на положения Основного Закона, предполагая, что правоприменяющие органы, особенно суды, при разрешении споров по существу будут руководствоваться в первую очередь нормами отраслевого законодательства. Следует учитывать, что право собственности – абсолютное право, обращенное против всех и каждого, в том числе и против государства, однако вопрос о гарантиях этих прав лежит все же в области публичного права.

Принцип неприкосновенности собственности, как и иные принципы гражданского законодательства, не следует абсолютизировать. Под ограничением права собственности Ю.С. Гамбаров понимал пределы, которые ставятся собственнику в осуществлении того или другого правомочия, входящего в состав его собственности. «Подобные ограничения устанавливаются или добровольно, по соглашению собственника с другим лицом, или по предписанию закона, ограничивающего собственника, независимо от его воли. Первые обсуждаются по началам договорного права, … а вторые составляют законные или настоящие ограничения собственности» [81, с. 205].

Содержание принципа неприкосновенности собственности в гражданском праве включает: признание равного правового режима всех форм собственности; предоставление им равной правовой защиты; предоставление собственнику права осуществлять в отношении своего имущества любые действия, составляющие содержание права собственности (ст. 210 ГК). Признание равного правового режима всех форм собственности в гражданском законодательстве закреплено наряду с особым правовым режимом отдельных видов имущества. В общественных интересах особые правила действуют для таких объектов собственности, как земля, ее недра, вода, а также имущество, имеющее оборонное значение. Некоторые виды имущества по соображениям государственной или общественной безопасности не могут принадлежать гражданам. Определяя содержание права собственности, законодатель устанавливает, что при осуществлении принадлежащего ему права собственности собственник не должен совершать действия, противоречащие законодательству, общественной пользе и безопасности, наносящие вред окружающей среде, историко-культурным ценностям или ущемляющие права и защищаемые законом интересы других лиц. Запреты на совершение некоторых действий могут вытекать из требований соблюдения санитарных, ветеринарных и других правил.

Закрепляя в числе основных начал гражданского законодательства принцип неприкосновенности собственности, закон допускает вместе с тем возможность прекращения права собственности помимо воли собственника. Такое направление развития правового регулирования дает основание для утверждения о «социализации» собственности, обязывающей собственника служить не только своим интересам, но и интересам всего общества. Однако, несмотря на ограничения правомочий собственника, единственного носителя субъективного права, как в интересах других собственников, так и в интересах государства в целом институт права собственности продолжает оставаться центральным институтом гражданского права, а собственник – центральной фигурой в гражданском торговом обороте. Это подтверждается тем, что параллельно процессу ограничения правомочий собственника наблюдается ярко выраженная, казалось бы противоречащая указанному направлению в развитии законодательства и судебной практики тенденция – создание ранее неизвестных механизмов защиты права собственности. Одним из них является введение специальной регистрации прав на недвижимость, что позволяет провести в жизнь принцип достоверности прав собственника недвижимости [96, с. 27]

С целью реализации принципа неприкосновенности собственности в ГК подробно урегулированы титулы права собственности: правопорождающие юридические факты (основания возникновения права собственности) и правопрекращающие юридические факты (основания прекращения права собственности). В ст. 236 ГК закреплен исчерпывающий перечень оснований, по которым в случаях, предусмотренным законом, а также согласно постановлению суда допускается принудительное изъятие у собственника имущества. Согласно ГК к числу таких оснований относятся: отчуждение имущества, которое в силу акта законодательства не может принадлежать данному лицу (ст. 239); отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием земельного участка (ст. 240); выкуп бесхозяйственно содержимых культурных ценностей (ст. 241), выкуп домашних животных (ст. 242); реквизиция (ст. 243) и др. Нормами Закона «О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь» (ст. 13) [280], Жилищного кодекса (ст. 69) [126] и других нормативных правовых актов предусматривается право на получение компенсации гражданами в связи со сносом жилых домов, строений и сооружений, принадлежащих им на праве собственности.

Из приведенного перечня оснований принудительного прекращения права собственности подавляющее большинство носит возмездный характер. Только в двух случаях речь идет о безвозмездном изъятии у собственника принадлежащего ему имущества: при обращении взыскания на имущество по обязательствам (ст. 238 ГК) и конфискации (ст. 244 ГК). В ст. 244 ГК закреплено: «В случаях, предусмотренных законодательными актами, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (конфискация). При этом конфискация имущества в административном порядке допускается лишь с соблюдением условий и порядка, предусмотренных законом. Решение о конфискации, принятое в административном порядке, может быть обжаловано в суд». Текст ст. 244 ГК нами умышленно воспроизведен полностью с целью еще раз обратить внимание на замену термина «закон» термином «законодательные акты». Нуждаются в соответствующей корректировке и положения ст. 210 ГК Республики Беларусь, в соответствии с п. 3 которой «владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами в той мере, в какой их оборот допускается законодательством, осуществляется их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает права и защищаемые законом интересы других лиц» [88].

Указанное обстоятельство представляется достаточно существенным, поскольку в условиях правового государства, а также при соблюдении принципа верховенства закона такое положение вещей недопустимо. По этому поводу, анализируя отдельные случаи внесудебного применения конфискации в качестве меры взыскания за административное правонарушение, В.В. Подгруша отметила: «Коль скоро принудительное отчуждение имущества на безвозмездной основе допускается Конституцией, ее положения должны быть соблюдены строжайшим образом: условия и порядок такого изъятия должны определяться законом. Решения о конфискации должен принимать суд, как того требует Основной Закон» [338].

По нашему мнению, с принципом неприкосновенности собственности и принципом социальной направленности регулирования экономической деятельности не согласуются положения Указа Президента Республики Беларусь от 7 февраля 2006 г. № 87 «О некоторых мерах по сокращению не завершенных строительством незаконсервированных жилых домов, дач», содержащие требования завершения строительства капитальных строений в виде жилого дома, дачи на земельных участках, предоставленных в установленном порядке, в течение трех лет [262]. Введение государством подобного ограничения должно, на наш взгляд, сопровождаться другими мерами, направленными на защиту интересов собственника (например, отдельным категориям граждан могут предоставляться целевые кредиты на завершение строительства).

А.С. Гайдук и А.А. Киселев предложили следующее определение принципа неприкосновенности собственности: «гражданско-правовой принцип неприкосновенности собственности представляет собой одно из важнейших начал гражданско-правового регулирования общественных отношений и является ориентиром, в соответствии с которым гражданское право должно регулировать отношения собственности таким образом, чтобы в максимально возможной без нарушения общественных интересов мере обеспечить неприкосновенность собственности, так как она является сущностным свойством собственности, имманентным самой природе этого права» [80, с. 168]. Однако данное определение не раскрывает сущность принципа неприкосновенности собственности, его содержание, поскольку носит в большей степени декларативный характер.

На наш взгляд, нет необходимости существенно изменять формулировку ст. 2 ГК, достаточно уточнить ее, изложив следующим образом: «принцип неприкосновенности собственности (принудительное отчуждение собственности допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, конфискация имущества допускается только по постановлению суда)».

В качестве критерия, позволяющего оптимально сочетать интересы собственника и всего общества, а также гарантировать максимально возможную степень неприкосновенности собственности, должен выступать критерий законодательного закрепления случаев, при которых возможно принудительное ограничение или прекращение права собственности. При этом следует учитывать, что согласно ст. 44 Конституции прекращение права собственности вопреки воле собственника должно осуществляться только в случаях, предусмотренных законом и исключительно по постановлению суда. Однако причины, побудившие законодателя ограничить принцип неприкосновенности собственности, должны быть исключительно вескими [19–А; 30–А; 39–А].

4.3.3 Принцип свободы договора

Принцип свободы договора закрепляет объективные закономерности развития гражданско-правовых отношений в условиях рыночной экономики и демократического общества, его в большей мере, чем иные принципы гражданского права, можно назвать «рыночным» принципом. Исторический опыт свидетельствует, что свобода договора является условием развития предпринимательства, способствует налаживанию новых хозяйственных связей, завоевыванию новых рынков, выявлению различных способов удовлетворения потребностей общества. Е.А. Васильев отмечает по этому поводу: «Провозглашение и законодательное закрепление принципа свободы договора было и остается прогрессивным по своей сущности явлением, поскольку создает юридические условия для самореализации личности в сфере предпринимательской деятельности, правовые условия для здоровой конкуренции и неограниченного маневрирования капиталами в зависимости от потребностей общества» [98, с. 522].

Чтобы раскрыть содержание принципа свободы договора, необходимо хотя бы тезисно, в общих чертах коснуться самого понятия договора. Французский ГК 1804 г. впервые закрепил положение, согласно которому «договор есть соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать чего-либо» (ст. 1101). Характеризуя данное понятие, французские ученые Р. Саватье и Ж. Морандьер подчеркивали, что в основу договора положено соглашение сторон, а согласие стороны, которая обязывается, является существенным условием действительности соглашения [390, с. 55; 127, с. 127].

Дореволюционное российское гражданское законодательство заимствовало нормы, закрепившие понятие договора из французского законодательства. В ст. 1550 т. Х. 4.1 Свода законов гражданских предусматривалось: «Договором называется соглашение двух или более лиц, направленное к установлению, изменению или прекращению юридических отношений». В ст. 1528 подчеркивалось, что договор составляется по взаимному согласию договаривающихся сторон. Это предполагает для законной действительности договора отсутствие всякого принуждения при его заключении. Русский цивилист А.Д. Солодовников указывал: «Каждая договаривающаяся сторона должна, без всякого давления со стороны другой, дать свое согласие на принятие тех требований, которые обязывают ее заключенный договор, в противном случае она может требовать или вознаграждения за понесенный ею ущерб, или даже признания договора недействительным» [414, с. 179].

Английский законодатель, несмотря на существующий в юридической доктрине дуализм мнений, в § 196 Свода английского гражданского права также закрепил понятие договора, центральным элементом которого является именно соглашение сторон. «Договор – это соглашение, которое создает или имеет целью создать правовое обязательство между участвующими в нем сторонами» [399, с. 233]. Указанное означает, что необходимой предпосылкой возникновения договорных отношений законодатель признает именно соглашение сторон. Однако некоторые авторы под договором понимают обещание или ряд обещаний, исполнение которых обеспечивается правом [18, с. 25; 461, с. 102].

В американском гражданском праве нашли законодательное закрепление две трактовки понятия договора. Согласно §1 Свода договорного права США договор – это обещание или ряд обещаний, за нарушение которых законом предусмотрены санкции и исполнение которых закон рассматривает как обязанность [500, с. 252]. Таким образом, признается, что в основе договора лежит добровольно данное обещание принять на себя юридическую обязанность. Однако даже убежденные сторонники этой точки зрения делают оговорку о том, что договорное обещание является результатом взаимного соглашения сторон [198, с. 54]. Другая трактовка понятия договора закреплена в §1-201(11) Единообразного торгового кодекса США, который определил договор как «правовое обязательство в целом, являющееся результатом соглашения сторон» [122, с. 252]. Суть данного определения состоит в том, что договорное обязательство принимается стороной добровольно, а главным, сущностным элементом договора является именно соглашение сторон.

Следовательно, вне зависимости от трактовки понятия договора, мнения законодателей стран, представляющих различные правовые системы, сходятся в главном – без соглашения сторон договорное обязательство возникнуть не может. Анализ этих положений позволяет сделать вывод о том, что как западное, так и европейское законодательство твердо стоят на позициях безусловного требования свободного соглашения сторон для установления договорного обязательства. Современное белорусское и российское законодательство возвращается к прежнему пониманию договора, делающему упор на свободное соглашение сторон как основание возникновения договорных отношений.

Как отмечено выше, социальная ценность договорного регулирования в годы советской власти не была востребована должным образом. Главным назначением договора, на которое указывалось в теории и практике, являлось воспроизведение сторонами требований законодательства. В результате такого подхода «договор оказывался частью механизма правового регулирования, а его содержание – отражением установлений закона. Соответственно саморегулирование в таком случае осуществляется участниками договорных отношений, хотя и путем согласования встречных волеизъявлений, но не произвольно, а строго следуя нормативным предписаниям». В современных условиях «договор выступает инструментом наиболее эффективной организации рыночных отношений, а договорное регулирование самостоятельным правовым способом организации конкретных индивидуальных договорных связей хозяйствующих субъектов, существующим наряду с нормативно-правовой регламентацией» [483, с. 43]. Принцип свободы договора создает прочные правовые гарантии такого положения.

Принцип свободы договора отражает отраслевую специфику гражданского права в большей степени, чем все рассмотренные выше основные начала гражданского законодательства. Исходя из редакции ст. 2 ГК свобода в гражданском праве сведена к сфере договорного права, что объясняется значительностью и объемностью института договора в гражданском законодательстве, которому посвящено более половины содержащихся в кодексе норм. Однако, на наш взгляд, есть все основания для утверждения о том, что принцип свободы договора, как и рассмотренные выше принципы гражданского права, не только не замыкается в рамках подотрасли обязательственного права, распространяясь на все иные подотрасли гражданского права, но и имеет прочную связь с положениями Конституции Республики Беларусь [33–А; 39–А].

Проявления принципа свободы договора обнаруживаются во всех подотраслях гражданского права. Так, в нормах права собственности он реализуется в требованиях закона о – в предоставлении собственнику права свободного владения, пользования и распоряжения своей собственностью; в нормах обязательственного права – в праве сторон обязательственного правоотношения обеспечить его исполнение другими способами, предусмотренными законодательством или договором (п. 1 ст. 310 ГК); в институте юридических лиц принцип свободы договора гарантирует участникам гражданских правоотношений возможность выступать учредителями юридических лиц, обеспечивает свободу волеизъявления при заключении учредительных договоров (п. 2 ст. 48 ГК). Следует отметить, что данный тезис полностью согласуется с практикой. В решении хозяйственного суда Брестской области от 25 апреля 2005 г., в частности, было указано, что «общегражданский принцип договорной свободы действует и в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью» [359].

Принцип свободы договора означает, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством (ст. 2; п. 1 ст. 391 ГК). С целью сравнения обратимся к ГК России и Украины, в которых также закреплен принцип свободы договора, однако в рамках национального законодательства он имеет иное звучание. Так, в соответствии со ст. 421 ГК РФ понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена ГК, законом или добровольно принятым обязательством [89]. Очевидно, что российский законодатель выше оценивает свободу договора, допуская возможность вторжения в сферу частноправовых отношений только в исключительных случаях и только посредством актов высшей юридической силы. Украинский законодатель еще более последовательно проводит принцип свободы договора, отталкиваясь не от понятия «понуждение», а от понятия «свобода»: «стороны свободны в заключении договора в соответствии с положениями кодекса, иными актами гражданского законодательства, обычаями делового оборота, требованиями разумности и справедливости» (ст. 627 ГК Украины) [90].

Содержание свободы договора применительно к заключаемым договорам белорусским законодателем раскрывается в ст. 391 ГК. Во-первых, граждане и юридические лица свободны в заключении договора, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством или добровольно принятым обязательством. Это означает, что в основе договорных отношений лежит свободно выраженная воля сторон, которые действуют в своем интересе. Субъекты гражданского права вправе самостоятельно решать вопрос о вступлении в договорные отношения и заключать любой договор, который они избрали, лишь бы он не противоречил закону.

Проявлением принципа свободы договора является свобода изменения отдельных договорных условий. Руководствуясь принципом свободы договора, стороны могут инициировать правопреемство. Согласно ст. 353 ГК право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании акта законодательства. Уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит законодательству или договору (ст. 359 ГК) [88]. Из смысла ст. 353 ГК усматривается, что предметом договора о цессии является имущественное право (требование). Данный объект гражданских прав, несомненно, достаточно специфичен, в связи с чем возникает вопрос о том, какими характеристиками должно обладать право, подлежащее уступке. В условиях гражданского оборота речь может идти о передаче новому кредитору права требовать: уплатить сумму основного долга, возместить убытки либо только выплатить причитающуюся неустойку, передать определенную вещь, возместить причиненный вред. Однако во всех случаях уступается не просто право, а именно право требования. Одним из наиболее «слабых» мест рассматриваемого законодательства является уступка требования, которое возникнет в будущем. В литературе утвердилось мнение, что необходимыми условиями для договора по уступке права требования являются: возникновение и существование на момент передачи права правоотношения, в рамках которого оно возникло; сохранение содержания, характера и объема передаваемого права; соблюдение запретов, не допускающих перехода прав другому лицу [175, с. 41]. Гражданским законодательством Республики Беларусь не установлено прямых ограничений на уступку требования, которое возникнет в будущем, что послужило основанием для вывода о том, что «предметом может быть не только требование, существующее в момент заключения сделки о передаче требования, но и требование, которое возникнет в будущем» [457]. Однако, на наш взгляд, не каждое требование может быть предметом цессии. Г.Ф. Шершеневич, анализируя условия заключения договора цессии, писал: «Прежний веритель (кредитор. – Н.Б.) отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка» [483, c. 288].

Смоделируем следующую правовую ситуацию. Например, между первоначальным кредитором (поставщиком) и должником (покупателем) заключен договор поставки, согласно которому кредитор обязан поставить должнику товар, а должник до наступления указанного в договоре срока (или в связи с наступлением определенного срока или события) обязан оплатить данный товар. Названный договор, будучи по своей правовой природе консенсуальным, вступает в силу с момента достижения сторонами согласия по всем его существенным условиям. Это означает, что право кредитора на получение оплаты от должника возникает в момент заключения договора. Однако это право еще не стало правом требования, поскольку до наступления определенной в договоре даты платежа у кредитора не появляется возможность требовать от должника уплаты данной суммы, он не может понудить должника к исполнению обязанности, поскольку факта ненадлежащего исполнения обязательства пока нет. Если же допустить, что обязательство по поставке товара не будет исполнено надлежащим образом, то право требовать оплаты за поставленный товар у поставщика вообще не возникнет, то есть он не станет кредитором. Более того, покупатель может воспользоваться предоставленным ему ст. 493 ГК правом расторгнуть договор в одностороннем порядке в случае существенного нарушения договора со стороны поставщика.

Применительно к двусторонним обязательствам уступка права (требования) предполагается возможной только в том случае, если первоначальный кредитор исполнил свою обязанность перед должником. При этом не следует упускать из виду положение ст. 362 ГК, согласно которому перевод должником долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора. При такой схеме исполнение обязательств должником перед новым кредитором (оплата) неразрывно связано с исполнением обязательств первоначальным кредитором (поставка). Это означает, что на момент заключения договора уступки требования у первоначального кредитора должна иметь место дебиторская задолженность.

К такому выводу пришел хозяйственный суд г. Минска, рассмотревший 23 декабря 2003 г. спор между предприятиями «П» и «М». Анализируя факт уступки будущего требования, суд пришел к выводу о том, что поскольку первоначальный кредитор уступил новому кредитору обязательство, которое еще не возникло, и не выбыл из обязательства, то есть право, которое уступалось, на момент заключения договора первоначальному кредитору не принадлежало, данный договор является ничтожным как несоответствующий требованиям законодательства (ст. 169 ГК). Суд указал, что первоначальный кредитор не выбыл из обязательства, поскольку при соблюдении положений договора новый кредитор мог потребовать оплаты за товар только при условии поставки товара в адрес должника первоначальным кредитором – предприятием «МСЗ», что противоречит существу договора уступки требования, имеющего целью перемену лиц в обязательстве.

Суд кассационной инстанции в удовлетворении жалобы предприятия «П» к предприятию «М» отказал, оставив без внимания доводы истца (предприятия «П»), пытавшегося квалифицировать данный договор как сделку под отлагательным условием [366].

Таким образом, в длящихся договорах уступка требования возможна при условии, что возникновение права требования связано с наступлением определенного срока либо определенных обстоятельств. В таком случае право поставщика требовать уплаты за поставленный товар возникает с момента исполнения лежащей на нем обязанности, однако реализоваться данное право может лишь при наступлении определенного в договоре момента. Данное требование реально, но срок его реализации не наступил. Е.В. Васьковский указывал: «Никто не может передать другому такого права, которого сам не имеет». Данный принцип он назвал «следствием верховного принципа автономии воли, который лежит в основе гражданского права, и согласно которого каждое частное право находится в полном распоряжении своего обладателя» [56, с. 223].

Приведем еще один довод в обоснование собственной точки зрения. Договор финансирования под уступку денежного требования (факторинг), а точнее, такой его вид, как открытый факторинг, представляет собой частный случай цессии. Предусматривая возможность уступки будущих требований, в п. 2 ст. 157 БК законодатель закрепил положение, согласно которому «при уступке будущего требования оно считается перешедшим к фактору после того, как возникло право на получение от должника денежных средств, являющихся предметом уступки денежного требования (факторинга), предусмотренной договором. Если уступка денежного требования обусловлена определенным событием, она вступает в силу после наступления этого события» [22]. Таким образом, предметом цессии может выступать только реальное, а не абстрактное требование. Действительность договора о цессии зависит от следующих характеристик его предмета: право – предмет передачи, во-первых, должно быть реальным, то есть возникнуть у цедента на момент заключения договора цессии, во-вторых, быть четко определенным, в-третьих, уступка требования в отношении данного предмета не должна противоречить законодательству. Исходя из изложенного, п. 1 ст. 353 ГК необходимо дополнить абзацем следующего содержания: «передаваемое на основании договора право (требование) должно быть реальным и определенным» [4–А; 5–А; 39–А].

Свобода субъектов гражданского права в решении вопроса относительно вступления в договорные отношения неразрывно связана с правом выбора стороны по договору. Законом Республики Беларусь от 14 июня 2003 г. «О государственной службе в Республике Беларусь» установлены ограничения, связанные с государственной службой. В частности, «государственный служащий обязан передать в установленном законодательством порядке в доверительное управление под гарантию государства на время прохождения государственной службы находящиеся в его собственности доли участия (акции, права) в уставном фонде коммерческих организаций, за исключением случаев, предусмотренных законодательством (п. 3 ст. 22) [241]. Не оспаривая обоснованность введения подобного ограничения, вместе с тем нельзя согласиться с ограничением, содержащимся в Положении о доверительном управлении принадлежащими государственным служащим долями участия (акциями, правами) в уставных фондах коммерческих организаций, утвержденном Указом Президента Республики Беларусь от 17 марта 2004 г. № 136. В п. 2 данного Положения установлено, что «государственные служащие, имеющие в собственности доли участия (акции, права) в уставных фондах коммерческих организаций, обязаны в течение трех месяцев передать их на время прохождения государственной службы открытому акционерному обществу «Сберегательный банк «Беларусбанк» в доверительное управление» [243]. Государственные служащие тем самым лишены права выбора контрагента по договору, так как он определен императивно.

Ограничение принципа свободы договора в части права выбора контрагента обнаруживается и в Положении о страховой деятельности в Республике Беларусь, утвержденном Указом Президента Республики Беларусь от 25 августа 2006 г. № 530. В соответствии с этим Положением страховщиком по обязательному страхованию строений, принадлежащих гражданам (п. 72), по обязательному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний (п. 242); по обязательному страхованию ответственности коммерческих организаций, осуществляющих риэлтерскую деятельность, за причинение вреда в связи с ее осуществлением (п. 359) является Белорусское республиканское унитарное страховое предприятие «Белгосстрах» [304]. По остальным видам обязательного страхования страховщиками выступают только государственные юридические лица либо юридические лица, в уставном фонде которых более 50 % долей (простых (обыкновенных) или голосующих акций) находятся в собственности Республики Беларусь и (или) ее административно-территориальных единиц. Тем самым страховой рынок оказался практически полностью монополизированным, а страховщики – коммерческие юридические лица негосударственной формы собственности, имеющие специальные разрешения (лицензии) на осуществление страховой деятельности в Республике Беларусь, – вытесненными со страхового рынка Республики Беларусь. На наш взгляд, указанные ограничения не только нарушают принцип свободы договора, но и ставят в неравное положение субъектов хозяйствования, чем нарушается принцип равенства участников гражданских правоотношений.

Следующим элементом свободы договора является предоставление субъектам договорных отношений возможности заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законодательством (смешанный договор) (п. 2 ст. 391 ГК). Правомочие заключения смешанного договора впервые прямо закреплено в законодательстве. Некоторые из смешанных договоров уже нашли свое отражение в законодательстве (договор найма-продажи – ст. 471 ГК), другие – пока только в практике.

На практике встречаются различные варианты смешанных договоров, включающих элементы поименованных в законодательстве договорных конструкций. Сочетания «смешиваемых» элементов могут быть самыми различными при условии, что они не противоречат один другому (например, в договоре дарения невозможно условие о встречном предоставлении дарителю) и взяты из договоров, известных законодателю. Это могут быть договоры, включающие элементы договоров поставки и хранения; поставки и комиссии; аренды и хранения; поставки, комиссии и возмездного оказания услуг и др. Смешанные договоры распространены и в банковской практике. Например, договор банковского счёта, включающий условие о платежах по счету, на котором отсутствуют денежные средства, является смешанным, содержащим также элементы кредитного договора. Стороны заключают такие соглашения, руководствуясь различными причинами, главная из которых состоит в том, что такие договоры наиболее соответствуют существу возникших между контрагентами правоотношений.

К числу прочно закрепившихся в гражданском обороте смешанных договоров относится агентский договор. В ГК Республики Беларусь указанная договорная конструкция отсутствует, что дает основание обратиться к определению, закрепленному в российском законодательстве. По агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала, либо от имени и за счет принципала (ст. 1005 ГК РФ). Данный договор включает в себя элементы договоров комиссии и поручения, но может включать и элементы других договоров (например, купли-продажи). В зависимости от того, заключается договор агентом от собственного имени или от имени принципала, он строится по модели либо договора поручения, либо договора комиссии. Удобство правовой конструкции агентского договора заключается также в том, что в рамках одного агентского договора возможно одновременное выступление агента в одних сделках – от своего имени, а в других – от имени принципала. Способ участия агента в отношениях с третьими лицами, являющийся критерием разграничения договоров комиссии и поручения, не имеет принципиального значения для агентского договора.

Деятельность такого рода широко распространена в производственно-торговой сфере, где предприниматели-агенты (дилеры) осуществляют в интересах своих клиентов (принципалов) как юридические, так и фактические действия. Как правило, в рамках агентского договора лицо, действующее в качестве агента, берет на себя ряд связанных между собой обязательств по: реализации товаров, организации и проведению рекламной кампании, изучению спроса на перспективный ассортимент (маркетинговые услуги), анализу состояния рынка в сегменте деятельности принципала.

Еще одним видом смешанного договора, получившим развитие в гражданском обороте Республики Беларусь, но не нашедшим нормативного закрепления, является договор товарного кредита. Договор товарного кредита предусматривает обязанность одной стороны предоставить другой стороне вещи, определенные родовыми признаками (ст. 822 ГК РФ) [87]. Классический договор товарного кредита представляет собой своеобразный «гибрид» кредитного договора и договора займа с элементами договора купли-продажи. В его содержание включаются условия, которые представляются наиболее желательными для обеих сторон исходя из специфики их хозяйственной деятельности. Именно поэтому в такую договорную форму облекаются получившие широкое распространение в практике операции по приобретению товара (сырья, материалов, комплектующих) на условиях товарного кредита. Приведем ряд доводов, свидетельствующих о необходимости включения данной правовой конструкции в нормы ГК Республики Беларусь.

Договор товарного кредита (в отличие от кредитного договора) могут заключать любые субъекты заемных отношений [99, с. 419], а не только банки или иные кредитные организации, имеющие соответствующую лицензию. Вместо денег по такому договору покупатель (заемщик) получает вещи, определенные родовыми признаками (товар). Такой договор заключается сторонами, как правило, вместо традиционного договора купли-продажи (поставки). Для поставщика этот договор – своеобразная страховка от невозможности получить оплату за поставленный по договору товар. В случаях, когда покупатель не оплачивает товар, поставщик (продавец) вправе потребовать возврата неоплаченных товаров вместе с причитающимися процентами и реализовать его иным способом. Что касается покупателя, то при возникновении у него трудностей с реализацией товара или невозможности оплаты он сможет вернуть товар или часть нереализованного товара. Кроме того, ему предоставляется отсрочка или рассрочка оплаты товара. Это позволяет покупателю в случае отсутствия необходимых денежных средств оплачивать товар частями, в том числе и за счет средств, полученных от его реализации.

Отсутствие у сторон возможности заключить подобный договор означало бы необходимость заключения традиционного договора поставки. При этом в ГК Республики Беларусь приводится исчерпывающий перечень обстоятельств, при которых возможен отказ покупателя от товара и его возврат поставщику (первоначальному собственнику). Как показывает анализ норм указанного кодекса законного основания возвратить нереализованный качественный товар обратно продавцу у покупателя нет. Следовательно, возврат товара, который передан продавцом покупателю по договору поставки, оплата за который не произведена, возможен только на основании нового договора поставки. При этом продавец становится покупателем, а покупатель продавцом. Данная сделка неэффективна как с точки зрения гражданского оборота, так и с позиций налогового законодательства, поскольку стороны договора должны будут повторно уплатить налоги, связанные с реализацией товара.

Отмеченные преимущества агентского договора и договора товарного кредита позволили им прочно укрепиться в хозяйственной практике. В связи с этим с целью установления единообразия правоприменительной практики представляется целесообразным включение данных правовых конструкций и в нормы ГК Республики Беларусь путем внесения дополнений [2–А; 14–А; 25–А; 33–А; 39–А].

К сожалению, п. 2 ст. 391 ГК не содержит указания на предоставление сторонам возможности заключать договоры, не предусмотренные законодательством, но не противоречащие ему (так называемые непоименованные договоры). Представляется, что данное законодательное решение не соответствует требованиям принципа свободы договора. При этом право на заключение договоров, не противоречащих законодательству, которое включает и право самостоятельно создавать новые модели договоров, логично вытекает из текста п. 1 ст. 7 ГК Республики Беларусь. Для сравнения отметим, что ст. 421 ГК РФ предусматривает, что стороны могут заключить договор, как предусмотренный законом, так и такой, который в законах вообще не упоминается, однако будет наиболее соответствовать существу возникших между сторонами правоотношений и оптимально их регулировать [89]. Согласно ст. 6 ГК Украины стороны имеют право заключить договор, который не предусмотрен актами гражданского законодательства, но соответствует основным началам гражданского законодательства [90].

Право сторон заключать договоры любого содержания и включать в них любые условия, не противоречащие законодательству, составляет сущность принципа свободы договора, его положительное содержание. Оно проистекает из самого назначения договора служить формой определенных частных отношений для удовлетворения частных интересов. Е.А. Суханов в числе основных тенденций развития обязательственного права называл, в частности, господствующее место договорного права, появление комплексных (смешанных) и нетипичных договорных взаимосвязей, интернационализацию и унификацию договорного права [102, с. 7]. Принимая во внимание указанные процессы, представляется обоснованным п. 2 ст. 391 ГК Республики Беларусь изложить в новой редакции с учетом требований принципа свободы договора [14–А; 29–А; 33–А; 39–А].

Свобода договора означает, что условия договора определяются по усмотрению сторон в порядке и пределах, предусмотренных законодательством. Действие принципа свободы договора предполагает, что большинство правовых норм, регулирующих отношения в договорной сфере, имеют диспозитивный характер. Однако законодатель не может отказаться от использования императивных норм, поскольку в императивности заключена социальная необходимость принуждения субъекта к определенному поведению. Задача законодателя состоит в том, чтобы найти такой вариант сочетания императивных и диспозитивных норм, который обеспечивал бы наибольшую эффективность правового регулирования и являлся приемлемым как с позиций интересов общества, так и с позиций автономии воли отдельного субъекта. Кроме того, в правовых актах административного (налогового, финансового, таможенного) и других отраслей права подавляющее большинство составляют именно императивные нормы. При определении условий будущего договора стороны обязаны учитывать их требования.

Так, в соответствии с Указом Президента Республики Беларусь от 6 июля 2005 г. № 314 «О некоторых мерах по защите прав граждан, выполняющих работу по гражданско-правовым и трудовым договорам» в целях обеспечения своевременного расчета с гражданами за выполненную работу, оказанную услугу и созданный объект интеллектуальной собственности по гражданско-правовым договорам и защиты их отдельных социально-трудовых прав, юридические лица и индивидуальные предприниматели, предоставляющие работу гражданам по гражданско-правовым договорам, предметом которых является выполнение работ, оказание услуг и создание объектов интеллектуальной собственности, обязаны заключать с ними указанные договоры в письменной форме и определять в этих договорах кроме условий, установленных законодательством, и другие существенные условия. В качестве таких условий названы: порядок расчета сторон по гражданско-правовым договорам, включая суммы, подлежащие выплате; обязательство заказчика – юридического лица или индивидуального предпринимателя, предоставляющего работу гражданам по гражданско-правовым договорам, по уплате за них в установленном порядке обязательных страховых взносов на государственное социальное страхование в Фонд социальной защиты населения Министерства труда и социальной защиты; обязательства сторон по обеспечению безопасных условий работы исходя из обязанностей сторон гражданско-правового договора и ответственность за их невыполнение; основания досрочного расторжения гражданско-правового договора; ответственность за неисполнение заказчиком обязательств по оплате выполненной работы, оказанной услуги либо созданного объекта интеллектуальной собственности в виде неустойки в размере не менее 0,15 % невыплаченной суммы за каждый день просрочки (п. 1.1) [260]. Некоторые из вышеупомянутых существенных условий уже определены в законодательстве императивно и механическое воспроизведение их в тексте договора не представляется целесообразным. Так, обязательства по уплате обязательных страховых взносов на государственное социальное страхование; по обеспечению безопасных условий работы и ответственность за их невыполнение; основания досрочного расторжения гражданско-правового договора предусмотрены законодательством.

Следует отметить, что рассмотренные выше элементы принципа свободы договора в основном проявляются на преддоговорной стадии и стадии заключения договора. Однако в содержание принципа свободы договора следует включать также право сторон распоряжаться судьбой договора, то есть право его изменить или расторгнуть, а также избрать любой из установленных законом способов его прекращения. Данное право, на наш взгляд, было в определенной мере ограничено принятием Указа Президента Республики Беларусь от 15 августа 2005 г. № 373 «О некоторых вопросах заключения договоров и исполнения обязательств на территории Республики Беларусь». В соответствии этим Указом на территории Республики Беларусь с 1 августа 2005 г. по 31 декабря 2008 г. при осуществлении предпринимательской деятельности организации и индивидуальные предприниматели, если иное не установлено Президентом Республики Беларусь, не имеют права заключать договоры мены, а также прекращать обязательства по возмездным договорам новацией, предоставлением взамен исполнения отступного без поступления в установленном порядке денежных средств организации, индивидуальному предпринимателю; прекращать обязательства без поступления в установленном порядке денежных средств организации, индивидуальному предпринимателю с превышением предельных нормативов прекращения обязательств, ежегодно утверждаемых Советом Министров Республики Беларусь по согласованию с Президентом Республики Беларусь (п. 1.1) [256].

Законодательное закрепление принципа свободы договора не означает утраты необходимости правового регулирования договорных отношений. Напоборот, развитая и детальная система правового регулирования является гарантией от административного диктата и от произвола со стороны других правопользователей. Поэтому законодателем установлены ограничения принципа свободы договора, которые условно можно разделить на общие (ст. 9 ГК) и специальные. Так, закон допускает возможность понуждения участников гражданских правоотношений к заключению договора в силу закона либо добровольно принятого обязательства. Заключение договора обязательно в случаях: заключения публичного договора (ст. 396 ГК); заключения основного договора, предусмотренного предварительным договором (ст. 399 ГК); заключения договора с лицом, выигравшим торги (ст. 417, 418 ГК); заключения договора поставки товаров для государственных нужд (ст. 499 ГК); в других случаях, предусмотренных законодательством. Разновидностью исков о понуждении к заключению договора являются иски о переводе на истца прав и обязанностей какой-либо из сторон по заключенному с нарушением его преимущественного права договору (п. 3 ст. 253, п. 1 ст. 592 ГК). Если сторона, для которой заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор. При этом такое исковое требование может относиться не только ко всему договору в целом, но и к отдельным его условиям. К исковому заявлению истец обязан приложить проект договора, о понуждении к заключению которого, предъявлен иск (п. 4 ст. 415 ГК) [237].

Cтороны могут добровольно принять на себя обязательство о заключении договора в будущем, заключив предварительный договор, а затем требовать его принудительного исполнения (ст. 399 ГК). Предварительный договор является вполне самостоятельным соглашением, в котором в требуемой законом форме выражено обязательство сторон по вступлению в основной договор, на определенных условиях, в установленный срок. Если сторона, заключившая предварительный договор, уклоняется от заключения основного договора, то применяются положения, установленные для заключения договоров в обязательном порядке (п. 5 ст. 399 ГК). Сторона, необоснованно уклонившаяся от заключения договора, должна возместить другой стороне причиненные этим убытки (п. 4 ст. 415 ГК). Следует также отметить, что последствия нарушения предварительного договора отличаются от последствий нарушения основного. В первом случае речь идет о компенсации отрицательного интереса (интереса к заключению основного договора), а во втором – позитивного интереса к соблюдению контрагентом обязательства, нарушенного ненадлежащим исполнением обязательства, вытекающего из основного договора. Поскольку содержание предварительного договора представляет собой обязательства сторон по заключению в будущем соответствующего договора о передаче имущества, выполнению работ или оказанию услуг, законодатель исходит из того, что основной договор должен быть заключен на условиях, предусмотренных предварительным договором. Предварительный договор предопределяет содержание основного договора, поэтому он должен содержать все существенные условия основного договора, в противном случае договор не может быть расценен как предварительный и требования о понуждении к заключению основного договора удовлетворению не подлежат.

Данное законоположение вызывает возражения по следующим причинам. Во-первых, в момент заключения договора стороны не могут с уверенностью определить все существенные условия основного договора (иногда именно по этой причине они прибегают к заключению предварительного договора и не заключают основной договор), а, во-вторых, цели предварительного договора и основного договора разные. Применительно к основному договору целями могут быть: передача имущества в собственность; выполнение работ; оказание услуг; организация совместной деятельности. Цель всех предварительных договоров – обеспечение гарантий заключения основного договора.

Закон также требует, чтобы предварительный договор был заключен в форме, установленной законодательством для основного договора. Если форма основного договора законом не предусмотрена, то это должна быть простая письменная форма. Несоблюдение требований к форме договора влечет его ничтожность (п. 2 ст. 399 ГК). На практике возникает пока не получивший однозначного ответа вопрос о том, требуются ли государственная регистрация предварительных договоров, если их предметом является заключение в будущем договора, нуждающегося в такой регистрации.

В разъяснении Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 11 октября 2005 г. № 03-24/1891 «О государственной регистрации предварительного договора» обращено внимание на следующее. «В соответствии с п. 3 ст. 9 Закона Республики Беларусь от 22 июля 2002 г. «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» (далее – Закон) государственной регистрации подлежат договоры, которые являются или могут стать основанием возникновения, перехода, прекращения прав или ограничений (обременений) прав на недвижимое имущество. Кроме того, в силу подпункта 3.4 п. 3 ст. 24 Закона при государственной регистрации предварительного договора или сделки, в соответствии с которой возникновение, переход или прекращение прав, ограничений (обременений) прав возможно наступят в будущем, записываются условия возникновения, перехода или прекращения прав, ограничений (обременений) прав, а также идентификационные сведения о кандидате в правообладатели» [240]. На наш взгляд, данные положения закона нуждаются в корректировке путем исключения из п. 3 ст. 9 Закона слов: «или могут стать».

На наш взгляд, такая позиция содержит неоправданные препятствия для субъектов гражданского оборота и должна быть пересмотрена исходя из следующего. В преамбуле Закона Республики Беларусь от 22 июля 2002 г. № 133-З «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» сказано, что он устанавливает правовые основы и порядок государственной регистрации недвижимого имущества, прав и ограничений (обременений) прав на него, а также сделок с ним в пределах территории Республики Беларусь с целью признания и защиты государством зарегистрированных в соответствии с названным Законом прав, ограничений (обременений) прав на недвижимое имущество и сделок с ним [239].

Как свидетельствует анализ ст. 399 ГК, предварительный договор не порождает каких-либо прав на недвижимое имущество, не является и сделкой с ним. Его единственной целью выступает принятие сторонами договора обязательства заключить в будущем договор (основной договор) на условиях, предусмотренных предварительным договором. Требование его государственной регистрации, таким образом, не имеет целью «признание и защиту государством прав», вероятнее всего, его цель фискальная, что не способствует защите экономических интересов субъектов гражданского оборота. Кроме того, в соответствии с п. 6 ст. 399 ГК, «обязательства, предусмотренные предварительным договором, прекращаются, если до окончания срока, в который стороны должны заключить основной договор, он не будет заключен и ни одна из сторон не направит другой стороне предложение заключить этот договор». В этой связи, вышеназванные положения Закона «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» нуждаются в корректировке в части исключения требований о государственной регистрации предварительных договоров.

Изменения должна претерпеть и ст. 399 ГК. В частности, п. 2 и 3 ст. 399 ГК необходимо изложить в следующей редакции:

«2. Предварительный договор заключается в письменной форме. Несоблюдение формы предварительного договора влечет его ничтожность.

3. Предварительный договор должен содержать условия, позволяющие установить предмет основного договора.» [22–А; 39–А].

Значительное количество оснований, свидетельствующих об обязанности заключить договор в силу требований закона, сконцентрированы в сфере страхования. Эти случаи касаются как обязательного личного, так и имущественного страхования. Так, законодатель выделил отдельно обязательное государственное страхование, предусматривающее случаи обязательного страхования жизни, здоровья и имущества граждан за счет средств, предоставленных из соответствующего бюджета. При поступлении граждан на работу или призыве на службу соответствующие министерства и иные организации принимают на себя обязательства по страхованию жизни и здоровья указанных лиц на случай гибели (смерти), ранения (контузии), увечья, заболевания, полученных в связи с исполнением служебных обязанностей. Такое страхование осуществляется с целью защиты интересов служащих, работа которых связана с определенным риском, в случае причинения вреда их здоровью и (или) имуществу, и интересов членов их семей в случае причинения смерти такому служащему, если повреждение здоровья или смерть наступили в связи с выполнением служебных обязанностей. Категории государственных служащих, подлежащих обязательному государственному страхованию, определяются законодательством. К ним, в частности, относятся: все работники милиции; военнослужащие; работники пожарной службы; прокурорские работники и др. [251]. Обязательному страхованию подлежит гражданская ответственность перевозчика перед пассажирами, которые перевозятся средствами автомобильного, воздушного, водного и железнодорожного транспорта на территории Республики Беларусь [312]. В соответствии с п. 4.1. Положения о страховой деятельности, утвержденного Указом Президента Республики Беларусь от 25 августа 2006 г. № 530 «О страховой деятельности», определены следующие виды обязательного страхования: страхование строений, принадлежащих гражданам; страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств; страхование гражданской ответственности перевозчика перед пассажирами; страхование ответственности за неисполнение обязательств по договорам создания объектов долевого строительства; страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний и др. [304].

Обязанность заключить договор может быть основана и на повышенной заинтересованности государства как субъекта публичной власти в совершении таких договоров. Государство, выполняя поставленные перед ним задачи, сталкивается с рядом проблем, которые оно должно решать в интересах всего общества в целом. К числу таких задач относится обеспечение государственных нужд (п. 1 ст. 495 ГК).

Хозяйственным судом Минской области 29 июля 2004 г. рассмотрено дело по иску РУПП «А», к СПК «Б» о понуждении заключить договор на поставку 45 т черных металлов. Истец в заявлении указал, что во исполнение доведенного до него государственного заказа на поставку лома и отходов черных металлов он направил ответчику 25 февраля 2004 г. государственный контракт, предложив оформить договорные отношения. Объем поставок доведен ответчику в соответствии с постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 3 ноября 2003 г. № 1459 приказом управления с/х и продовольствия Мядельского райисполкома от 27 января 2004 г. Ответчик ответа не представил и согласие на заключение контракта не получено.

Постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 3 ноября 2003 г. № 1459 «О поставке (заготовке, сдаче) для республиканских государственных нужд лома и отходов черных и цветных металлов в 2004 году» были утверждены объемы поставки лома. Во исполнение данного постановления приказом Управления сельского хозяйства и продовольствия Мядельского райисполкома № 4 от 27 января 2004 г. были доведены объемы сдачи лома по предприятиям, находящимся на территории района. Ответчик обязан был заключить договор поставки лома черных металлов с истцом в объеме 45 т, однако вышеназванный государственный контракт не подписал.

Согласно п. 5 ст. 499 ГК, если поставщик уклоняется от заключения договора поставки товаров для государственных нужд, покупатель вправе обратиться в суд с требованием о понуждении поставщика (исполнителя) заключить договор на условиях разработанного покупателем проекта договора. Для заключения государственного контракта необходимо согласованное волеизъявление двух сторон. В случаях, предусмотренных п. 2 ст. 497 ГК, на поставщика возлагается обязанность заключить государственный контракт. Поскольку в установленном законодательными актами порядке ответчик доведенный до него государственный заказ не оспорил, то он должен принять заказ к исполнению в полном объеме.

Одним из принципов гражданского законодательства, закрепленных в ст. 2 ГК, является принцип свободы договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законодательством. Одним из способов защиты гражданских прав является признание недействительным акта государственного органа. Поскольку ответчик свое право не реализовал и не оспорил (не признал недействительным) акт государственного органа, требование истца о понуждении к заключению государственного контракта было признано правомерным, а иск удовлетворен [381].

Ограничения принципа свободы договора, допускающие возможность требовать заключения договора в обязательном порядке, могут быть связаны и со специальными конструкциями отдельных видов договоров. К числу таких договоров относятся правовые конструкции публичных договоров (ст. 396 ГК) и договоров присоединения (ст. 398 ГК).

Специальный вид ограничений принципа свободы договора, выраженный в запрете на вступление в договорные правоотношения, связан с правовым регулированием монополистической деятельности. По этому поводу немецкий ученый Ирмин Т. Нойффер отмечал: «Свобода занятия промысловой деятельностью, получившая сильнейшее развитие в конце ХVIII и ХIХ в., и связанное с ней стремительное развитие экономики привели к возникновению в конкуренции многочисленных недобросовестных махинаций и методов, которые быстро превратились в общую проблему, для решения которой потребовалось создание особого механизма правовой охраны» [329, с. 76]. С принятием 10 декабря 1992 г. Закона Республики Беларусь «О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции» государство взяло на себя ответственность за обеспечение свободного развития рыночного хозяйства, то есть за поддержание на рынках товаров и услуг определенного уровня конкуренции, за предотвращение монополистического диктата цен и применения несправедливых договорных условий [284].

Исследование конкретных проявлений принципа свободы договора в гражданском праве еще больше подчеркивает неразрывную связь данного принципа с другими: принципами равенства, неприкосновенности собственности, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Единство настолько прочное, что отграничить сферу действия одного принципа от другого невозможно. Однако наиболее тесно принцип свободы договора связан с принципом беспрепятственного осуществления гражданских прав. В содержании каждого из них по замыслу законодателя заключено требование наличия свободной, автономной воли субъектов гражданских правоотношений. С учетом этого целесообразно текстуально объединить эти принципы.

Название принципа «беспрепятственного осуществления гражданских прав» представляется недостаточно корректным. Вероятно, именно по этой причине законодатель не смог наполнить данный принцип содержательно. Дело в том, что никакое государство не может реально обеспечить своим гражданам беспрепятственное осуществление их прав, которое, по сути, аналогично произволу или анархии. Поэтому ни при каких условиях данный принцип не может быть осуществим, в связи с чем, нет оснований закреплять его в нормах гражданского законодательства.

Ограничения осуществления гражданских прав могут обусловливаться необходимостью защиты как общественных интересов, так и частных. Законом может быть закреплено исключительное право государства на осуществление отдельных видов деятельности, для ведения многих видов предпринимательской деятельности необходимо специальное разрешение (лицензия) компетентного государственного органа, которому предоставлено право отказать в выдаче такого разрешения, если заявитель не удовлетворяет установленным требованиям [182, ст. 13]. Отступление от принципа беспрепятственного осуществления гражданских прав может быть продиктовано и стремлением законодателя обеспечить защиту интересов отдельных участников гражданского оборота (п. 4 ст. 275 ГК). В этой связи представляется более корректным вести речь не о беспрепятственном осуществлении гражданских прав, а об автономии воли участников гражданских правоотношений.

Принцип автономии воли является центральным принципом наследственного права. Нормы наследственного права в ГК сформулированы таким образом, чтобы в максимально возможной мере обеспечить свободу завещания, которая несовместима с существовавшими ранее законодательными запретами и ограничениями распоряжения частной собственностью, первоочередностью наследования по закону. Принцип свободы завещания, является частным случаем принципа автономии воли, нашедшим непосредственное закрепление в ГК. В частности согласно ст. 1041 указанного Кодекса завещатель вправе по своему усмотрению завещать имущество одному либо нескольким лицам, как входящим, так и не входящим в круг наследников по закону, любым образом определить доли наследников в наследстве, лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону, не указывая причин такого лишения, отменить или изменить совершенное завещание.

В целях защиты прав и законных интересов других лиц законодатель предусмотрел изъятие из принципа свободы завещания правилами об обязательной доле в наследстве. Право на обязательную долю закреплено за несовершеннолетними или нетрудоспособными детьми наследодателя, его нетрудоспособными супругом и родителями (ст. 1064 ГК). Однако и в данном случае законодатель стремится в максимальной степени обеспечить реализацию принципа свободы завещания, уменьшая обязательную долю в наследстве с двух третей до половины доли, которая причиталась бы каждому из перечисленных лиц при наследовании по закону, то есть при отсутствии завещания. Так, в соответствии с п. 2 указанной статьи обязательная доля выделяется в первую очередь из незавещанной части имущества.

На обеспечение реализации принципа свободы завещания направлены и нормы ГК, гарантирующие тайну завещания, предусматривающие облегченную форму его составления, увеличение количества очередей наследников и др. например, согласно ст. 1046 ГК завещателю предоставлено право совершить завещание, не предоставляя при этом другим лицам, в том числе нотариусу, возможности ознакомиться с его содержанием (закрытое завещание). В отличие от ГК 1964 г. в ГК 1998 г. в качестве первоочередного при определении наследников предусмотрено наследование по завещанию, а не по закону. В п. 2 ст. 1032 ГК закреплено, что наследование по закону имеет место, когда завещание отсутствует либо определяет судьбу не всего наследства. Целям обеспечения принципов неприкосновенности собственности, недопустимости вмешательства в частные дела, свободы договора служат и нормы законодательства, устанавливающие ограничение права государства на имущество умершего гражданина посредством значительного расширения числа очередей наследников; установление первоочередности наследования по завещанию; увеличение очередей наследников имущества; уменьшение обязательной доли наследования по закону; предоставление права составления закрытого завещания и др.

Учитывая вышеизложенное, с целью более полного раскрытия содержания принципа свободы договора, а также основываясь на выработанной нами позиции о включении принципа автономии воли в правовую ткань принципа свободы договора, предлагаем в ст. 2 ГК закрепить принцип свободы договора, сформулировав его следующим образом: «участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах, они свободны в заключении договора, установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Понуждение к заключению договора либо изменению его условий, не допускается, за исключением случаев, когда такая обязанность предусмотрена законом или добровольно принятым обязательством.» [39–А].

4.3.4 Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела

Во Всеобщей Декларации прав человека 1948 г. провозглашено: «Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств» (ст. 12). Согласно п. 2 ст. 29 этого документа при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно и с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе [72].

Гражданско-правовой принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела имеет своим источником нормы ст. 23 Конституции Республики Беларусь, в которой закреплено: «Ограничение прав и свобод личности допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц» и ст. 28: «Каждый имеет право на защиту от незаконного вмешательства в его личную жизнь, в том числе от посягательства на тайну его корреспонденции, телефонных и иных сообщений, на его честь и достоинство» [182]. Представляется, что данный принцип является отражением двух конституционных принципов: свободы предпринимательской деятельности и неприкосновенности частной жизни граждан. В этих конституционных началах находят сочетание как идеи частного, так и публичного характера.

«В международно-правовых документах предусмотрено, что установление пределов прав и свобод возможно на основании закона. Ограничения могут быть лишь такими, которые необходимы в демократическом обществе для охраны государственной и национальной безопасности, общественного порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц. Иначе говоря, законодатель не свободен в своем усмотрении: ограничение прав и свобод возможно: во-первых, только если это предусмотрено законом; во-вторых, только по следующим основаниям: а) в интересах национальной безопасности, общественного порядка; б) защиты нравственности; в) здоровья населения; г) прав и свобод других лиц.

Таким образом, ограничения обусловливаются интересами развития демократического государства, где обеспечиваются не только интересы общества, но и отдельного человека»… «Ограничения должны быть соразмерны демократической природе соответствующего права, его конституционному содержанию...» [50], «быть необходимыми, законодателю следует выбирать наименее обременительное средство ограничения прав [48, с. 25]. Именно в таком контексте сформулирована ч. 4 ст. 1 Закона Республики Беларусь от 13 ноября 1992 г. «О статусе военнослужащих»: «Военнослужащим гарантируются права и свободы, установленные законодательством для граждан Республики Беларусь, с ограничениями в их использовании, обусловленными особенностями военной службы. Ограничение прав и свобод военнослужащих компенсируется предоставлением им дополнительных государственных гарантий и льгот» [303].

Согласно ст. 2 ГК вмешательство в частные дела не допускается, за исключением случаев, когда такое вмешательство осуществляется на основании правовых норм в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц [88]. Вызывает несогласие позиция законодателя, отступающего от конституционного принципа при формировании отраслевого. Термин «закон» в ГК заменяется значительно более широким по содержанию термином «правовая норма», что свидетельствует о необходимости приведения отраслевого принципа в соответствие с конституционным. В связи с этим справедливо высказывание В.Ф. Яковлева о том, что «любое вмешательство в частные дела, не основанное на законе, следует считать произвольным. Для допущения вмешательства, – отмечал ученый, – нужно, чтобы оно было прямо предусмотрено законом в виде определенных законом полномочий того или иного государственного органа или представителя власти» [103, с. 23]. Г.А. Гаджиев занимает схожую позицию: «Необходимо постоянно учитывать феномен одновременного участия норм конституционного и отраслевого права в механизме правового регулирования общественных отношений. Нормы гражданского законодательства регулируют общественные отношения под бдительным контролем конституционных норм и принципов» [79, с. 17].

Законодателю, на наш взгляд, следует проявлять большую осторожность, формулируя нормы отраслевого законодательства во избежание подобных разночтений, которые могут иметь своим последствием расширенное толкование конституционных норм. Любая содержательная корректировка конституционных принципов в процессе нормотворческой деятельности недопустима.

С целью сравнения приведем положения ст. 1 ГК РФ, в которой принцип с аналогичным названием, сформулирован следующим образом: «гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» [89]. Норма ст. 3 ГК Украины также закрепляет недопустимость произвольного вмешательства в сферу частной жизни граждан и недопустимость прекращения права собственности, кроме случаев, установленных Конституцией Украины и законом [90]. Такая позиция законодателя находит поддержку и в правовой доктрине. «Ограничения должны преследовать исключительно конституционные цели и быть им соразмерными; прямо и недвусмысленно закреплены в законах в рамках единообразной нормативной стратегии; они не могут фактически проводиться через установление определенного порядка реализации других одноуровневых (смежных) полномочий или иным образом подрывать системную целостность основных прав и свобод; не имеют обратной силы; адресованы исключительно добросовестно пользующимся своими правами субъектам» – справедливо полагает В.И. Крусс [192, с. 18].

Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела имеет двухвекторную направленность. В первую очередь он адресован публичной власти. В этом качестве он «представляет собой самоограничение государства, которое тем самым обязуется не вмешиваться в дела и отношения, которые являются сферой частных интересов. Реализации требований исследуемого принципа содействуют правила законодательства об имущественной ответственности органов публичной власти за незаконное вмешательство в гражданские правоотношения (ст. 15 ГК), а также о возможности признания судом недействительными актов публичной власти и их неприменении при разрешении спора (ст. 11 и 12 ГК). Данный принцип означает также, что государство обязано пресекать действия иных лиц, представляющие собой произвольное незаконное вмешательство в чьи-либо частные дела» [103, с. 23]. В то же время, данный принцип содержит в себе требование, обращенное к участникам гражданских правоотношений воздерживаться от незаконного вмешательства в дела друг друга.

Закон Республики Беларусь от 18 июля 2000 г. «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» содержит правовую норму о недопустимости вмешательства в деятельность управляющего. В соответствии со ст. 63 названного Закона «воздействие в какой-либо форме на управляющего в целях воспрепятствования исполнению им обязанностей управляющего в производстве по делу о банкротстве либо принятия незаконного решения или иного судебного акта хозяйственного суда влечет за собой ответственность в соответствии с законодательством» [319].

Наиболее яркое проявление принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела находит в сфере личных неимущественных отношений, где он конкретизируется в положениях законодательства о неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны граждан, их чести, достоинства и деловой репутации, иных личных неимущественных прав и других нематериальных благ (ст. 151 ГК). Согласно ст. 153 ГК гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. По требованию заинтересованных лиц допускается защита чести и достоинства гражданина и после его смерти. Юридические лица имеют право на защиту своей деловой репутации. Указанные правила о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица, кроме возмещения морального вреда [282].

Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела предполагает и недопустимость нарушения прав субъектов на конфиденциальность почтовых и иных сообщений, нарушение тайны вкладов, врачебной и коммерческой тайны и др. В соответствии с положениями Закона Республики Беларусь от 15 декабря 2003 г. «О почтовой связи» «все операторы почтовой связи обязаны обеспечивать соблюдение тайны почтовой связи. Информация об адресных данных пользователей услуг почтовой связи, о почтовых отправлениях и их содержании и иные сообщения, входящие в сферу деятельности операторов почтовой связи, являются тайной почтовой связи и могут выдаваться только отправителям, адресатам или их законным представителям, а также государственным органам в случаях, предусмотренных законодательными актами» [269]. В БК Республики Беларусь содержится статья, согласно которой «сведения о счетах и вкладах, в том числе сведения о наличии счета в данном банке, его владельце, номере и других реквизитах счета, размере средств, находящихся на счетах и во вкладах, а равно сведения о конкретных сделках, об операциях по счетам и вкладам, а также имуществе, находящемся на хранении в банке, являются банковской тайной и не подлежат разглашению» [22].

Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела проявляется также в положениях законодательства об охране информации, составляющей служебную или коммерческую тайну (ст. 140 ГК). Так, в Положении о коммерческой тайне, утвержденном постановлением Совета Министров Республики Беларусь 6 ноября 1992 г. № 670, определены экономические и правовые основы защиты коммерческой тайны. Согласно п. 1 этого Положения «коммерческую тайну составляют преднамеренно скрываемые экономические интересы и информация о различных сторонах и сферах производственно-хозяйственной, управленческой, научно-технической, финансовой деятельности субъекта хозяйствования, охрана которых обусловлена интересами конкуренции и возможной угрозой экономической безопасности субъекта хозяйствования. Гарантом прав субъектов хозяйствования на коммерческую тайну и ее защиту выступает государство (ст. 12). В ст. 2 названного Положения подчеркивается, что информация, составляющая коммерческую тайну, является собственностью субъекта хозяйствования либо находится в его владении, пользовании, распоряжении в пределах, установленных собственником и законодательными актами» [342]. Данная норма представляется достаточно показательной, поскольку еще раз подтверждает наличие органической связи и функциональном единстве принципов гражданского права. Действия по разглашению информации, составляющей коммерческую тайну субъекта хозяйствования, являются одновременно нарушением как исследуемого нами принципа недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, так и другого гражданско-правового принципа – неприкосновенности собственности (ст. 2 ГК).

В некоторых случаях в порядке и на условиях, предусмотренных в законе, вмешательство в частные дела объективно необходимо. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что не всегда такой порядок внедрения публичного интереса в сферу частноправовых отношений соблюдается, и в ныне действующем законодательстве принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела реализуется не в полной мере. Свидетельством тому является проблема соотношения договора и законодательства. В п. 2 ст. 392 ГК «Договор и законодательство» закреплено: «Если после заключения и до прекращения действия договора принят акт законодательства, устанавливающий обязательные для сторон правила, иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора должны быть приведены в соответствие с законодательством, если иное не предусмотрено законодательством». Перечень актов законодательства, закрепленный ст. 3 ГК, весьма значителен, и требования каждого из них обязательны для договаривающихся сторон. Это означает, что правовая норма любого нормативного акта может ограничивать действие как принципа недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, так и принципа свободы договора. Кроме того, придание законодательству обратной силы является нарушением конституционного принципа верховенства закона.

Постановлением Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 1999 г. № 16 «О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих заключение, исполнение и расторжение договоров» предусмотрено, что если стороны не внесли в договор изменения, связанные с принятием акта законодательства, устанавливающего обязательные для сторон правила, иные, чем действовавшие при заключении договора, суд по иску заинтересованной стороны своим решением утверждает необходимые изменения договора (п. 15) [281]. Тем самым на законодательном уровне закрепляется приоритет законодательства над договором, причем как действующего в момент заключения договора, так и вводимого в действие после его заключения.

Для сравнения отметим, что в п. 2 ст. 422 ГК России «Договор и закон» закреплено: «Если после заключения договора принят закон, устанавливающий обязательные для сторон правила иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров» [89]. В числе оснований для изменения или прекращения договора cт. 651 ГК Украины рассматривает согласие сторон, если иное не установлено договором или законом [90]. Таким образом, российский и украинский законодатель в предусмотренных только законом, а не законодательством случаях допускает отступления от названных принципов гражданского права.

Из изложенного вытекает следующее. Во-первых, сохранение п. 2 ст. 392 ГК Республики Беларусь в указанной редакции является нарушением ряда принципов гражданского права Республики Беларусь, несет потенциальную угрозу автономии воли участников гражданского оборота и стабильности договорных отношений. Во-вторых, подобные принципиальные расхождения в нормах гражданского права являются существенным препятствием на пути реализации планов по созданию Союза России и Беларуси. Формирование единого экономического пространства и налаживание хозяйственных связей станут возможными только при условии формирования единого правового пространства, что предполагает решение проблемы унификации в первую очередь гражданского законодательства двух стран. С учетом этого в ст. 20 Договора о создании Союзного государства установлено: «Государства-участники создают единое экономическое пространство. В Союзном государстве действует унифицированное, а затем и единое законодательство, регулирующее хозяйственную деятельность, в том числе гражданское и налоговое законодательство» [287]. На наш взгляд, в процессе такой унификации положения ст. 422 ГК РФ могут быть взяты за основу.

Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела является одновременно общеправовым (конституционным) и отраслевым гражданско-правовым принципом. В его содержании находят сочетание идеи частного и публичного характера, разумное соотношение которых позволяет установить такой порядок юридических отношений, в соответствии с которым все участники правовых отношений, защищены от произвольного вмешательства в их дела. Произвольным вмешательством в частные дела следует признать любое вмешательство, не основанное на законе. Во всех случаях, когда законодатель считает необходимым отступить от положений данного принципа, он должен руководствоваться в первую очередь соображениями законности, и лишь во вторую – целесообразности.

Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, закрепленный ст. 2 ГК, следует сформулировать следующим образом: «участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах, вмешательство в частные дела не допускается, за исключением случаев, когда такое вмешательство осуществляется на основании закона в интересах национальной безопасности, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц» [29–А].

На примере действия принципа недопустимости произвольного вмешательства в частные дела прослеживается органическая взаимосвязь принципов гражданского права, образующих систему. В нормах вещного права этот принцип сливается воедино с принципом неприкосновенности собственности, в нормах обязательственного права – с принципом свободы договора. Эта взаимосвязь должна учитываться законодателем при принятии нормативных правовых актов, содержащих нормы гражданского права.

4.3.5 Принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений

Сущность гражданского права состоит в том, что оно выражает начала децентрализации, свободы отдельных субъектов. Соответственно этому правовое регулирование взаимоотношений таких субъектов по общему правилу строится не с помощью общеобязательных норм и запретов, а в форме различного рода дозволений и ориентиров, допускающих самую широкую возможность выбора вариантов поведения в рамках закона. Сама природа возникающих правоотношений требует от гражданского права адекватных форм регулирования: сочетания равенства, автономии воли, имущественной самостоятельности субъектов и необходимости учета последними прав и законных интересов других участников гражданского оборота. Именно стремлением законодателя найти компромисс между «подавлением институтов частного права, приводящим к неэффективности экономики, и злоупотреблением частным правом, влекущим большую социальную напряженность» [496, с. 168], можно объяснить включение в число основных начал гражданского законодательства принципа добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений.

Данный принцип также призван обеспечить равновесие между максимально допустимой свободой реализации частных (индивидуально-личных) интересов и требованиями соблюдения публичных (государственно-общественных) интересов (обеспечение безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охрана окружающей среды, историко-культурных ценностей и т.п.). Прав Г.А. Гаджиев, полагающий, что «добросовестность как правовой принцип выполняет роль общего правового регулятора, необходимость в котором связана с тем, что при совершении правовых действий, направленных на достижение субъективного интереса, необходимо учитывать такую объективную реальность, как интересы контрагента, равно как и публичные интересы» [78, с. 58].

Характеризуя основные принципы и тенденции развития гражданского и торгового права, Е.А. Васильев и А.С. Комаров к их числу справедливо относят «заметное увеличение нормативных предписаний, направленных на защиту лиц, действующих добросовестно, опираясь на соответствующее волеизъявление другого лица, или добросовестно приобретающих имущество, от несобственника. Значительную роль в области договорного права и иных областях стало играть понятие разумности и справедливости…» [96, c. 30].

Следует отметить, что принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений – явление не новое ни для гражданского законодательства, ни для гражданско-правовой доктрины. Так, ст. 5 ГК БССР 1964 г. предусматривалось: «При осуществлении прав и исполнении обязанностей граждане и организации должны соблюдать законы, уважать правила общежития и моральные принципы общества» [87]. Важное место отводилось исследуемому принципу и в советской гражданско-правовой доктрине. О.А. Красавчиков в числе принципов советского гражданского права называл принципы свободы осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением и добросовестность в исполнении гражданских обязанностей [411, с. 28]. В.П. Грибанов также относил принцип добросовестности при осуществлении гражданских прав к числу отраслевых основных начал. Раскрывая содержание данного принципа, ученый полагал, что он заключается в соблюдении участником имущественного оборота моральных и других неправовых социальных норм [109, с. 226]. Г.А. Свердлык также анализировал проявление данного начала в нормах гражданского законодательства, однако поименовал его «принципом добросовестного осуществления субъектами гражданского права прав и обязанностей в соответствии с их социальным назначением в социалистическом обществе» [397, с. 114]. На новом витке развития гражданского законодательства исследование принципа добросовестности приобретает новый смысл и значение, поскольку, по справедливому утверждению В.А. Витушко, «как и принцип равенства, добросовестность должна быть целью социальных отношений и гражданского оборота» [166, с. 130].

Закрепление в ст. 2 ГК добросовестности и разумности поведения участников гражданских правоотношений в числе основных начал гражданского законодательства ставит перед наукой гражданского права ряд проблем, связанных с анализом понятия, правовой природы и содержания данного принципа.

Согласно ст. 2 ГК, добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное. Таким образом, ГК 1998 г. закрепил презумпцию добросовестности и разумности поведения участников гражданских правоотношений в числе основных начал гражданского законодательства. При этом п. 4. ст. 9 ГК предусматривает, что «в случаях, когда законодательство ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права добросовестно и разумно, добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается» [88]. Анализ ст. 2 ГК позволяет сделать вывод, что в ней закреплена именно презумпция, а не принцип. При этом возникает вопрос о том, может ли принцип права быть сформулирован в виде презумптивной нормы.

Слово «презумпция» происходит от латинского «praesumptio» – предположение. «Презумпция – предположение, которое считается истинным, пока правильность его не опровергнута» [447, с. 1239]. В основе презумпции находится повторяемость жизненных ситуаций: поскольку нечто систематически происходит, то можно предположить, что при аналогичных условиях оно повторилось и на этот раз. Такой вывод не достоверный, а вероятный. Следовательно, презумпции носят предположительный, прогностический характер. Тем не менее они служат важным дополнительным инструментом познания окружающей действительности. Презумпции выступают в качестве средства, помогающего установлению истины. В этом состоит их научная и практическая ценность.

В законодательстве отсутствует определение презумпции, а имеется лишь указание на то, что это «специализированное нормативное положение» (ч. 2 ст. 29 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь») [264]. Это дает нам основание обратиться к положениям правовой доктрины. В юридической науке под презумпцией принято понимать предположение, косвенно или прямо закрепленное в правовой норме, в соответствии с которым определенный порядок вещей в области общественных отношений признается обычным, нормальным и в силу этого, не требующим доказывания. В.К. Бабаев понимает под правовой презумпцией «предположение о наличии или отсутствии предметов, связей, явлений, основанное на связи между ними, и предметом, связями, явлениями наличными, подтвержденными жизненной практикой [130, с. 326].

Несмотря на то что презумпции и принципы права имеют много общего, принципиальная разница между ними очевидна. Она заключается в том, что презумпция – лишь вероятное предположение, которое может быть опровергнуто, в то время как принцип права представляет собой неопровержимое, основополагающее, универсальное руководящее начало, характеризующее сущность и назначение права. Принципы не могут быть нарушены, равно как не могут быть отменены или опровергнуты в ходе разрешения юридического дела. Таким образом, правовые презумпции и принципы права – самостоятельные правовые явления, которые недопустимо смешивать. Ошибочно, на наш взгляд, полагает В.К. Бабаев утверждая, что «так называемая презумпция невиновности – это не презумпция в общепринятом смысле, а принцип невиновности обвиняемого» [130, с. 326]. Если следовать логике ученого, лицо виновным признано быть не может, поскольку такое признание повлечет нарушение принципа права.

Кроме того, как следует из смысла п. 4 ст. 9 ГК, добросовестность как презумпция предназначена для тех случаев, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно. И в этом своем качестве добросовестность распространяется только на определенные правовые ситуации и не носит универсального для отрасли характера. Принцип же имеет более широкий спектр действия, будучи адресованным не только законодательным и исполнительным органам государства, которые должны руководствоваться им в нормотворческой и правоприменительной деятельности, но и всем субъектам гражданского оборота. Именно с такой позиции сформулированы нормы гражданского законодательства, содержащие адресованные участникам гражданских правоотношений требования добросовестного и разумного поведения.

Так, в ХПК Республики Беларусь принцип добросовестности закреплен наряду с презумпцией добросовестности. «В споре между собой стороны обязаны добросовестно пользоваться принадлежащими им процессуальными правами и исполнять процессуальные обязанности. Каждый участник судопроизводства в хозяйственном суде признается добросовестным, пока не доказано обратное» (п. 4 ст. 18) [464].

Аналогичным образом трактуется принцип добросовестности и разумности и судебными органами.

Хозяйственный суд Минской области в вынесенном им 20 февраля 2006 г. частном определении по делам № 513-10/5, № 539-10/05 и № 540-10/05 указал следующее. «Действующее гражданское законодательство (ст. 2 ГК Республики Беларусь) закрепляет принцип верховенства права, согласно которому все участники гражданских правоотношений действуют в пределах Конституции Республики Беларусь и принятых в соответствии с ней актов законодательства, а также принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений: осуществление гражданских прав не должно ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц» [469].

Согласно ст. 53 Конституции Республики Беларусь каждый обязан уважать достоинство, права, свободы, законные интересы других лиц [182]. Основанный на этом конституционном положении принцип добросовестности участников гражданских правоотношений пронизывает все гражданское законодательство, а равно уголовное, трудовое, семейное, жилищное, налоговое и др., что не позволяет говорить об исключительно отраслевой принадлежности данного принципа. Вместе с тем следует признать, что именно в нормах гражданского законодательства это основное начало проявляется и востребовано наиболее полно.

Современное гражданское законодательство отличается от прежнего широким использованием понятий «добросовестность» и «разумность». Названные понятия содержатся во всех подотраслях и институтах гражданского права. О добросовестности и разумности идет речь в п. 3 ст. 49 ГК: «Лицо, которое в силу акта законодательства или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно». В п. 3 ст. 573 ГК содержится адресованное суду требование при разрешении спора между сторонами об объеме содержания, которое предоставляется или должно предоставляться гражданину, руководствоваться принципом добросовестности и разумности. Нормой ст. 633 ГК предусмотрена возможность освобождения арендодателя предприятия от обязанности возмещения арендатору стоимости неотделимых улучшений арендованного имущества, если при осуществлении таких улучшений был нарушен принцип добросовестности и разумности. Добросовестность является важным условием для вынесения решения о виндикации имущества. У добросовестного приобретателя собственник вправе истребовать свое имущество только в случаях, когда оно выбыло из его владения помимо его воли (ст. 283 ГК), а у недобросовестного приобретателя – во всех случаях. Добросовестность владения имуществом является необходимым условием для приобретения права собственности в силу приобретательской давности (ст. 235 ГК).

Большое значение в ГК отводится и принципу разумности. Данный принцип используется при расторжении договоров присоединения, заключенных на явно обременительных для присоединившейся стороны условиях (п. 2 ст. 398 ГК), изменении и расторжении договора в связи с существенным изменением обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора (ст. 421 ГК), при определении сроков исполнения обязательств, когда они обязательством не предусмотрены (п. 2 ст. 295, 434, п. 2 ст. 436, п. 4 ст. 438, 440, 445, п. 2 ст. 447 и другие статьи ГК) [104, с. 32]. Используются ГК и другие конструкции, включающие термин «разумность»: «разумная цена товара» (ст. 524, 693 ГК), «разумные расходы» (ст. 490, 500 ГК), «разумные меры» (ст. 375, 705, 850 ГК), «разумное ведение дел» (ст. 69 ГК), «разумная замена места передачи товара» (ст. 494 ГК).

Требования добросовестного и разумного поведения, а также другие нравственно-правовые требования содержатся не только в ГК, но и в других актах гражданского законодательства. Так, согласно Закону Республики Беларусь «О хозяйственных обществах» члены органов хозяйственного общества при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах этого общества добросовестно и разумно (ч. 6 ст. 33) [309]. В абз. 2 п. 3 ст. 933 ГК закреплно положение, согласно которому «в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя не нарушают нравственных принципов общества. При осуществлении прав не допускается жестокое обращение с животными, противоречащее принципам гуманности (п. 2 ст. 137 ГК). В п. 3 и 4 ст. 186 Кодекса торгового мореплавания Республики Беларусь, определяющей обязанности сторон, предусмотрено: «Буксировка должна осуществляться с проявлением мастерства, как того требуют обстоятельства, без перерыва и задержек, не вызванных необходимостью, и в соответствии с принципами хорошей морской практики. Судно или иное сооружение, способное осуществлять плавание, которые находятся под управлением капитана другого судна или иного сооружения, способного осуществлять плавание, должны также проявлять заботу о безопасном плавании буксирного каравана» [169]. В соответствии с ч. 3 ст. 2 Закона Республики Беларусь от 16 декабря 2002 г. «О патентах на изобретения, полезные модели, промышленные образцы» не признаются патентоспособными изобретения, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали [265]. Закон Республики Беларусь от 5 февраля 1993 г. «О товарных знаках и знаках обслуживания» содержит абсолютный запрет на регистрацию в качестве товарных знаков обозначений, противоречащих публичному порядку, принципам гуманности и морали (п. 5.3 ст. 4) [305].

Наряду с категорией добросовестности в гражданском законодательстве используется и категория «недобросовестности». В частности, в институте кондикции: недобросовестный неосновательный приобретатель отвечает «за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества» (п. 2 ст. 973 ГК), он отвечает за «убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества» (п. 1 ст. 974 ГК), «на сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими средствами» (п. 2 ст. 976 ГК). Согласно ст. 1029 и 1030 ГК недобросовестная конкуренция не допускается, а лицо, допустившее недобросовестную конкуренцию, обязано прекратить противоправные действия, опубликовать опровержение распространенных сведений и действий, составляющих содержание недобросовестной конкуренции, а также возместить причиненные убытки.

Принцип добросовестности участников гражданских правоотношений также имеет в гражданском законодательстве двухвекторную направленность. Во-первых, он адресован частным лицам, выступающим в роли участников гражданских правоотношений, и в этом качестве он является «сдержкой» эгоизма в гражданском обороте, во-вторых, – законодательным и исполнительным органам государства, которые «должны быть максимально добросовестны при создании как отдельных гражданско-правовых норм, так и всего здания гражданско-правового нормативного регулирования» [487, с. 120]. Наличие же в гражданском законодательстве презумпции добросовестности предполагает, что указанные органы должны исходить из ее положений при оценке поведения всех субъектов гражданско-правовых отношений, в том числе предпринимателей и налогоплательщиков. Как справедливо подчеркивал Г.А. Гаджиев, государство не имеет права создавать юридическую, налоговую систему, руководствуясь соображениями, что субъекты экономических отношений – недобросовестные и незаконопослушные граждане [78, с. 54].

Необходимо отметить, что добросовестность и разумность в гражданском праве не следует олицетворять с альтруизмом. Участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах (ст. 2 ГК), а также по своему усмотрению (ст. 8 ГК), когда же речь идет об осуществлении предпринимательской деятельности, то ее основная цель – получение прибыли, что также в полной мере находится в пределах конституционных координат.

Как указано выше, критерий «добрых нравов» впервые на законодательном уровне был закреплен в ГГУ (§ 242 ГГУ), затем – в Швейцарском гражданском уложении, а позднее был воспринят и японским законодателем. [45, с. 245]. Однако ни в одном из вышеупомянутых источников законодательства не содержится точного определения этих понятий. В качестве легального определения добросовестности можно привести определение, содержащееся в ст. 1-201 (19) Единообразного торгового кодекса США: добросовестность означает фактическую честность в поведении или сделке, о которой идет речь. Это определение дополняется в ст. 2-103 (b) требованием «соблюдения разумных коммерческих критериев честного ведения торговых дел». Критерием недобросовестности является наличие умысла и сознательное неисполнение гарантом условий обязательства. Грубая небрежность (culpa lata) имеет место в случаях, когда должник не проявляет меру заботливости, которую можно требовать от всякого [36, с. 613]. Понятие «добросовестности (good faith)» достаточно широко применяется и в международной практике [283; 352].

Следует признать, что проблема включения моральных норм в регулирование товарно-денежных отношений отличается исключительной сложностью и противоречивостью. Критерии добросовестности и разумности, безусловно, являются оценочными критериями, предназначенными для оценки, главным образом, психологической стороны поведения участников гражданских правоотношений. Именно поэтому многие ученые полагают, что «использование оценочных категорий для законодательного закрепления содержания принципов права должно сопровождаться их однозначной законодательной расшифровкой» [353, с. 57]. Согласно толковому словарю добросовестный субъект – это то же, что и «честный, выполняющий свои обязательства» [186, с. 867]. Разумным поведением признается поведение, «оправдываемое разумом, основанное на разуме, обладающее положительным смыслом» [447, с. 867].

Так, А.А. Малиновский рассматривает добросовестность как «стремление субъекта к правомерности своего предстоящего правового поведения, юридической безупречности способа достижения поставленной цели, а также отказ от использования пробелов и противоречий действующего законодательства в ущерб правопорядку» [211, с. 103]. А.А. Чукреев предлагает закрепить в гражданском законодательстве следующее определение: «Принцип добросовестности – это обязанность участника гражданских правоотношений при использовании своих прав и исполнении своих обязанностей заботиться о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота». Соответственно «недобросовестность как условие применения к субъекту юридической санкции – это отсутствие в противоправном деянии или недостаточное воплощение намерения соблюсти чужие права и законные интересы» [480, с. 103].

Несмотря на сложность определения данных категорий, в некоторых нормативных правовых актах закрепляются определения понятия добросовестности применительно к отдельным видам деятельности. Так, Правило аудиторской деятельности «Цели и общие принципы аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности», утвержденное постановлением Министерства финансов Республики Беларусь от 26 октября 2000 г. № 114, содержит п. 8 следующего содержания: «Добросовестность заключается в обязательности оказания аудитором профессиональных услуг с должной тщательностью, внимательностью, оперативностью и надлежащим использованием своих способностей. Принцип добросовестности подразумевает усердное и ответственное отношение аудитора к своей работе, но не должен трактоваться как гарантия безошибочности в аудиторской деятельности» [317].

Необходимо отметить, что с момента введения критериев добросовестности и разумности в гражданское законодательство, их трактовка вызывала бурные споры в среде ученых-цивилистов. В частности, И.А. Покровский и М.М. Агарков подвергали сомнению правильность данного решения, порождавших, по их мнению, ситуацию неопределенности и опасность судейского произвола [340, c. 328; 4, с. 28]. Действительно, подобная опасность существует. Однако специфика метода гражданско-правового регулирования, преобладание правовых норм, носящих диспозитивный характер, широкая свобода, предоставленная участникам гражданских правоотношений, предопределяет необходимость включения в нормы ГК принципа добросовестности и разумности. Законодатель не может (а исходя из требований принципа свободы договора и не должен) пытаться урегулировать все возможные ситуации. И при таких условиях включение в нормы гражданского законодательства моральных норм, на наш взгляд, меньшее зло, чем жесткое нормативное регулирование. Кроме того, как принцип, так и презумпция добросовестности присущи не только гражданскому, но и процессуальному праву, нормами которого руководствуются судьи в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам.

Некоторые ученые, как отмечено выше, к числу принципов гражданского права относят принцип недопустимости злоупотребления гражданскими правами. В частности, Е.Г. Комиссарова полагает, что «содержательную сторону основного начала недопустимости злоупотребления правами образует запрет на такое осуществление управомоченным субъектом своего права, которое является недобросовестным и неразумным, вследствие чего причиняется вред или возникает реальная угроза его причинения правам и интересам других участников гражданского оборота» [174, c. 265].

В советскую гражданско-правовую доктрину категория «злоупотребление правом» была введена В.П. Грибановым, предлагавшим понимать под злоупотреблением правом «особый вид гражданского правонарушения, совершенного уполномоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения» [109, с. 228]. Однако позиция о выделении данного принципа как основного начала гражданского законодательства разделялась не всеми учеными. М.М. Агарков считал, что ст. 1 ГК 1922 г., закрепляющая этот принцип, «была введена в гражданское законодательство исключительно в целях борьбы со злоупотреблением нэпом, была рассчитана на переходный период и потому естественно должна была в дальнейшем утратить свое значение» [4, с. 41].

На наш взгляд, выделение принципа недопустимости злоупотребления гражданскими правами невозможно по следующим основаниям. Во-первых, названное положение не отвечает всем признакам, которые характеризуют начала, выдвигаемые на роль принципов гражданского права, – его действие не носит всеобъемлющего характера, а направлено только на конкретных участников гражданского оборота – носителей субъективных гражданских прав, в то время как принцип добросовестности и разумности носит всеобщий характер. Во-вторых, само звучание принципа противоречит дозволительной направленности метода гражданско-правового регулирования. Если формулировать принцип недопустимости злоупотребления правами в качестве отраслевого, то, следуя этой логике, необходимо формулировать и другие принципы: недопустимости нарушения прав и законных интересов участников гражданских правоотношений, недопустимости причинения вреда, недопустимости нарушения договорных обязательств и т.п. В-третьих, злоупотребление правами является частным случаем недобросовестного поведения и свидетельством нарушения требований принципа добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений.

В соответствии со ст. 9 ГК «не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах» [88]. Исходя из формулировки данной статьи, злоупотребление правом может выражаться в форме прямого умысла (шикана – осуществление права исключительно с намерением причинить вред другому лицу) и неосторожности (злоупотребление правом в иных формах, объективно причиняющее вред третьим лицам). «Особенность шиканы как вида злоупотребления правом заключается в том, что единственной целью осуществления субъективного права управомоченным лицом является причинение вреда другому лицу. Злоупотребление правом в иных формах такой цели не преследует» [177, с. 55].

Еще римские юристы обращали внимание на проявления шиканы и указывали на ее недопущение. Однако речь шла именно о шикане. Аналогичным образом решали этот вопрос и составители ГГУ. § 226 ГГУ гласил: «Осуществление права недопустимо, если оно может иметь своею исключительной целью причинение вреда другому» [341, с. 114]. Более поздние кодификации расширили понятие злоупотребления правом, включив в него наряду с шиканой также всякое осуществление прав, противное началам «доброй совести». Такое законодательное решение категорически не поддерживал И.А. Покровский, полагая, что «гражданское право является по преимуществу областью частного самоопределения, то есть областью дозволенного эгоизма», поэтому противоправное поведение субъектов гражданского права должно быть ограничено только запретом шиканы, но не всякого иного злоупотребления правом [341, с. 119]. Анализ одной из работ Л. Дюги свидетельствует о том, что проблема злоупотребления правом явилась результатом развития и роста популярности социальных учений в праве, выдвинувших идеи о безгранично властвующем над индивидуумом государстве, полном отрицании свободы субъектов гражданского права и принадлежащих им субъективных гражданских прав [121]. В советской гражданско-правовой доктрине злоупотребление правом трактовалось достаточно широко и было возведено в ранг принципа гражданского права. В настоящее время необходимо расставлять акценты иначе, поэтому основными принципами гражданского права являются свобода договора и недопустимость произвольного вмешательства в частные дела. Признание же недопустимости злоупотребления правами в качестве принципа гражданского права способно существенно пошатнуть частноправовые начала.

Следовательно, злоупотребление правом следует рассматривать не иначе как в качестве гражданского правонарушения. Кроме того, с целью недопущения расширенного толкования категории «злоупотребление правом», необходимо внести изменения в ст. 9 ГК. В частности, абз. 1 п. 1 указанной статьи необходимо изложить в следующей редакции: «Действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах, предусмотренных законом, не допускается».

Проведенный анализ позволяет сделать ряд выводов. В нормах гражданского права принцип добросовестности участников гражданских правоотношений реализуется как конституционный (общеправовой) принцип, основанный на положениях ст. 53 Конституции Республики Беларусь: «Каждый обязан уважать достоинство, права, свободы, законные интересы других лиц». Однако в ст. 2 ГК закреплен не принцип, а презумпция, что, по нашему мнению, не является правильным. Принцип добросовестности участников гражданских правоотношений должен закрепляться в гражданском законодательстве не в качестве презумпции, а наряду с ней. Понятие принципа нуждается в корректировке. Закрепленный в ст. 2 ГК принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений предлагается наполнить следующим содержанием: «при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно и разумно, не должны ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц». Отсутствие возможности на законодательном уровне дать определение терминам «добросовестность» и «разумность» свидетельствует о необходимости доктринальной разработки указанных понятий применительно к каждому виду гражданско-правовых отношений [27–А; 28–А; 39–А].

4.3.6 Принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты

Согласно Конституции Республики Беларусь каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом в определенные законом сроки (ст. 60) [185]. «Граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством, а также самозащиту гражданских прав с соблюдением пределов, определенных в соответствии с гражданско-правовыми нормами» (ст. 2 ГК) [88]. Таким образом, гражданско-правовой принцип основан на положениях Основного Закона, однако применительно к сфере гражданского права его содержание уточнено и дополнено.

Закрепленный в ст. 2 ГК указанный принцип именуется принципом беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. Непонятна логика законодателя, текстуально объединившего два различных по направленности начала гражданского законодательства, каждое из которых имеет свое содержание и реализацию в нормах гражданского законодательства, и сопроводившего комментарием только один из них. Исходя из этого, в цивилистической литературе принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав и принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты рассматриваются по отдельности [104, с. 29; 106, с. 54]. Поскольку нами было предложено объединить принцип свободы договора с принципом беспрепятственного осуществления гражданских прав, в рамках настоящего подраздела речь пойдет только о принципе обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.

В.С. Каменков справедливо полагает, что «во всем действующем законодательстве Беларуси, регулирующем отношения между участниками хозяйственной, в том числе предпринимательской, деятельности, возможность защиты нарушенных прав признается законодателем одним из ключевых принципов… Обеспечение защиты нарушенных или оспариваемых экономических прав субъектов хозяйствования способствует стабильности гражданского оборота, является надежной гарантией нормального осуществления предпринимательской и иной хозяйственной деятельности» [155, c. 14].

Для правового государства характерно создание отлаженного механизма восстановления нарушенного права, необходимым элементом которого является наличие реальных возможностей по пресечению нарушения прав, их восстановлению и компенсации, вызванных нарушением субъективных прав потерь. Именно поэтому ГК предоставляет участникам гражданских правоотношений широкий спектр способов защиты гражданских прав. В частности, защита гражданских прав осуществляется путем: признания права; восстановления положения, существовавшего до нарушения права; пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, установления факта ничтожности сделки и применения последствий ее недействительности; признания недействительным акта государственного органа или органа местного управления и самоуправления; самозащиты права; присуждения к исполнению обязанности в натуре; возмещения убытков; взыскания неустойки; компенсации морального вреда; прекращения или изменения правоотношения; неприменения судом противоречащего законодательству акта государственного органа или органа местного управления и самоуправления; иными способами, предусмотренными законодательством (ст. 11 ГК). Важно, что данный перечень не является исчерпывающим. В случае нарушения гражданских прав могут быть использованы и иные способы, предусмотренные законодательством. Такое законодательное решение «предопределяет повышение роли высших судебных органов в установлении практики применения соответствующих законоположений» [63, с. 78]. Важнейшее значение в связи с этим приобретают постановления Пленумов Высшего Хозяйственного и Верховного Суда Республики Беларусь, в которых содержатся разъяснения применяемых в практике гражданско-правовых норм.

По мнению российских цивилистов, «принцип восстановления и судебной защиты нарушенных прав означает, с одной стороны, наличие строгой имущественной ответственности субъектов гражданского права при нарушении принятых обязательств, особенно в сфере предпринимательской деятельности, а с другой стороны, возможности защищать гражданские права в суде…» [97, с. 30]. Судебная защита является основной формой защиты прав участников гражданских правоотношений, она «ценится выше иной формы защиты прав за ее демократичность, гласность, а также за наибольшие гарантии от ошибок»; «обеспечение прав граждан на судебную защиту, – это объективный критерий, по которому можно судить, является данное государство правовым или таковым оно лишь именуется» [435, с. 168]. «В рамках судебного разбирательства и на основе судебного решения государством принудительно устраняются препятствия к осуществлению субъективного гражданского права или принудительно восстанавливаются нарушенные гражданские права за счет правонарушителя» [103, с. 24]. Защиту нарушенных или оспариваемых гражданских прав осуществляет суд, хозяйственный суд, третейский суд в соответствии с подведомственностью, установленной процессуальным законодательством, а в предусмотренных законодательством случаях – в соответствии с договором (ст. 10 ГК).

Анализируя принципы гражданского права, Е.А. Суханов справедливо расширяет содержание принципа обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, именуя его «принципом всемерной охраны гражданских прав, включая возможность восстановления нарушенных прав и обеспечение их независимой от влияния сторон судебной защиты» [106, с. 54]. С этим мнением отчасти следует согласиться, поскольку совершенно очевидно, что исследуемый принцип характеризует в первую очередь охранительную функцию гражданско-правового регулирования. Вместе с тем следует отметить, что всемерная охрана гражданских прав обеспечивается нормами Конституции Республики Беларусь, являющимися нормами прямого действия. Согласно ст. 21 Основного Закона «…обеспечение прав и свобод граждан Республики Беларусь является высшей целью государства». Что касается акцента, сделанного ученым на независимость суда от влияния сторон, то это полностью согласуется с положениями ст. 60 Конституции Республики Беларусь. Исходя из этого, подобное расширение понятия гражданско-правового принципа вряд ли целесообразно.

В то же время при раскрытии понятия принципа обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты в рамках ст. 2 ГК необходимо, на наш взгляд, сделать акцент на требовании восстановления нарушенных прав, поскольку субъекты гражданского права свободны самостоятельно избирать способ защиты в пределах установленных законом. С учетом указанного данный принцип должен быть сформулирован следующим образом: «принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты (нарушенные права подлежат восстановлению. Граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством)».

Большинство ученых-цивилистов поддерживают позицию законодателя о включении данного принципа в нормы ГК. Однако Е.Г. Комиссарова полагает, что включение в сферу гражданского законодательства правового принципа, имеющего большее отношение к гражданскому процессу, чем к гражданскому праву, нецелесообразно. По мнению этого автора, «при всей значимости права на судебную защиту нарушенных прав, – это не принципиальное положение, характеризующее сферу гражданско-правового регулирования, а общеправовой принцип, выступающий гарантией всеобщности судебной защиты любых прав и свобод в виде общего дозволения». Е.Г. Комиссарова отстаивает позицию, согласно которой норма о судебной защите «для гражданского законодательства является частной, ориентируя субъектов на определенные формы защиты, и обозначает, что система гражданского (материального права) продолжается в гражданском и арбитражном процессуальном праве, а материальные и процессуальные отрасли составляют неразрывную систему. Это означает, что в праве материальном нельзя исключить отсылку к праву процессуальному. Однако не следует эти нормы, имеющие смежную отраслевую принадлежность, выделять в числе основных начал гражданского законодательства» [174, c. 174].

С данной позицией нельзя согласиться по двум основным причинам. Во-первых, Е.Г. Комиссарова сужает содержание названного основного начала только до принципа судебной защиты. Между тем, исходя из названия принципа, его содержание значительно шире. В гражданском законодательстве в нормах различных правовых институтов обнаруживаются многочисленные законоположения, направленные на обеспечение восстановления нарушенных прав. В качестве примера приведем лишь некоторые положения ГК: вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (п. 1 ст. 933 ГК); лицо, которое без установленных законодательством или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение) (п. 1 ст. 971 ГК); должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства (п. 1 ст. 363 ГК); гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности (п. 1 ст. 153 ГК); вред, причиненный гражданину в результате неправомерного использования его имени, подлежит возмещению в соответствии с законом (п. 5 ст. 18 ГК).

Во-вторых, как было отмечено выше, системность принципов гражданского права не следует понимать только как объединение гражданско-правовых начал в рамках ГК. Системность в данном случае означает и то, что принципы гражданского права наряду с принципами права процессуального, а также других отраслей права образуют единую систему права, заглавной целью которой является реализация положений Конституции Республики Беларусь. Невозможно отграничить сферу действия одного принципа от сферы действия другого, а также полностью отграничить одну отрасль права от другой. Как и иные принципы гражданского права, исследуемый принцип органически связан не только с другими гражданско-правовыми принципами, но и с принципами других правовых отраслей, которые также основываются на положениях Конституции.

Прав Ю.С. Гамбаров, что «нормы гражданского процесса имеют значение санкции для норм гражданского права, которые были бы значительно ослаблены, а часто лишены и всякой юридической силы, если бы рядом с ними не стояли процессуальные нормы». Аналогичное мнение высказано и А.Ф. Черданцевым, по мнению которого «указание в материальном законе на процессуальные средства защиты является оправданным – когда закон дает право, он же предоставляет формы и средства его защиты. Функции процессуальных отраслей в системе права своеобразны: они направлены в первую очередь на регулирование общественных отношений, складывающихся при принудительном осуществлении прав и обязанностей, установленных нормами материальных отраслей. Процесс – есть форма, призванная превратить права и обязанности субъектов материального правоотношения в реальность [470, с. 14]. Наличие же процессуальных норм в гражданском законодательстве «усиливает» действие гражданско-правовых норм, направленных на защиту прав и законных интересов субъектов гражданского права [466, c. 10].

Анализируя тенденции развития белорусского права в современных условиях, В.Г. Тихиня в качестве одной из них называет «нарастание процессуальности в регулировании права», выражающуюся, в частности, в «увеличении числа процессуальных норм в материально-правовых актах» [435, с. 148]. В силу существующей тесной взаимосвязаны правовых отраслей и с целью повышения эффективности их действия в материальной и процессуальной отраслях появляются институты и нормы, являющиеся местами их наиболее тесного сближения, поскольку процессуальное право выступает одновременно и как правовой регулятор деятельности суда, и как наиболее эффективное средство защиты частных интересов. В качестве такой точки соприкосновения выступает исследуемый нами принцип.

Принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, как и проанализированные нами ранее, имеет определенные ограничения. Прежде всего, он ограничивается нормами института исковой давности, под которой понимается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено (ст. 196 ГК). Институт исковой давности облегчает установление судами объективной истины по делу, способствует вынесению правильных решений, содействует стабилизации гражданского оборота, устранению неопределенности в отношениях его участников. Необходимо признать, что «отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты гражданских прав ущемляло бы охраняемые законом права и интересы ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могут заранее учесть необходимость собирания и сохранения соответствующих доказательств» [112]. Однако, на наш взгляд, есть основания для удлинения общего срока исковой давности по законодательству Республики Беларусь. В связи с этим следует принять во внимание слова Г.Ф. Шершеневича о том, что «в мало цивилизованном обществе сроки исковой давности обыкновенно весьма кратки, по мере развития общества они удлиняются», и сделавшего вывод, что «там, где сомнение невозможно, где, несмотря на какое угодно время, действительное право может быть легко доказано, там давность не имеет применения» [483, с. 134].

Подводя итоги исследования, проведенного в рамках настоящей главы, можно сделать следующие выводы.

С целью формирования целостной и эффективно действующей системы принципов гражданского права в условиях правового государства предлагается:

– скорректировать содержание принципов гражданского права с учетом конституционных положений с целью их единообразного толкования. Это предполагает не дублирование положений Конституции, а их конкретизацию с учетом специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом. При установлении принципов и норм гражданского законодательства расширительное толкование конституционных положений недопустимо;

– отказаться от практики закрепления отдельных конституционных (общеправовых) принципов в нормах гражданского законодательства, исключив из ст. 2 ГК принципы верховенства права и социальной направленности регулирования экономической деятельности. Такая необходимость диктуется самим характером данного вида правовых принципов, которые находятся в структурной связи не с какой-либо одной, а со всей системой правовых норм;

– в качестве системообразующего критерия построения системы принципов гражданского права рассматривать предмет правового регулирования. В систему принципов гражданского права следует включить только те принципы, которые находятся в органичной связи с предметом гражданско-правового регулирования, соответствуют отраслевому формату гражданского права, находятся во внутреннем единстве друг с другом.

Часть 2 ст. 2 ГК Республики Беларусь изложить в новой редакции:

«Основные принципы, на которых основывается гражданское законодательство:

1) принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений (субъекты гражданского права участвуют в гражданских отношениях на равных, равны перед законом, не могут пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону, и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов);

2) принцип неприкосновенности собственности (принудительное отчуждение собственности допускается лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, конфискация имущества допускается только по постановлению суда);

3) принцип свободы договора (участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах, они свободны в заключении договора, установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Понуждение к заключению договора либо изменению его условий не допускается, за исключением случаев, когда такая обязанность предусмотрена законом или добровольно принятым обязательством);

4) принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела (вмешательство в частные дела не допускается, за исключением случаев, когда такое вмешательство осуществляется на основании закона в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц);

6) принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты (нарушенные права подлежат восстановлению. Граждане и юридические лица вправе осуществлять защиту гражданских прав в суде (хозяйственном суде) и иными способами, предусмотренными законодательством.

Гражданское законодательство основывается также на иных гражданско-правовых принципах, вытекающих из содержания и смысла гражданско-правовых норм» [7–А; 14–А; 19–А; 21–А; 26–А; 27–А; 28–А; 29–А; 30–А; 32–А; 34–А; 35–А; 37–А; 39–А; 40–А; 44–А; 45–А; 49–А; 53–А].

ГЛАВА 5 РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

5.1 Механизм реализации принципов гражданского права

В научных правовых работах указывается на фундаментальный характер и большую научно-практическую значимость принципов гражданского права, однако заложенный в них потенциал по-прежнему остается не до конца реализованным. Между тем, как свидетельствует проведенный в рамках второй главы историко-правовой обзор, принципы права являются категориями, изобретенными в первую очередь с практической целью – для непосредственного регулирования гражданских правоотношений.

В связи с этим актуальной задачей, стоящей перед цивилистической наукой, является поиск путей повышения эффективности гражданско-правового регулирования с помощью принципов гражданского права. Особое внимание следует сосредоточить на заложенный в принципах гражданского права потенциал для нормотворческой и правоприменительной деятельности, а также механизм, посредством которого этот потенциал может быть реализован.

На наш взгляд, механизм реализации принципов гражданского права охватывает три структурных уровня:

1) законодательное закрепление принципов гражданского права;

2) реализацию принципов гражданского права в процессе нормотворческой деятельности;

3) реализацию принципов гражданского права в правоприменительной деятельности.

Под реализацией принципов гражданского права необходимо понимать осуществление содержащихся в них предписаний в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности, а также в поведении субъектов гражданского права. Реализацию принципов можно рассматривать одновременно и как длящийся процесс, и как результат правового регулирования. Применение положений общетеоретической правовой доктрины позволяет выделить следующие формы реализации принципов права: соблюдение, исполнение, использование, применение [2, с. 71].

Считаем уместным и оправданным использование для целей нашего исследования термина «механизм». В переводе с греческого механизм (в переносном значении этого слова) – это внутреннее устройство, система функционирования чего-нибудь, аппарат какого-нибудь вида деятельности [447, с. 444].

Г.Ф. Шершеневич в начале ХХ в. писал: «под именем юридического принципа понимается общая мысль, направление, вложенное законодателем, сознательно или бессознательно, в целый ряд созданных им норм. Такие принципы нередко устанавливаются самим законодателем, и преобладание их в законодательстве говорит в пользу совершенства последнего» [483, с. 15]. Исходной формой реализации права ученый признал «законодательствование» [428, с. 446]. В современном гражданском законодательстве принципы гражданского права впервые получили нормативное закрепление. Вместе с тем, как справедливо отметил Л.С. Явич, декларативного провозглашения принципов права недостаточно: «Важно, чтобы эти принципы существовали в реальных отношениях, в комплексе наличных прав их субъектов» [493, с. 30]. Реализация принципов гражданского права – не прорыв, а длящийся процесс, который предполагает подготовку объемлющей системы деятельности, приспособления ее к внедрению этого «новшества» с учетом правового, исторического и культурного наследия нашего народа.

Как свидетельствует законодательная практика, в том числе конституционная, фиксация руководящего положения еще не означает его окончательного перехода из сферы правосознания в практическую плоскость. Законодательно закрепленные принципы в процессе разработки конкретного акта нередко не учитываются законодателем, что приводит к тому, что нормы отдельных правовых актов противоречат гражданско-правовым принципам. Р.З. Лившиц прав, что «правовые принципы только в том случае имеют юридическую ценность, если они будут реализовываться через конкретные правовые нормы конкретных отраслей права» [204, с. 195]. По мнению Л.С. Явича, «по принципам гражданского права выверяют, насколько конкретный нормативный акт законен, действительно является формой выражения права» [493, с. 151]. Принципы должны играть роль ориентира, «отправной идеи» в нормотворческой деятельности при разработке и принятии новых актов гражданского законодательства и внесении изменений в действующие. Руководство требованиями принципов гражданского права, их учет в процессе формирования законодательства и реализация в нормах гражданского законодательства будет способствовать повышению эффективности нормотворческой деятельности, придаст концептуальный характер гражданскому законодательству, обеспечит системность и единство гражданско-правовых норм. А для этого принципы должны быть четко и ясно сформулированы в законодательстве. Именно с этой целью нами внесены предложения по совершенствованию положений ст. 2 ГК Республики Беларусь.

С целью обеспечения единства и единообразия нормотворческого процесса в условиях готовящейся систематизации гражданского законодательства, повышения его эффективности и достижения целей гражданско-правового регулирования необходимо уточнить не только общую характеристику отраслевых принципов гражданского права, но и принципов нормотворческой деятельности, поскольку данные категории находятся в тесной связи друг с другом. В цивилистической литературе принципам нормотворческой деятельности должного внимания не уделялось, поскольку цивилисты традиционно относят этот вопрос к ведению общей теории права. Не обращались ученые и к исследованию роли, которая отводится принципам гражданского права в процессе нормотворческой деятельности. На все эти вопросы необходимо дать ответы.

Отдельного внимания заслуживает проблема реализации принципов гражданского права в процессе правоприменительной деятельности. Под правоприменением для целей нашего исследования будет пониматься «властная организующая деятельность компетентных государственных органов, осуществляемая в специально установленных законом формах по реализации правовых норм относительно конкретных жизненных обстоятельств путем принятия индивидуально-определенных решений» [442, с. 72]. Однако, учитывая тот факт, что в рамках одного исследования не представляется возможным охватить все стадии правоприменительного процесса, внимание будет сосредоточено только на реализации принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, а также в процессе осуществления конституционного контроля. Кроме того эмпирическая база для исследования данных вопросов является более основательной.

И.А. Покровский писал: «Закон не действует механически; для своего осуществления в жизни он нуждается в живом посреднике, который применит его к конкретным случаям. Таким посредником является суд» [341, с. 90]. Необходимым условием реализации заложенного в принципах гражданского права потенциала является эффективное действие судебной системы. В связи с этим ученый обращал внимание на «крупнейшую», по его мнению, проблему: «Каково должно быть принципиальное отношение судьи к закону – должен ли он всегда и при всяких условиях быть только истолкователем и применителем закона или же перед лицом конкретной жизненной ситуации ему должна быть предоставлена более самостоятельная и более творческая роль?» В настоящее время эта проблема не менее актуальна и, на наш взгляд, ее решение должно быть следующим.

При рассмотрении конкретных юридических дел суду необходимо в первую очередь руководствоваться принципами права. Разрешая спор, возникший между конфликтующими сторонами, суд может и должен ссылаться на принципы гражданского права во всех случаях, но особенно тогда, когда сталкивается с неурегулированным законом гражданским правоотношением или когда возникает коллизия гражданско-правовых норм. Это служит основой правильного применения юридических норм, принятия обоснованных и законных решений, поскольку именно через судебную практику раскрываются основные начала, главные идеи правовой системы, в том числе и не нашедшие нормативного закрепления в законодательстве.

В тех ситуациях, когда обнаруживается, что правовая норма противоречит основному началу гражданского законодательства либо конституционным принципам, суд должен дать «строгую интерпретацию такого правила» [26, с. 180]. Поскольку принципы гражданского права, как было доказано в предыдущей главе, опираются на положения Конституции Республики Беларусь, то ст. 112 Конституции должна применяться и в случае, когда при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии подлежащей применению правовой нормы или нормативного правового акта основному Закону. В таком случае суд должен принять решение, опираясь на принцип гражданского права и положения Конституции Республики Беларусь.

Важно отметить, что грамотное использование принципов гражданского права способно повысить качество и эффективность правотворчества и правоприменения. Неукоснительное и последовательное соблюдение принципов законодательными и правоприменительными органами создаст в обществе и в гражданском обороте атмосферу предсказуемости, уверенности в стабильности законодательства и не приведет к быстрой эрозии принципа уважения закона. Можно с полной уверенностью утверждать, что только тогда, когда указанный механизм начнет эффективно функционировать, из декларативных и в достаточно мере абстрактных идей принципы гражданского права превратятся в реалии, требующие неукоснительного соблюдения. Эффективное действие данного механизма обеспечит осуществление функций принципов гражданского права и достижение целей гражданско-правового регулирования [10–А; 13–А; 39–А; 43–А].

5.2 Проблемы реализации принципов гражданского права в нормотворческой деятельности и пути их преодоления

Вопрос, подлежащий исследованию в настоящем разделе, методически оправданно начать с рассмотрения понятия нормотворческой деятельности. Затем необходимо проанализировать принципы нормотворческой деятельности, определить основные проблемы, связанные с реализацией требований принципов гражданского права в нормотворческой деятельности. Такой подход позволит нам определить основные направления дальнейшего совершенствования данного процесса.

«Нормотворческая деятельность – научная и организационная деятельность по подготовке, экспертизе, изменению, дополнению, принятию (изданию), толкованию, приостановлению действия, признанию утратившими силу либо отмене нормативных правовых актов» (ст. 1 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь»). К основным принципам нормотворческой деятельности отнесены принципы: конституционности; соответствия актов нижестоящих государственных органов (должностных лиц) актам Главы государства и вышестоящих государственных органов; приоритета общепризнанных принципов международного права; защиты прав и свобод, законных интересов граждан и социальной справедливости; научности (ст. 7) [264].

Следует отметить, что принципы конституционности, приоритета общепризнанных принципов международного права и соответствия актов нижестоящих государственных органов (должностных лиц) актам Главы государства и вышестоящих государственных органов в полной мере охватываются принципом верховенства закона. Принципы защиты прав и свобод, законных интересов граждан и социальной справедливости вытекают из Конституции Республики Беларусь, являются наиболее значимыми для всей правовой системы, но не имеющими прямого отношения к процессу «подготовки, экспертизы, изменения, дополнения, принятия (издания), толкования, приостановления действия, признанию утратившими силу либо отмены нормативных правовых актов». Из числа названных к числу принципов нормотворческой деятельности может быть отнесен только принцип научности, что позволяет выдвинуть тезис о необходимости корректировки ст. 7 Закона.

На наш взгляд, принципами нормотворческой деятельности являются принципы верховенства права, верховенства закона, объективности, системности актов законодательства, единства и непротиворечивости правовых норм, научности, стабильности законодательства, связи нормотворческой деятельности с правоприменительной практикой.

В п. 10 Концепции совершенствования законодательства Республики Беларусь, одобренной Указом Президента Республики Беларусь от 10 апреля 2002 г. (далее – Концепция), указано на те обстоятельства, которые определяют процесс развития и совершенствования законодательства Республики Беларусь. В их числе названы: тенденции развития общественных отношений и их влияние на нормотворчество; принципы права; принципы формирования законодательства; оптимальное сочетание индивидуальных, общественных и государственных интересов; критерии включения норм международного права в национальное законодательство и др. Так, к числу обстоятельств, определяющих процесс развития и совершенствования законодательства, отнесены «критерии включения норм международного права в национальное законодательство» [183]. На наш взгляд, данная формулировка нуждается в корректировке и уточнении. Необходимо четко разграничивать понятия «принципы законодательства» и «принципы формирования законодательства». Принципы законодательства в качестве основных идей правового регулирования предопределяют содержание формируемых норм права. Принципы же формирования законодательства – это принципы организации самого законотворческого процесса. Законодатель в равной мере должен руководствоваться теми и другими принципами.

Сформулированные в Концепции принципы формирования законодательства Республики Беларусь также не отличаются однородностью и четкостью формулировок. С целью иллюстрации сказанного приведем отдельные положения раздела «Принципы формирования законодательства Республики Беларусь».

«14. Высшая цель государства и общества – обеспечение прав и свобод граждан Республики Беларусь, гарантий их реализации, что является основным вектором развития национального законодательства. К направлениям развития законодательства Республики Беларусь также относятся:

обеспечение баланса индивидуальных, общественных и государственных интересов;

защита суверенитета и национальной безопасности Республики Беларусь» [183].

При этом обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, в содержании данного принципа дублируется ряд положений Конституции Республики Беларусь (ст. 1; 2; 13; 21 и др.). Во-вторых, отождествление конституционных принципов и принципов формирования законодательства недопустимо. В первом случае речь идет о нормативном правовом акте высшей юридической силы, во втором – об основных началах, на основе которых происходит процесс формирования нормативных правовых актов.

Содержание п. 15 Концепции сформулировано следующим образом: «Совершенствование законодательства Республики Беларусь должно содействовать его стабилизации, что является одним из важнейших условий нормального функционирования правовой системы, а значит, общества в целом. На современном этапе развития законодательства наиболее актуальными задачами становятся:

достижение стабильности и непротиворечивости актов законодательства;

обеспечение оптимального соотношения законов Республики Беларусь и декретов Президента Республики Беларусь;

упорядочение нормотворчества республиканских органов государственного управления» [183].

Названные положения, на наш взгляд, могли бы быть поименованы принципами стабильности законодательства и единства и непротиворечивости правовых норм.

Очевидно, что законодатель не всегда придерживается четких формулировок при определении принципов нормотворчества – в роли принципов выступают: конституционные положения; приоритетные направления развития законодательства; цели и задачи, стоящие перед законодателем; ожидаемые результаты (стабильность законодательства). С технической стороны подобное разнообразие начал, положенных в основание нормотворческой деятельности, их несистематичность, нечеткость и неконкретность является препятствием для их практического применения – они не могут выполнять те функции, для которых предназначены.

Законодатель разграничивает понятия «принципы нормотворческой деятельности» (ст. 7 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь») и «принципы формирования законодательства» (п. 10 Концепции). Данное разграничение вряд ли целесообразно, поскольку понятия «формирование законодательства» и «нормотворческая деятельность» в данных правовых актах рассматриваются как тождественные понятия.

Таким образом, в первую очередь следует четко и однозначно определить принципы нормотворческой деятельности, чтобы затем конкретизировать их применительно к различным отраслям законодательства. Определив принципы нормотворческой деятельности в сфере гражданского законодательства, необходимо начать процесс формирования и совершенствования гражданского законодательства в соответствии с требованиями его основных начал (принципов гражданского права). Только соблюдая такую логическую последовательность действий, законодатель может достигнуть целей гражданско-правового регулирования. В.П. Грибанов отмечает: «Система права, ее отдельная отрасль не могут быть созданы надлежащим образом, если законодатель не будет руководствоваться определенными принципами» [109, с. 220]. Данный тезис следует понимать двояко: в процессе нормотворческой деятельности законодатель должен руководствоваться как требованиями принципов гражданского права, так и принципами нормотворческой деятельности.

Выявленная нами некоторая несогласованность и недоработанность основных положений нормативных правовых актов, регламентирующих нормотворчество, логично обнаруживается и в актах, регулирующих гражданские правоотношения. Проблема реализации принципов гражданского права в процессе нормотворческой деятельности условно разделяется на два основных направления для исследования: реализация требований принципов гражданского права в процессе нормотворческой деятельности и закрепление принципов в нормативных правовых актах гражданского законодательства. Поскольку проблемы реализации требований принципов были рассмотрены ранее, обратимся ко второй части вопроса.

Нынешняя ситуация в гражданском законодательстве характеризуется наличием ряда проблем, связанных с неоднозначным пониманием законодателем правового статуса принципов как основных начал законодательства. Попытаемся выделить некоторые из них.

Проблема 1. Отсутствие единообразного подхода к закреплению принципов в нормативных правовых актах различного уровня.

Как свидетельствует анализ различных нормативных правовых актов, в том числе и кодифицированных, не все из них содержат принципы, на основе которых осуществляется правовое регулирование тех или иных отношений. И если отсутствие статей, содержащих указание на принципы правового регулирования, в содержании отдельных правовых актов может быть логично объяснимо их закреплением в кодифицированных актах, имеющих тот же предмет правового регулирования, то отсутствие основных начал в кодифицированных актах вызывает недоумение. Кодифицированный нормативный правовой акт – это закон, «содержащий систематизированное изложение правовых предписаний, направленных на регулирование определенной области общественных отношений» [264, ст. 1]. Вполне логично, что определение основных начал регулирования таких отношений является неотъемлемой частью такого нормативного правового акта.

Так, в частности, принципы не определены: в Инвестиционном кодексе Республики Беларусь от 22 июня 2001 г. [138]; в Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь от 15 ноября 1999 г. [169]; в Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь от 24 июня 2002 г. [165]; в Водном кодексе Республики Беларусь от 15 июля 1998 г. [70]; в Кодексе Республики Беларусь о земле от 4 января 1999 г. [166]; в Жилищном кодексе Республики Беларусь от 22 марта 1999 г. [126]. Воздушный кодекс Республики Беларусь от 11 января 1999 г. определяет только общие принципы ответственности (ст. 120, гл. 16). В Кодексе Республики Беларусь о недрах от 15 декабря 1997 г. определены основные принципы пользования недрами (ст. 10, раздел III) [71].

Такой подход не соответствует требованиям Правил подготовки проектов нормативных правовых актов, утвержденных Указом Президента Республики Беларусь от 11 августа 2003 г. № 359. В абз. 3 п. 42 данных Правил установлено: «При изложении текста проекта акта сначала размещаются нормативные предписания общего характера, устанавливающие принципы правового регулирования и содержащие правила, которые должны учитываться при формулировании последующих нормативных предписаний» [254]. Исходя из изложенного, при внесении изменений и дополнений в данные кодифицированные нормативные правовые акты необходимо закрепить в них статьи, содержащие принципы правового регулирования.

В законах, регулирующих порядок создания и деятельности отдельных юридических лиц в Республике Беларусь, основные принципы чаще всего закреплены. Так, политические партии, союзы действуют на основе принципов свободы объединения, демократизма, законности, гласности, самоуправления и равноправия всех политических партий, союзов (ст. 4 Закона Республики Беларусь от 5 октября 1994 г. «О политических партиях») [266]. Общественные объединения, союзы создаются и действуют на основе принципов законности, добровольности, самостоятельности и гласности (ст. 4. Закона Республики Беларусь от 4 октября 1994 г. «Об общественных объединениях») [311]. Потребительское общество создается и действует на основе принципов: добровольности вступления в общество и выхода из него; обязательности уплаты вступительного и паевого взносов; демократичности управления потребительским обществом (один член потребительского общества – один голос, обязательная подотчетность и подконтрольность областному и республиканскому союзам потребительских обществ, возможность участия каждого члена потребительского общества в выборных органах данного общества); взаимопомощи и обеспечения экономической выгоды для членов потребительского общества; доступности информации о деятельности потребительского общества для всех его членов; создания условий для повышения образовательного и культурного уровня членов потребительского общества; участия в международном кооперативном движении (ст. 8 Закона Республики Беларусь от 25 февраля 2002 г. «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Республике Беларусь») [268]. Государственное регулирование деятельности субъектов естественных монополий осуществляется на основе принципов: гласности и открытости методов государственного регулирования; адресности государственного регулирования, его направленности на конкретный субъект естественной монополии; обеспечения защиты прав потребителей (ст. 7 Закона Республики Беларусь от 16 декабря 2002 г. «О естественных монополиях») [245]. Реорганизация убыточных сельскохозяйственных организаций проводится на основе принципов: соблюдения законности в процессе реорганизации; обеспечения гласности процесса реорганизации; соблюдения в процессе реорганизации имущественных и иных прав работников (членов) реорганизуемой убыточной сельскохозяйственной организации; осуществления контроля за процессом реорганизации со стороны государства (ст. 4 Закона Республики Беларусь от 9 июня 2003 г. «О реорганизации убыточных сельскохозяйственных организаций») [288].

Приведенный перечень правовых актов и анализ их содержания свидетельствует о том, что в их основу положена целая смесь принципов (не только конституционных, но и гражданско-правовых).

Проблема 2. Дублирование положений конституционных и гражданско-правовых принципов.

В предыдущей главе нами затрагивалась проблема закрепления отдельных конституционных принципов в качестве основных начал гражданского законодательства, и выражалось отрицательное отношение к подобному законодательному решению. Нецелесообразным является также дублирование отдельных конституционных и гражданско-правовых принципов в тексте некоторых нормативных правовых актов. Так, в Законе Республики Беларусь от 21 июля 2001 г. «Об автомобильном транспорте и автомобильных перевозках» определены принципы деятельности на автомобильном транспорте. Это принципы: равенства прав субъектов деятельности на автомобильном транспорте; социальной направленности государственного регулирования деятельности на автомобильном транспорте и обеспечения приоритета общественных интересов; свободного выбора автомобильного перевозчика; обеспечения безопасности деятельности на автомобильном транспорте на основе единых требований норм, правил и стандартов» [310, ст. 4].

На наш взгляд, представляется более разумным и эффективным подход, при котором принципы гражданского законодательства не дублируются в положениях отдельных отраслевых актов законодательства, а уточняются исходя из специфики предмета правового регулирования данного нормативного правового акта. Так, основными принципами государственного регулирования торговли названы: соблюдение равенства прав субъектов торговли на осуществление торговли; исключение неправомерного вмешательства государственных органов в деятельность субъектов торговли; приоритет экономических методов государственного регулирования торговли; обеспечение условий реализации права на свободу выбора торгового партнера и товара; ограничение, пресечение и предупреждение монополистической деятельности, создание равных условий для развития свободной конкуренции; защита государством прав и законных интересов субъектов торговли и потребителей (ст. 16) [307].

Проблема 3. Чрезмерная детализированность формулировок принципов, их различный количественный состав.

Основными принципами деятельности в области магистрального трубопроводного транспорта названы: приоритеты безопасности граждан и государства, защиты окружающей среды; соблюдение интересов всех субъектов отношений в области магистрального трубопроводного транспорта; использование новейших технологий при создании и эксплуатации магистральных трубопроводов; обязательность государственного регулирования деятельности в области магистрального трубопроводного транспорта и обеспечения благоприятных экономических и иных условий для функционирования и развития магистрального трубопроводного транспорта; гласность инвестиционной политики, ценообразования в сфере услуг по транспортировке продукции магистральными трубопроводами; недопустимость произвольного вмешательства граждан и организаций в экономическую и производственную деятельность собственников магистральных трубопроводов или систем магистральных трубопроводов и операторов; обязательность полного возмещения вреда, причиненного окружающей среде, жизни и здоровью граждан, их имуществу, а также имуществу организаций, при создании, функционировании и ликвидации магистрального трубопровода и его объектов» [253, ст. 6]. Приведенный перечень принципов подтверждает тезис о том, что «больше не значит лучше». На недопустимость такого подхода было обращено внимание в вышеупомянутых Правилах подготовки проектов нормативных правовых актов. Так, «при изложении правовых норм следует избегать как чрезмерно обобщенных, так и чрезмерно детализированных формулировок, а также дублирования нормативных предписаний и их множественности по одному и тому же вопросу» (п. 43); «определения терминов должны быть понятными и однозначными, излагаться лаконично» (абз. 3 п. 49) [254].

Количественный состав закрепленных законодателем принципов существенно колеблется в различных нормативных актах. К числу основных принципов государственного управления в сфере энергосбережения отнесены 11 положений, которые более напоминают комплекс мероприятий в сфере энергосбережения, чем систему основных начал, в соответствии с которыми осуществляется правовое регулирование правовых отношений в сфере энергоснабжения. Например, к числу принципов отнесены: осуществление государственного надзора за рациональным использованием топливно-энергетических ресурсов; разработка государственных и межгосударственных научно-технических, республиканских, отраслевых и региональных программ энергосбережения и их финансирование; приведение нормативных документов в соответствие с требованием снижения энергоемкости материального производства, сферы услуг и быта; создание системы финансово-экономических механизмов, обеспечивающих экономическую заинтересованность производителей и пользователей в эффективном использовании топливно-энергетических ресурсов и др. (ст. 5) [321]. Иногда ситуацию можно охарактеризовать как абсурдную. Так, Закон Республики Беларусь от 26 ноября 1992 г. «Об охране окружающей среды» называет 23 принципа охраны окружающей среды, в числе которых цели и задачи законодательства об охране окружающей среды, права и обязанности субъектов, презумпции и др. [315].

Проблема 4. Отнесение к числу принципов положений, не соответствующих статусу принципов.

В число принципов правового регулирования законодателем иногда включаются положения, которые таковыми не являются. Так, в Законе Республики Беларусь от 6 января 1999 г. «О железнодорожном транспорте» определены не принципы деятельности железнодорожного транспорта, а основы финансово-экономической деятельности железнодорожного транспорта общего пользования. В частности, в ст. 9 закреплено: «организации железнодорожного транспорта общего пользования осуществляют финансово-экономическую деятельность на основе сочетания принципов государственного регулирования экономики и рыночных отношений». Вряд ли такое решение законодателя оправданно, поскольку основным видом деятельности железной дороги является не финансово-экономическая, а, как сказано в преамбуле Закона, «деятельность по обеспечению потребностей экономики и населения в перевозках и связанных с ними работах и услугах» [246].

В БК Республики Беларусь в качестве основного принципа банковской деятельности называется обязательность получения банками и небанковскими кредитно-финансовыми организациями лицензии на осуществление банковских операций (ст. 13) [22]. На наш взгляд, данное положение не может рассматриваться как принцип, поскольку представляет собой одно из необходимых условий деятельности данного вида юридических лиц, элемент его специальной дееспособности. То же касается и принципа обязательности соблюдения установленных Национальным банком экономических нормативов для поддержания стабильности и устойчивости банковской системы Республики Беларусь, являющийся одной из обязанностей, возложенных на банковские организации. На наш взгляд, подобное отождествление понятий «задачи» и «принципы» недопустимо.

В то же время нельзя не признать, что выявленные проблемы относятся к разряду «технических», и могут быть решены без особых усилий со стороны законодателя. П. Бурдье справедливо отмечал: «юристы должны устанавливать законы формальные, общие, основанные на общих и имплицитных принципах и изложенные так, чтобы давать верные ответы во всех случаях и для всех (для любого «х») [42, с. 129]. Однако даже если в законодательстве будут установлены общие правовые ориентиры в виде правовых принципов, нерешенной останется более серьезная проблема – построения гражданского законодательства в соответствии с требованиями указанных принципов.

В процессе разработки конкретного нормативного правового акта зачастую упускается возможность создать стройную систему правовых норм на основе принципов, положенных в основу правового регулирования определенных гражданско-правовых отношений, приоритет отдается содержательному наполнению конкретной правовой нормы, в расчете на быстрый и конкретный эффект от ее введения. Такие нормы, как правило, недолговечны, а нормативные правовые акты, в которых они содержатся, не проходят проверку правоприменительной практикой.

Вместе с тем можно назвать нормативные правовые акты, в которых правовые принципы определены достаточно конкретно и корректно. Так, принципы государственного регулирования туристской деятельности определены в Законе Республики Беларусь «О туризме». К ним относятся: содействие туристской деятельности и создание благоприятных условий для ее развития; определение и поддержка приоритетных направлений туристской деятельности; формирование представления о Республике Беларусь как о стране, благоприятной для туризма; осуществление защиты прав туристов и поддержки туроператоров, турагентов Республики Беларусь и их объединений (ст. 3) [308]. В основу деятельности в области почтовой связи положены принципы: законности; доступности универсальных услуг почтовой связи на всей территории Республики Беларусь для всех пользователей услуг почтовой связи; равенства прав на получение услуг почтовой связи; соблюдения прав и интересов пользователей услуг почтовой связи; свободы транзита почтовых отправлений; равенства прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, осуществляющих деятельность в области почтовой связи; тайны почтовой связи; единства технического нормирования, стандартов и правил в области почтовой связи (ст. 4 Закона Республики Беларусь от 15 декабря 2003 г. «О почтовой связи») [269]. Нетрудно заметить, что названные принципы представляют собой трансформированные под влиянием специфики регулируемых правоотношений принципы гражданского права: недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, свободы договора, добросовестности и разумности. Такой подход законодателя к закреплению правовых принципов является верным.

Однако нельзя упускать из виду то, что большинство из перечисленных в настоящем разделе нормативных правовых актов носят комплексный характер, а общественные отношения, составляющие их предмет, регулируются различными отраслями права. Это объясняет то, что в указанных актах наряду с принципами, присущими гражданскому праву, могут содержаться также принципы, отражающие специфику других отраслей права.

В заключение отметим, что необходимым условием построения правового государства является повышение качества законопроектов в сфере гражданско-правового регулирования, требование учета законодателем положений конституционных принципов, а также принципов гражданского права. К сожалению, в гражданском законодательстве обнаруживаются многочисленные пробелы и противоречия, нормы некоторых правовых актов вступают в противоречие друг с другом, нормами ГК и даже нормами Конституции Республики Беларусь. Одна из причин такой ситуации состоит в том, что при формировании норм гражданского законодательства не учитывались принципы правового государства, конституционные принципы, а также принципы гражданского права.

Исправление ошибок в гражданском законодательстве должно идти поэтапно. Сначала в соответствие с требованиями правового государства и Основного Закона страны должны быть приведены принципы гражданского права, затем нормы отраслевого законодательства должны пройти проверку на соответствие принципам. С целью реализации требований принципов гражданского права в нормотворческой деятельности, обеспечения единства и единообразия нормотворческого процесса в условиях готовящейся систематизации гражданского законодательства, повышения его эффективности и достижения целей гражданско-правового регулирования необходимо:

– расширить и уточнить перечень принципов нормотворческой деятельности, исходя из специфики данного вида деятельности. Изложить ст. 7 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» в новой редакции следующего содержания: «Нормотворческая деятельность осуществляется на принципах верховенства права, верховенства закона, объективности, системности актов законодательства, единства и непротиворечивости правовых норм, научности, стабильности законодательства, связи нормотворческой деятельности с правоприменительной практикой»;

– в кодифицированных актах гражданского законодательства (Инвестиционном кодексе Республики Беларусь, Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь, Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь, Водном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о земле, Жилищном кодексе Республики Беларусь, Воздушном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о недрах), а также в Законах Республики Беларусь, сфера регулирования которых характеризуется значительной спецификой, закрепить принципы (основные начала) законодательства, которые должны применяться в случаях возникновения коллизии правовых норм или при наличии пробелов в законодательстве;

– законодательно закрепить требование соблюдения принципов права (в том числе и гражданского) как необходимого условия процесса разработки и принятия актов гражданского законодательства. При включении в текст законопроекта правовых принципов следует анализировать их связь со всеми остальными положениями законопроекта [10–А; 39–А; 43–А].

5.3 Принципы гражданского права в решениях Конституционного Суда Республики Беларусь

Республика Беларусь провозглашена унитарным демократическим социальным правовым государством (ст. 1 Конституции). В ст. 7 Основного Закона установлено, что государство, все его органы и должностные лица действуют в пределах Конституции и принятых в соответствии с ней актов законодательства [182]. Р.И. Филипчик справедливо отмечает, что «именно объявление Республики Беларусь демократическим социальным правовым государством, основанным на верховенстве права и разделении властей, потребовало введения института конституционного контроля, что фактически и было сделано» [449, с. 50–57].

На Конституционный Суд Республики Беларусь возложен контроль за конституционностью нормативных актов в государстве [249]. Конституционный контроль является «важным фактором стабильности и гарантией прогресса в развитии общества и государства» [463, с. 45]. «Современные демократические государства эффективно используют институт конституционного контроля для решения основополагающих задач, стоящих перед обществом, прежде всего – обеспечения конституционной законности и соблюдения прав человека» [413, с. 67]. Как верно отмечает Г.А. Василевич, «суд, сталкиваясь в своей деятельности с правовыми конфликтами, острее понимает потребность в совершенствовании актов законодательства, которые изучались в рамках конкретного дела» [52, с. 7].

В последние годы вопрос о роли конституционного контроля в совершенствовании правового регулирования поднимается все чаще, чему безусловно способствует активная деятельность Конституционного Суда Республики Беларусь. Весомый вклад в разработку этой проблематики внесли как зарубежные, так и отечественные ученые: В.В. Бойцова, Л.В. Бойцова [31, с. 57], Дж. Бьюкенен [43], Г.А. Василевич [49; 51; 385], Г.А. Гаджиев [77; 79], В.Д. Зорькин [132], В.В. Подгруша [339], Э.А. Саркисова [395], А.Г. Тиковенко [429], В.Г. Тихиня [434], Р.И. Филипчик [450; 451] и др. Большинство названных авторов являлись или являются судьями Конституционного Суда. К сожалению, ученые-цивилисты вопросу о роли конституционного контроля в совершенствовании правового регулирования гражданских правоотношений должного внимания не уделяют. Между тем исследование роли конституционного контроля не только в утверждении конституционных принципов, но и отраслевых принципов гражданского права представляет не только научный, но и практический интерес. Как указывалось выше, механизм реализации принципов гражданского права включает законодательное признание принципов гражданского права; реализацию требований принципов в процессе нормотворческой деятельности; руководство принципами гражданского права в процессе осуществления правоприменительной деятельности. Компетенция Конституционного Суда как органа, осуществляющего конституционное правосудие, позволяет ему осуществлять функции конституционного контроля на всех этапах этого механизма, обеспечивая его эффективность. По этой причине целесообразно обратиться к изучению практики Конституционного Суда Республики Беларусь.

Конституция Республики Беларусь 1994 г. впервые закрепила такие имманентно присущие гражданскому праву принципы, как неприкосновенность личности, неприкосновенность собственности, свобода предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, недопустимость произвольного вмешательства в частные дела и др. Такое законодательное решение является доказательством того значения, которое отводится законодателем закреплению и реализации гражданских прав, а также убедительно свидетельствует о начале процесса конституционализации частного права. Под конституализацией частного права принято понимать «постоянно протекающий процесс приведения в соответствие норм частного права с нормами конституционного права» [79, с. 25]. Особая роль в осуществлении данного процесса, являющегося неотъемлемой составляющей построения правового государства, отводится Конституционному Суду Республики Беларусь. Решая поставленные перед ним задачи, Конституционный Суд в своей деятельности основное внимание уделяет контролю за соблюдением конституционных принципов. «При вынесении решений Конституционный Суд, основываясь на нормах Конституции, стремился обеспечить не только понимание подлинного содержания конституционных норм и принципов, но и их непосредственное действие, руководствуясь справедливостью, разумностью, соразмерностью, сбалансированностью, проводя в решениях линию на то, что государство, его органы и должностные лица имеют обязанности и несут ответственность перед народом, равно как и граждане ответственны перед государством за исполнение своих обязанностей (статьи 2, 59 и другие статьи Конституции)» [296].

Определяя соответствие проверяемых нормативных правовых актов Конституции, Конституционный Суд излагает свои правовые позиции по спорным вопросам и тем самым утверждает конституционно-правовые принципы, имеющие основополагающее значение для правотворческой деятельности и правоприменительной практики, в том числе и в сфере гражданско-правовых отношений. Как отмечает Г.А. Василевич, «оценка правовой действительности, видение Конституционным Судом путей разрешения сложившейся коллизии позволяет «выводить» из правового оборота нормы, противоречащие Конституции либо актам, обладающим более высокой юридической силой по отношению к проверяемому акту. Тем самым Конституционный Суд выступает не просто в роли «негативного» законодателя, но, прежде всего, восстанавливая конституционность, защищает права граждан, субъектов хозяйствования, а в необходимых случаях подтверждает необходимость выполнения возложенных обязанностей как указанными лицами, так и органами государственной власти, должностными лицами» [385, c. 6]. Таким образом, Конституционный Суд формирует надпозитивное право, то есть принципы и правовые идеи, которые должны становиться основополагающими в правовой системе Республики Беларусь и развивать ее дальше [48, с. 26].

Имеющиеся недостатки в правовом регулировании гражданско-правовых отношений не способствуют утверждению и реализации в правотворчестве, а также в правоприменительной практике основных принципов гражданского права, и как следствие, приводят к нарушению конституционных прав и законных интересов субъектов гражданского оборота, о чем свидетельствуют решения Конституционного Суда Республики Беларусь и его правовые позиции по данным вопросам.

Признавая неконституционность отдельных норм, содержащихся в соответствующем постановлении Верховного Совета и Временном положении о порядке купли-продажи квартир (домов), ограничивающих права граждан на приобретение квартир (домов), Суд руководствовался требованиями ряда конституционных принципов, закрепляющих важнейшие частноправовые ценности: равенство, неприкосновенность собственности, свободу договора и недопустимость произвольного вмешательства в частные дела. Несмотря на то что названные принципы не были текстуально сформулированы в решении, положения гражданского законодательства были рассмотрены Конституционным Судом исходя из требований названных принципов [297]. Справедливую критику со стороны Конституционного Суда Республики Беларусь вызвала также сложившаяся практика в области наследования квартир в ЖСК. Так, до 1 мая 1994 г. право собственности на квартиру в ЖСК гражданина, внесшего паевой взнос, возникало с момента его уплаты и не требовало соответствующего оформления. Изменение в последующем законодательства, в соответствии с которым требовалось оформление права собственности, в принципе правомерно, но оно не могло распространяться на лиц, уже фактически приобретших право собственности на квартиру по ранее действовавшему законодательству. Это привело к тому, что наследники умерших членов ЖСК вместо реальной квартиры получали только деньги, причем несоразмерные рыночной стоимости квартиры, и, таким образом, их право на жилище, а также право собственности в нарушение ст. 44 и 48 Конституции не были обеспечены. Конституционный Суд и ранее обращал внимание на данную проблему, однако судебная и иная правоприменительная практика развивалась по пути, который не обеспечивал торжество права и справедливости [306].

В решении Конституционного Суда от 21 ноября 2003 г. № Р-164/2003 «О правовом регулировании вопросов взимания платы за техническое обслуживание домов жилищно-строительных кооперативов с учетом земельного налога» было обращено внимание на то, что «законодательство регулирует вопросы социальной поддержки населения в сфере жилищно-коммунального хозяйства с учетом конституционного принципа равенства всех перед законом и права без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов (статья 22 Конституции) и предусматривает равную социальную поддержку граждан независимо от того, проживают они в домах государственного жилищного фонда или домах жилищно-строительных кооперативов» [270].

Рассматривая проблему правового регулирования отношений, связанных с проездом граждан в городском транспорте общего пользования, возникающую при изменении тарифов на перевозку пассажиров, Конституционный Суд пришел к выводу, что граждане как потребители заранее оплаченных ими транспортных услуг «должны иметь право на справедливое возмещение понесенных ими затрат при изменении тарифов на перевозку пассажиров городским транспортом общего пользования». «Правовые предписания и основанные на них решения, – по мнению суда, – должны базироваться на принципах законности, разумности и справедливости с максимальным учетом публичных и частных интересов» [274]. Названными принципами руководствовался Конституционный Суд Республики Беларусь и при вынесении решения от 7 сентября 2005 г. № Р-188/2005 «О совершенствовании жилищного законодательства в части предоставления жилых помещений в собственность вместо жилых помещений, находящихся в многоквартирном жилом доме и признанных непригодными для проживания». Законодателю было предложено «предусмотреть правило, в соответствии с которым по желанию собственника ему может быть предоставлено жилое помещение большего размера с оплатой стоимости площади, превышающей размер ранее занимаемого и признанного непригодным для проживания жилого помещения» [291].

Нередко в ходе разрешения споров, исходя из требований правового социального государства и при отсутствии надлежащего правового регулирования, Конституционный Суд вынужден аппелировать к общеправовым принципам. Так, в решении от 27 октября 1999 г. № Р-89/99 «О некоторых вопросах, связанных с регулированием порядка оплаты коммунальных услуг» Конституционный Суд предложил Правительству «принять дополнительные меры по упорядочению правового регулирования порядка и условий оплаты коммунальных услуг гражданами, имеющими несколько жилых помещений, в частности, в городской и сельской местности, в случае их отсутствия в одном из них в связи с проживанием в это время в другом жилом помещении». При этом, по мнению Конституционного Суда, «принципу справедливости способствовало бы решение вопроса об использовании льгот по оплате коммунальных услуг пропорционально времени проживания в каждом из жилых помещений» [259].

В отдельных случаях позиция Конституционного Суда Республики Беларусь обосновывается и ссылкой на гражданско-правовые принципы. Заключением от 7 февраля 2002 г. «О соответствии Конституции Республики Беларусь Инструкции о порядке формирования ставок арендной платы юридическими лицами негосударственной формы собственности при сдаче в аренду нежилых зданий (помещений)» названная Инструкция признана не соответствующей Конституции, ГК, другим законодательным актам Республики Беларусь и не имеющей юридической силы со дня принятия Заключения. В Заключении, в частности, указывается, что «В соответствии с Конституцией государство обязано предоставлять всем равные права для осуществления хозяйственной и иной деятельности, кроме запрещенной законом, и гарантировать равную защиту и равные условия для развития всех форм собственности (ст. 13). Государство гарантирует каждому право собственности; собственник имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом (ст. 44).

В соответствии с указанными конституционными нормами в ГК в качестве одного из основных принципов закреплен принцип равенства участников гражданских отношений, согласно которому субъекты гражданского права участвуют в гражданских отношениях на равных, равны перед законом, не могут пользоваться преимуществами и привилегиями, противоречащими закону, и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов. Участники гражданских правоотношений свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора; произвольное вмешательство в частные дела не допускается (ст. 2) [292].

Утверждению принципа равенства способствовало и решение Конституционного Суда Республики Беларусь от 9 января 2006 г. № П-176/2006 «О правовом регулировании наследования земельных участков гражданами Российской федерации», в котором, в частности, было указано, что исходя из приоритета принципов и норм международного права (ст. 8 Конституции Республики Беларусь, ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров), условий Договора между Республикой Беларусь и Российской Федерацией о равных правах граждан граждане России, как и граждане Беларуси имеют право наследования земельных участков, расположенных на территории Республики Беларусь [273].

Приведенные примеры убедительно свидетельствует о том, что в условиях правового государства наиболее значимые гражданско-правовые ценности обеспечиваются конституционной защитой, а закрепляющие их конституционные и гражданско-правовые принципы характеризуются однородностью. Так, при вынесении решения от 6 ноября 2002 г. «О конституционности уменьшения банками в одностороннем порядке процентных ставок по договорам банковского вклада (депозита)» Конституционный Суд отметил: «Исходя из конституционной свободы договора, законодатель не вправе ограничиваться формальным признанием юридического равенства сторон и должен предоставлять определенные преимущества экономически слабой и зависимой стороне, с тем, чтобы не допустить недобросовестной конкуренции в сфере банковской деятельности и реально гарантировать в соответствии со статьями 13, 22 Конституции соблюдение принципа равенства при осуществлении предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» [250].

По одному из дел Конституционный Суд, обосновывая свою позицию, наряду с положениями Конституции Республики Беларусь сослался на принципы, закрепленные в специальном законодательном акте. Так, Заключением Конституционного Суда Республики Беларусь от 2 июня 1999 г. № З-80/99 была признана не соответствующей Конституции Республики Беларусь ч. 2 ст. 5 Закона Республики Беларусь «О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь». Названная норма устанавливала, что «квартира, заселенная несколькими нанимателями, может быть приватизирована одновременно всеми нанимателями в общую долевую собственность» [280]. Анализируя данное правило, Конституционный Суд в Заключении указал, что оно «фактически означает законодательное установление неравенства прав граждан на приватизацию в зависимости от условий их проживания, что противоречит положениям статьи 22 Конституции, провозглашающей равенство всех перед законом и право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов». По мнению Суда, «установление зависимости права нанимателя жилого помещения в квартире, заселенной несколькими нанимателями, на его приватизацию от согласия других нанимателей на практике привело к исключению многих нанимателей из процесса приватизации вопреки положениям ст. 21, 22, 44 и 48 Конституции, принципам приватизации жилья, провозглашенным в статье 2 Закона «О приватизации жилищного фонда» [294].

К сожалению, как справедливо указывает В.В. Подгруша, «несмотря на действительно значительные успехи и достижения, выразившиеся в создании за короткий срок национальной правовой базы суверенного государства, систематизацию законодательства, осуществленную в ее высшей форме – форме кодификации, утверждение института конституционного контроля и некоторые другие…, правовая система Республики Беларусь в ее нынешнем состоянии еще не готова к обслуживанию действительно правового государства, утверждению достаточных и надлежащих правовых устоев демократии, подлинно рыночных отношений, основанных на уважении частной формы собственности, частных начал в иных сферах жизнедеятельности» [339, с. 72]. Одним из примеров негарантированности прав добросовестного приобретателя является существовавшая на протяжении ряда лет практика установления судами факта ничтожности договоров займа в иностранной валюте, совершенными гражданами Республики Беларусь. Граждане Республики Беларусь, руководствуясь положениями ст. 760–766 ГК, заключали договоры займа иностранной валюты, добросовестно полагая, что они имеют право на заключение таких сделок, поскольку законодательством не воспрещалось приобретение такого имущества в собственность. В случаях неисполнения или несвоевременного исполнения заемщиком своих договорных обязательств, заимодавец с целью защиты своих прав обращался в суд и просил взыскать с заемщика долг. Суды, рассматривая подобные иски, в большинстве случаев признавали такие сделки ничтожными, при этом иностранная валюта как предмет сделки взыскивалась в доход государства. Как справедливо отмечает Р.И. Филипчик, «в результате такой судебной практики, как правило, не находили должной судебной защиты граждане-заимодавцы, заключившие договор займа иностранной валюты. К заемщику при этом не принимались никакие меры, а что касается взыскания с него иностранной валюты в доход государства, то эту валюту по договору займа он обязан был возвратить заимодавцу. Рисовалась не очень приглядная картина. При заключении договора займа иностранной валюты участвовало две стороны, а фактически наказывалась только одна (заимодавец)» [452]. К этому следует добавить, что при вынесении подобных решений судами нарушались одновременно несколько принципов гражданского права: неприкосновенности собственности, восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, а также презумпция добросовестности и разумности. Такое положение просуществовало вплоть до принятия Закона Республики Беларусь от 22 июля 2003 г. «О валютном регулировании и валютном контроле», установившего, что «в отношениях между физическими лицами – резидентами, не выступающими при проведении валютных операций в качестве индивидуальных предпринимателей, разрешается использование иностранной валюты, ценных бумаг в иностранной валюте и платежных документов в иностранной валюте в случаях дарения (в том числе в виде пожертвований), а также отмены дарения; предоставления займов, возврата займов и процентов за пользование ими; передачи на хранение и их возврата (ч. 3 ст. 11) [236].

Конституционный Суд Республики Беларусь в своем Заключении от 30 января 2004 г. № З-168/2004 «О соответствии Конституции Республики Беларусь пункта 3 статьи 760 Гражданского кодекса Республики Беларусь» подробно проанализировал сложившуюся ситуацию, однако, к сожалению, в его решении не была дана оценка соблюдению конституционных и гражданско-правовых принципов. Конституционный Суд признал п. 3 ст. 760 ГК, в котором законодатель установил, что иностранная валюта и валютные ценности могут быть предметом договора займа на территории Республики Беларусь с соблюдением правил ст. 141, 142 и 298 указанного Кодекса, соответствующим Конституции [293]. При этом было указано, что нормы иных нормативных правовых актов, регулировавших отношения в данной области до вступления в силу Закона «О валютном регулировании и валютном контроле», являлись «несовершенными, противоречивыми, неопределенными и давали основания для неоднозначного их понимания и применения на практике». В решении также было отмечено: «Верховный Суд Республики Беларусь как орган, направлявший судебную практику, в 2001 году при сохранении действия тех же норм законодательства, на основе которых ранее выносились решения в пользу заимодавцев, изменил ее вопреки интересам участников договоров займа иностранной валюты, рассчитывавших на защиту их прав со стороны государства, и стал ориентировать суды на взыскание иностранной валюты в доход государства, хотя с учетом неоднозначного правового регулирования имелись все основания для разрешения споров в пользу граждан». По мнению Конституционного Суда в такой ситуации, Верховному Суду «следовало информировать соответствующие органы о необходимости совершенствования актов законодательства в целях достижения их единообразного понимания, а также выполнить требования статьи 112 Конституции по использованию возможностей Конституционного Суда для справедливого разрешения возникающих правовых споров».

В указанном Заключении Конституционный Суд Республики Беларусь обратил внимание государственных органов на необходимость принятия таких нормативных правовых актов, которые базировались бы на принципах правового государства, были внутренне согласованными и логично построенными, а содержащиеся в них нормы, касающиеся прав и свобод граждан, – доступными для понимания их всеми слоями населения. Вместе с тем в части вопроса о возможности придания обратной силы Закону «О валютном регулировании и валютном контроле» применительно к правоотношениям, возникшим из договоров займа иностранной валюты между физическими лицами – резидентами», Конституционный Суд, сославшись на ст. 104 Конституции и ч. 1 ст. 67 Закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь», согласно которым нормативный правовой акт не имеет обратной силы, то есть не распространяет свое действие на отношения, возникшие до его вступления в силу, за исключением случаев, когда он не только смягчает или отменяет ответственность граждан, но и иным образом улучшает положение этих лиц, не дал положительного ответа. Тем самым оказался нарушенным один из важнейших принципов правового государства – принцип доверия гражданина государству, поскольку государство, по существу, произвольно посягнуло на уже приобретенные права [51, с. 20]. Как справедливо отмечает Г.А. Василевич, «усилия органов законодательной и исполнительной власти, Конституционного Суда должны быть направлены не только на утверждение в повседневной практике такого важнейшего принципа, как запрещение обратной силы закона, но и на поддержание доверия гражданина к государству при осуществлении его органами правотворческой функции, а также защиту приобретенных прав» [51, с. 20].

Таким образом, в приведенном примере оказались неучтенными норма ст. 2 Конституции Республики Беларусь, согласно которой: человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства, а также важнейшие конституционные и гражданско-правовые принципы верховенства права, неприкосновенности собственности, свободы договора, обеспечения восстановления нарушенных прав, добросовестности участников гражданских правоотношений. Следует отметить, что это было не первое обращение Конституционного Суда Республики Беларусь к указанной проблеме. В решении от 19 июля 2002 г. № Р-145/2002 «О правовом регулировании заключения физическими лицами договоров займа в иностранной валюте» Конституционный Суд Республики Беларусь также обращал внимание на «необходимость такого правового регулирования отношений в области заключения гражданами договоров займа иностранной валюты, которое обеспечивало бы его однозначное понимание и применение» [272]. К сожалению, за годы существования такой «противоречивости и неопределенности» гражданам страны был причинен значительный материальный ущерб.

В Послании Конституционного Суда Республики Беларусь «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году» было указано на то, что «принцип верховенства права должен рассматриваться как нормативно закрепленная справедливость, а права и свободы – в качестве ценностного ориентира в правотворческой и правоприменительной практике, ограничителя не только прав и свобод других лиц, но и государства» [296]. В связи с этим представляется заслуживающей внимания позиция литовского ученого А. Вайшвилы, который отмечает, что «законодатель в правовом демократическом государстве связан двоякой законностью: 1) формальной (компетентностью, законодательными процедурами) и 2) содержательной (правами человека, закрепленными в международных конвенциях и национальных конституциях). Содержательная законность требует, чтобы законодатель, пользуясь правом принимать законы, не нарушал конституционных прав граждан (не принимал антиконституционных законов), а при нарушении подпадал под общеизвестный принцип права: «каждый, кто, пользуясь правом, причинил ущерб правам других субъектов права, обязан его возместить». Субъектом возмещения ущерба, причиненного законодателем, является государство, поскольку законодатель действовал от имени государства и на основе государственных полномочий. Правом констатирования факта нарушения законодателем конституционных прав граждан наделен Конституционный Суд» [46, с. 26].

Что касается позиции Конституционного Суда Республики Беларусь по данному вопросу, то, к сожалению, она оказалась небезупречной. Конституционному Суду следовало, на наш взгляд, руководствоваться конституционными принципами правового государства: верховенства права, доверия гражданина государству; пропорциональности (соразмерности) ограничения того или иного права достигаемым целям, а также закрепленными ст. 2 ГК принципами гражданского права. Тем более, что, как указывается в решении, «при проверке акта Конституционный Суд имеет в виду как буквальный его смысл, так и смысл, придаваемый ему практикой применения» [385, с. 5]. Конституционному Суду следовало, на наш взгляд, критически оценить эту практику и определить собственный подход к правоприменению.

Опыт деятельности Конституционного Суда позволяет констатировать, им сформирована устойчивая практика применения конституционных правовых принципов. Однако основу конституционного правосудия составляют в первую очередь конституционные принципы. Вместе с тем, отталкиваясь от тезиса о том, что принципы гражданского законодательства представляют собой конституционные положения, трансформированные в гражданско-правовые принципы под влиянием специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом, постольку их нарушение является одновременно и нарушением конституционных принципов. Следовательно, даже в тех случаях, когда в решениях Конституционного Суда и его правовых позициях по гражданским делам отсутствует конкретная ссылка на принципы гражданского права, а применяются конституционные принципы, есть основания для вывода об утверждении и реализации в правоприменительной практике Конституционного Суда основных принципов гражданского права [12–А; 39–А]. Достижение цели построения правового государства и реализации его принципов предполагает решение задачи обеспечения конституционного контроля. В первую очередь необходимо обеспечить реализацию положений ст. 112 Конституции Республики Беларусь, согласно которой если при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии нормативного акта Конституции, он принимает решение в соответствии с Конституцией и ставит в установленном порядке вопрос о признании данного нормативного акта неконституционным [182]. К сожалению, практика применения данной конституционной нормы в нашей стране еще не сложилась.

5.4 Реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам

Законодательная фиксация руководящего положения (принципа) не приводит к окончательному и безусловному переходу принципов гражданского права из сферы правосознания в практическую плоскость. Именно поэтому применение принципов гражданского права в процессе правоприменительной деятельности еще не стало привычным. А между тем, по справедливому утверждению Н.М. Коркунова, «признаком обязательности начал, выработанных наукой, может служить лишь усвоение их судебной практикой, другими словами: не теория, а только практика есть самостоятельный источник права» [185, с. 298]. Л.С. Явич также отмечал, что нет более специфической юридической области, нежели юрисдикционная деятельность [493, с. 183]. Правосудие по гражданским и хозяйственным делам осуществляется на основе не только принципов гражданского права, закрепленных ст. 2 ГК, но и принципов судопроизводства, названных в гл. 2 ГПК [95] и гл. 2 ХПК [464].

В отличие от принципов судопроизводства, которыми суды руководствуются постоянно, требования принципов гражданского права нередко при рассмотрении гражданско-правовых споров игнорируются. Вместе с тем применение при разрешении споров норм материального права диктует необходимость применения в процессе отправления правосудия и принципов гражданского права. Согласно ст. 21 ГПК суд обязан разрешать дела на основании Конституции Республики Беларусь и принятых в соответствии с ней нормативных правовых актов [95]. Если отсутствует норма права, регулирующая спорные отношения, суд или хозяйственный суд применяет норму права, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы права суд, разрешая спор, исходит из общих начал (принципов) и смысла законодательства Республики Беларусь (аналогия права) (п. 2 ст. 21 ГПК; ч. 5 ст. 25 ХПК) [95; 464]. «Задачу применения общей абстрактной нормы права к конкретному случаю призван решить суд, который выступает посредником между законом и практикой. Часто необходимость разрешить дело наталкивается на пробелы и неясность закона, сложности реальной ситуации. Преодоление этих препятствий достигается в том числе и использованием судебного усмотрения, когда судья, рассматривающий дело, при решении некоторых правовых вопросов основывается на общих принципах права, своих представлениях о справедливости, добросовестности и разумности» [187].

К. Малышев писал: «судебная практика есть постоянное применение закона, а чтобы применять его, нужно его знать, нужно изучить его предварительно, вдуматься в общий его дух и в логическое соотношение деталей…» [212, с. 3]. Судьи должны опираться на принципы при необходимости определить смысл неясных или двусмысленных текстов. Если при анализе некоторого правила выяснится его несоответствие принципу, суд должен дать строгую интерпретацию такого правила» [26, с. 180]. Применяя принципы права, «судья может выступать в качестве законодателя в конкретном деле. Это меняет взаимоотношения судебной и законодательной власти в рамках принципа разделения властей» [26, с. 11]. В этих условиях роль суда существенно возрастает. Исходя из того, что в соответствии с Конституцией (ст. 60) каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом. Как указывает В.С. Каменков, «по смыслу данной конституционной нормы право на судебную защиту не ставится в зависимость от степени разработанности правового регулирования тех или иных правоотношений. Поэтому при наличии пробелов в праве принципы помогают на их основе осуществлять правосудие» [156, с. 7].

Проведенный автором работы анализ материалов судебной практики позволяет выдвинуть гипотезу о том, что механизм реализации принципов гражданского права уже начинает функционировать в правоприменительной деятельности. Судебная система все в большей степени начинает ориентироваться на требования отдельных принципов гражданского права. В первую очередь оказались востребованными так называемые нравственные принципы гражданского права: справедливость, разумность, добросовестность, поскольку необходимость руководствоваться ими вытекает из положений ГК. Названные принципы применяются судами в тех случаях, когда суду необходимо определить размер исковых требований. Обычно истец обязан обосновать не только само требование, но и его размер. Задача суда в таких случаях сводится прежде всего к проверке достоверности соответствующих доказательств. Однако иногда доказывание точного размера исковых требований является невозможным или очень трудным в силу объективных причин. В таких случаях по необходимости приходится обращаться к понятиям разумности и справедливости, использовать не только нормы законодательных актов, но и судебное усмотрение. Так, при определении размера компенсации морального вреда суд должен руководствоваться ч. 2 ст. 152 и п. 2 ст. 970 ГК.

С целью обеспечения требований разумности и справедливости Пленум Верховного Суда Республики Беларусь в постановлении от 28 сентября 2000 г. № 7 «О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда» рекомендовал судам «учитывать степень нравственных и физических страданий потерпевшего исходя из тяжести (значимости) для него наступивших последствий и их общественной оценки. В зависимости от характера спорного правоотношения рекомендуется учитывать также обстоятельства причинения морального вреда, возраст потерпевшего, состояние его здоровья, условия жизни, материальное положение и иные индивидуальные особенности [275]. В постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 24 июля 2004 г. № 8 «О практике рассмотрения судами гражданского иска в уголовном процессе» внимание судов обращено на то, что по искам о компенсации морального вреда следует с учетом доводов истца и возражений обвиняемого, гражданского ответчика изложить мотивы принимаемого решения исходя из конкретных обстоятельств, повлекших причинение вреда, а также требований разумности и справедливости (ч. 3 п. 12) [277].

В постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23 декабря 1999 г. № 15 «О практике рассмотрения судами гражданских дел о защите чести, достоинства и деловой репутации» содержится следующее требование: «Во всех случаях при определении размера компенсации морального вреда суды должны учитывать требования разумности и справедливости (п. 2 ст. 970 ГК) (ч. 3 п. 20) [276]. Аналогичные рекомендации содержатся и в постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 26 апреля 2005 г. № 16 «О применении хозяйственными судами законодательства при рассмотрении дел о защите деловой репутации», в котором указано хозяйственным судам на необходимость «во всех случаях определения размера компенсации морального вреда руководствоваться принципом разумности и справедливости, исключая субъективное восприятие заявленной суммы компенсации» [282]. Как точно отмечает Н.Г. Юркевич, «такой широкий диапазон рекомендуемых критериев дает суду значительную свободу оценки, усмотрения при решении вопроса о размере подлежащего возмещению морального вреда. Но эта свобода не должна отождествляться с произволом. Размер возмещения должен быть убедительно мотивирован в решении и подлежит в случае необходимости проверке со стороны вышестоящих судов» [491].

Необходимость руководствоваться названными принципами содержится и в других актах законодательства. В Законе Республики Беларусь от 9 января 2002 г. № 90-З «О защите прав потребителей» предусмотрено: «размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потребителю физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда его вина является основанием для возмещения вреда. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости (п. 3 ст. 17 Закона)» [248].

В практике хозяйственных судов встречаются примеры, когда принципы добросовестности и разумности привлекаются и учитываются и при решении других споров, не относящихся к названным категориям дел. Наиболее показательным является следующий пример.

Решением хозяйственного суда Могилевской области от 7 апреля 2005 г. признаны недействительными с момента их принятия решения инспекции Министерства по налогам и сборам (далее – ИМНС) от 24 августа 2004 г. № 7-2/797 и № 7-2/798 о доначислении обществу с дополнительной ответственностью (далее – ОДО) «А» налогов, пени в размере 20 787 875 руб. и о применении экономических санкций в размере 1 853 397 руб.

Оспаривая названные решения ИМНС, истец ОДО «А» считает, что по результатам проверки ИМНС необоснованно не приняты к вычету суммы налога на добавленную стоимость за 2003 г. по товарно-транспортным накладным (далее – ТТН), в которых отсутствовали в заполненном виде некоторые реквизиты. По мнению истца, наличие несоответствий и отступлений в накладных унифицированных форм не влечет автоматического аннулирования хозяйственной операции и доначисления налогов, а должно оцениваться с точки зрения объективности совершения самой хозяйственной операции. Истец утверждает, что ответчик необоснованно ставит ему в вину обществу факт получения товара по ТТН, не принадлежащим поставщикам, при этом указывает, что у субъектов хозяйствования нет прямой законодательной обязанности проверять законность приобретения поставщиками бланков ТТН. Считает, что акт комплексной проверки и дополнение к акту основаны на данных, которые составляют предположения налоговой инспекции, в частности отражение факта совершения обществом сделок со лжепредпринимательскими структурами.

Возражая против иска, ответчик ссылается на нарушение истцом требований Закона Республики Беларусь от 19 декабря 1991 г. № 1319-Х11 «О налоге на добавленную стоимость» и Инструкции о порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость, выразившееся в проведении налоговых вычетов на основании ТТН, которые не имеют юридической силы. Считает, что ТТН, графы которых заполнены не в полном объеме, не могут являться первичными учетными документами, подтверждающими хозяйственные операции. Кроме того, вычеты сумм налога на добавленную стоимость истцом проведены по ТТН, бланки которых принадлежали не поставщикам, а другим субъектам хозяйствования (включенным в Специальный реестр организаций, функционирующих как лжепредпринимательские структуры) и были оформлены в нарушение требований Инструкции по заполнению ТТН, утвержденной Министерством финансов Республики Беларусь.

Вывод ответчика об отсутствии у истца ТТН ввиду несоответствия их действительности суд признал необоснованным. Из материалов дела следует, что все ТТН, на основании которых истцом проводились вычеты сумм НДС, являются накладными установленного образца. В каждой накладной выделена сумма НДС, указан номер налогоплательщика. Все накладные содержат обязательные реквизиты, определенные ст. 9 Закона Республики Беларусь от 18 октября 1994 г. «О бухгалтерском учете и отчетности». Отсутствие в ТТН ряда реквизитов не может автоматически аннулировать хозяйственную операцию, поскольку данные несоответствия первичного бухгалтерского документа требованиям Инструкции по заполнению ТТН не препятствуют принятию данного документа к учету налогоплательщиком. За нарушение порядка оформления ТТН Указом Президента Республики Беларусь от 16 января 2002 г. № 40 предусмотрена иная ответственность в виде наложения штрафа. Нельзя признать обоснованным и вывод ответчика о том, что суммы налога не подлежат вычету, поскольку ТТН приобретены поставщиками истца в нарушение установленного законодательством порядка.

Мотивируя принятое решение, суд исходил из следующего. Истец как добросовестный налогоплательщик отражал все операции по покупке товара в бухгалтерском учете, платил с полученных по сделкам доходов налоги, что не отрицается ответчиком. При этом отношения между истцом и его контрагентами по сделкам основывались на принципе гражданского законодательства – добросовестности и разумности участников. В связи с этим истец не мог подозревать своих поставщиков в поставке товара по сопроводительным документам, которые ему не принадлежат. Кроме того, действующим законодательством не предусмотрена прямая обязанность покупателя при получении товара получать информацию о поставщике и о бланках ТТН, по которым происходит поставка [384].

Таким образом, принимая решение по делу, суд прямо сослался на принцип гражданского законодательства. Тем самым принципы права оказывают непосредственное регулирующее воздействие на общественные отношения, являясь той правовой базой, на основе которой принимается решение суда. В некоторых случаях суды ссылаются одновременно на несколько гражданско-правовых принципов, дают оценку соблюдению их требований.

Решением хозяйственного суда г. Минска от 21 февраля 2005 г. отказано в иске ОАО «А» к ООО «Б» о признании дополнительного соглашения № 1 от 27 февраля 2004 г. к договору № 01/473 от 6 августа 2003 г. недействительным.

Как вытекает из материалов дела, 6 августа 2003 г. был заключен договор поставки, согласно которому ОАО «А» принимает в собственность у ООО «Б» оборудование общей стоимостью 1 299 576 000 руб., что эквивалентно на дату составления договора 626 000 дол. США. Возможность изменения цены и сроков поставки товара была предусмотрена договором. В дальнейшем сторонами было подписано дополнительное соглашение, согласно которому общая стоимость поставляемого по договору товара определена в размере 1 639 192 168 руб. (762 060,52 дол. США), что обусловлено изменением ценообразующих факторов и дополнительной комплектацией.

Впоследствии ОАО «А» обратился в суд с иском о признании дополнительного соглашения недействительным, считая что оно заключено под влиянием обмана (ст. 180 ГК). Обман, по мнению истца, заключается в предоставлении ответчиком сведений о повышении стоимости поставляемого оборудования заводами-изготовителями, что не соответствует информации, содержащейся в полученных на его запросы ответах заводов-изготовителей. Вместе с тем материалами дела подтверждается, что истец до подписания оспариваемого дополнительного соглашения владел информацией о повышении стоимости оборудования.

Представитель ответчика иск не признал, указав в частности на то, что истцом не представлено доказательств умышленного целенаправленного введения его в заблуждение относительно фактов, которые могут повлиять на заключение сделки. Исходя из принципа свободы договора, истец мог отказаться от заключения дополнительного соглашения и не изменять первоначальные обязательства, кроме того истцу никто не чинил препятствий действовать добросовестно и разумно и получить имеющую значения для него информацию непосредственно у заводов-изготовителей до подписания дополнительного соглашения.

Принимая решение, суд исходил из следующего. Являясь участниками современного гражданского оборота, истец и ответчик, руководствуясь нормами ст. 391 ГК, закрепляющей свободу договора, сами определили условия заключенного дополнительного соглашения к договору. Принимая во внимание, что истец не представил доказательств наличия в оспариваемой сделке дефекта воли, а также того, что его контрагент умышленно совершил обманные действия и намеренно создал ложное представление у него для побуждения к заключению дополнительного соглашения, суд не нашел оснований для признания данной сделки недействительной по ст. 180 ГК как совершенной под влиянием обмана, то есть с прямым умыслом [365].

Проведенный автором анализ материалов судебной практики дает основания для вывода о том, что наиболее часто в судебной практике применяется принцип свободы договора. К этому принципу часто обращаются субъекты гражданского права для обоснования своих исковых требований [369]. Требованиями данного принципа руководствуются и суды при вынесении решений.

Так, постановлением кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27 апреля 2005 г. решение хозяйственного суда оставлено без изменения, а кассационная жалоба Ш. на решение хозяйственного суда по делу по иску Ш. о признании недействительным дополнительного соглашения к договору – без удовлетворения на основании следующего.

Правоотношения между сторонами возникли на основании договора об оказании юридических услуг, в соответствии с которым истец оказывал ответчику юридические услуги по защите его имущественных прав, дополнительного соглашения к этому договору. Согласно п. 1–3 дополнительного соглашения ответчик принял на себя обязательство перечислить в установленный срок истцу денежные средства (основной долг), а истец обязывался снять свои требования о выплате процентов за пользование чужими денежными средствами и пени. Предусматривалось, что если ответчик частично или полностью не выполнит обязательство по перечислению основного долга в срок до 31 декабря 2002 г., то за истцом сохраняется право требовать выплаты ответчиком всего причитающегося долга (основного долга, пени и процентов за пользование чужими денежными средствами). Исходя из материалов дела, данное обязательство по оплате ответчик исполнил надлежащим образом.

В дальнейшем истец обратился с иском о признании недействительным дополнительного соглашения в части отказа истца от выплаты пени, процентов на основании п. 1 ст. 180 ГК. По мнению истца, дополнительное соглашение в оспариваемой части совершено под влиянием угрозы со стороны представителя ответчика. Угроза заключалась в предложении представителя ответчика заключить дополнительное соглашение на условиях отказа истца от взыскания пени и неустойки, что зафиксировано в п. 2 дополнительного соглашения, и в предупреждении о том, что в противном случае ответчик обратится в суд. Угроза, по мнению истца, была значительной, затрагивающей существенные имущественные и неимущественные интересы истца, реальной, поскольку исходила от директора ответчика, противоправной – была направлена на отречение от прав, установленных договором, что нарушает ст. 58 Конституции Республики Беларусь, в соответствии с которой никто не может быть понужден к отказу от своих прав. Кроме того, истец считает, что был вынужден заключить дополнительное соглашение в оспариваемой части (кабальную сделку) вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем ответчик воспользовался.

Суд оставил без внимания доводы истца, пытавшегося квалифицировать данную сделку как кабальную, поскольку предпринимательская деятельность носит самостоятельный инициативный характер и осуществляется предпринимателем на свой риск, его просчеты в коммерческой деятельности, конъюнктура рынка сами по себе не могут являться условиями кабальности совершенных им сделок. При рассмотрении дела судом не было также установлено сознательное использование ответчиком при совершении сделки тяжелых обстоятельств, сложившихся у истца. Дополнительное соглашение совершено сторонами в соответствии с принципом свободы договора, путем взаимных уступок: истец отказывается от взыскания пени, процентов, ответчик осуществляет оплату основного долга во внеочередном порядке. Оно не содержит односторонних выгод для ответчика и не является крайне невыгодным для истца. Тот факт, что совершая дополнительное соглашение истец сделал уступку ответчику, отказавшись от взыскания пени и процентов, и при этом субъективно оценивал это обстоятельство как невыгодное для себя, не может служить достаточным основанием для признания сделки кабальной [344].

Автором проанализированы и другие судебные решения, в которых суд руководствовался требованиями принципа свободы договора [357; 368; 359; 373; 375]. В некоторых случаях суды ссылаются также на требования принципа (ст. 2 ГК) и на требования гражданско-правовой нормы о свободе договора (ст. 391 ГК) [378; 380; 381]. Вместе с тем следует отметить, что чаще суд ссылается не на требования свободы договора как принципа гражданского права, а на положения материальной нормы ст. 391 ГК, закрепляющей норму о свободе договора и его содержание [326; 355; 361; 360; 367; 368; 370; 379].

Принцип свободы договора является наиболее востребованным из принципов гражданского права по следующим причинам. Во-первых, он находит наиболее яркое проявление в договорном праве, которому посвящено более половины содержащихся в ГК норм. Вследствие этого и большинство споров, рассматриваемых хозяйственными судами Республики Беларусь, касаются порядка заключения, изменения и расторжения договоров. Во-вторых, Высший Хозяйственный Суд Республики Беларусь неоднократно указывал на необходимость соблюдения принципа свободы договора в своих разъяснениях [247; 255; 289; 301], а также письмах [244; 288; 313]. Кроме того, в Постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 1999 г. № 16 «О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров» указано на то, что каждый договор должен отвечать требованиям ст. 2 и 391 ГК (принцип свободы договора); п. 3 ст. 155 ГК (наличие согласованной воли сторон для заключения договора); ст. 161, 162, 164, 165 ГК (соблюдение соответствующей формы); ст. 392 ГК (соответствие договора законодательству); ст. 402 ГК (согласование сторонами договора всех его существенных условий) (ч. 1 п. 2) [281]. В постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 23 декабря 2005 г. № 33 «О некоторых вопросах рассмотрения споров, вытекающих из договора строительного подряда» обращено внимание нижестоящих судов на необходимость руководствоваться требованиями принципа диспозитивности [258], являющегося, на наш взгляд, составной частью принципа свободы договора.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что при вынесении решений суды руководствуются принципами, названными ст. 2 ГК Республики Беларусь. Вместе с тем общеобязательное значение некоторых принципов вытекает не из факта их нормативного закрепления, а из факта толкования норм гражданского законодательства, поскольку гражданское законодательство основывается также на «иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь, других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм (ст. 2 ГК)». В некоторых случаях суд ссылается на конституционные принципы.

Хозяйственный суд Брестской области рассмотрел 29 мая 2003 г. в открытом судебном заседании дело по иску Пинского горисполкома к банку «Б» Полесское отделение г. Пинск, КУТП «В» г. Пинск об освобождении имущества от ареста.

Пинский горисполком обратился в хозяйственный суд с заявлением об освобождении имущества от ареста (исключение из акта описи). В обоснование своих требований истец ссылался на то, что судебным исполнителем было описано имущество, которое на основании решения собственника готовилось к передаче другому лицу. КУТП «В» распоряжался данным имуществом на праве хозяйственного ведения. Банк «Б» с исковыми требованиями не согласен по тем основаниям, что опись имущества произведена в рамках исполнительного производства, по которому взыскателем является банк. На момент составления акта описи никакой информации о принадлежности описанного имущества иному лицу, чем должник, у судебного исполнителя не было. Сам должник считает, что ответчиком должно быть то лицо, которому данное имущество передано.

Судом установлено, что акт ареста имущества составлен 4 марта 2002 г., а решение горисполкома № 200 о реорганизации КУТП «В» принято 5 марта 2002 г. Представители горисполкома в предыдущих заседаниях поясняли суду, что решение готовилось заблаговременно, должник был уведомлен об изъятии спорного имущества. Но при составлении акта описи имущества должник не информировал об этом представителя службы судебных исполнителей, а последний не поставил в известность собственника о предстоящем аресте имущества. Таким образом, собственник принял решение в рамках Закона Республики Беларусь «О местном управлении и самоуправлении в Республике Беларусь» и распорядился имуществом, принадлежащим ему на праве собственности.

Суд пришел к выводу о том, что неприкосновенность и защита права собственности является конституционным принципом. Согласно п. 1 ч. 2 ст. 236 ГК принудительное изъятие имущества у собственника допускается в случае обращения взыскания на имущество по обязательствам. В силу п. 2 ст. 238 ГК право собственности на имущество, на которое обращено взыскание, прекращается у собственника с момента возникновения права собственности у лица, к которому переходит это имущество. Право собственности на арестованные здания магазинов № 1, № 2, расположенные в г. Пинске, осталось у истца, из чего следует, что его требование об освобождении имущества от ареста обоснованно и подлежит удовлетворению.

Вопрос о прекращении исполнительного производства должен быть решен в установленном законодательством порядке. В то же время предъявление иска об освобождении имущества от ареста не препятствует обращению взыскания на имущество должника, в отношении которого иск об освобождении не предъявлялся. На основании изложенного суд решил удовлетворить исковые требования в полном объеме [356].

Суды ссылаются не только на принципы, текстуально закрепленные в нормах гражданского законодательства, но и на принципы, не получившие такого закрепления. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь 25 сентября 2003 г. № 10 «О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей» указывается: «Судам надлежит иметь в виду, что на исполнителя, выполняющего обязанности по осуществлению гарантийного ремонта товара (вещи), возлагается и обязанность по хранению товара, переданного для ремонта. К таким отношениям применяются нормы ГК о договоре хранения, если иное не предусмотрено Законом. В частности, хранение товара в период гарантийного ремонта производится исполнителем безвозмездно, поскольку Закон исходит из принципа освобождения потребителя от любых расходов, связанных с восстановлением его прав» (п. 9) [278].

Для дальнейшей активизации этого процесса необходимо на уровне постановлений пленумов Высшего Хозяйственного и Верховного Суда Республики Беларусь обратить внимание судов на непосредственное регулирующее значение принципов гражданского права. Это внесло бы ясность и стабильность в договорную практику, испытывающую в настоящее время немалые трудности при применении и понимании многих важных норм ГК. Заметным шагом на пути этого процесса стало содержащееся в «Обзоре судебной практики рассмотрения споров, связанных с расчетами за подачу энергии по договорам энергоснабжения», утвержденном постановлением Президиума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27 февраля 2001 г. № 2, указание нижестоящим судам на необходимость при рассмотрении споров о взыскании штрафных санкций за нарушение норм и правил пользования энергией «руководствоваться общими принципами гражданского права об ответственности за нарушение договорных обязательств» (п. 4) [323].

Российский ученый Н.М. Коркунов в своих лекциях по общей теории права, изданных в 1904 г., писал: «Если каждый закон может быть заменяем новым…, то, конечно, и судебная практика не может быть обречена на неподвижность и застой. Но с другой стороны, постоянство судебной практики и обусловливаемая ими определенность юридических отношений представляет, конечно, весьма важное значение. Одно из первых условий правосудия, это то, чтобы законы применялись ко всем одинаково, а это невозможно без однообразной устойчивой практики. Суд поэтому всегда склонен поддерживать то именно начало, которое уже принято предшествующей практикой» [185, с. 288]. Однако возникает вопрос о том, не равнозначно ли признание права суда выносить решение в соответствии с требованиями принципа, а не конкретной правовой нормы, в тех случаях, когда суд придет к выводу о противоречии ее принципу, признанию судебной практики в качестве самостоятельного источника права. На наш взгляд, ответ на данный вопрос отрицательный, поскольку применение принципов происходит в данном случае в рамках обычного процесса правоприменения.

Российские ученые справедливо отмечали, что для гражданского законодательства «характерно значительное число норм с относительно определенными и неопределенными элементами». Действительно, такие положения как разумность, добросовестность, справедливость, безусловно требуют «конкретизации в судебной практике, придании юридической значимости самым различным фактическим обстоятельствам по усмотрению суда. Поэтому возрастает роль судейского усмотрения и связанного с ним судебного толкования, что требует совершенно нового подхода судей к разрешению дел, творческого применения права» [386, с. 11]. Поскольку в ст. 2 ГК закреплен открытый перечень принципов гражданского права, суды наделяются правом выводить тот или иной принцип из текста гражданского законодательства, определяться путем его толкования с учетом всех относящихся к рассматриваемому спору факторов и обстоятельств. Это непростой, привычный и неизбежный для правоприменительной практики путь, на котором решающее слово остается за судами. Только в таком случае из декларативных и в достаточной мере абстрактных идей принципы превратятся в реалии, требующие неукоснительного соблюдения. Данная задача достаточно сложная, но ее решение не только будет эффективным с точки зрения практики применения права, но и повысит авторитет судебной системы.

Давая оценку судебной практике, необходимо исходить из того, что презумпция добросовестности и разумности должна распространяться и на судей, поскольку деятельность судебных органов по определению направлена не на разрушение основ правопорядка. Их целью является вынесение обоснованных и справедливых решений, используя все предоставленные законом возможности, в том числе и потенциал, заложенный в принципах гражданского права. Суды способны в большей степени, чем законодатель, оценить состояние гражданского законодательства, поскольку его пробелы и противоречия выявляются в процессе правоприменительной деятельности. Высокая квалификация судей Республики Беларусь наряду с предоставленным ст. 3 ГК пленумам Высшего Хозяйственного Суду Республики Беларусь и Верховного Суда Республики Беларусь правом законодательной инициативы создает реальные правовые основы для формирования законодательства и правоприменительной практики в точном соответствии с положениями Конституции и требованиями принципов гражданского законодательства Республики Беларусь.

Одной из причин недостаточно эффективной реализации конституционного и гражданско-правового принципа судебной защиты является именно несовершенство гражданского законодательства (пробелы, коллизии и др.). Представляется, что решение этой проблемы возможно путем активизации процесса применения принципов гражданского права для решения подобных проблем. «От грамотного использования принципов в значительной степени зависит качество и эффективность правотворческой и правоприменительной, судебной и других разновидностей юридической практики. Они в данном случае служат не только определенным ориентиром для законодателей и правоприменителей, других субъектов права, но и критерием оценки их деятельности» [428, с. 225]. На наш взгляд, руководство принципами гражданского права в практической деятельности правоприменительных органов является свидетельством высокого уровня правосознания и правовой культуры указанных лиц. Можно выделить несколько направлений, по которым может осуществляться реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия: прямое указание на несоответствие правовых норм принципам гражданского права; использование принципов при вынесении решений по конкретным делам; наполнение сформулированного законодателем гражданско-правового принципа конкретным юридическим содержанием; выработка формулировок определений принципов, не имеющих правовых дефиниций в действующем законодательстве и выводимых из него путем толкования гражданско-правовых норм.

В процессе правоприменительной деятельности первый этап простого сопоставления гражданско-правовых норм с требованиями отдельных принципов гражданского права должен последовательно перейти во второй этап – глубокого анализа сути правовых норм и требований принципов гражданского права, образующих систему. В постановлениях Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, а также в разъяснениях Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь обнаруживается устойчивая тенденция обращения к принципам гражданского права. Суды уже опираются на гражданско-правовые принципы, применяя их для решения конкретных гражданских и хозяйственных споров, однако количество таких решений остается незначительным. В связи с этим необходимо выработать четкие ориентиры применения правовых принципов судами Республики Беларусь с тем, чтобы обеспечить единообразие судебной практики, а также гарантированность прав и законных интересов субъектов гражданского права Республики Беларусь.

В рамках настоящей главы основное внимание сосредоточено на проблемах реализации принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

Под реализацией принципов гражданского права автор понимает осуществление содержащихся в них предписаний в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности, а также в поведении субъектов гражданского права. Реализацию принципов следует рассматривать одновременно и как длящийся процесс, и как результат правового регулирования.

Как свидетельствует практика, законодательная фиксация принципа еще не означает его окончательного и безусловного перехода из сферы правосознания в практическую плоскость. С этой целью предлагается научно обоснованный комплекс мер по реализации требований принципов гражданского права в нормотворческой деятельности, имеющий целью обеспечение стабильности гражданского законодательства, единства и единообразия нормотворческого процесса в условиях готовящейся систематизации гражданского законодательства:

– в кодифицированных актах гражданского законодательства (Инвестиционном кодексе Республики Беларусь, Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь, Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь, Водном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о земле, Жилищном кодексе Республики Беларусь, Воздушном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о недрах), а также в Законах Республики Беларусь, сфера регулирования которых характеризуется значительной спецификой, закрепить принципы (основные начала) законодательства, которые должны применяться в случаях возникновения коллизии правовых норм или при наличии пробелов в законодательстве;

С целью реализации требований принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, обеспечения единообразия судебной практики, а также гарантированности прав и законных интересов субъектов гражданского права Республики Беларусь целесообразно путем принятия постановлений пленумов Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь и Верховного Суда Республики Беларусь обратить внимание нижестоящих судов на непосредственное регулирующее значение принципов гражданского права (проект постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь прилагается) [10–А; 39–А; 43–А; 46–А].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основные научные результаты диссертации

1 Авторская концепция становления и развития принципов гражданского права, включающая:

Под закономерностями формирования и развития принципов гражданского права следует понимать обусловленность изменений в понятии, содержании и пределах реализации принципов влиянием определенных факторов. К числу факторов, в значительной степени определяющих процесс формирования и развития принципов гражданского права, относятся экономические, социальные, политические и идеологические факторы. Вместе с тем анализ истории развития белорусского гражданского права позволил доказать, что на начало формирования законодательства, основанного на подлинных частноправовых началах, не в меньшей мере повлияли географическое положение страны, уровень правовой культуры, правосознания и профессионализма законодателей, идеалы равенства и справедливости.

Генезис принципов гражданского права свидетельствует о закономерном возрастании их значения, усилении их роли в нормотворческой и правоприменительной деятельности, придании им статуса регулятора общественных гражданско-правовых отношений. Наибольшее значение принципы гражданского права приобретают в условиях правового государства. Конституционные положения в государстве, провозглашающем себя правовым, должны базироваться на принципах правового государства, а отраслевые принципы – на положениях Конституции и представлять собой конкретизацию конституционных принципов применительно к конкретной отрасли права. При этом принципы гражданского права в условиях правового социального государства не следует рассматривать как некий «идеальный тип». Необходимо исходить из того, что ограничения принципов гражданского права допустимы, но только на основании закона и при условии четкого соблюдения принципов правового государства [6–А; 8–А; 13–А; 19–А; 38–А; 39–А; 50–А; 53–А].

Законодательное закрепление понятия принципов гражданского права позволит достичь единообразия в понимании данной правовой категории, повысит эффективность ее применения, обеспечит более полную реализацию требований принципов в процессе нормотворческой и правоприменительной деятельности.

Особый статус принципов гражданского права позволяет представить систему гражданского права следующим образом: принципы гражданского права, гражданско-правовые нормы, субинститут, правовой институт, подотрасль права, отрасль права. Именно принципы, как свидетельствует исторический анализ, проведенный в главе 2 работы, послужили отправной точкой формированияи законодательства [17–А; 39–А].

5. 3. Авторское определение понятия функций принципов гражданского права, под которыми следует понимать способность принципов воздействовать на общественные отношения, влиять на их характер с целью эффективного регулирования гражданско-правовых отношений.

Основными функциями принципов гражданского права являются:

4. Сформулировано понятие системы принципов гражданского права и определены ее элементы.

Часть 2 ст. 2 ГК Республики Беларусь изложить в новой редакции:

«Основные принципы, на которых основывается гражданское законодательство:

– в кодифицированных актах гражданского законодательства (Инвестиционном кодексе Республики Беларусь, Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь, Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь, Водном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о земле, Жилищном кодексе Республики Беларусь, Воздушном кодексе Республики Беларусь, Кодексе Республики Беларусь о недрах), а также в Законах Республики Беларусь, сфера регулирования которых характеризуется значительной спецификой, закрепить принципы (основные начала) законодательства, которые должны применяться в случаях возникновения коллизии правовых норм или при наличии пробелов в указанном выше законодательстве;

6. С целью реализации требований принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам, обеспечения единообразия судебной практики, а также гарантированности прав и законных интересов субъектов гражданского права Республики Беларусь целесообразно путем принятия постановлений пленумов Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь и Верховного Суда Республики Беларусь обратить внимание нижестоящих судов на непосредственное регулирующее значение принципов гражданского права (проект постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь прилагается) [10–А; 39–А; 43–А; 46–А].

7. На основе комплексного анализа норм гражданского законодательства и правоприменительной практики внесен ряд предложений по совершенствованию правового регулирования гражданско-правовых отношений с учетом требований принципов гражданского права:

– исключить из п. 2 ст. 5 ГК ссылку на необходимость использования основных начал гражданского законодательства в случаях применения аналогии права, поскольку это сужает их практическую значимость. Принципы, закрепленные в ст. 2 ГК, предназначены для регулирования всей массы гражданско-правовых отношений, а не только для случаев использования аналогии права. Предлагается изложить п. 2 ст. 5 ГК в следующей редакции: «при невозможности использования в предусмотренных случаях аналогии закона, права и обязанности сторон определяются исходя из смысла гражданского законодательства (аналогия права)» [39–А];

– в целях активизации гражданского оборота и реализации принципа свободы договора предлагаются следующие меры по совершенствованию правового регулирования предварительных договоров:

– из п. 3 ст. 9 Закона Республики Беларусь от 22 июля 2002 г. «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» исключить положение, содержащее требование государственной регистрации договоров, которые могут стать основанием возникновения, перехода, прекращения прав или ограничений (обременений) прав на недвижимое имущество;

– п. 2 и 3 ст. 399 ГК изложить в следующей редакции:

«2. Предварительный договор заключается в письменной форме. Несоблюдение формы предварительного договора влечет его ничтожность.

3. Предварительный договор должен содержать условия, позволяющие установить предмет основного договора» [22–А; 39–А];

– в целях реализации принципа свободы договора, учитывая требования растущего гражданского оборота, целесообразно включить правовые конструкции агентского договора и договора товарного кредита в нормы гражданского законодательства путем внесения дополнений в ГК Республики Беларусь [2–А; 11–А; 25–А; 39–А];

– в целях реализации конституционного принципа свободы предпринимательской деятельности, гражданско-правовых принципов свободы договора и юридического равенства участников гражданских правоотношений, предотвращения монополизации страхового рынка Республики Беларусь внести изменения в утвержденное Указом Президента Республики Беларусь от 25 августа 2006 г. № 530 Положение о страховой деятельности в Республике Беларусь, предоставив участникам договора право самостоятельного выбора страховщика по договору обязательного страхования [39–А].

Список использованных источников

1. Абрамов, А.И. Понятие функции права / А.И. Абрамов // Журн. рос. права. – 2006. – № 2. – С. 71–83.

2. Аверин, А.В. Правоприменительная деятельность суда и формирование научно-правового сознания судей: проблемы теории и практики / А.В. Аверин; под ред. М.И. Байтина. – Саратов: Сарат. гос. акад. права, 2003. – 308 с.

3. Агарков, М.М. Принципы советского гражданского права / М.М. Агарков // Совет. государство и право. – 1947. – № 11. – С. 34–49.

4. Агарков, М.М. Ценность частного права / М.М. Агарков // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1992. – № 1. – С. 24–41.

5. Агарков, М.М. Ценность частного права / М.М. Агарков // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1992. – № 2. – С. 31–48.

6. Александров, Н.Г. Социалистические принципы советского права / Н.Г. Александров // Совет. государство и право. – 1957. – № 11. – С. 16–29.

7. Алексеев, С.С. Гражданское право в современную эпоху / С.С. Алексеев. – М.: Юрайт, 1999. – 39 с.

8. Алексеев, С.С. Общая теория права: курс: в 2 т. / С.С. Алексеев. – М.: Юрид. лит., 1981–1982. – Т. 1. – 1981. – 359 с.

9. Алексеев, С.С. Право. Азбука. Теория. Философия: опыт комплекс. исслед. / С.С. Алексеев. – М.: Статут, 1999. – 712 с.

10. Алексеев, С.С. Предмет советского социалистического гражданского права / С.С. Алексеев. – Свердловск: Свердл. юрид. ин-т, 1959. – 336 с.

11. Алексеев, С.С. Проблемы теории права: курс лекций: в 2 т. / С.С. Алексеев. – Свердловск: Свердл. юрид. ин-т, 1972. – Т. 1: Основные вопросы общей теории социалистического права. – 396 с.

12. Алексеев, С.С. Социальная ценность права в советском обществе / С.С. Алексеев. – М.: Юрид. лит., 1971. – 223 с.

13. Алексеев, С.С. Структура советского права / С.С. Алексеев. – М.: Юрид. лит., 1975. – 263 с.

14. Алексеев, С.С. Теория права / С.С. Алексеев. – 2-е изд. – М.: БЕК, 1995. – 311 с.

15. Алексеев, С.С. Частное право: науч.-публицист. очерк / С.С. Алексеев. – М.: Статут, 1999. – 157 с.

16. Англо-русский юридический словарь / сост. Г.А. Командин. – М.: ТОО «СКЛ, Лтд», 1993. – 238 с.

17. Аннерс, Э. История европейского права / Э. Аннерс. – М.: Наука, 1994. – 395 с.

18. Ансон, В.Р. Договорное право / В.Р. Ансон; под общ. ред. О.Н. Садикова. – М.: Юрид. лит., 1984. – 463 с.

19. Байтин, М.И. О принципах и функциях права: новые моменты / М.И. Байтин // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 2000. – № 3. – С. 4–16.

20. Байтин, М.И. О современном нормативном понимании права / М.И. Байтин // Журн. рос. права. – 1999. – № 1. – С. 98–107.

21. Байтин, М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда РФ / М.И. Байтин // Государство и право. – 2006. – № 1. – С. 5–11.

22. Банковский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 3 окт. 2000 г.: одобр. Советом Респ. 12 окт. 2000 г.: текст Кодекса в ред. Закона Респ. Беларусь от 17 июля 2006 г. № 145-З. – Минск: Амалфея, 2006. – 215 с.

23. Бардах, Ю. История государства и права Польши / Ю. Бардах, Б. Леснодорский, М. Пиетрчак. – М.: Юрид. лит., 1980. – 559 с.

24. Безбах, В.В. Основы российского гражданского права: учеб. пособие / В.В. Безбах, В.К. Пучинский. – М.: Зерцало: ТЕИС, 1996. – 188 с.

25. Белова, Т. Система и содержание принципов нотариата в Республике Беларусь / Т. Белова // Юстиция Беларуси. – 2005. – № 3. – С. 28–32.

26. Бержель, Ж.Л. Общая теория права / Ж.Л. Бержель; под общ. ред. В.И. Даниленко. – М.: NOTA BENE, 2000. – 576 с.

27. Берман, Г.Д. Западная традиция права: эпоха формирования: пер. с англ. / Г.Д. Берман. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. – 591 с.

28. Бернгефт, Ф. Гражданское право Германии / Ф. Бернгефт, И. Колер; под ред. В.М. Нечаева. – СПб.: Сенат. тип., 1910. – 410 с.

29. Блауберг, И.В. Становление и сущность системного подхода / И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин. – М.: Наука, 1973. – 270 с.

30. Боброва, Н.А. Системность государственно-правовых норм как гарантия их функционирования / Н.А. Боброва // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1980. – № 6. – С. 28–34.

31. Бойцова, В.В. Интерпретация принципа ответственности государства за ущерб, причиненный гражданам, в практике Конституционного Суда / В.В. Бойцова, Л.В. Бойцова // Государство и право. – 1996. – № 4. – С. 57–58.

32. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. А.М. Прохоров. – М.: Большая Рос. энцикл.; СПб.: Норинт, 1997. – 1434 с.

33. Борисевич, М.М. Римское гражданское право: учеб. пособие / М.М. Борисевич; Междунар. независимый экол.-политол. ун-т. – М., 1995. – 138 с.

34. Бородянский, В.И. Гражданское право: принципы и нормы: учеб. пособие / В.И. Бородянский; под ред. Н.М. Коршунова. – М.: Кн. мир, 2004. – 96 с.

35. Бородянский, В.И. Механизм взаимодействия принципов и норм гражданского права современной России / В.И. Бородянский: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / В.И. Бородянский. – М., 2002. – 155 л.

36. Брагинский, М.И. Договорное право: общ. положения / М.И. Брагинский, В.В. Витрянский. – М.: Статут, 1997. – 681 с.

37. Брагинский, М.И. Общее учение о хозяйственных договорах / М.И. Брагинский. – Минск: Наука и техника, 1967. – 259 с.

38. Братусь, С.Н. Вопросы хозяйственного договора / С.Н. Братусь, Л.А. Лунц. – М.: Госюриздат, 1954. – 156 с.

39. Братусь, С.Н. О некоторых чертах истории советского гражданского права / С.Н. Братусь // Совет. государство и право. – 1957. – № 1. – С. 86–103.

40. Братусь, С.Н. Предмет и система советского гражданского права / С.Н. Братусь. – М.: Госюриздат, 1963. – 197 с.

41. Братусь, С.Н. Принципы советского гражданского права / С.Н. Братусь // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1960. – № 1.– С. 47–52.

42. Бурдье, П. Начала / П. Бурдье; пер. с фр. Н.А. Шматко. – М.: Socio-Logos, 1994. – 287 c.

43. Бьюкенен, Дж. Границы свободы. Между анархией и Левиафаном / Дж. Бьюкенен // Конституция экономической политики; Расчет согласия; Границы свободы / Дж. Бьюкенен. – М., 1997. – С. 209–244.

44. Вiшнеэская, І.У. Катэгорыя свабоды ў палiтыка-прававой думцы Беларусi ХVI–ХVII стст. / I.У. Вiшнеўская // Науч. тр.: в 2 т. / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: В.Н. Шимов (пред.) [и др.]. – Минск, 2003. – Т. 1. – С. 26–30.

45. Вагацума, С. Гражданское право Японии: в 2 кн. / С. Вагацума; пер. с яп. В.В. Батуренко. – М.: Прогресс, 1983. – 2 кн.

46. Вайшвила, А. Проблема гражданской ответственности государства за причинение законодателем ущерба конституционным правам граждан / А. Вайшвила // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 26–29.

47. Василевич, Г.А. Белорусское государство на рубеже веков / Г.А. Василевич. – Минск: Право и экономика, 2006. – 444 с.

48. Василевич, Г.А. Источники белорусского права: принципы, норматив. акты, обычаи, прецеденты, доктрина / Г.А. Василевич. – Минск: Тесей, 2005. – 136 с.

49. Василевич, Г.А. Конституция – это реально действующий правовой документ / Г.А. Василевич // Право Беларуси. – 2005. – № 2. – С. 30–31.

50. Василевич, Г.А. Конституция Республики Беларусь: науч.-практ. комментарий / Г.А. Василевич. – Минск: Гос. ин-т упр. и соц. технологий БГУ, 2005. – 487 с.

51. Василевич, Г.А. Принципы правового, демократического государства как основа конституционного правосудия / Г.А. Василевич // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 19–27.

52. Василевич, Г.А. Развитие правовой системы Республики Беларусь в условиях европейской интеграции и конституционный контроль / Г.А. Василевич // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 3–11.

53. Василевич, Г.А. Решения Конституционного Суда Республики Беларусь как источник права и их соотношение с актами иных судебных органов / Г.А. Василевич // Юрид. мир. – 2005. – № 15. – С. 42–48.

54. Васильев, Н.В. Принципы советского уголовного права: учеб. пособие / Н.В. Васильев; Всесоюз. юрид. заоч. ин-т. – 1983. – 60 с.

55. Васильев, А.М. О правовых идеях-принципах / А.М. Васильев // Совет. государство и право. – 1975. – № 3. – С. 11–18.

56. Васьковский, Е.В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов / Е.В. Васьковский. – М.: Центр ЮрИнфоР, 2002. – 508 с.

57. Ведяхин, В.М. Об особенностях рыночных отношений / В.М. Ведяхин, С.Н. Ревина // Журн. рос. права. – 2002. – № 8. – С. 48–57.

58. Ведяхин, В.М. Принципы правового регулирования рыночных отношений / В.М. Ведяхин // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1995. – № 6. – С. 27–37.

59. Ведяхина, К.В. Основные нравственно-этические и социально-политические принципы российского права: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / К.В. Ведяхина. – Самара, 2001. – 255 л.

60. Венгеров, А.Б. Общая методика измерений в праве / А.Б. Венгеров, В.И. Никитинский, И.С. Самощенко // Совет. государство и право. – 1970. – № 6. – С. 30–38.

61. Венгеров, А.Б. Теория государства и права: учеб. для юрид. вузов / А.Б. Венгеров. – М.: Новый Юрист, 1998. – 621 с.

62. Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: комментарий / М.М. Богуславский [и др.]. – М.: Юрид. лит., 1994. – 316 с.

63. Витрянский, В. Новый гражданский кодекс и суд / В. Витрянский // Хоз-во и право. – 1997. – № 6. – С. 75–86.

64. Витушко, В.А. Государственное гражданско-правовое регулирование рынка / В.А. Витушко. – Минск: Белорус. гос. экон. ун-т, 1995. – 170 с.

65. Витушко, В.А. Комплексно-индивидуальный метод в гражданском праве и правоприменительной практике / В.А. Витушко // Государство и право. – 2000. – № 9. – С. 15–27.

66. Витушко, В.А. Курс гражданского права: общ. часть: науч.-практ. пособие / В.А. Витушко. – Минск: Белорус. гос. экон. ун-т, 2001. – Т. 1. – 414 с.

67. Витушко, В.А. Принципы в системе гражданского права Беларуси / В.А. Витушко // Суд. весн. – 2000. – № 1. – С. 58–60.

68. Витушко, В.А. Теория механизма правового регулирования экономических отношений: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.01 / В.А. Витушко; Белорус. гос. экон. ун-т. – Минск, 2001. – 42 с.

69. Вишневский, А.Ф. Общая теория государства и права: учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М.: Изд-во деловой и учеб. лит., 2004. – 638 с.

70. Водный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 18 июня 1998 г.: одобр. Советом Респ. 29 июня 1998 г.: текст Кодекса по состоянию на 25 авг. 2006 г. – Минск: Амалфея, 2006. – 75 с.

71. Воздушный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 3 апр. 2006 г.: одобр. Советом Респ. 24 апр. 2006 г.: текст Кодекса по состоянию на 18 авг. 2006 г. – Минск: Амалфея, 2006. – 83 с.

72. Всеобщая декларация прав человека: полн. текст: утв. и провозглашена Генер. Ассамблеей Орг. Объед. Наций 10 дек. 1948 г. – М.: Права человека, 1996. – 15 с.

73. Вышинский, А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве / А.Я. Вышинский. – изд. 3-е, доп. – М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1950. – 308 с.

74. Гавзе, Ф.И. Развитие социалистического гражданско-правового договора (1917–1934) / Ф.И. Гавзе. – Минск: Изд-во БГУ, 1959. – 96 с.

75. Гавзе, Ф.И. Социалистический гражданско-правовой договор / Ф.И. Гавзе – М.: Юрид. лит., 1972. – 168 с.

76. Гавриленко, В.Г. Национальный юридический словарь / В.Г. Гавриленко, П.Г. Никитенко, Н.И. Ядевич; Ин-т экономики НАН Беларуси. – Минск: Журн. «Право и экономика», 2000. – 507 с.

77. Гаджиев, Г.А. Защита основных экономических прав и свобод предпринимателей за рубежом и в Российской федерации: опыт сравн. исслед. / Г.А. Гаджиев. – М.: Манускрипт, 1995. – 232 с.

78. Гаджиев, Г.А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления гражданскими правами / Г.А. Гаджиев // Государство и право. – 2002. – № 7. – С. 54–62.

79. Гаджиев, Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики: развитие основ гражд. права в решениях Конституционного Суда Рос. Федерации / Г.А. Гаджиев. – М.: Юристъ, 2002. – 284 с.

80. Гайдук, А.С. Неприкосновенность собственности как принцип современного гражданского права России / А.С. Гайдук, А.А. Киселев; Рос. акад. юрид. наук. – М.: Юристъ, 2004. – 190 с.

81. Гамбаров, Ю.С. Вещное право: особ. часть гражд. Права / Ю.С. Гамбаров. – СПб.: Касса взаимопомощи студентов С.-Петерб. политехн. ин-та императ. Петра Великого, 1913. – 444 с.

82. Германское право: в 3 ч.: пер. с нем. – М.: Междунар. центр финансово-экон. развития, 1996. – Ч. 1: Гражданское уложение / науч. ред. В.В. Залесский. – 551 с.

83. Годунов, В.Н. Гражданско-правовой договор / В.Н. Годунов // Пром.-торговое право. – 1999. – № 7. – С. 115–147.

84. Годунов, В.Н. Поставки (закупки), работы, услуги для государственных нужд: договорные формы и правовое регулирование / В.Н. Годунов // Юрид. журн. – 2005. – № 4. – С. 28–32.

85. Годунов, В.Н. Правовые средства обеспечения государственных нужд в товарах, работах и услугах: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / В.Н. Годунов; Белорус. гос. ун-т. – Минск, 2004. – 42 с.

86. Годунов, В.Н. Сочетание частноправовых и публично-правовых начал в регулировании экономической деятельности / В.Н. Годунов // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 23–26.

87. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят третьей сес. Верхов. Совета Респ. Беларусь шестого созыва 11 июня 1964 г. // Собр. законов БССР, указов Президиума Верхов. Совета БССР, постановлений Совета Министров БССР. – 1964. – № 17. – Ст. 183.

88. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой пердставителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 18.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

89. Гражданский кодекс Российской Федерации: ч. 1–2 (с алф.-пред. указ.): офиц. текст по состоянию на 15 февр. 1998 г. – М.: ИНФРА-М: Норма, 1996. – 555 с.

90. Гражданский кодекс Украины: принят Верхов. Радой Украины, 16 янв. 2003 г., № 435–IV: с изм. от 21.09.2006 г. // Нормативные акты Украины [Электронный ресурс] / ООО «Система НАУ». – Киев, 2007.

91. Гражданский процесс. Общая часть: учебник / Т.А. Белова [и др.]; общ. ред. Т.А. Беловой, Н.Г. Юркевича. – Минск: Амалфея, 2000. – 576 с.

92. Гражданский процесс: учеб. для вузов / подгот.: А.Т. Боннер [и др.]; отв. ред. М.С. Шакарян. – М.: Юрид. лит., 1993. – 559 с.

93. Гражданский процесс: учеб. для юрид. вузов / В.П. Воложанин [и др.]; отв. ред. Ю.К. Осипов. – М.: БЕК, 1996. – 462 с.

94. Гражданский процесс: учеб. для юрид. вузов / под общ. ред. К.С. Юдельсона. – М.: Юрид. лит., 1972. – 439 с.

95. Гражданский процессуальный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 10 дек. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 18 дек. 1998 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 11.07.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

96. Гражданское и торговое право зарубежных государств: учебник: в 2 т. / Г.Н. Буднева [и др.]; отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Междунар. отношения, 2006. – Т. 1. – 560 с.

97. Гражданское право России. Общая часть: курс лекций / М.И. Брагинский [и др.]; под общ. ред. О.Н. Садикова. – М.: Юристъ, 2001. – 779 с.

98. Гражданское право современной России: очерки теории / Н.М. Коршунов [и др.]; под ред. Н.М. Коршунова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2006. – 592 с.

99. Гражданское право. Общая часть: учебник: в 4 т. / Е.А. Суханов [и др.]; отв. ред. Е.А. Суханов. – 3-е изд., перераб и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2004–2006. – Т. 3: Обязательственное право: общие положения об обязательствах и договорах. Обязательства по передаче имущества в собственность. Обязательства по передаче имущества в пользование. Обязательства по производству работ. – 2006. – 766 с.

100. Гражданское право: общ. часть: учеб. пособие / В.А. Витушко [и др.]; под общ. ред. В.А. Витушко. – Минск: Белорус. гос. экон. ун-т, 1998. – 279 с.

101. Гражданское право: учеб. для вузов / Н.Г. Валеева [и др.]; под общ. ред. Т.И. Илларионовой [и др.]. – М.: Норма: ИНФРА-М, 1998. – Ч. 1. – 453 с.

102. Гражданское право: учеб. для вузов: в 2 т. / А.М. Белякова [и др.]; отв. ред. Е.А. Суханов. – М.: БЕК, 1993. – 2 т.

103. Гражданское право: учебник / О.В. Бойков [и др.]; под общ. ред. В.Ф. Яковлева; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. – М., 2003. – 503 с.

104. Гражданское право: учебник: в 2 ч. / В.Н. Годунов [и др.]; под общ. ред. В.Ф. Чигира. – Минск: Амалфея, 2000–2002. – Ч. 1. – 2000. – 976 с.

105. Гражданское право: учебник: в 2 ч. / Н.Д. Егоров [и др.]; под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. – М.: Проспект: ТЕИС, 1996. – Ч. 1. – 596 с.

106. Гражданское право: учебник: в 4 т. / В.С. Ем [и др.]; отв. ред. Е.А. Суханов. – 3-е изд., перераб и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – Т. 1: Общая часть. – 720 с.

107. Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: сб. норматив. актов: гражд. и торговые кодексы: учеб. пособие / вступ. ст. М.И. Кулагина [и др.]. – М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1986. – 384 с.

108. Гражданско-правовой договор и его функции: межвуз. сб. науч. тр. / Свердл. юрид. ин-т; редкол.: О.А. Красавчиков (отв. ред.) [и др.]. – Свердловск, 1980. – 143 с.

109. Грибанов, В.П. Осуществление и защита гражданских прав / В.П. Грибанов. – 2-е изд., стер. – М.: Статут, 2001. – 411 с.

110. Грибанов, В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав / В.П. Грибанов. – М.: Рос. право, 1992. – 204 с.

111. Григонис, Э.П. Теория государства и права: курс лекций / Э.П. Григонис. – СПб.: Питер, 2002. – 317 с.

112. Грушецкий, Ю.К. Исковая давность / Ю.К. Грушецкий // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

113. Данкварт, Г. Гражданское право и общественная экономия: этюды / Г. Данкварт. – СПб.: Заленский и Любарский, 1866. – 217 с.

114. Демичев, Д.М. Конституционное право: учеб. пособие / Д.М. Демичев; Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь. – Минск, 2003. – 379 с.

115. Демичев, Д.М. Правовое государство и разделение властей / Д.М. Демичев // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 83–86.

116. Дженкс, Э. Английское право. Источники права. Судоустройство. Уголовное право. Гражданское право / Э. Дженкс. – М.: Юрид. изд-во, 1947. – 378 с.

117. Доўнар, Т.I. Помнiкi права Беларусi феадальнага перыяду / Т.I. Доўнар. – Мінск: Ин-т соврем. знаний, 2001. – 312 с.

118. Доўнар, Т.I. Развiцце асноўных iнстытутаў грамадзянскага i крымiнальнага права Беларусi ў ХV–ХVI стагоддзях / Т.I. Доўнар; Еўрап. гуманiтар. ун-т. – Мiнск: Пропилеи, 2000. – 224 с.

119. Дробязко, С.Г. Общая теория права: учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. – Минск: Амалфея, 2005. – 464 с.

120. Дробязко, С.Г. Принципы в праве / С.Г. Дробязко // Проблемы развития юридической науки и совершенствования правоприменительной практики: сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: С.А. Балашенко (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 27–32.

121. Дюги, Л. Социальное право. Индивидуальное право. Преобразование государства: лекции / Л. Дюги. – СПб.: Юрид. кн. магазин Н.К. Мартынова, 1909. – 80 с.

122. Единообразный торговый кодекс США: офиц. текст – 1990: пер. с англ. – М.: Междунар. центр финансово-экон. развития, 1996. – 427 с.

123. Емельянов, В. Пределы осуществления гражданских прав / В. Емельянов // Рос. юстиция. – 1999. – № 6. – С. 14–16.

124. Ерошина С.И. Неустойка и возможность ее уменьшения в судебном порядке / С.И. Ерошина // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

125. Жандаров, В.В. Понятие хозяйственного права / В.В. Жандаров // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

126. Жилищный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 18 дек. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 8 февр. 1999 г.: текст Кодекса по состоянию на 19 янв. 2007 г. – Минск: Амалфея, 2007. – 79 с.

127. Жюллио де ла Морандьер, Л. Гражданское право Франции: в 3 т.: пер. с фр. / Л. Жюллио де ла Морандьер. – М.: Изд-во иностр. лит., 1958–1961. – Т. 2. – 1960. – 728 с.

128. Зажицкий, В.И. Правовые принципы в законодательстве Российской Федерации / В.И. Зажицкий // Государство и право. – 1996. – № 11. – С. 92–98.

129. Законодательные акты Франции. Декларация прав человека и гражданина. Конституции 1791, 93, 1848, 75 годов / пер. с предисл. Р. Лемберк. – СПб.: Молот, 1905. – 128 с.

130. Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сб. ст.: в 2 т. / Нижегор. акад. МВД Рос. Федерации; под ред. В.М. Баранова. – Н. Новгород, 2001.– Т. 1. – 543 с.

131. Захаров, А.Л. Межотраслевые принципы права: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / А.Л. Захаров. – Самара, 2003. – 357 л.

132. Зорькин, В.Д. Правовой характер взаимоотношений личности, общества и государства / В.Д. Зорькин // Социалистическое правовое государство: концепция и пути реализации: сборник / ред. и сост. Э.А. Чиркин. – М.: Юрид. лит., 1990. – С. 83–96.

133. Иванов, А.А. Цели юридической ответственности, ее функции и принципы / А.А. Иванов // Государство и право. – 2003. – № 6. – С. 66–69.

134. Иванов, В.М. Свободное предпринимательство: иллюзии и факты / В.М. Иванов // Полис. – 1995. – № 6. – С. 119–128.

135. Иванов, Р.Л. О понятии принципов права / Р.Л. Иванов // Вестн. Ом. ун-та. – 1996. – Вып. 2. – С. 115–118.

136. Игнатьева, И.А. Принципы экологического законодательства / А.И. Игнатьева // Государство и право. – 2003. – № 9. – С. 36–45.

137. Илларионова, Т.И. Система гражданско-правовых охранительных мер: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Т.И. Илларионова; Свердл. юрид. ин-т. – Свердловск, 1985. – 32 с.

138. Инвестиционный Кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 30 мая 2001 г.: одобр. Советом Респ. 8 июня 2001 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 18.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

139. Иоффе, О.С. Избранные труды по гражданскому праву: из истории цивилист. мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хоз. права» / О.С. Иоффе. – 2-е. изд., испр. – М.: Консультант Плюс: Статут, 2003. – 780 с.

140. Иоффе, О.С. Обязательственное право / О.С. Иоффе. – М.: Юрид. лит., 1975. – 880 с.

141. Иоффе, О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву / О.С. Иоффе; Ленингр. гос. ун-т. – Л., 1955. – 310 с.

142. Иоффе, О.С. План и договор в социалистическом хозяйстве / О.С. Иоффе. – М.: Юрид. лит., 1971. – 216 с.

143. Иоффе, О.С. Структурные подразделения системы права (на материалах гражданского права) / О.С. Иоффе // Учен. зап. / Всесоюз. науч.-исслед. ин-т совет. законодательства. – 1968. – Вып. 14. – С. 45–60.

144. Истолкование английских законов г. Блакстона: в 3 т.: пер. с англ. – М.: Унив. тип., 1780–1782. – 3 т.

145. История государства и права Белорусской ССР: в 2 т. / редкол.: С.П. Маргунский [и др.]. – Минск: Наука и техника, 1970–1973. – Т. 1: 1917–1936 гг. / С.П. Маргунский [и др.]. – 1970. – 608 с.

146. История государства и права Белорусской ССР: в 2 т. / редкол.: С.П. Маргунский [и др.]. – Минск: Наука и техника, 1970–1973. – Т. 2: 1937–1970 гг. / В.А. Дорогин [и др.]. – 1973. – 742 с.

147. История политических и правовых учений: учебник / П.С. Грацианский [и др.]; под. ред. B.C. Hepceсянца. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрид. лит., 1988. – 814 с.

148. Кавелин, К.Д. Что есть гражданское право и где его пределы?: один из соврем. юрид. вопр. / К.Д. Кавелин. – СПб.: Тип. Императ. Акад. наук, 1864. – 152 с.

149. Каганович, Л.М. Двенадцать лет строительства советского государства и борьба с оппортунизмом / Л.М. Каганович // Совет. государство и революция права. – 1930. – № 1. – С. 7–43.

150. Калмыков, Ю.Х. Принципы советского гражданского права / Ю.Х. Калмыков // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1980. – № 3. – С. 67–74.

151. Каменков, В. Обязательное заключение хозяйственного договора / В. Каменков // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

152. Каменков, В. Правовое регулирование банкротства и реорганизации производителей сельскохозяйственного производства / В.С. Каменков // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

153. Каменков, В. Роль договора в хозяйственной деятельности и хозяйственных отношениях / В. Каменков // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

154. Каменков, В. Специфика и значение хозяйственных договоров / В. Каменков // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

155. Каменков, В.С. О проблемах защиты экономических прав субъектов хозяйствования / В.С. Каменков // Управление в социальных и экономических системах: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 12 июня 2005 г. / Мин. ин-т упр.; редкол.: Н.В. Суша [и др.]. – Минск, 2005. – С. 14–18.

156. Каменков, В.С. Основные принципы хозяйственного судопроизводства в новом Хозяйственном процессуальном кодексе Республики Беларусь / В.С. Каменков // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2004. – № 24. – С. 5–38.

157. Каменков, В.С. Экономика и правосудие: вопр. теории и практики / В.С. Каменков. – Минск: Харвест, 2006. – 688 с.

158. Каминка, А.И. Основы предпринимательского права / А.И. Каминка. – Петроград: Товарищество печ. и изд. дела «Труд», 1917. – 338 с.

159. Кашанина, Т.В. Корпоративное (внутрифирменное) право: учеб. пособие / Т.В. Кашанина. – М.: Норма, 2003. – 309 с.

160. Кашанина, Т.В. Основы российского права: учеб. для вузов / Т.В. Кашанина, А.В. Кашанин. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2003. – 769 с.

161. Кашанина, Т.В. Предпринимательство. Правовые основы / Т.В. Кашанина. – М.: Юрид. лит., 1994. – 176 с.

162. Керимов, Д.А. Законодательная техника: науч.-метод. и учеб. пособие / Д.А. Керимов. – М.: Норма: ИНФРА-М, 1998. – 121 с.

163. Керимов, Д.А. Проблемы общей теории права и государства: учебник: в 3 т. / Д.А. Керимов; Соврем. гуманитар. ун-т. – М., 2001–2003. – Т. 1: Социология права. – 2001. – 264 с.

164. Ковлер, А.И. Антропология права: учеб. для вузов / А.И. Ковлер; Ин-т государства и права Рос. акад. наук, Акад. правовой ун-т. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2002. – 467 с.

165. Кодекс внутреннего водного транспорта Республики Беларусь: принят Палатой представителей 29 мая 2002 г.: одобр. Советом Респ. 6 июня 2002 г. – Минск: Право и экономика, 2002. – 79 с.

166. Кодекс Республики Беларусь о земле: принят Палатой представителей 25 нояб. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 дек. 1998 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.10.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

167. Кодекс Республики Беларусь о недрах: принят Палатой представителей 13 нояб. 1997 г.: одобр. Советом Респ. 27 нояб. 1997 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 13.06.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

168. Кодекс Республики Беларусь о судоустройстве и статусе судей: принят Палатой представителей 31 мая 2006 г.: одобр. Советом Респ. 16 июня 2006 г. – Минск: Амалфея, 2006. – 147 с.

169. Кодекс торгового мореплавания Республики Беларусь: принят Палатой представителей 13 окт. 1999 г.: одобр. Советом Респ. 28 окт. 1999 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

170. Кожевников, С.Н. Общеправовые и отраслевые принципы: сравн. анализ / С.Н. Кожевников, А.П. Кузнецов // Юрист. – 2000. – № 4. – С. 64–70.

171. Козлихин, И.Ю. Позитивизм и естественное право / И.Ю. Козлихин // Государство и право. – 2000. – № 3. – С. 5–11.

172. Колбасин, Д.А. Гражданское право. Общая часть / Д.А. Колбасин. – Минск: Молодежное, 2003. – 469 с.

173. Комаров, С.А. Теория государства и права: учеб.-метод. пособие: крат. учеб. для вузов / С.А. Комаров, А.В. Малько. – М.: Норма: ИНФРА-М, 1999. – 440 с.

174. Комиссарова, Е.Г. Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства: дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Е.Г. Комиссарова – Екатеринбург, 2002. – 303 л.

175. Комиссарова, Е.Г. Уступка права требования в институте гражданско-правовой ответственности / Е.Г. Комиссарова // Журн. рос. права. – 2000. – № 8. – С. 40–49.

176. Комментарий к Гражданскому кодексу Республики Беларусь с приложением актов законодательства и судебной практики: в 3 кн. / отв. ред. и рук. авт. коллектива В.Ф. Чигир. – Минск: Амалфея, 2005–2006. – 3 кн.

177. Комментарий к Гражданскому кодексу Республики Беларусь: в 2 кн. / В.Н. Годунов [и др.]; отв. ред. В.Ф. Чигир. – Минск: Амалфея, 1999. – 2 кн.

178. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Г.Е. Авилов [и др.]; Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве Рос. Федерации; отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Контракт, 1996. – 779 с.

179. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / В.А. Егиазаров [и др.]; Юрид. центр науч. исслед. и правовой информ.; отв. ред. О.Н. Садиков.– М.: Юринформцентр, 1995. – 448 с.

180. Комментарий Части первой Гражданского кодекса Российской Федерации / М.И. Брагинский [и др.]. – М.: Ред. журн. «Хоз-во и право»: Спарк, 1995. – 597 с.

181. Кононов, А.Л. Об общих принципах права во французской и бельгийской судебной практике по административным делам / А.Л. Кононов // Государство и право. – 2001. – № 3. – С. 82–86.

182. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.). – Минск: Амалфея, 2005. – 48 с.

183. Концепция совершенствования законодательства Республики Беларусь: одобр. Указом Президента Респ. Беларусь, 10 апр. 2002 г., № 205 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 46. – 1/3636.

184. Коркунов, Н.М. Государство и свобода / Н.М. Коркунов // Юрид. летопись. – 1892. – № 1. – С. 3–14.

185. Коркунов, Н.М. Лекции по общей теории права / Н.М. Коркунов. – 6-е изд. – СПб.: Юрид. кн. магазин Н.К. Мартынова, 1904. – 353 с.

186. Коуз, Р. Фирма, рынок и право: сб. ст. / Р. Коуз; науч. ред. Р. Капелюшников. – М.: Дело, 1993. – 192 с.

187. Коховец, А.Д. Судебное усмотрение как форма реализации права в гражданском процессе / А.Д. Коховец // Пром.-торговое право. – 2000. – № 7–8. – С. 168–186.

188. Крачковский, В.В. «Правотворчество» или «нормотворчество»: конкуренция терминов / В.В. Крачковский // Вес. Ин-та соврем. знаний. – 2006. – № 4 – С. 7–11.

189. Кригер, Г.А. Место принципов советского уголовного права в системе принципов права / Г.А. Кригер // Совет. государство и право. – 1981. – № 2. – С. 102–107.

190. Круглый стол «Непосредственное действие Конституции как важнейший фактор развития правового государства» // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2005. – № 3. – С. 127–145.

191. Круглый стол «Правовое государство и гражданское общество в Республике Беларусь: состояние и перспективы» // Юрид. журн. – 2006. – № 1. – С. 104–110.

192. Крусс, В.И. К теории пользования конституционными правами / В.И. Крусс // Государство и право. – 2004. – № 6. – С. 14–23.

193. Крыленко, Н.В. Беседы о праве и государстве / Н.В. Крыленко – М.: Крас. новь, 1924. – 184 с.

194. Крылов, Б.С. Проблемы равноправия и равенства в российском конституционном праве / Б.С. Крылов // Журн. рос. права. – 2002. – № 11. – С. 13–24.

195. Кузнецова, О.А. Принципы гражданского права: вопросы теории и практики / О.А. Кузнецова // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 2005. – № 2. – С. 24–34.

196. Кулагин, М.И. Предпринимательство и право: опыт Запада / М.И. Кулагин; предисл. и науч. ред. Е.А. Суханова. – М.: Дело, 1992. – 143 с.

197. Кульчар, К. Основы социологии права / К. Кульчар; предисл. и под общ. ред. В.П. Казимирчука. – М.: Прогресс, 1981. – 256 с.

198. Ласк, Г. Гражданское право США: право торгового оборота / Г. Ласк; под ред. Е.А. Флейшиц. – М.: Изд-во иностр. лит., 1961. – 774 с.

199. Лейст, О.Э. Сущность права: проблемы теории и философии права / О.Э. Лейст; Моск. гос. ун-т. – М.: Зерцало-М, 2002. – 279 с.

200. Ленин, В.И. О задачах Наркомюста в условиях новой экономической политики: письмо Д.И. Курскому / В.И. Ленин // Полн. собр. соч.: в 55 т. – изд. 5-е. – М., 1964. – Т. 44.– С. 396–400.

201. Ленин, В.И. Письмо в Политбюро ЦК РКП (б) о Гражданском кодексе РСФСР / В.И. Ленин // Полн. собр. соч.: в 55 т. – изд. 5-е. – М., 1964. – Т. 44. – С. 401.

202. Ленин, В.И. Письмо к Д.И. Курскому с замечаниями на проект Гражданского кодекса / В.И. Ленин // Полн. собр. соч.: в 55 т. – изд. 5-е. – М., 1964. – Т. 44. – С. 411–412.

203. Лившиц, Р.З. Принципы советского трудового права / Р.З. Лившиц, В.И. Никитинский // Совет. государство и право. – 1974. – № 8. – С. 31–39.

204. Лившиц, Р.З. Современная теория права: крат. очерк / Р.З. Лившиц; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М., 1992. – 93 с.

205. Лившиц, Р.З. Теория права: учеб. для юрид. вузов / Р.З. Лившиц. – М.: БЕК, 1994. – 208 с.

206. Лисюкова, Е.А. Пределы свободы договора в Гражданском кодексе Российской Федерации и Принципах международных коммерческих договоров / Е.А. Лисюкова // Актуальные проблемы гражданского права: сб. ст. / Исслед. центр част. права, Рос. шк. част. права; под ред. М.И. Брагинского. – М., 2002. – Вып. 4. – С. 287–305.

207. Логика и методология системных исследований / А.И. Уемов [и др.]; отв. ред. Л.Н. Сумарокова. – Киев; Одесса: Вища шк., 1977. – 255 с.

208. Лукашева, Е.Г. Принципы социалистического права / Е.Г. Лукашева // Совет. государство и право. – 1970. – № 6. – С. 21–29.

209. Малеин, Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР / Н.С. Малеин. – М.: Юрид. лит., 1981. – 215 с.

210. Малеин, Н.С. Правовые принципы, нормы и судебная практика / Н.С. Малеин // Государство и право. – 1996. – № 6. – С. 12–19.

211. Малиновский, А.А. Усмотрение в праве / А.А. Малиновский // Государство и право. – 2006. – № 4. – С. 102–104.

212. Малышев, К. Курс гражданского судопроизводства: в 3 т. / К. Малышев. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1876–1879. – Т. 1. – 1876. – 444 с.

213. Малько, А.В. Стимулы и ограничения в праве: теорет.-информ. аспект: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.01 / А.В. Малько; Сарат. гос. акад. права. – Саратов, 1995. – 40 с.

214. Малько, А.В. Теория государства и права: учеб. пособие / А.В. Малько. – М.: Юристъ, 2000. – 300 с.

215. Марков, Б.В. Другая свобода: филос. антропология: проблемы и перспективы / Б.В. Марков // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6, Философия. Политология. Социология. Психология. Право. Междунар. отношения. – 1998. – Вып. 3. – С. 3–12.

216. Маркс, К. Сочинения: в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. – М.: Гос. изд-во полит. лит., 1955–1981. – Т. 4. – 1955. – 615 с.

217. Маркс, К. Сочинения: в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. – М.: Гос. изд-во полит. лит., 1955–1981. – Т. 37. – 1965. – 599 с.

218. Матузов, Н.И. Теория государства и права: учебник / Н.И. Матузов, А.В. Малько. – М.: Юристъ, 2003. – 512 с.

219. Международный Пакт об экономических, социальных и культурных правах: принят 16 дек. 1966 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2006.

220. Мейер, Д.И. Русское гражданское право / Д.И. Мейер. – 7-е изд., испр. и доп. – СПб.: Тип. Д.В. Чичинадзе, 1897. – 678 с.

221. Мейер, Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. / Д.И. Мейер; Моск. гос. ун-т. – М.: Статут, 1997. – 2 ч.

222. Мозолин, В.П. Договорное право в США и в СССР. История и общие концепции / В.П. Мозолин, Е.А. Франсворт; отв. ред. В.П. Мозолин; Ин-т государства и права. – М.: Наука, 1988. – 308 с.

223. Мозолин, В.П. Система российского права (Доклад на всерос. конф. 14 ноября 2001 г.) / В.П. Мозолин // Государство и право. – 2003. – № 1. – С. 107–113.

224. Мороз, С.П. Принципы инвестиционного права / С.П. Мороз // Журн. рос. права. – 2003. – № 3. – С. 55–61.

225. Нерсесянц, В.С. Наш путь к праву: от социализма к цивилизму / В.С. Нерсесянц. – М.: Рос. право, 1992. – 349 с.

226. Нерсесянц, В.С. Право – математика свободы: опыт прошлого и перспективы / В.С. Нерсесянц. – М.: Юристъ, 1996. – 157 с.

227. Нерсесянц, В.С. Право и закон: из истории правовых учений / В.С. Нерсесянц. – М.: Наука, 1983. – 366 c.

228. Нерсесянц, B.C. Философия права / В.С. Нерсесянц. – М.: Норма: ИНФРА-М, 1997. – 647с.

229. Нечаев, В.В. О заключении, изменении и расторжении хозяйственных договоров / В.В. Нечаев // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2000. – № 3. – С. 232–243.

230. Нобелевские лауреаты ХХ века. Экономика: энцикл. слов. / авт.-сост. Л.Л. Васина. – М.: РОССПЭН, 2001. – 336 с.

231. Новейший философский словарь [Электронный ресурс]. – Минск, 2006. – Режим доступа: http://slovari.net/. – Дата доступа: 18.06.2007.

232. Новицкий, И.Б. Общее учение об обязательстве / И.Б. Новицкий, Л.А. Лунц. – М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1950. – 416 с.

233. Новицкий, И.Б. Основы римского гражданского права / И.Б. Новицкий. – М.: Юрид. лит., 1972. – 296 с.

234. Новицкий, И.Б. Римское право: учебник / И.Б. Новицкий; Моск. гос. ун-т, Центр обществ. наук. – М.: Гуманитар. знание: Теис, 1994. – 245 с.

235. Новожилов, О.Ю. Соразмерность отношений между государством и предпринимателем: Новые формы хозяйствования / О.Ю. Новожилов // Ракурс. – 1993. – № 2. – С. 62–71.

236. О валютном регулировании и валютном контроле: Закон Респ. Беларусь, 22 июля 2003 г., № 226–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 29.06.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

237. О внесении изменений и дополнений в постановление Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 1999 года № 16 «О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров»: постановление Пленума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 6 апр. 2005 г., № 7 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 70. – 6/436.

238. О государственной программе развития социально-гуманитарных наук на 2003–2005 годы: постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 23 окт. 2003 г. № 1411 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2003. – № 121. – 5/13273.

239. О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним: Закон Респ. Беларусь, 22 июля 2002 г., № 133–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 07.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

240. О государственной регистрации предварительного договора: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 11 окт. 2005 г., № 03–24/1891 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2006.

241. О государственной службе в Республике Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 14 июня 2003 г., № 204–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 16.05.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

242. О государственном обязательном личном страховании прокурорских работников Респ. Беларусь: постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 6 мая 1993 г., № 289: в ред. постановления Каб. Министров Респ. Беларусь от 08.06.1995 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

243. О доверительном управлении принадлежащими государственным служащим долями участия (акциями, правами) в уставных фондах коммерческих организаций: Указ Президента Респ. Беларусь, 17 марта 2004 г. № 136 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2004. – № 43. – 1/5394.

244. О договоре перевода долга: письмо Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 25 нояб. 2003 г., № 03–24/2641 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

245. О естественных монополиях: Закон Респ. Беларусь, 16 дек. 2002 г., № 162–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

246. О железнодорожном транспорте: Закон Респ. Беларусь, 6 янв. 1999 г. № 237–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 19.07.2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

247. О заключении договора возмездного оказания услуг: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 7 дек. 2005 г., № 03–24/2282 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

248. О защите прав потребителей: Закон Респ. Беларусь, 9 янв. 2002 г., № 90–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

249. О Конституционном Суде Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 30 марта 1994 г., № 2914–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 03.11.2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

250. О конституционности уменьшения банками в одностороннем порядке процентных ставок по договорам банковского вклада (депозита): решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 6 нояб. 2002 г. № Р–150/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 126. – 6/347.

251. О концепции унификации законодательства в области обязательного государственного страхования отдельных категорий граждан в Республике Беларусь: постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 11 апр. 2005 г., № 383 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 59. – 5/15839.

252. О кооперации в СССР: Закон СССР, 26 мая 1988 г., № 8998–ХI: в ред. Закона СССР от 07.03.1991 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

253. О магистральном трубопроводном транспорте: Закон Респ. Беларусь, 9 янв. 2002 г., № 87–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 07.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

254. О мерах по совершенствованию нормотворческой деятельности (вместе с «Правилами подготовки проектов нормативных правовых актов»): Указ Президента Респ. Беларусь, 11 авг. 2003 г., № 359: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 25.04.2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

255. О некоторых вопросах заключения договора строительного подряда и лизинга: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 2005 г., № 03–24/2385 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

256. О некоторых вопросах заключения договоров и исполнения обязательств на территории Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 15 авг. 2005 г., № 373: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 24.08.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

257. О некоторых вопросах применения хозяйственными судами статьи 314 Гражданского кодекса Республики Беларусь: постановление Президиума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 8 авг. 2002 г., № 24 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

258. О некоторых вопросах рассмотрения споров, вытекающих из договора строительного подряда: постановление Пленума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 2005 г., № 33 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 21. – 6/474.

259. О некоторых вопросах, связанных с регулированием порядка оплаты коммунальных услуг: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 27 окт. 1999 г., № Р-89/99 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 83. – 6/116.

260. О некоторых мерах по защите прав граждан, выполняющих работу по гражданско-правовым и трудовым договорам: Указ Президента Респ. Беларусь, 6 июля 2005 г., № 314: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 01.03.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

261. О некоторых мерах по регулированию предпринимательской деятельности (вместе с «Положением о едином налоге с индивидуальных предпринимателей и иных физических лиц»): Указ Президента Республики Беларусь, 18 июня 2005 г. № 285: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 01.03.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

262. О некоторых мерах по сокращению не завершенных строительством незаконсервированных жилых домов, дач: Указ Президента Респ. Беларусь, 7 февр. 2006 г., № 87 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 24. – 1/7258.

263. О некоторых особенностях, связанных с реализацией арестованного имущества в виде акций: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 15 февр. 2006 г., № 03–29/316 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2006.

264. О нормативных правовых актах Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 10 янв. 2000 г., № 361–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 07.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

265. О патентах на изобретения, полезные модели, промышленные образцы: Закон Респ. Беларусь, 16 дек. 2002 г., № 160–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 07.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

266. О политических партиях: Закон Респ. Беларусь, 5 окт. 1994 г., № 3266–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 08.05.2007 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 120. – 2/1132.

267. О поставках товаров для государственных нужд: Закон Респ. Беларусь, 24 нояб. 1993 г., № 2588: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Ведомости Верхов. Совета Респ. Беларусь – 1993. – № 33. – Ст. 432.

268. О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Республике Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 25 февр. 2002 г., № 93–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 10.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

269. О почтовой связи: Закон Респ. Беларусь, 15 дек. 2003 г., № 258–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 04.01.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

270. О правовом регулировании вопросов взимания платы за техническое обслуживание домов жилищно-строительных кооперативов с учетом земельного налога: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 21 нояб. 2003 г., № Р–164/2003 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2003. – № 133. – 6/380.

271. О правовом регулировании договора строительного подряда: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 24 окт. 2006 г., № 03–29/2006 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

272. О правовом регулировании заключения физическими лицами договоров займа в иностранной валюте: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 19 июля 2002 г., № Р–145/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 83. – 6/334.

273. О правовом регулировании наследования земельных участков гражданами Российской Федерации: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 9 янв. 2006 г., № П–176/2006 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

274. О правовом регулировании отношений, связанных с проездом граждан в городском транспорте общего пользования, при изменении тарифов на перевозку пассажиров: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 12 янв. 2006 г., № Р–191/2006 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 10. – 6/471.

275. О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда: постановление Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь, 28 сент. 2000 г., № 7: в ред. постановления Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь от 22.12.2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

276. О практике рассмотрения судами гражданских дел о защите чести, достоинства и деловой репутации: постановление Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 1999 г., № 15 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2000. – № 7. – 6/206.

277. О практике рассмотрения судами гражданского иска в уголовном процессе: постановление Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь, 24 июня 2004 г., № 8 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2004. – № 106. – 6/411.

278. О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей: постановление Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь, 25 сент. 2003 г., № 10 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2003. – № 112. – 6/374.

279. О предпринимательстве в Республике Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 28 мая 1991 г., № 813–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 30.07.2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

280. О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 16 апр. 1992 г., № 1593–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 11.07.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

281. О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров: постановление Пленума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 16 дек. 1999 г., № 16: в ред. постановления Пленума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь от 06.04.2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

282. О применении хозяйственными судами законодательства при рассмотрении дел о защите деловой репутации: постановление Пленума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 26 апр. 2005 г., № 16 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 105. – 6/445.

283. О присоединении Белорусской ССР к Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров: указ Президиума Верхов. Совета БССР, 25 авг. 1989 г., № 2847–XI // Собр. законов БССР, указов Президиума Верхов. Совета БССР, постановлений Совета Министров БССР. – 1989. – № 25. – Ст. 261.

284. О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции: Закон Респ. Беларусь, 10 дек. 1992 г., № 2034–ХП: в ред. Закона Респ. Беларусь от 02.12.2002 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

285. О разъяснении норм законодательства о неустойке: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 21 апр. 2005 г., № 03–24/776 // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2005. – № 12. – С. 46–52.

286. О разъяснении положений нормативных правовых актов: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 2 мая 2005 г., № 03–24/850 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2006.

287. О ратификации договора о создании союзного государства: Закон Респ. Беларусь, 24 дек. 1999 г., № 343–З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2000. – № 4. – 2/118.

288. О реорганизации убыточных сельскохозяйственных организаций: Закон Респ. Беларусь, 9 июня 2003 г., № 202–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 05.11.2003 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

289. О смешанном договоре: письмо Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 6 февр. 2004 г., № 03–24/285 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

290. О смешанном договоре: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 10 окт. 2005 г., № 03–24/1879 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

291. О совершенствовании жилищного законодательства в части предоставления жилых помещений в собственность вместо жилых помещений, находящихся в многоквартирном жилом доме и признанных непригодными для проживания: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 7 сент. 2005 г. № Р–188/2005 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 143. – 6/455.

292. О соответствии Конституции Республики Беларусь Инструкции о порядке формирования ставок арендной платы юридическими лицами негосударственной формы собственности при сдаче в аренду нежилых зданий (помещений): заключение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 7 февр. 2002 г., № З–137/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 21. – 6/317.

293. О соответствии Конституции Республики Беларусь пункта 3 ст. 760 Гражданского кодекса Республики Беларусь»: заключение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 30 янв. 2004 г., № З–168/2004 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2004. – № 20. – 6/393.

294. О соответствии Конституции Республики Беларусь части второй статьи 5 Закона Республики Беларусь «О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь»: заключение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 2 июня 1999 г., № З–80/99 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 44. – 6/10.

295. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2000 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 янв. 2001 г., № Р–105/2001 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2001. – № 12. – 6/267.

296. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 12 февр. 2002 г., № Р–138/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 22. – 6/318.

297. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2002 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 февр. 2003 г., № Р–153/2003 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2003. – № 19. – 6/356.

298. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2003 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 6 февр. 2004 г., № Р–169/2004 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2004. – № 26. – 6/396.

299. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2004 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 2 февр. 2005 г., № Р–183/2005 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 23. – 6/430.

300. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2005 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 1 февр. 2006 г., № Р–193/2006 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 23. – 6/476.

301. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2006 году: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 11 янв. 2007 г., № Р–198/2007 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2007. – № 18. – 6/674.

302. О сроке действия договора аренды: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 4 авг. 2004 г., № 03–24/2082 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

303. О статусе военнослужащих: Закон Респ. Беларусь, 13 нояб. 1992 г., № 1939–ХП: в ред. Закона Респ. Беларусь от 16.07.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

304. О страховой деятельности: Указ Президента Респ. Беларусь, 25 авг. 2006 г., № 530: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 01.03.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

305. О товарных знаках и знаках обслуживания: Закон Респ. Беларусь, 5 февр. 1993 г., № 2181–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 07.05.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

306. О толковании Заключения Конституционного Суда Республики Беларусь от 27 июня 1996 г. «О соответствии Конституции и законам Республики Беларусь постановления Верховного Совета от 11 июня 1993 года «О порядке купли-продажи квартир (домов) в Республики Беларусь» и Временного положения о порядке купли-продажи квартир (домов), утвержденного постановлением Совета Министров от 31 августа 1993 года № 589»: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 марта 1997 г., № Р–55/97 // Ведомости Нац. собр. Респ. Беларусь. – 1997. – № 11. – Ст. 229.

307. О торговле: Закон Респ. Беларусь, 28 июля 2003 г., № 231–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

308. О туризме: Закон Респ. Беларусь, 25 нояб. 1999 г., № 326–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 09.01.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

309. О хозяйственных обществах: Закон Респ. Беларусь, 9 дек. 1992 г., № 2020–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 10.01.2006 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 18. – 2/1197.

310. Об автомобильном транспорте и автомобильных перевозках: Закон Респ. Беларусь, 21 июля 2001 г., № 50–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 24.07.2002 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

311. Об общественных объединениях: Закон Респ. Беларусь, 4 окт. 1994 г., № 3254–XII: в ред. Закона Респ. Беларусь от 08.05.2007 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 120. – 2/1133.

312. Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика перед пассажирами: Закон Респ. Беларусь, 9 янв. 2002 г., № 88–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 05.01.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

313. Об оплате юридических услуг: письмо Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 30 марта 2004 г., № 03–25/820 // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2004. – № 8. – С. 29–30.

314. Об органах финансовых расследований: Закон Респ. Беларусь, 4 июня 2001 г., № 30-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2001. – № 55. – 2/773.

315. Об охране окружающей среды: Закон Респ. Беларусь, 26 нояб. 1992 г., № 1982–XI: в ред. Закона Респ. Беларусь от 13.06.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

316. Об условиях договора аренды: разъяснение Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 15 июля 2005 г., № 03–24/1386 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

317. Об утверждении нормативных правовых актов (вместе с «Правилом аудиторской деятельности «Цели и общие принципы аудита бухгалтерской (финансовой) отчетности», Правилом аудиторской деятельности «Аудиторские доказательства»): постановление М-ва финансов Респ. Беларусь, 26 окт. 2000 г., № 114: в ред. постановления М-ва финансов Респ. Беларусь от 16.06.2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

318. Об утверждении перечня приоритетных направлений фундаментальных и прикладных научных исследований Республики Беларусь на 2006–2010 годы: постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 17 мая 2005 г., № 512 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2006.

319. Об экономической несостоятельности (банкротстве): Закон Респ. Беларусь, 18 июля 2000 г., № 423–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 11.07.2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

320. Об электросвязи: Закон Респ. Беларусь, 19 июля 2005 г., № 45–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 06.08.2007 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 122. – 2/1142.

321. Об энергосбережении: Закон Респ. Беларусь, 15 июля 1998 г., № 190–З: в ред. Закона Респ. Беларусь от 20.07.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

322. Обзор судебной практики по решению от 20 февраля 2001 г. и постановлению кассационной инстанции Хозяйственного суда г. Минска от 20 марта 2001 г.) // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

323. Обзор судебной практики рассмотрения споров, связанных с расчетами за подачу энергии по договорам энергоснабжения: утв. постановлением Президиума Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь, 27 февр. 2001 г., № 2 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

324. Общая теория государства и права: акад. курс: в 2 т. / отв. ред. М.Н. Марченко. – М.: Зерцало, 1998–2000. – Т. 2: Теория права / В.В. Борисов [и др.]. – 2000. – 639 с.

325. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеол. выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – 4-е изд., доп. – М.: Азбуковник, 1997. – 939 с.

326. Определение Хозяйственного суда Витебской области, 1 сент. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

327. Осакве, К. Свобода договора в англо-американском праве: понятие, сущность и ограничения / К. Осакве // Журн. рос. права. – 2006. – № 7. – С. 84–93; № 8. – С. 131–143.

328. Основы гражданского законодательства Союза СССР и республик, 31 мая 1991 г. // Ведомости Съезда нар. депутатов СССР и Верхов. Совета СССР. – 1991. – № 26. – Ст. 733.

329. Основы немецкого торгового и хозяйственного права: сб. ст. / Герм. фонд междунар. правового сотрудничества. – М.: БЕК, 1995. – 281 с.

330. Основы права: учеб. пособие / С.Г. Дробязко [и др.]; под ред. В.А. Витушко, В.Г. Тихини, Г.Б. Шишко. – Минск: Белорус. гос. экон. ун-т, 2002. – 775 с.

331. Павлов, К. Общий закон о волнообразном характере соотношения рыночных и государственных механизмов регулирования экономики / К. Павлов // О-во и экономика. – 2000. – № 7. – С. 49–60.

332. Палиенко, Н.И. Учение о существе права и правовой связанности государства / Н.И. Палиенко. – Харьков: Типо-литогр. М. Зильберберг и сыновья, 1908. – 342 с.

333. Панарин, А. Парадоксы предпринимательства, парадоксы истории / А. Панарин // Вопр. экономики. – 1995. – № 7. – С. 62–73.

334. Пашуканис, Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства / Е.Б. Пашуканис. – М.: Наука, 1980. – 271 с.

335. Петражицкий, Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности / Л.И. Петражицкий. – СПб.: Лань, 2000. – 606 с.

336. Победоносцев, К.П. Курс гражданского права: в 3 ч. / К.П. Победоносцев. – СПб.: Синод. тип., 1896. – Ч. 3: Договоры и обязательства. – 620 с.

337. Подгруша, В.В. Гражданские права: свобода усмотрения и пределы осуществления / В.В. Подгруша // Бюл. норматив.-правовой информ. – 2002. – № 29. – С. 32–39.

338. Подгруша, В.В. К вопросу о принудительном безвозмездном изъятии имущества у собственника / В.В. Подгруша // Бюл. норматив.-правовой информ. – 2001. – № 40. – С. 41–44.

339. Подгруша, В.В. Обеспечение верховенства Конституции как основа формирования правовой системы Республики Беларусь / В.В. Подгруша // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 71–75.

340. Покровский, И.А. Основные проблемы гражданского права / И.А. Покровский. – Петроград: Юрид. кн. cклад «Право», 1917. – 328 c.

341. Покровский, И.А. Основные проблемы гражданского права / И.А. Покровский. – М.: Статут, 1998. – 353 с.

342. Положение о коммерческой тайне: утв. постановлением Совета Министров Респ. Беларусь, 6 нояб. 1992 г., № 670 // Собр. постановлений Правительства Респ. Беларусь. – 1992. – № 32. – Ст. 570.

343. Положение о приемке товаров по количеству и качеству: утв. постановлением Каб. Министров Респ. Беларус,ь 26 апр. 1996 г., № 285: в ред. постановления Совета Министров Респ. Беларусь от 02.08.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

344. Постановление кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, 27 апр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

345. Постановление кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, 4 окт. 2006 г. // Архив Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2006. – Дело № 237–4/2006/10–3 К.

346. Потапова, О.А. Принципы гражданского права: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / О.А. Потапова. – Ульяновск, 2002. – 172 л.

347. Право советской России: сб. ст.: в 2 вып. / сост.: Н.Н. Алексеев [и др.]. – Прага: Пламя, 1925. – Вып. 1. – 335 с.

348. Право. Собственность. Власть / С.С. Алексеев [и др.]; отв. ред. С.С. Алексеев. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1993. – 176 с.

349. Правовая система Нидерландов / В.В. Бойцова [и др.]; отв. ред.: В.В. Бойцова, Л.В. Бойцова. – М.: Зерцало, 1998. – 419 с.

350. Правовое регулирование предпринимательской деятельности в Республике Беларусь: практ. пособие / В.А. Витушко [и др.]; под общ. ред. В.А. Витушко, В.И. Семенкова. – Минск: Молодеж. науч. о-во, 2001. – 398 с.

351. Правовое регулирование хозяйственной деятельности: учебник / В.В. Авдеев [и др.]; под общ. ред. В.А. Витушко, Р.И. Филипчик. – Минск: Кн. Дом, 2004. – 831 с.

352. Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА): подписаны в г. Риме, 1 янв. 1994 г. // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2003. – № 19. – С. 91–116.

353. Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву // Государство и право. – 1998. – № 8. – С. 39–70.

354. Пронина, М.Г. Наследование по закону и по завещанию / М.Г. Пронина. – Минск: Амалфея, 2002. – 144 с.

355. Решение Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, 15 марта 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

356. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 29 мая 2003 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

357. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 11 июня 2003 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

358. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 21 февр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

359. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 25 апр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

360. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 2 мая 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

361. Решение Хозяйственного суда Брестской области, 3 янв. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

362. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 12 февр. 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

363. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 17 янв. 2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

364. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 2 марта 2006 г. (дело № 592–5/05) // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

365. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 21 февр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

366. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 23 дек. 2003 г. // Архив хозяйственного суда г. Минска. – 2003. – Дело № 537–3/03.

367. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 24 янв. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

368. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 6 февр. 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

369. Решение Хозяйственного суда г. Минска, 9 марта 2006 г. (дело № 31–5/06) // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

370. Решение Хозяйственного суда Гомельской области, 3 февр. 2003 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

371. Решение Хозяйственного суда Минской области, 10 июня 2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

372. Решение Хозяйственного суда Минской области, 12 июля 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

373. Решение Хозяйственного суда Минской области, 13 января 2002 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

374. Решение Хозяйственного суда Минской области, 14 июля 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

375. Решение Хозяйственного суда Минской области, 15 нояб. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

376. Решение Хозяйственного суда Минской области, 20 мая 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

377. Решение Хозяйственного суда Минской области, 24 марта 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

378. Решение Хозяйственного суда Минской области, 28 дек. 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

379. Решение Хозяйственного суда Минской области, 28 янв. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

380. Решение Хозяйственного суда Минской области, 29 апр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

381. Решение Хозяйственного суда Минской области, 29 июля 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

382. Решение Хозяйственного суда Минской области, 30 марта 2004 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

383. Решение Хозяйственного суда Могилевской области, 1 июня 2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

384. Решение Хозяйственного суда Могилевской области, 7 апр. 2005 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

385. Решения Конституционного Суда Республики Беларусь, июль 2000 – июль 2001 гг. / Конституц. Суд Респ. Беларусь. – Минск, 2001. – 298 с.

386. Решетникова, И.В. Гражданское право и гражданский процесс в современной России / И.В. Решетникова, В.В. Ярков. – М.: Норма, 1999. – 302 с.

387. Рогалина, Н. Борис Бруцкус: три опыта строительства большевистского социализма / Н. Рогалина // Вопр. экономики. – 1995. – № 7. – С. 122–131.

388. Рулан, Н. Юридическая антропология: учеб. для вузов: пер. с фр. / Н. Рулан; отв. ред. В.С. Нерсесянц. – М.: Норма, 2000. – 310 с.

389. Саватье, Р. Теория обязательств: юрид. и экон. очерк / Р. Саватье. – М.: Прогресс, 1972. – 440 с.

390. Савельев, В.А. Гражданский кодекс Германии: история, системы, институты: учеб. пособие / В.А. Савельев. – М.: Юрист, 1994. – 95 с.

391. Савиньи, Ф. Обязательственное право: пер. с нем. / Ф. Савиньи. – М.: Тип. П.В. Кудрявцевой, 1876. – 579 с.

392. Садиков, О.Н. Принципы нового гражданского законодательства СССР / О.Н. Садиков //Совет. государство и право. – 1991. – № 10. – С. 20–29.

393. Самонд, Д. Основы договорного права / Д. Самонд, Д. Вильямс. – М.: Изд-во иностр. лит., 1955. – 704 с.

394. Санько, Г. Становление и особенности антимонопольного регулирования в Беларуси / Г. Санько // Финансы, учет, аудит. – 1995. – № 12. – С. 11–15.

395. Саркисова, Э.А. Интересы гражданина и интересы государства на чаше весов Фемиды / Э.А. Саркисова // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 75–77.

396. Свердлык, Г.А. Принципы гражданского права: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Г.А. Свердлык; Моск. гос. ун-т, Юрид. фак. – М., 1985. – 33 с.

397. Свердлык, Г.А. Принципы советского гражданского права / Г.А. Свердлык. – Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1985. – 200 с.

398. «Свободный рынок» в социальном контексте // Обозреватель. – 1994. – № 21–24. – С. 237–241.

399. Свод английского гражданского права / сост., ред. Э. Дженкса. – М.: Юриздат, 1940. – Т. 1: Общая часть. Обязательственное право. – 304 с.

400. Скворцов, Л.В. Социальный прогресс и свобода / Л.В. Скворцов. – М.: Политиздат, 1979. – 190 с.

401. Скловский, К.И. О сущности собственности / К.И. Скловский // Обществ. науки и современность. – 2000. – № 1. – С. 100–106.

402. Скловский, К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России / К.И. Скловский // Хоз-во и право. – 2002. – № 9. – С. 79–94.

403. Скловский, К.И. Собственность в гражданском праве: учеб.-практ. пособие / К.И. Скловский. – М.: Акад. нар. хоз-ва при Правительстве Рос. Федерации, 2000. – 510 с.

404. Словарь современных экономических и правовых терминов / авт.-сост. В.Н. Шимов [и др.]; под ред. В.Н. Шимова, В.С. Каменкова. – Минск: Тэхналогiя, 1999. – 541 с.

405. Смирнов, Л.В. Деятельность судов Российской федерации как источник права / Л.В. Смирнов // Журн. рос. права. – 2001. – № 3. – С. 50–54.

406. Смирнов, О.В. Основные принципы советского трудового права / О.В. Смирнов. – М.: Юрид. лит., 1977. – 215 с.

407. Смит, А. Исследование о природе и причинах богатства народов: в 2 т. / А. Смит, отв. ред. Л.И. Абалкин. – М.: Наука, 1993. – Т. 1, кн. 1–3. – 570 с.

408. Собственность: право и свобода: сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права; отв. ред. Е.А. Скрипилев. – М., 1992. – 127 с.

409. Советский энциклопедический словарь: ок. 80 000 слов / науч.-ред. совет: А.М. Прохоров (пред.) [и др.]. – М.: Совет. энцикл., 1980. – 1600 с.

410. Советское гражданское право: учеб. для вузов / В.А. Тархов [и др.]; под ред. Ю.Х. Калмыкова, В.А. Тархова. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991. – Т. 1. – 452 с.

411. Советское гражданское право: учеб. для вузов: в 2 т. / О.А. Красавчиков [и др.]; под общ. ред. О.А. Красавчикова. – М.: Высш. шк., 1985. – Т 1. – 544 с.

412. Соколов, А.Н. Правовое государство: идея, теория, практика / А.Н. Соколов. – Курск: Курск. техн. ун-т, 1994. – 427 с.

413. Соколова, А.А. Проблемы совершенствования законодательной деятельности и конституционный контроль / А.А. Соколова // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 67–68.

414. Солодовников, А.Д. Законоведение: в 2 ч. / А.Д. Солодовников. – М.: Тип. и словолитня О.О. Гербека, 1896–1904. – Ч. 1: Введение. Общая часть. Государственное право. Вещное право. Обязательственное право. Семейное право. Наследственное право. – 1896. – 227 с.

415. Сорокин, В.Д. Метод правового регулирования: теорет. проблемы / В.Д. Сорокин. – М.: Юрид. лит., 1976. – 142 с.

416. Сорокин, П. Основы будущего мира / П. Сорокин. – Петроград: Б-чка «Копейка», 1917. – 32 с.

417. Социалистическое правовое государство: концепция и пути реализации: сборник / ред., сост. Э.А. Чиркин. – М.: Юрид. лит., 1990. – 318 с.

418. Сравнительное конституционное право / В.Е. Чиркин [и др.]; редкол.: В.Е. Чиркин (отв. ред.) [и др.]. – М.: Манускрипт, 1996. – 728 с.

419. Статут Вялiкага Княства Лiтоўскага 1588 г. / пер. на сучас. беларус. мову А.С. Шагун. – Мінск: Беларусь, 2005. – 206 с.

420. Суханов, Е.А. Лекции о праве собственности / Е.А. Суханов. – М.: Юрид. лит., 1991. – 240 с.

421. Суханов, Е.А. Общие тенденции развития гражданского права зарубежных европейских стран – членов СЭВ: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Е.А. Суханов; Моск. гос. ун-т, Юрид. фак. – М., 1986. – 50 с.

422. Суханов, Е.А. Система частного права / Е.А. Суханов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. – 1994. – № 4. – С. 26–33.

423. Тархов, В.А. Советское гражданское право: в 2 ч. / В.А. Тархов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1978–1979. – Ч. 1. – 1978. – 230 с.

424. Тельгарин, Р. О свободе заключения гражданско-правовых договоров в сфере предпринимательства / Р. Тельгарин // Рос. юстиция. – 1997. – № 10. – С. 13–15.

425. Тельгарин, Р. О свободе заключения договоров присоединения: анализ зарубежного и российского законодательства / Р. Тельгарин // Рос. юстиция. – 1997. – № 1. – С. 12–14.

426. Теория государства и права: учеб. для вузов / С.С. Алексеев [и др.]; отв. ред. В.Д. Перевалов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2006. – 484 с.

427. Теория государства и права: учеб. для юрид. ин-тов и фак. / Г.А. Белов [и др.]; под ред. А.И. Денисова. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1967. – 415 с.

428. Теория государства и права: учебник / В.К. Бабаев [и др.]; под ред. В.К. Бабаева. – М.: Юристъ, 2005. – 591 с.

429. Тиковенко, А.Г. Место общепризнанных принципов международного права в правовой системе Республики Беларусь / А.Г. Тиковенко // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 30–32.

430. Тиковенко, А.Г. Принцип разделения властей в Конституционном правосудии Беларуси / А.Г. Тиковенко // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 62–64.

431. Тиковенко, А.Г. Проблемы договорного государственного властвования на современном этапе / А.Г. Тиковенко // Весн. БДУ. Сер. 3, Гiсторыя. Фiласофiя. Палiталогiя. Сацыялогiя. Эканомiка. Права. – 1994. – № 1. – С. 51–54.

432. Тихиня, В.Г. Гражданский процесс: учеб. пособие / В.Г. Тихиня, В.А. Круглов. – Минск: Выш. шк., 2006. – 413 с.

433. Тихиня, В.Г. Правовое государство как национальная идея Республики Беларусь / В.Г. Тихиня // Юрид. журн. – 2005. – № 1. – С. 4–9.

434. Тихиня, В.Г. Правовое государство как основа преобразований общества и экономики в Республике Беларусь / В.Г. Тихиня, Н.Л. Бондаренко, В.А. Кодавбович; науч. ред. Л.М. Рябцев. – Минск: Изд-во Мин. ин-та упр., 2006. – 234 с.

435. Тихиня, В.Г. Проблемы обеспечения и реализации прав граждан на судебную защиту в условиях формирования правового государства в Республике Беларусь / В.Г. Тихиня // Управление в социальных и экономических системах: материалы XIV междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 11 дек. 2005 г. / Мин. ин-т упр.; редкол.: Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 168–171.

436. Тихиня, В.Г. Тернистый путь к правовому государству: сб. ст. и интервью / В.Г. Тихиня; редкол.: В.Г. Гавриленко [и др.]. – Минск: Право и экономика, 1995. – 217 с.

437. Тихомиров, Ю.А. Право официальное и право «теневое» / Ю.А. Тихомиров // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 14–23.

438. Толмачева, Н.Н. О некоторых проблемах обеспечения эффективности законодательного регулирования экономических преобразований / Н.Н. Толмачева // Журн. рос. права. – 2006. – № 10. – С. 78–84.

439. Толстой, Ю.К. Гражданское право и гражданское законодательство / Ю.К. Толстой // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1998. – № 2. – С. 128–149.

440. Толстой, Ю.К. Принципы гражданского права / Ю.К. Толстой // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1992. – № 2. – С. 49–53.

441. Тотьев, К.Ю. Конкуренция и монополии: правовые аспекты регулирования: учеб. пособие / К.Ю. Тотьев. – М.: Юристъ, 1996. – 261 с.

442. Трахименок, С.А. Общая теория права: учеб. пособие / С.А. Трахименок; Част. ин-т упр. и предпринимательства. – Минск, 2004. – 110 с.

443. Трубецкой, Е.Н. Лекции по энциклопедии права / Е.Н. Трубецкой. – М.: Тип. Императ. Моск. ун-та, 1909. – 226 с.

444. Уголовный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 2 июня 1999 г.: одобр. Советом Респ. 24 июня 1999 г.: текст Кодекса по состоянию на 15 авг. 2006 г. – Минск: Амалфея, 2006. – 335 с.

445. Удинцев, В. Русское торгово-промышленное право / В. Удинцев. – Киев: Тип. И.И. Чоколова, 1907. – 479 с.

446. Уржинский, К.П. К вопросу о принципах правового регулирования общественных отношений / К.П. Уржинский // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1968. – № 3. – С. 123–126.

447. Ушаков, Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка: 180 000 слов и словосочетаний / Д.Н. Ушаков. – М.: Альта-принт, 2005. – 1239 с.

448. Фефелов, П.А. Понятие и система принципов советского уголовного права / П.А. Фефелов. – Свердловск: Среднеурал. кн. изд-во, 1970. – 144 с.

449. Филипчик, Р.И. Конституция как правовая основа судебного конституционного контроля в современной Беларуси / Р.И. Филипчик // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2006. – № 2. – С. 50–57.

450. Филипчик, Р.И. О роли Конституционного Суда в совершенствовании правового регулирования реализации гражданами конституционного права на судебную защиту / Р.И. Филипчик // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2005. – № 4. – С. 65–74.

451. Филипчик, Р.И. О роли судебной практики в правовой системе / Р.И. Филипчик // Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 16–17 июня 2005 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: Г.А. Василевич (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 67–71.

452. Филипчик, Р.И. Право на судебную защиту при исполнении договора займа иностранной валюты / Р.И. Филипчик // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

453. Философский энциклопедический словарь: более 3500 ст. / ред.-сост.: Е.Ф. Губский [и др.]. – М.: Инфра-М, 1999. – 574 с.

454. Фогельсон, Ю.Б. Избранные вопросы общей теории обязательств: курс лекций / Ю.Б. Фогельсон. – М.: Юристъ, 2001. – 192 с.

455. Фридмэн, Л. Введение в американское право / Л. Фридмэн; пер. с англ. Г.А. Седуна. – М.: Прогресс-Универс, 1993. – 286 с.

456. Фролов, С.Е. Принципы права: вопр. теории и методологии: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01 / С.Е. Фролов; Костром. гос. технол. ун-т. – Н. Новгород, 2001. – 26 с.

457. Функ, Я.И. Договор уступки требования: комментарий законодательства Республики Беларусь и примерные формы договора уступки требования в национальном и международном торговом обороте / Я.И. Функ // Пром.-торговое право. – 2002. – № 5–6. – С. 26–63.

458. Функ, Я.И. Новеллы в законодательстве Республики Беларусь, регламентирующем государственную регистрацию и ликвидацию (прекращение деятельности) субъектов Республики Беларусь: новые основания для ликвидации коммерческих организаций / Я.И. Функ // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

459. Фурсов, Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: соврем. проблемы теории и практики: дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.04 / Д.А. Фурсов. – М., 2000. – 430 л.

460. Халфина, Р.О. Договор в английском праве / Р.О. Халфина. – М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. – 319 с.

461. Халфина, Р.О. Право как средство социального управления / Р.О. Халфина. – М.: Наука, 1988. – 254 с.

462. Халфина, Р.О. Современный рынок: правила игры: учеб. пособие / Р.О. Халфина. – М.: Гуманитар. знание, 1993. – 138 с.

463. Харитонова, Н.Н. Перспективы эволюции конституционного контроля: зарубежная и отечественная практика / Н.Н. Харитонова // Право и политика. – 2006. – № 1. – С. 45–55.

464. Хозяйственный процессуальный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 11 нояб. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 26 нояб. 1999 г.: в ред. Закона Респ. Беларусь от 29.06.2006 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.

465. Хойер, В. Как делать бизнес в Европе: пособие для сотрудников внешнеторг. орг., совмест. предприятий, смешан. фирм, кооперативов / В. Хойер. – М.: Прогресс, 1992. – 253 с.

466. Хрестоматия по гражданскому процессу / авт.-сост.: Е.А. Борисова [и др.]; под общ. ред. М.К. Треушникова. – М.: Городец, 1996. – 226 с.

467. Хропанюк, В.Н. Теория государства и права: учеб. пособие / В.Н. Хропанюк; под ред. В.Г. Стрекозова. – 2-е изд., доп. и испр. – М.: ДТД, 1995. – 378 с.

468. Чантурия, Л.Л. Право собственности на землю и право недропользования: конфликт интересов в немецком праве / Л.Л. Чантурия // Государство и право. – 2006. – № 3. – С. 71–74.

469. Частное определение Хозяйственного Суда Минской области, 20 февр. 2006 г. // Архив хозяйственного суда Минской области. – 2006. – Дела № 513–10/05, № 539–10/05; № 540–10/05.

470. Черданцев, А.Ф. Системообразующие связи права / А.Ф. Черданцев // Совет. государство и право. – 1974. – № 8. – С. 10–17.

471. Черданцев, А.Ф. Теория государства и права: учеб. для вузов / А.Ф. Черданцев. – М.: Юрайт, 1999. – 429 с.

472. Чернышев, К. Новые понятия договорного права / К. Чернышев // Хоз-во и право. – 1995. – № 11. – С. 45–55.

473. Четвернин, В.А. Демократическое конституционное государство: введ. в теорию / В.А. Четвернин; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М., 1993. – 142 с.

474. Четвернин, В.А. Современные концепции естественного права / В.А. Четвернин. – М.: Наука, 1988. – 140 с.

475. Чефранова, Е.А. Обеспечение неприкосновенности собственности при обращении взыскания на имущество супругов / Е.А. Чефранова // Государство и право. – 2003. – № 1. – С. 75–79.

476. Чечина, Н. А. Принципы советского гражданского процессуального права / Н.А. Чечина // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1960. – № 3. – С. 82.

477. Чигир, В.Ф. Граждане (физические лица) как субъекты гражданского права: Коммент. к ГК Республики Беларусь, гл. 1 / В.Ф. Чигир // Пром.-торговое право. – 1999. – № 1. – С. 3–31.

478. Чигир, В.Ф. Гражданско-правовой договор / В.Ф. Чигир // Пром.-торговое право. – 2000. – № 3–4. – С. 3–114.

479. Чичерин, Б.Н. Философия права / Б.Н. Чичерин – СПб.: Наука. С.-Петерб. изд. фирма, 1998. – 654 с.

480. Чукреев, А.А. Добросовестность в системе принципов гражданского права / А.А. Чукреев // Журн. рос. права. – 2002. – № 11. – С. 100–104.

481. Шабанова, М.А. Свобода в условиях реформ: Динамика и метаморфоза ограничений: соврем. ограничители свободы в рос. о-ве / М.А. Шабанова // Свобод. мысль. – 1996. – № 4. – C. 62–72.

482. Шевченко, Л.И. О понятии, сущности и значении договорного регулирования имущественных отношений в условиях рыночной экономики / Л.И. Шевченко // Государство и право. – 2005. – № 10. – С. 42–48.

483. Шершеневич, Г.Ф. Учебник русского гражданского права: по изд. 1907 г. / Г.Ф. Шершеневич. – М.: СПАРК, 1995. – 556 с.

484. Шершеневич, Г.Ф. Учебник торгового права по изд. 1914 г. / Г.Ф. Шершеневич. – М.: СПАРК, 1994. – 335 с.

485. Шишко, Г.Б. Конституционный Суд Республики Беларусь и защита трудовых прав граждан / Г.Б. Шишко // Утверждение принципов правового демократического государства в Республике Беларусь посредством конституционного контроля: междунар. науч.-практ. конф., Минск, 26–27 июня 2003 г. / Европ. комис. к демократии через право (Венец. Комис. Совета Европы), Конституц. Суд Респ. Беларусь; редкол.: Г.А. Василевич [и др.]. – Минск, 2003. – С. 144–145.

486. Шмиттгофф, К.М. Экспорт: право и практика междунар. торговли / К.М. Шмиттгофф. – М.: Юрид. лит., 1993. – 511 с.

487. Щенникова, Л.В. Справедливость и добросовестность в гражданском праве России (несколько вопросов теории и практики) / Л.В. Щенникова // Государство и право. – 1997. – № 6. – С. 119–121.

488. Эннекцерус, Л. Курс германского гражданского права / Л. Эннекцерус. – М.: Изд-во иностр. лит., 1950. – 484 с.

489. Юридический справочник для населения / В.Г. Тихиня [и др.]; под общ. ред. В.Г. Тихини. – Минск: Светоч, 2006. – 685 с.

490. Юридический энциклопедический словарь. – 2-е изд., доп. / гл. ред. А.Я. Сухарев. – М.: Совет. энцикл., 1987. – 527 с.

491. Юркевич, Н.Г. Решение суда по гражданскому делу / Н.Г. Юркевич // Пром.-торговое право. – 2001. – № 3. – С. 97–129.

492. Явич, Л.С. Общая теория права / Л.С. Явич. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1976. – 287 с.

493. Явич, Л.С. Право развитого социалистического общества: сущность и принципы / Л.С. Явич. – М.: Юрид. лит., 1978. – 224 с.

494. Явич, Л.С. Социализм: право и обществ. прогресс / Л.С. Явич. – М.: Юрид. лит., 1990. – 271 с.

495. Яковлев, В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений / В.Ф. Яковлев. – Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1972. – 210 с.

496. Яковлев, В.Ф. Россия: экономика, гражд. право (вопросы теории и практики) / В.Ф. Яковлев; Акад. соц. наук, Фонд содействия развитию соц. и полит. наук. – М., 2000. – 221 с.

497. Яковлев, В.Ф. Сущность и основные черты гражданско-правового метода регулирования общественных отношений / В.Ф.Яковлев // Изв. вузов. Сер. Правоведение. – 1972. – № 6. – С. 81–90.

498. Янагида, К. Философия свободы / К. Янагида; пер. М.Г. Прокас, Л.Ш. Шахназаровой. – М.: Соцэкгиз, 1958. – 211 с.

499. Andersоn, R.A. Business Law: Principales, Cases. Legal еnvironment / R.A. Andersоn, I. Fox, D.P. Twomey. – 10-ed. – Cincinnati: South-Western Publ., 1989. – 1407 p.

500. Comparative сompetition Policy: national institutions in a global market / ed. by G.B. Doern, S. Wilks. – Oxford: Clarendon Press, 1997. – XIV, 398 p.

Список публикаций соискателя

1–А Бондаренко, Н.Л. Виды ограничений свободы договора / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Молодеж. науч. о-ва. – 2001. – № 4. – С. 43–45.

2–А Бондаренко, Н.Л. Договор товарного кредита: проблема законодательного признания / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы ХV Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 6 июня 2006 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2006. – С. 153–154.

3–А Бондаренко, Н.Л. Исследование принципов гражданского права в цивилистической науке: состояние и перспективы / Н.Л. Бондаренко // Вес. Ин-та соврем. знаний. – 2006. – № 3. – С. 3–7.

4–А Бондаренко, Н.Л. К вопросу о перемене лиц в обязательстве: о предмете договора цессии / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы ХII Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 5 дек. 2004 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2004. – С. 221–223.

5–А Бондаренко, Н.Л. К вопросу о предмете договора цессии / Н.Л. Бондаренко // Право Беларуси. – 2005. – № 2. – С. 62–64.

6–А Бондаренко, Н.Л. К вопросу о соотношении конституционных и гражданско-правовых принципов / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2005. – № 4. – С. 70–73.

7–А Бондаренко, Н.Л. К вопросу об отраслевом формате некоторых принципов гражданского права / Н.Л. Бондаренко // Вес. Ин-та соврем. знаний. – 2006. – № 4. – С. 17–21.

8–А Бондаренко, Н.Л. Круглый стол «Правовое государство и гражданское общество в Республике Беларусь: состояние и перспективы» / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2007. – № 1. – С. 109.

9–А Бондаренко, Н.Л. Методологические проблемы принципа свободы договора / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Молодеж. науч. о-ва. – 2001. – № 1. – С. 36–39.

10–А Бондаренко, Н.Л. Механизм реализации принципов гражданского права: проблема формирования / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2007. – № 1.– С. 44–47.

11–А Бондаренко, Н.Л. Непоименованные и смешанные договоры в гражданском праве и гражданском обороте Республики Беларусь / Н.Л. Бондаренко // Экономика и упр. – 2006. – № 2. – С. 43–47.

12–А Бондаренко, Н.Л. О принципах гражданского права в решениях Конституционного Суда Республики Беларусь / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2007. – № 1. – С. 69–76.

13–А Бондаренко, Н.Л. О роли принципов гражданского права в нормотворческой и правоприменительной деятельности: постановка проблемы / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2005. – № 1. – С. 23–26.

14–А Бондаренко, Н.Л. Основные начала гражданского законодательства России, Украины, Беларуси: национальные особенности и перспективы унификации / Н.Л. Бондаренко // Юристъ-Правовед. – 2007. – № 1. – С. 84–87.

15–А Бондаренко, Н.Л. Особенности исследования основных проблем гражданского права (проблемы принципа свободы договора) / Н.Л. Бондаренко // Управление образованием в условиях переходной экономики: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 1–2 марта 2002 г. / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: С.В. Шаврук (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2002. – С. 45–48.

16–А Бондаренко, Н.Л. Понятие и правовая природа хозяйственного договора / Н.Л. Бондаренко // Экономика. Упр. Право. – 2003. – № 4. – С. 28–31.

17–А Бондаренко, Н.Л. Понятие и характерные черты принципов гражданского права / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2006. – № 2. – С. 14–18.

18–А Бондаренко, Н.Л. Право – единство позитивного и естественного / Н.Л. Бондаренко // Проблемы правового регулирования хозяйственной деятельности экономики переходного периода: науч.-практ. конф., Минск, 18 дек. 2001 г. / Молодеж. науч. о-во; отв. за вып. И.А. Маньковский. – Минск, 2002. – С. 31–33.

19–А Бондаренко, Н.Л. Правовое государство и система принципов гражданского законодательства / Н.Л. Бондаренко // Правовое государство как основа преобразований общества и экономики в Республике Беларусь / В.Г. Тихиня, Н.Л. Бондаренко, В.А. Кодавбович; Мин. ин-т упр. – Минск, 2006. – Гл. 4. – С. 184–223.

20–А Бондаренко, Н.Л. Правовые проблемы интеграции России и Беларуси / Н.Л. Бондаренко // Торговля в экономической системе: теория и практика: тез. докл. Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 7–8 мая 2002 г. / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: Н.Е. Заяц (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2002. – С. 5–6.

21–А Бондаренко, Н.Л. Правовые проблемы интеграции России и Беларуси: некоторые гражданско-правовые аспекты / Н.Л. Бондаренко // Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы: материалы IV междунар. науч. конф., Гомель, 26–27 мая 2005 г. / Гомел. гос. техн. ун-т; под общ. ред. В.В. Кириенко. – Гомель, 2005. – С. 155–156.

22–А Бондаренко, Н.Л. Предварительный договор: особенности правовой конструкции и проблемы практического применения / Н.Л. Бондаренко // Экономика и упр. – 2007. – № 1. – С. 24–29.

23–А Бондаренко, Н.Л. Пределы реализации принципа свободы предпринимательства / Н.Л. Бондаренко // Проблемы экономики в переходном периоде: сб. ст. молодых ученых / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: М.Е. Заяц [и др.]. – Минск, 2001. – С. 25–29.

24–А Бондаренко, Н.Л. Преимущественные права и привилегии в гражданском праве / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2006. – № 5. – С. 100–108.

25–А Бондаренко, Н.Л. Применение смешанных договоров в гражданском обороте / Н.Л. Бондаренко // Право Беларуси. – 2005. – № 3. – С. 57–59.

26–А Бондаренко, Н.Л. Принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2006. – № 1. – С. 9–13.

27–А Бондаренко, Н.Л. Принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений / Н.Л. Бондаренко // Известия / Гомел. гос. ун-т. – 2006. – № 2. – С. 145–149.

28–А Бондаренко, Н.Л. Принцип добросовестности участников гражданских правоотношений / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы Х Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 30 нояб. 2003 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2004. – С. 166–167.

29–А Бондаренко, Н.Л. Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела: отраслевая принадлежность и реализация в нормах гражданского законодательства / Н.Л. Бондаренко // Весн. Магілеўс. дзярж. ун-та. – 2006. – № 2–3. – С. 101–107.

30–А Бондаренко, Н.Л. Принцип неприкосновенности собственности / Н.Л. Бондаренко // Экономика и упр. – 2006. – № 3. – С. 47–51.

31–А Бондаренко, Н.Л. Принцип неприкосновенности собственности в гражданском праве / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы ХIV междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 11 дек. 2005 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 175–177.

32–А Бондаренко, Н.Л. Принцип приоритета общественных интересов: проблема отраслевого формата / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы ХIII Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 12 июня 2005 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 227–228.

33–А Бондаренко, Н.Л. Принцип свободы договора в гражданском праве / Н.Л. Бондаренко. – Минск: Право и экономика, 2003. – 138 с.

34–А Бондаренко, Н.Л. Принцип системности в преподавании правовых дисциплин / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы IХ Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 14 мая 2003 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2003. – С. 171–172.

35–А Бондаренко, Н.Л. Принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности и его реализация в нормах гражданского права / Н.Л. Бондаренко // Правовое обеспечение устойчивого развития Республики Беларусь в контексте интеграционных процессов: сб. тез. первой респ. науч.-практ. конф., Гомель, 6–7 апр. 2006 г.: в 2 ч. / Гомел. гос. ун-т; редкол.: Е.В. Богданов [и др.]. – Гомель, 2006. – Ч. 2. – С. 3–7.

36–А Бондаренко, Н.Л. Принцип стабильности договорных отношений / Н.Л. Бондаренко // Экономика. Упр. Право. – 2005. – № 2. – С. 14–18.

37–А Бондаренко, Н.Л. Принцип юридического равенства участников гражданских отношений / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2005. – № 4.– С. 43–46.

38–А Бондаренко, Н.Л. Принципы гражданского права в свете их эволюционного процесса / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2006. – № 2. – С. 23–27.

39–А Бондаренко, Н.Л. Принципы гражданского права Республики Беларусь / Н.Л. Бондаренко. – Минск: Белорус. гос. экон. ун-т, 2007. – 179 с.

40–А Бондаренко, Н.Л. Принципы гражданского права Республики Беларусь: проблема элементного состава / Н.Л. Бондаренко // Юрид. журн. – 2006. – № 3. – С. 49–53.

41–А Бондаренко, Н.Л. Принципы исполнения договорных обязательств / Н.Л. Бондаренко // Труды / Мин. ин-т упр. – 2005. – № 1. – С. 46–50.

42–А Бондаренко, Н.Л. Принципы исполнения обязательств в гражданском праве / Н.Л. Бондаренко // Управление в социальных и экономических системах: материалы ХI Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, 23 мая 2004 г. / Мин. ин-т упр.; редкол. Н.В. Суша (пред.) [и др.]. – Минск, 2004. – С. 189–190.

43–А Бондаренко, Н.Л. Проблема реализации принципов гражданского права / Н.Л. Бондаренко // Проблемы реализации норм права в условиях формирования рыночных отношений: материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 24 нояб. 2006 г. / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: Г.А. Короленок (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2006. – С. 187–188.

44–А Бондаренко, Н.Л. Проблема системной организации принципов гражданского права Республики Беларусь / Н.Л. Бондаренко // Пром.-торговое право. – 2006. – № 3. – С. 120–127.

45–А Бондаренко, Н.Л. Проблемы унификации гражданского законодательства России и Беларуси / Н.Л. Бондаренко // Экономика. Упр. Право. – 2005. – № 4. – С. 28–31.

46–А Бондаренко, Н.Л. Реализация принципов гражданского права при осуществлении правосудия по гражданским и хозяйственным делам / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Высш. Хоз. Суда Респ. Беларусь. – 2007. – № 1. – С. 69–77.

47–А Бондаренко, Н.Л. Свобода предпринимательства – путь к развитой экономике / Н.Л. Бондаренко // Власть и жизнь: тез. докл. на междунар. науч.-практ. конф. «Полит. и соц.-экон. процесс в Беларуси: состояние, проблемы, перспективы», Минск, 11–12 дек. 1997 г. / НАН Беларуси, Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: В.А. Бобков (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 1998. – С. 173–174.

48–А Бондаренко, Н.Л. Свобода предпринимательства – путь к устойчивому развитию Беларуси / Н.Л. Бондаренко // Становление гражданского общества в Беларуси в контексте устойчивого развития: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 24–26 мая 1999 г. / Белорус. ассоц. полит. наук; под ред. Н.Г. Павлова, Т.А. Лесковой. – Минск, 1999. – С. 12–13.

49–А Бондаренко, Н.Л. Система принципов гражданского права Республики Беларусь: проблема формирования / Н.Л. Бондаренко // Актуальные проблемы совершенствования законодательства Республики Беларусь на современном этапе: материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 2 дек. 2005 г. / Белорус. гос. экон. ун-т; редкол.: И.В. Новикова (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – С. 152–153.

50–А Бондаренко, Н.Л. Формирование принципов гражданского права: историко-правовые закономерности и факторы влияния / Н.Л. Бондаренко // Философия права. – 2007. – № 1. – С. 47–50.

51–А Бондаренко, Н.Л. Основные функции принципов гражданского права / Н.Л. Бондаренко // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2007. – № 1. – С. 37–40.

52–А Бондаренко, Н.Л. Эволюция принципа свободы договора в гражданском праве / Н.Л. Бондаренко // Правовое обеспечение экономической реформы в Республике Беларусь: сб. науч. тр. / Белорус. гос. экон. ун-т; под общ. ред. В.Г. Тихини. – Минск, 2000. – С. 103–107.

53–А Бандарэнка, Н.Л. Канстытуцыйныя асновы прынцыпаў грамадзянскага заканадаўства Рэспублікі Беларусь / Н.Л. Бандарэнка // Вестн. Конституц. Суда Респ. Беларусь. – 2006. – № 2. – С. 111–118.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПРОЕКТ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЫСШЕГО ХОЗЯЙСТВЕННОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

О ПРИМЕНЕНИИ СТАТЬИ 2 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ ПРИ РАССМОТРЕНИИ ДЕЛ В ХОЗЯЙСТВЕННОМ СУДЕ

В целях единообразного применения хозяйственными судами ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь при рассмотрении дел в хозяйственном суде Пленум Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, руководствуясь статьями 14–16 Закона Республики Беларусь от 9 декабря 1998 года «О хозяйственных судах в Республике Беларусь» (Ведамасцi Нацыянальнага сходу Рэспублiкi Беларусь, 1999 г., № 2, ст. 32), постановляет дать хозяйственным судам Республики Беларусь (далее – хозяйственные суды) следующие разъяснения.

1. Хозяйственное судопроизводство должно осуществляться в строгом соответствии с Конституцией Республики Беларусь, Гражданским кодексом Республики Беларусь, Хозяйственным процессуальным кодексом Республики Беларусь, законами Республики Беларусь, декретами и указами Президента Республики Беларусь, а также международными договорами Республики Беларусь в условиях равенства участников хозяйственного процесса перед законом, признания за каждым права на защиту его прав и законных интересов компетентным, независимым и беспристрастным судом, гласности судебного разбирательства, состязательности и равноправия сторон, а также с соблюдением других принципов правосудия.

2. В соответствии с Конституцией Республики Беларусь (статья 60) каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом. По смыслу данной конституционной нормы право на судебную защиту не ставится в зависимость от степени разработанности правового регулирования тех или иных правоотношений. Поэтому при наличии пробелов в праве правосудие должно осуществляться на основе использования принципов гражданского права, закрепленных статьей 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь.

3. Хозяйственным судам следует иметь в виду, что общеобязательное значение некоторых принципов вытекает не из факта их нормативного закрепления, а из факта толкования норм гражданского законодательства, поскольку гражданское законодательство основывается также на иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь, других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм (статье 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь). При разрешении споров хозяйственные суды вправе ссылаться не только на принципы, текстуально закрепленные в нормах гражданского законодательства, но и на принципы не получившие такого закрепления, но выводимые из смысла гражданского законодательства (аналогия права).

4. Если при рассмотрении конкретного дела хозяйственный суд придет к выводу о несоответствии нормативного акта Конституции Республики Беларусь, он принимает решение в соответствии со статьей 112 Конституции Республики Беларусь. В таком случае в мотивировочной части судебного постановления судья указывает, что судебное постановление принимается на основании конкретной нормы Конституции Республики Беларусь или закона, поскольку, по его мнению, нормативный акт полностью или частично подлежит проверке на соответствие Конституции.

При отсутствии в Конституции Республики Беларусь нормы прямого действия, на которую хозяйственный суд мог бы сослаться, хозяйственный суд должен руководствоваться принципами гражданского права, закрепленными статьей 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь.

5. Принципы гражданского права как основные начала гражданского законодательства распространяются не на одну или несколько подотраслей гражданского права, а на все его структурные части и имеют прочную связь с положениями Конституции Республики Беларусь.

6. Реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия хозяйственными судами может осуществляться по следующим направлениям:

– прямое указание на несоответствие правовых норм принципам гражданского права; использование принципов при вынесении решений по конкретным делам;

– наполнение сформулированного законодателем гражданско-правового принципа конкретным юридическим содержанием;

– выработка формулировок определений принципов, не имеющих правовых дефиниций в действующем законодательстве и выводимых из него путем толкования гражданско-правовых норм.

Дипломная работа: Принципы гражданского права Республики Беларусь, их реализация в нормотворческой и правоприменительной деятельности

Дипломная работа: Принципы гражданского права Республики Беларусь, их реализация в нормотворческой и правоприменительной деятельности

2.1 Основные этапы становления принципов гражданского права

2.2 Принципы гражданского права в условиях социального правового государства

3.1 Принципы гражданского права: понятие и сущностные признаки

3.2 Место принципов в системе гражданского права и системе гражданского законодательства

3.3 Основные функции принципов гражданского права

4.1 Понятие системы принципов гражданского права и поиск системообразующего критерия

4.2 Конституционные основы принципов гражданского права

4.3 Основные отраслевые принципы гражданского права: проблема элементного состава

4.3.1 Принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений

4.3.2 Принцип неприкосновенности собственности

4.3.3 Принцип свободы договора

4.3.4 Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела

4.3.5 Принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений

4.3.6 Принцип обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты

5.1 Механизм реализации принципов гражданского права

5.2 Проблемы реализации принципов гражданского права в нормотворческой деятельности и пути их преодоления

5.3 Принципы гражданского права в решениях Конституционного Суда Республики Беларусь

5.4 Реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам

Основные научные результаты диссертации

Рекомендации по практическому использованию результатов

Список использованных источников

Список публикаций соискателя