Дипломная работа: Уголовная ответственность за геноцид

Дипломная работа: Уголовная ответственность за геноцид

Оглавление

Введение

Глава 1. Сущность геноцида

§ 1. Историческая характеристика понятия геноцида

§ 2. Понятие преступления геноцида и его квалифицирующие признаки в международном уголовном праве

Глава 2. Геноцид в системе преступлений против мира и безопасности человечества и его уголовно-правовая характеристика

§ 1. Место геноцида в системе преступлений против мира и безопасности человечества

§ 2. Уголовная ответственность за геноцид по современному российскому законодательству

§ 3. Проблемы исполнения конвенции по геноциду

Выводы по II главе

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Актуальность темы исследования. Исторический опыт XX в. показывает, что самые чудовищные зверства и жестокости совершались во время войн и вооруженных конфликтов. Научно-технический прогресс и связанное с ним совершенствование вооружений, растущий размах военных столкновений к середине прошлого столетия поставили под угрозу само существование человеческой цивилизации. Несмотря на то, что угроза мировой войны и глобального уничтожения в настоящее время не столь велика, в мире насчитывается одновременно более 20 военных столкновений как международного, так и внутригосударственного характера. И практически все они сопровождаются совершением самых тяжких преступлений, доказательством чего служит деятельность учрежденных Советом Безопасности ООН, созданных уже в новейшее время - в 1993 и 1994 гг., Международных трибуналов по бывшей Югославии и по Руанде.

То и дело вспыхивающие военные конфликты, их перерастание в Новой и Новейшей истории в "тотальные" войны, войны на полное уничтожение, побудили мировое сообщество не только искать социально-экономические и политические пути их предотвращения, но и определить правила, по которым должны вестись как войны, так и вообще все вооруженные конфликты.

Со второй половины XIX в. в доктрине международного права считается общепризнанным существование преступных деяний, связанных с нарушением законов и обычаев ведения войны, за совершение которых международное право возлагает на виновных лиц уголовную ответственность. События Первой и Второй мировых войн и стремление мирового сообщества предотвратить повторение гуманитарной катастрофы, ассоциируемой с деяниями нацистов, заставили государства сформулировать нормы, запрещающие подобные деяния и предусматривающие ответственность за их совершение.

В 1945г. Устав Нюрнбергского Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран дал определение военных преступлений как нарушения законов и обычаев войны, к которым относятся: убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления. В дальнейшем международное уголовное право развивалось под непосредственным влиянием Нюрнбергского процесса. Его основные принципы были развиты в ряде международных конвенций, в частности в четырех Женевских конвенциях о защите жертв войны от 12 августа 1949г. и Дополнительных протоколах к ним от 8 июня 1977г., Уставах Международных трибуналов и других международно-правовых актах.

Важнейшим событием в плане формирования источниковой базы международного права, устанавливающей ответственность за совершение военных преступлений, стало принятие Римского Статута Международного уголовного суда от 17 июля 1998г., вступившего в силу летом 2002г.

В настоящее время в теории развивается новая концепция понимания международного уголовного права как самостоятельной отрасли, устанавливающей материально-правовые основания признания того или иного деяния преступным. К числу таких деяний, безусловно, относятся военные преступления (преступные нарушения "законов и обычаев ведения войны). Однако в доктрине не сформировалась еще концепция материально-правовых основ признания того или иного деяния военным преступлением по международному уголовному праву.

Кроме того, несмотря на конституционные положения о приоритете международного права над внутригосударственным, нерешенным остается актуальный вопрос о степени соответствия национального уголовного права положениям международного права в области регламентации ответственности за совершение преступлений.

Основная цель данной работы - выработка материально-правовых оснований определения понятия "геноцид" в международном и российском уголовном праве. Кроме того, цель исследования состоит в решении теоретических проблем уголовной ответственности за совершение геноцида в международном уголовном праве, а также в национальном уголовном праве России.

Достичь это можно путем решения следующих задач:

1) изучение истории понятия геноцид;

2) изучения эволюции и современного состояния источниковой базы международного права, являющейся основой для формулирования категориального определения геноцид как в международном, так и в национальном уголовном праве;

3) рассмотрение положения геноцида в системе преступлений против мира и безопасности человечества;

4) рассмотрения актуальных вопросов ответственности за геноцид как преступление против мира и безопасности человечества;

5) изучения имеющейся международной и национальной судебной практики, а также касающихся существа проблемы позиций ученых-специалистов в области международного и уголовного права.

Объектом исследования служат общественные отношения и интересы, связанные с реализацией международно-правовых положений и соответствующих им норм национального уголовного законодательства о военных преступлениях.

В соответствии с общенаучными подходами к проведению теоретических исследований методологическую основу работы составили базовые положения диалектического метода познания, позволяющие отразить взаимосвязь теории и практики, формы и содержания предмета исследования, процессы развития и качественных изменений рассматриваемых социально-правовых явлений.

В процессе исследования применялись анализ и синтез как философских, теоретико-правовых, так и исторических, социологических исследований, отражающих развитие системы международного уголовного права.

Степень научной разработанности темы исследования. Необходимо особо выделить труды следующих отечественных ученых:

в области международного и международного уголовного права: И.П. Блищенко, А.Г. Богатырева, Л.Н. Галенской, Э. Давида, В.Ю. Калугина, Д.Б. Левина, И.И. Лукашука, Г.М. Мелкова, Л.А. Моджоряна, Р.А. Мюллерсона, В.П. Панова, А.И. Полторака, Ю.А. Решетова, А.Н. Талалаева, Г.И. Тункина, И.В. Фисенко, В.Ф. Цепелева;

в области уголовного права: С.В. Бородина, Я.М. Брайнина, Н.Д. Дурманова, И.И. Карпеца, С.Г. Келиной, М.И. Ковалева, В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова, А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, Н.С. Таганцева, А.Н. Тарбагаева, А.Н. Трайнина, Дж. Флетчера, М.Д. Шаргородского.

Научная новизна работы заключается в том, что на уровне дипломного исследования осуществлено комплексное исследований, в котором выработано изучено понятие геноцида как преступления в международном уголовном и национальном уголовном праве. Концепция военных преступлений обосновывается пониманием международного уголовного права как самостоятельной отрасли международного права, устанавливающей материально-правовые основания признания деяния преступным по международному праву.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что содержащиеся в ней положения и выводы могут быть использованы в процессе совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации в целях достижения их большего соответствия нормам международного уголовного права, регламентирующим ответственность за геноцид.

Результаты настоящего исследования могут быть использованы также в учебном процессе и в научных исследованиях по тем вопросам курсов международного уголовного права, Общей и Особенной частей уголовного права, которые сопряжены с проблемами уголовной ответственности за совершение преступлений против мира и безопасности человечества.

Структура диплома отвечает основной цели и предмету исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.

Глава 1. Сущность геноцида

§ 1. Историческая характеристика понятия геноцида

"Геноцид" - термин нашего времени, термин, обозначающий тягчайшее международное преступление против человечества, имеющий конвенционное закрепление, уже не раз фигурировавший и в истории, и в праве. Под термином "геноцид" следует подразумевать одну из составляющих понятия геноцида. Ибо эти две вещи отнюдь не тождественные. Термин - суть имя понятия, его внешняя форма. А форма всегда подразумевает некие рамки.

К тому же этимология термина "геноцид" неоднозначна. Геноцид - гибридное слово, восходящее к двум языкам: греческому "genos" - род, племя и латинскому "caedere" - убивать[1].

Если исходить из того, что греческой частью данного термина является, как принято считать, именно слово "genos" - род, племя, то в таком случае оправданна концепция геноцида, которая исходит из биологического единства преследуемой общности людей[2].

В таком случае ясна трактовка понятия геноцида в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 г.: преступление против "национальной, этнической, расовой группы"[3]. Однако Конвенция включает в понятие геноцида и такую категорию, как "религиозная группа", которая образуется не по биологическим признакам. Возможно, этимология слова "геноцид" восходит не к греческому "genos", а к латинскому "genesis"[4]. В этом случае концепция геноцида должна исходить из уничтожения или преследования людей по признаку определенной общности их происхождения, иначе говоря, преследование из-за принадлежности к социальной, биологической или иной группе. Национальная или расовая принадлежность, таким образом, является в концепции геноцида лишь частным случаем. И тогда объяснимо включение в Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него "религиозной группы".

Термин "геноцид" явился неологизмом, обозначающим известное на момент его создания, но формально безымянное преступление.

В октябре 1933 г. на 5-й Конференции по унификации международного уголовного права польский юрист-криминолог профессор Рафаэль Лемкин (Лемке) предложил объявить действия, направленные на уничтожение или разрушение расовых, этнических, религиозных и социальных сообществ, варварским преступлением по международному праву - "delicitio juris gentium". Он разделили такие действия на две группы правонарушений:

1) акт варварства, который выражается в посягательстве на жизнь людей или же подрыве экономической основы существования данной группы лиц;

2) акт вандализма, выражающийся в уничтожении культурных ценностей путем передачи детей одной группы людей другой группе:

принудительное и систематическое изъятие характерных элементов культуры данной группы лиц;

запрещение употреблять родной язык даже в личных отношениях;

систематическое уничтожение книг на языке группы, разрушение музеев, школ, исторических памятников, культовых и других учреждений, культурных объектов группы или же запрещение пользоваться ими[5].

Рассмотрим следующий пример, так, по возвращении в Германию из Боснии в декабре 1995 года заявитель был арестован по подозрению в причастности к геноциду в районе Добой, имевшему место в мае - сентябре 1992 года. Обвинения против него включали создание военизированной группы, члены которой применяли насилие и убивали мусульманское население, а также личное участие в расправах. В конце концов он был осужден, в том числе за геноцид и убийство, и приговорен к пожизненному заключению. В своей жалобе в Европейский Суд он, в частности, утверждает, что германские суды безосновательно присвоили юрисдикцию для его осуждения, и что их толкование состава геноцида не было основано на германском или международном публичном праве. По первому пункту суд постановил, что обладает юрисдикцией для рассмотрения дела, несмотря на то, что предполагаемые преступления совершались в Боснии, поскольку имелась законная связь с германскими военными и гуманитарными миссиями в этой стране, и заявитель проживал в Германии более 20 лет и был задержан на ее территории. Суд не усмотрел в международном публичном праве препятствий для рассмотрения обвинений, в частности потому, что Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) указал, что не намерен поддерживать обвинение против заявителя. Приговор суда был оставлен без изменения апелляционной инстанцией со ссылкой на принцип универсальной юрисдикции. Что касается определения геноцида, суд постановил, что выражение "уничтожение группы", используемое в Уголовном кодексе Германии, подразумевает уничтожение группы как обособленной общественной единицы и не требует ее уничтожения в физико-биологическом смысле. Он заключил, что заявитель действовал с умыслом на уничтожение группы мусульман на севере Боснии. Конституционный суд оставил без рассмотрения жалобу заявителя в порядке конституционного судопроизводства, постановив, что нарушение принципа недопустимости придания обратной силы уголовному закону не было допущено, поскольку толкование соответствующего положения законодательства было предсказуемым и соответствовало международному публичному праву[6].

Лемкин предложил проект международной конвенции об ответственности за перечисленные преступления, которая на тот момент так и осталась проектом. Двумя годами позже профессор Пелла в развитие идеи Лемкина предложил проект кодекса об ответственности за эти преступления. Он также предложил создать международный суд, обеспечивающий защиту прав человека и гражданина от патологических эксцессов национального государства. Однако Лига Наций ограничилась тем, что в 1937 г. разработала Конвенцию об ответственности за международный терроризм. Таким образом, к 1937 г. "безымянное преступление" законодательно осталось пока не оформлено.

Очевидно, что крупномасштабным преступлением, которое доктор Лемкин мог в 1933 г. иметь в виду в качестве реальной основы предложенного им определения и которое содержало состав будущего преступления геноцида, было уничтожение армянского населения в Османской империи в 1915 г. Баресгов Ю.Г. писал о данном событии следующее: "В 1915 году немцы оккупировали Варшаву и весь район. Правда пришла только после войны. В Турции 1200000 армян было убито только за то, что они были христианами"[7].

Сам термин, как отмечает Б.Г. Манов, был найден Рафаэлем Лемкином позднее - в 1944 г., т.е. спустя почти десять лет после описания самого преступления геноцида. В 1944 г. профессор Лемкин опубликовал книгу "Axis Rule in Occupied Europe" ("Основное правило в оккупированной Европе"). В этой работе он писал о бесчеловечных действиях нацистской Германии и гитлеровских планах уничтожения народов оккупированной Европы с целью германизации их территорий. Характеризуя эти преступления, он так сформулировал понятие геноцида:

"Под геноцидом мы понимаем уничтожение нации или этнической группы... В целом геноцид не обязательно означает моментальное уничтожение нации... Он, скорее, предполагает координированный план действий, направленный на разрушение основ существования национальных групп с целью искоренения самих этих групп. Составные части такого плана - уничтожение политических и общественных институтов, культуры, языка, национального самосознания, религии, экономических основ существования национальных групп, а также лишение личной безопасности, свободы, здоровья, достоинства и самих жизней людей, принадлежащих к этим группам. Геноцид направлен против национальной группы как целого, и предпринимаемые действия обращены против людей не как отдельных личностей, а именно как членов национальной группы"[8].

Удивительно то, как сам Лемкин сузил содержание понятия геноцида в 1944 г. по сравнению с его первоначальной концепцией 1933 г. - от "уничтожения или разрушения расовых, этнических, религиозных или социальных сообществ" до "уничтожения нации или этнической группы".

В официальном документе определение геноцида впервые прозвучало 18 октября 1945 г. В обвинительном заключении Нюрнбергского суда говорилось, что обвиняемые "... осуществляли намеренный и систематический геноцид, то есть истребление расовых и национальных групп, истребление гражданского населения части оккупированных территорий с целью уничтожения определенных народов и классов, определенных национальных, этнических и религиозных групп, особенно евреев, поляков и цыган, а также других"[9].

Данная формулировка несколько неопределенная, но ясно видно, что в ней помимо четырех уже известных категорий жертв преступления геноцида (национальная, этническая, расовая и религиозная группа) фигурирует понятие "класса", под которым можно подразумевать социальную группу.

Действительно, ни в Уставе Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран, ни в приговоре Трибунала от 1 октября 1946 г. термин "геноцид" не содержится[10]. Однако п. "с" ст.6 ("преступления против человечности") упомянутого Нюрнбергского Устава содержит характеристику геноцида, суть которой будет отражена двумя годами позже в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него: "Преступления против человечности, а именно: убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет"[11].

Стремительным своим взлетом слово обязано Организации Объединенных Наций, которая ввела его в международный правовой лексикон. На своей первой сессии 11 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.

"Геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ; такой отказ в признании права на существование оскорбляет человеческую совесть, влечет большие потери для человечества, которое лишается культурных и прочих ценностей, представляемых этими человеческими группами, и противоречит нравственному закону, духу и целям ООН. Можно указать на многочисленные преступления геноцида, когда полному или частичному уничтожению подверглись расовые, религиозные, политические и другие группы. Наказание за преступление геноцида является вопросом международного значения"[12].

Ассамблея уполномочила Экономический и Социальный Совет ООН провести исследования, необходимые для подготовки проекта конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Три эксперта, которым было поручено дать заключение по проекту, были "отцами-основателями" концепции геноцида: профессора Лемкин, Пелла и Доннедье де Вабр. Положение о геноциде, таким образом, казалось, было гарантировано от искажений. Однако в последующую работу вмешались представители государств - членов ООН. Когда понадобилось установить для термина "геноцид" юридические рамки, государства встревожились: они должны были наделить юридический орган ООН правом предъявлять им обвинение за их прошлые, настоящие и будущие действия.

И получилось, что понятие геноцида связали этимологически (genos - род, племя), исторически (имея в виду два самых ярких прецедента геноцида ХХ в. - геноцид армян 1915 г. и геноцид евреев фашистской Германией) и политически исключительно с идеологией нацизма и расистскими теориями.

Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него была принята 9 декабря 1948 г. Гласила она следующее:

"Статья II.

В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую... "[13].

Получилось, таким образом, что Конвенция негласно оставляла за государствами право истребления любой группы - политической, экономической, социальной, культурной, если она не выделяется по национальности, биологическим характеристикам, этнической принадлежности либо религиозным верованиям.

Безусловно, геноцид армян, евреев - это наиболее яркие и страшные преступления начала века, вызвавшие необходимость юридической квалификации. Однако на момент создания Конвенции 1948 г. истории были известны убийства людей не только по национальному и религиозному признакам.

Н.В. Мошенская в твоём труде, посвященному геноциду, ссылается на то, что были попытки найти истоки геноцида в каннибализме[14]. Но, так же как и Н.В. Мошенская, полагаем, что каннибализм не имел ничего общего с геноцидом. Различают два вида каннибализма, "бытовой" и "религиозный"[15]. Бытовой практиковался на древнейшей стадии каменного века и с увеличением пищевых ресурсов сохранился лишь как исключительно вызванное голодовками явление. Религиозный каннибализм сохранялся дольше и был основан на убеждении, что сила и другие свойства убитого переходили к поедающему. Иными словами, в одном случае имело место убийство, вызванное инстинктом самосохранения, а в другом - желанием "украсть" какое-то качество. Думаем поэтому, что нельзя в каннибализме усматривать истоки геноцида.

Ив Тернон полагает, что главным "поставщиком" геноцида был колониализм. При этом автор исходит из двух признаков геноцида:

1) выделение некой группы: "Колонизатор, будь он завоевателем или переселенцем, относился к аборигенам как к дикарям, неспособным воспринять цивилизацию";

2) ее последующее истребление (автор ссылается на политику истребления туземцев в Австралии, Тасмании, Новой Зеландии, Южной Америке) [16].

Однако колониализм исторически всегда был вызван освоением новой территории, которое сопровождалось изгнанием либо порабощением населения, занимавшего ту или иную территорию. При этом политика полного истребления чаще считалась бесполезной и бессмысленной, т.к, уничтожая источник рабского труда, колонизатор подрывал собственную экономику. Более того, нередко подобное освоение новой территории носило характер "колониальных войн". Безусловно, во время колониальных войн могли иметь место и факты геноцида, но их стоит отдельно рассматривать и не отождествлять с общей политикой колониализма, которая, в свою очередь, является отдельным, отличным от геноцида составом международного преступления, закрепленным в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. [17].

В связи с практикой различных политических репрессий в доктрине международного права появился еще и такой термин, как "политицид". "Политицид - это массовые убийства, направленные на политическую группу, а не этническое или какое-либо другое сообщество"[18]. В наши дни появился еще и такой термин, как "этноцид". Этноцид означает "уничтожение культуры народа, а не физическое истребление самих людей"[19]. Иногда геноцид эпохи колониализма называют этноцидом, и тем самым делается упор на разрушение культуры, а не на уничтожение людей. На наш взгляд, данный термин никоим образом не может означать "уничтожение культуры народа", потому как "этноцид", если исходить из логики термина "геноцид", подразумевает убийство этноса, что является частным случаем геноцида. Что же касается "уничтожения культуры", то есть другой термин - вандализм.

Таким образом, термины "этноцид", "политицид", безусловно, имеют право на существование. Но лишь как частные случаи преступления геноцида. Данные термины не создают новых составов преступления. И они не должны исключать те деяние, которые они описывают из состава преступления геноцида. Нельзя также допустить, чтобы введение этих терминов оправдывало сужение статьи II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него.

Этимология слова "геноцид" заключается в сочетании слов "genesis" и "caedere", а не "genos" и "caedere". Авторы Конвенции о геноциде, закрепив положение о религиозной группе, вышли за буквальное толкование греческого слова genos - род, племя, а значит, и вышли за рамки концепции обязательного биологического единства преследуемой общности людей при осуществлении геноцида. И в этом случае этимология позволяет утверждать концепцию уничтожения или преследования людей по признаку определенной общности их происхождения.

В процессе создания и формального закрепления термина "геноцид" не раз давалось расширительное по сравнению с Конвенцией толкование данного понятия:

и Рафаэлем Лемкином в 1933 г. на 5-й Конференции по унификации международного уголовного права;

и в обвинительном заключении Нюрнбергского суда от 18 октября 1945 г.;

и, главное, в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 11 декабря 1946 г.: "Геноцид - суть отказ в признании права на существование целых человеческих групп".

Из тех же нескольких приведенных примеров обстоятельств, приводящих к геноциду, становится очевидным, что первоисточник геноцида - в нетерпимости одного человека к другому.

Исходя из перечисленных выводов, можно сформулировать следующий тезис: геноцид - это самая тяжкая форма дискриминации. И перечень оснований для дискриминации того или иного права широкий и незакрытый. Статья 2 Всеобщей декларации прав человека гласит: "Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения"[20].

Статья 2 Международного пакта о гражданских и политических правах подтверждает: "Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства"[21].

Геноцид - это всегда преступление, основанное на "исключении" людей по какому-либо признаку: будь то цвет кожи, другие внешние признаки, религиозные убеждения, общественное положение, политические взгляды, экономический статус, язык, культурные традиции и т.д. Геноцид означает преднамеренное преступление, нацеленное на истребление группы людей, выделяемой по своей принадлежности к какому-либо сообществу.

§ 2. Понятие преступления геноцида и его квалифицирующие признаки в международном уголовном праве

Во второй половине XX столетия международное сообщество пришло к выводу о том, что в международном праве должны быть закреплены императивные нормы, которые могли бы защитить основные права и свободы человека и тем самым запретить физическое истребление целых групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам.

Глобальными международными документами, которые содержали нормы, относящиеся к преступлениям нарушения прав человека стали принципы международного права, которые были признаны уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в своих решениях 1950 г., Женевских конвенциях 1949 г., Международных пактах 1966 г., Конвенциях о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 г., Конвенциях о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 г., проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, Статуте Международного уголовного суда и некоторых других[22].

Преступление геноцида было признано в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. Немного позже резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 180 (II) от 21 ноября 1947 г. установила, что "геноцид является международным преступлением, влекущим за собой национальную и международную ответственность отдельных лиц государств". В 1948 г. была принята и открыта для подписания Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него (вступила в силу в 1951 г) [23].

В ст.1 указанной Конвенции говорится, что "геноцид, независимо от того, совершается ли он в мирное или военное время, является преступлением, которое нарушает нормы международного права" и государства-участники "обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение".

По нашему мнению, справедливо отмечал А.Н. Трайнин, "в понимании Нюрнбергского Международного военного трибунала геноцид - это система преступных действий, направленных на физическое уничтожение группы населения"[24].

Заметим, что в приговоре Нюрнбергского Международного военного трибунала полностью признавался факт организованного массового истребления целых народов: "из представленных доказательств явствует, что, во всяком случае, на Востоке массовые убийства и зверства совершались не только в целях подавления оппозиции и сопротивления германским оккупационным войскам. В Польше и Советском Союзе эти преступления являлись частью плана, заключавшегося в намерении отделаться от всего местного населения путем изгнания и истребления его для того, чтобы колонизировать освободившуюся территорию немцами"[25].Н.С. Лебедева относила к геноциду действия, которые были направлены на физическое уничтожение отдельных расовых, национальных или религиозных групп[26].

А.Я. Сухарев считает, что по классификации, даваемой в Уставе Нюрнбергского трибунала, геноцид ближе всего стоит к преступлениям против человечности, однако отличается от них масштабом репрессий против определенных групп населения и ярко выраженными целями. В определенной степени он близок и к военным преступлениям, так как его совершение может совпадать со временем ведения военных действий, но отличается от них также по цели (направлен на физическое уничтожение именно отдельных расовых, национальных и религиозных групп) и, кроме того, может совершаться и в мирное время (например, геноцид осуществляемый в Камбодже). Именно по этой причине Уставы трибуналов для Югославии и Руанды и Статут Международного уголовного суда выделили геноцид из военных преступлений и преступлений против человечности в самостоятельное международное преступление[27].

Из ст.6 Римского Статута Международного уголовного суда вытекает, что для целей Статута суда "геноцид" означает любое деяние, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную этническую, расовую или религиозную группу как таковую: а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) умышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на ее полное или частичное физическое уничтожение; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; е) насильственную передачу детей из одной группы в другую. Данное определение аналогично определению, которое дано в ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества[28].

Заметим, что термин "геноцид" был впервые использован в своих работах Рафаэлем Лемкиным[29]. Анализируя в совокупности ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и ст.6 Римского Статута Международного уголовного суда необходимо отметить, что в пункте "С" ст.6 Устава Нюрнбергского трибунала признавались различные категории преступлений против человечности. Первая категория преступлений против человечности связана с бесчеловечными деяниями, вторая категория преступлений против человечности связана с преследованием человеческой группы.

Устав Нюрнбергского трибунала определил вторую категорию преступлений против человечности как "преступления по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любыми преступлениями, подлежащими юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет. Трибунал признал отдельную группу подсудимых виновными в совершении преступлений против человечности в силу совершенных ими преступных деяний и тем самым подтвердил принцип личной ответственности и наказания за такое поведение как за преступление по международному праву[30]. После вынесения Нюрнбергским трибуналом приговора, Генеральная Ассамблея подтвердила, что преступление против человечности типа преследования или "геноцид" представляли собой преступления по международному праву, за совершение которых индивиды подлежат наказанию[31]. Как уже упоминалось, Генеральная Ассамблея в 1948 г. приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него, которая впоследствии стала основой международного сотрудничества, необходимого для избавления человечества от этого весьма тяжкого преступления[32].

Батарь В.А. отмечает, что в 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН признала исключительную тяжесть преступления геноцида, в 1948 г. разработала и приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него[33] - все это и явилось основанием включения данного преступления в проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г.

Конвенция 1948 г. стала пользоваться широким признанием международного сообщества и была ратифицирована большинством государств. Принципы, которые положены в основу этой Конвенции, были признаны Международным Судом ООН в качестве обязательных для государств, даже если они не имеют силу международных обязательств[34]. Статья 2 Конвенции содержит определение преступления геноцида, которое послужило важным поводом в развитии международного уголовного права, связанного с преследованием определенной категории преступлений против человечности, признанной Уставом Нюрнбергского трибунала. Конвенция дает конкретное определение преступления геноцида в плане необходимого намерения и запрещенных деяний. Заметим, что Комиссия международного права не включает требование связи с преступлениями против мира и военными преступлениями, которые имеют место в Уставе Нюрнбергского трибунала, в котором говорится о преследованиях "с целью осуществления или в связи с любыми преступлениями, подлежащими юрисдикции Трибунала". Определение геноцида, которое содержится в ст.2 Конвенции, пользующееся обширным признанием, впоследствии было воспроизведено в ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г., а также воспроизводится в Уставе Международного Трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 22 февраля 1993 г. [35], Уставе Международного трибунала по Руанде от 8 ноября 1994 г. [36] и Римском Статуте Международного уголовного суда[37]. Заметим, что ставшие трагедией преступления в Руанде ясно продемонстрировали, что преступление геноцида, даже если оно совершается главным образом на территории одного государства, может иметь серьезные последствия для международного мира и безопасности, что тем самым подтверждает уместность включения этого преступления в Статут Международного уголовного суда.

Обратим внимание, что определение преступления геноцида, которое содержится в ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и человечества 1996 г. и ст.6 Римского статута Международного уголовного суда, состоит из двух важных элементов. Первый элемент "необходимого намерения" (mens rea) и второй элемент - запрещенного деяния (actus reus). Указанные два элемента упомянуты в одном предложении ст.6 Римского статута, в которой говорится, что "для целей настоящего Статута "геноцид" означает любое из следующих деяний, совершаемых с намерением". Первый элемент определения имеет место в предложении ст.6 Статута, второй элемент содержится в подпунктах а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; е) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую. Давая характеристику первому элементу, заметим, что определение преступления геноцида требует конкретного намерения, которое является окончательной особенностью этого конкретного преступления по международному праву.

Запрещенные деяния, которые перечислены в подпунктах а) - е), по своему характеру являются сознательными, намеренными или продиктованными волей деяниями, которые индивид не мог бы обычно совершить, не зная, что они, вероятно, повлекут за собой определенные последствия. Намерение совершить одно из перечисленных деяний в сочетании с общим осознанием возможных последствий такого деяния в отношении непосредственной жертвы или жертв применительно к преступлениям геноцида не является достаточным. Заметим, что определение этого преступления требует особого направления прямого умысла в отношении последствий запрещенного деяния. Как указывается в водном положении ст.6 Римского Статута, лицо несет ответственность за преступление геноцида только тогда, когда одно из запрещенных деяний совершается "с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, рассовую или религиозную группы как таковую".

Квалифицирующим признаком преступления геноцида является намерение, как важный аспект данного состава преступления. Намерение должно заключаться в уничтожении группы лиц, которые принадлежат к той и иной конкретной группе, а запрещенное деяние должно быть совершено против лица в силу его принадлежности к конкретной группе и в качестве одного из последовательных шагов достижения общей цели уничтожения этой группы. Принадлежность лица к данной группе, а не его личность представляет собой решающий критерий определения непосредственных жертв преступлений геноцида. Данная группа как таковая является конечным объектом или намеченной жертвой ряда преступного массового поведения. Ю.В. Грачева и Л.Д. Ермакова отмечают, что главная черта геноцида, по мнению Н. Робинсона, заключается в его объекте и умысел преступления должен быть направлен на уничтожение группы. Группа, состоит из индивидов, и поэтому, строго говоря, деяние по ее уничтожению должно быть направлено против индивидов. Но эти индивиды важны не per se, а лишь как члены группы, к которой они принадлежат[38]. Предпринятые действия против конкретных членов группы представляют собой средства, которые были использованы для достижения преступной конечной цели в отношении конкретной группы.

Чтобы выяснить, существует ли какое-либо различие между геноцидом и другими бесчеловечными актами, заметим, что некоторые юристы считают, что между геноцидом и другими преступлениями против человечества различия отсутствуют. Американский профессор С. Глейзер считает, что авторы как конвенции о геноциде, так и проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества хотели признать геноцид как преступление даже в том случае, когда акт (убийство и т.д.) совершен против одного какого-либо члена группы с намерением уничтожить ее полностью или частично, и решающим в этом случае является намерение[39].

Намерение должно заключаться в уничтожении группы как таковой, т.е. как отдельного и отличающегося от других образований, а не как некоторых людей лишь в силу их принадлежности к конкретной группе. На этот счет Генеральная Ассамблея ООН провела различия между преступлениями геноцида и убийствами, охарактеризовав геноцид как отказ в признании права на существование целых человеческих групп, а убийство как отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ[40].

Намерение должно заключаться в уничтожении группы полностью или частично. Преступление геноцида по своему характеру требует намерения уничтожить значительную часть конкретной группы. Также намерение должно заключаться в уничтожении группы одного из видов, предусмотренных в Конвенции, а именно национальной, этнической, расовой или религиозной группы[41].

Если рассматривать геноцид с точки зрения его цели, то совершенно очевидно, что на фоне других бесчеловечных актов это преступление будет четко выделяться. Его цель заключается в том, чтобы "уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу". Разумеется, в основе других бесчеловечных актов могут лежать национальный, расовые или религиозные мотивы, однако эти акты совсем не обязательно совершаются с намерением уничтожить какую-либо группу, рассматриваемую как конкретное образование. Заметим, что политические группы были включены в определение преследований, содержащееся в Уставе Нюрнбергского трибунала, но не в определении геноцида, содержащееся в Конвенции, поскольку эта группа не была сочтена достаточно стабильной для целей последнего из указанных преступлений. Тем не менее, преследование, направленное против членов политической группы, может все же представлять собой преступление против человечности. Расовые и религиозные группы охватываются Уставом Нюрнбергского трибунала и Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Кроме того, Конвенция также охватывает национальные или этнические группы. Статья 6 Римского Статута Международного уголовного суда признает те же категории защищаемых групп, что и указанная Конвенция. В ст. IV Конвенция прямо признает, что преступление геноцида может быть совершено ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами. Заметим, что определение преступления геноцида было бы равным образом применимо в отношении любого отдельного лица, которое совершает одно из запрещенных деяний с необходимым намерением. По нашему мнению, степень знаний деталей плана или политики осуществления преступления геноцида могла бы быть различной в зависимости от положения исполнителя преступления в государственной иерархии или в структуре военного командования. Думается, что это не может означать, что подчиненный, который фактически осуществляет план, не может считаться ответственным за преступление геноцида лишь потому, что он не обладает столь же полной информацией в отношении общего плана, что и его начальники. Определение преступления геноцида требует определенной степени знания конечной цели преступного поведения, а не знания каждой частности общего плана или политики геноцида. Например военнослужащий, которому было приказано обыскать дома и убить только тех, кто принадлежит к конкретной группе, не может не знать о несущественности личности жертв и о существенности их принадлежности к данной группе. Также он не может не знать о губительных последствиях такого преступного поведения для этой группы как таковой. Из этого следует, что необходимая степень знания и намерение могут быть выделены из характера приказа о совершении запрещенных тяжких деяний против лиц, которые принадлежат к конкретной группе, и поэтому выделяемых в качестве непосредственных жертв преступного массового поведения[42].

Анализируя второй элемент определения геноцида, Манов В.Г. отмечает, что и в ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, и в ст.6 Римского Статута Международного уголовного суда в подпунктах а) - е) перечисляются запрещенные деяния, которые содержатся в ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. В п.10 ст.2 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. для определения примерного, а не исчерпывающего перечня деяний, представляющих собой геноцид, используется слово "включая", а в ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. и в ст.6 Римского Статута Международного уголовного суда была использована ст. II указанной Конвенции, чтобы указать исчерпывающий характер перечня запрещенных преступных деяний. Следует обратить внимание на важную деталь, которая требует уточнения. Уничтожение, о котором идет речь в Конвенции, проекте Кодекса преступлений 1996 г. и Римском Статуте Международного уголовного суда, - это физическое уничтожение группы физическими либо биологическими средствами, а не уничтожение национальной, языковой, религиозной, культурной или иной самобытности данной группы. Национальный или религиозный элемент, либо расовый или этнический элемент не принимаются во внимание в определении слова "уничтожение", которое должно восприниматься лишь в его материальном смысле, его физическом или биологическом смысле. Обратим внимание, что проект конвенции 1947 г., который был подготовлен Генеральным секретарем ООН, и проект конвенции 1948 г., который был подготовлен Специальным комитетом по геноциду, содержали положения о "культурном геноциде". Данное понятие охватывало любое преднамеренное деяние, совершенное с целью уничтожения языка, религии или культуры данной группы, например запрещение использования языка конкретной группы в ежедневном общении и т.д. Но, вместе с тем, текст Конвенции, подготовленный Шестым комитетом и принятый Генеральной Ассамблеей, не включает в себя концепцию "культурного геноцида", содержащуюся в указанных проектах, и перечисляет лишь деяние, которое относится к категории "физического" или "биологического" геноцида. Тем не менее, некоторые деяния, которые указаны в этом пункте, при некоторых обстоятельствах могли бы представлять собой преступления против мира и безопасности человечества. Если же обратить внимание на ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и ст.6 Римского Статута, то первые три подпункта перечисляют деяние "физического геноцида", в то время как последние два - деяния "биологического геноцида"[43].

В преступлении геноцида присутствует элемент массовости. Обратим внимание, что элемент массовости был поддержан в некоторых точках зрения. В 1948 г. Юридический комитет Комиссии Организации Объединенных Наций по делам военных преступлений считал, что "единичные нарушения не входят в понятие преступления против человечества"[44]. В частности, для классификации какого-либо общеуголовного преступления, подлежащего наказанию только во внутригосударственном праве, преступления против человечества, которое относится к области международного права, необходимо какое-либо массовое и систематическое действие, особенно по распоряжению властей. Что же касается вмешательства государств в дела государства, на территории которого были совершены преступления, или граждане которого стали жертвами, то они оправдывалось лишь теми преступлениями, которые ставят под угрозу международное сообщество или приводят в негодование человечество либо своими масштабами и жестокостью, либо большим числом или тем, что аналогичные акты были совершены в различные моменты времени и в различных местах[45]. Однако имеются и противоположные точки зрения, в частности, как отмечает В.П. Звеков В.П. - профессор Роберт Лира на IIХ Международной конференции по унификации уголовного права говорил, что преступлением, наносящим ущерб человечеству, считается любое деяние или нарушение, которое несет серьезную угрозу какому-либо лицу или включает физическое насилие над ним по мотивам его национальной или расовой принадлежности, религиозных, философских или политических убеждений[46]. Ю.А. Решетов отмечает, что по мнению Анри Мейровиц "преступления против человечества должны на самом же деле включать, наряду с актами, направленными против отдельных жертв, акты участия в массовых преступлениях". Далее Анри Мейровиц считает, что "элемент многочисленности жертв необходим не более, чем элемент множественности актов. Появление концепции преступления против человечества было вызвано преступным историческим явлением, характерной основной чертой которого была массовость: большое число противоправных деяний; большое число исполнителей и большое число жертв. Однако массовость, как он считает, не является элементом состава этого правонарушения"[47]. Отметим, что проблема неизбежно массового или немассового характера преступления против человечества теоретически спорна. Эти спорные моменты имеют место и в судебной практике. Так, Верховный суд британской зоны отмечал, что этот элемент массовости не является обязательным для правового определения преступления против человечества, которое, наряду с истреблением, предполагающим элемент массовости, охватывает убийства, пытки или изнасилования - акты, которые могут быть изолированным и единичным деянием[48]. Американский военный трибунал, напротив, считал, что элемент массовости является неотъемлемой частью состава преступления против человечества. В ходе процесса № 3 обвиняемым вменялось в вину "преднамеренное участие в системе жестокости и несправедливости". По мнению трибунала, единичные случаи жестоких деяний или преследований не должны предусматриваться в определении[49].

Таким образом, различие, проводимое на основе массовости, не имеет, решающего значения. Некоторые специалисты по-прежнему считают, что систематическое нарушение лишь одного из прав человека является преступлением против человечества. Раз так, то возникает вопрос о возможности определения элемента тяжести в качестве своего рода критерия дифференциации. С. Глейзер считает, что геноцид является не чем иным, как более тяжким, или совершенным при отягчающих обстоятельствах, частным случаем, преступлением против человечества. Они различаются не своей сущностью, а лишь степенью[50]. По его мнению, проблема проведения различия осложняется еще и тем, что с точки зрения мотивов невозможно усмотреть различие между уничтожением "этнической группы" и уничтожением "политической группы". Другие юристы указанную позицию не разделяют. В частности, Веспасьен В. Пелла считает, что эти два понятия - геноцид и преступление против человечества - охватывают не одну и ту же область. "Действительно, - указывает он, согласно постановлениям Конвенции от 9 декабря 1948 г., нет преступления геноцида, если акт направлен против политической группы. Преступления же против человечности, как они были предусмотрены в п.6 ст.6 Статута Нюрнбергского трибунала, могут, напротив, заключаться в преследованиях по политическим мотивам". Развивая свои доводы, он также высказал свою мысль о том, что различие между этими двумя понятиями являются таковыми, что геноцид следовало бы исключить из кодификации. В этой связи он указывает на существование отдельной конвенции о геноциде, которая делает излишним включение геноцида в Кодекс преступлений против мира и безопасности человечества. "Следует, - указывает он, - сохранить самостоятельность и независимость конвенции о геноциде"[51]. Думается, что с этими выводами согласиться никак нельзя.

В литературе высказывалась мысль и о том, чтобы в качестве критерия дифференциации этих двух понятий взять состояние войны. В Уставе Нюрнбергского трибунала, как уже отмечалось, установлена связь между преступлениями против человечества и состоянием войны. Военные трибуналы довольно широко обсуждали эту проблему. В частности, в издании "Law Reports" эти обсуждения отражены следующим образом: "Хотя эти два понятия, может быть, и перекрываются, геноцид отличается от преступлений против человечества тем, что для его доказательства нет необходимости устанавливать связь с войной"[52].

Анализируя подпункт "а) убийство членов такой группы" необходимо отметить то, что указанный состав преступления "убийство членов такой группы" был взят из подпункта а) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 г.

В подпункте d) слова "причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства такой группы" были взяты из подпункта d) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Указанный подпункт охватывает два вида ущерба, который может быть причинен лицу, - телесные повреждения, предполагающие физические увечья того или иного рода, и умственное расстройство, которое связано с тем или иным нарушением умственных способностей. Телесное повреждение или умственное расстройство, причиненные членам группы, должны иметь столь серьезный характер, чтобы создавать угрозу ее полного или частичного уничтожения[53].

В подпункте с) слова предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на ее полное или частичное физическое уничтожение" были взяты из подпункта с) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Термин "предумышленное" использован для обозначения явного намерения уничтожения, связанного с созданием определенных условий жизни.Н. Робинсон считал, что невозможно заранее перечислить "жизненные условия", которые охватывались бы запретом в ст. II Конвенции. Он полагал, что лишь намерение и вероятность конечной цели могут определять в каждом конкретном случае факт совершения (или попытки совершения) акта геноцида. Случаи геноцида, которые могли бы охватываться подпунктом с), включают, например, создание условий, в которых группа людей оказывается на грани голода, свертывание медицинского обслуживания ниже необходимого уровня, непредоставление достаточного жилья и т.п., при условии, что эти ограничения налагаются с целью полного или частичного уничтожения этой группы.

В подпункте d) слова "меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы" были взяты из подпункта d) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него.А.Я. Сухарев отмечает, что такая мера, по мнению Н. Робинсона, не должна быть классической стерилизацией: разделение полов, запрещение вступления в брак и тому подобное являются мерами, ведущими к неменьшим ограничениям и дающими тот же результат[54]. Слово "меры" в этом подпункте были использованы для обозначения необходимости элемента принуждения. Отметим, что Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин признал принудительную стерилизацию или аборт нарушением Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин[55]. На наш взгляд, указанное положение не применялось бы в отношении добровольных программ контроля над рождаемостью, поддерживаемых государством в рамках социальной политики[56]. В подпункте е) слова "насильственную передачу детей из одной группы в другую группу" были позаимствованы из подпункта е) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Принудительная передача детей имела бы особо серьезные последствия для будущего существования группы как таковой. Отметим, что указанная статья не охватывает передачу взрослых, такого рода поведение в известных обстоятельствах могло бы представлять собой преступление против человечности. Можно полагать, что ст.17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и ст.6 Римского Статута Международного уголовного суда прямо указывают, что совершение преступления геноцида не требует достижения конечного результата уничтожения группы. Заметим, что на этот счет достаточно совершения любого из деяний, перечисленных в этой статье, с явным намерением достижения полного или частичного уничтожения защищаемой группы как таковой. Думается, что Международный уголовный суд, применяя определение преступления геноцида, содержащегося в ст.6 Статута, в конкретном случае мог бы счесть необходимым прибегнуть к иным соответствующим положениям, которые содержатся в Конвенции о предупреждении преступлений геноцида и наказания за него от 9 декабря 1948 г. в качестве договорного либо обычного международного права[57].

Выводы по 1 главе

Таким образом, концептуальное наполнение понятия геноцида, подпадающего под юрисдикцию Международного уголовного суда, позволяет квалифицировать его как деяние, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Определяющим признаком преступления геноцида является намерение совершения конкретного вида геноцида (геноцид посредством убийства, геноцид посредством причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, геноцид посредством умышленного создания таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение, геноцид посредством принятия мер, рассчитанных на предотвращение деторождения, геноцид посредством насильственной передачи детей) как важный аспект специфического состава преступления геноцида.

Глава 2. Геноцид в системе преступлений против мира и безопасности человечества и его уголовно-правовая характеристика

§ 1. Место геноцида в системе преступлений против мира и безопасности человечества

История развития современной цивилизации свидетельствует о том, что страны мира при их многообразии и полярности так или иначе вынуждены сталкиваться с общими проблемами, реализация которых возможна только путем сотрудничества, поиска наиболее оптимальных, приемлемых решений.

В данном случае общепризнанный принцип международного сотрудничества является прочной материальной основой, что особенно важно при реализации системы мер по противодействию международным преступлениям и преступлениям международного характера[58]. По мнению Д.А. Ястребова, в рамках общепризнанного понимания в российской и зарубежной науке международного уголовного права установлено деление преступных деяний на международные преступления и преступления международного характера[59].

В условиях сегодняшней действительности увеличивается число преступлений, признаваемых странами мира международными, в результате которых наступают тягчайшие последствия для жизни на земле. Все это вызывает особое беспокойство мирового сообщества.

Учитывая повышенную опасность для мирового сообщества международных преступлений и преступлений международного характера в общей системе норм, регулирующих отношения между государствами, Устав ООН и Декларация о принципах международного права закрепили важнейшие международно-правовые принципы: отказ от угрозы силой и использования силы в международных отношениях; разрешение споров мирными средствами; невмешательство во внутренние дела других государств; обязанность сотрудничать в соответствии с Уставом; равноправие и самоопределение народов; суверенное равенство всех государств; добросовестное выполнение международных обязательств[60].

Руководствуясь сформулированными в международно-правовых актах положениями, все государства мира в целях обеспечения собственной безопасности по взаимной договоренности между собой в своих национальных законодательствах должны определить круг деяний, которые будут нарушать интересы каждого из них. Консолидация усилий позволит в определенной степени нейтрализовать преступные замыслы.

Исходя из того что международные преступления посягают на интересы всего мирового сообщества, они должны относиться к юрисдикции международного уголовного суда. В свою очередь, преступления международного характера затрагивают интересы отдельно взятых государств и в этой связи подпадают под регулятивное действие института экстрадиции (выдачи). В рамках института экстрадиции на основании принципа aut dedere, aut punier (или выдай, или накажи) и принципа aut dedere, aut judicare (или выдай, или суди) решаются все уголовно-правовые вопросы[61].

Предполагается, что противодействие международным преступлениям и преступлениям международного характера должно осуществляется под эгидой ООН и с использованием разработанных рекомендаций, что повысит эффективность и действенность всех проводимых мероприятий.

В Особенной части УК РФ законодатель впервые предусмотрел самостоятельный раздел XII и отдельную главу о преступлениях против мира и безопасности человечества. В этой связи они отнесены законодателем к международным преступлениям, так как посягают на важнейший объект всех государств и народов - сохранение мира и обеспечения в целом безопасности человечества. Уголовно-правовая охрана мира и безопасности человечества от преступных посягательств является одним из важнейших направлений по реализации основных положений, закрепленных в международно-правовых актах и Конституции РФ.

Современная уголовно-правовая наука уделяет особое внимание теоретической разработке классификации. Это обусловлено тем, что классификация служит одним из средств познания, она помогает исследовать различные явления в их взаимосвязи и развитии. Классификация обеспечивает обозримость материала, выявляет взаимосвязи и закономерности, получает, углубляет и отражает накопленные знания, систематизирует их. Классификация - это систематизированное распределение явлений и объектов на определенные группы, разряды, классы на основании их сходства и различия[62].

При классификации объекты всегда разделяются по единым основаниям.

Основанием классификации, как правило, служат существенные, качественные признаки, характеризующие внутреннюю общность объектов внутри классов и классов внутри множества. Ученые-юристы, исследовавшие проблемы противодействия преступлениям против мира и безопасности человечества, также осуществляют классификацию указанных преступлений. Это связано с тем, что проблема классификации преступлений против мира и безопасности человечества и преступлений международного характера в российском уголовном законодательстве достаточно актуальна[63]. Однако до сих пор в теории уголовного права по ней среди ученых не выработано единой позиции. В зависимости от того, какой критерий был взят в качестве системообразующего, можно выделить несколько подходов к группировке рассматриваемых преступлений.

Все преступления, уголовная ответственность за которые предусмотрена в разделе XII УК, посягают на мир и безопасность человечества (глава 34). Указанные интересы выступают в качестве родового (специального) объекта анализируемых преступлений. Вместе с тем то или иное из этих преступлений посягает на определенный элемент мира и безопасности человечества. В связи с этим ученые А.В. Наумов[64], Н.И. Ветров[65], А.А. Гравина[66] дополнительно классифицируют их в зависимости от непосредственного объекта:

1) преступления, посягающие на мир и мирное сосуществование государств (ст.358, 354, 355 УК);

2) преступления, посягающие на регламентированные международным правом средства и методы ведения войны (ст.356, 357, 358, 359 УК);

3) преступления, посягающие на безопасность представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой (ст.360 УК).

Положив в основу классификации аналогичный критерий - непосредственный объект, М.Г. Янгаева и М.Г. Левандовская тем не менее предлагают иные классификационные группы:

1) преступления против мира (ст.353 - 355 УК);

2) военные преступления (преступное нарушение правил и обычаев ведения войны - ст.356 УК);

3) преступления против человечности (ст.357, 358 УК);

4) посягательство на принципы правового регулирования вооруженных конфликтов (ст.359 УК);

5) посягательство на неприкосновенность лиц и учреждений, пользующихся международной защитой (ст.360 УК) [67].

По мнению Л.М. Прохорова и М.Л. Прохоровой, непосредственным объектом этих преступлений выступают различные элементы мирного сосуществования всех государств планеты. С учетом особенностей непосредственных объектов преступления они подразделяют их на такие же группы, исключая военные преступления, отнеся состав данного преступления, предусмотренного ст.356 УК РФ, к первой классификационной группе:

1) деяния, посягающие на мир (ст.353 - 356 УК РФ);

2) преступления против человечности (ст.357, 358 УК РФ);

3) деяния, посягающие на принципы правового регулирования вооруженных конфликтов (ст.359 УК РФ);

4) посягательства на лица или учреждения, пользующиеся международной защитой (ст.360 УК РФ) [68].

А.Б. Мельниченко и А.Г. Кибальник предлагают преступления анализируемой группы подразделить на следующие виды:

1) преступления против мира (ст.353 - 355, 360 УК РФ);

2) преступления против правил и обычаев ведения войны (ст.356, 359 УК РФ);

3) преступления против безопасности человечества (ст.357, 358 УК РФ) [69].

Профессор Э.С. Тенчов говорит о том, что основанием для выделения в УК РФ посягательств против мира и безопасности человечества явились предписания ст.6 Устава международного военного трибунала. В связи с этим преступления против мира и безопасности человечества он предлагает классифицировать на три группы:

а) преступления против мира (ст.353, 354,360 УК);

б) военные преступления (ст.355, 356, 359 УК);

в) преступления против человечества (ст.357, 358 УК) [70]. Данной позиции придерживается и профессор Н.Ф. Кузнецова[71].

Проанализировав предложенные учеными различные классификационные группы, автор в зависимости от объекта посягательств указанные преступления подразделяет на: преступления, направленные против мира и посягающие на мирное существование государства (ст.353, 354 УК РФ); преступления, направленные против безопасности человечества (ст.355 - 359 УК РФ); преступления, направленные против международного сотрудничества (ст.360 УК РФ).

§ 2. Уголовная ответственность за геноцид по современному российскому законодательству

Международно-правовые акты, установившие преступность геноцида, по существу способствовали универсализации как понимания этого деяния, так и формулирования его юридически значимых признаков. В соответствии с указанием Конвенции о геноциде преступность этого деяния в нашей стране впервые установлена ст.357 УК РФ.

Структура состава преступления геноцида в международном и в национальном праве идентична. Правда, в доктрине международного права всегда высказывались сомнения в возможности механического перенесения элементов состава преступления из области национального уголовного права в область международного права[72]. Однако, если в теории национального уголовного права вопросами, относящимися к объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне преступлений занимались давно и основательно, то применительно к преступлениям по международному праву, эти вопросы, несмотря на их актуальность, предметом глубокой разработки до сих пор не cтали.

Говоря об объекте преступления в национальном праве, в частности в российском, мы подразумеваем общественные отношение, урегулированные действующим законодательством, на которые посягает преступление[73]. Наука уголовного права выделяет общий, родовой и непосредственный объекты. Общий объект - это объект, характерный для всех видов преступления, то есть вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Родовой - объект общий для отдельных групп преступлений. Так родовым объектом преступлений против мира и безопасности человечества являются общественные отношения, складывающиеся в результате соблюдения норм международного права. Непосредственный объект - это тоже совокупность общественных отношений, но по сравнению с родовым, в еще более узком объеме. Соответственно, непосредственным объектом геноцида являются общественные отношения, обеспечивающие безопасные условия жизни национальных, этнических, расовых и религиозных групп. Так представляет виды объектов преступления геноцида теория российского уголовного права.

Родовым (и видовым) объектом геноцида являются интересы обеспечения мира и безопасности человечества. Под "миром" надо понимать такое состояние отношений между государствами - субъектами международного права, которое характеризуется отсутствием фактических военных действий между ними. "Безопасность человечества" - это состояние защищенности неопределенного круга лиц от любых угроз, посягающих на их жизненно важные интересы, связанные с физическим существованием человечества в целом или какой-либо демографической группы людей. При этом такие угрозы должны исходить от субъектов уголовного права.

Основным непосредственным объектом геноцида надо признать только безопасность человечества, так как юридически допускается совершение этого преступления и в мирное время, и во внутригосударственной политике.

В юридической литературе, посвященной геноциду как преступлению по международному праву, непосредственный объект данного преступления сужается до характеристики его как - национальной, этнической, расовой или религиозной группы[74].

Дать идеальную и всеобъемлющую формулировку трудно, но к этому надо стремиться. Предлагается следующее определение объекта преступления геноцида.

Под объектом геноцида следует понимать: "расовую, национальную, этническую, религиозную, социальную, политическую, культурную, половую и характеризующуюся любой иной принадлежностью человеческую группу".

Текстуальный анализ нормы о геноциде заставляет говорить о существовании дополнительного непосредственного объекта данного преступления - жизни и здоровья людей, принадлежащих к демографическим общностям. Соответственно, потерпевшими от этого преступления могут быть представители (члены) национальной, расовой, этнической или религиозной группы. Исходя из высочайшей степени общественной опасности рассматриваемого преступления, представляется, что потерпевшими от геноцида необходимо признавать всех представителей демографической группы, вне зависимости от того, скольким лицам причинен вред.

В ст.357 УК называется шесть деяний, образующих объективную сторону геноцида. Необходимо отметить, что факт уничтожения демографической группы как последствие, к которому стремится виновный, остается за рамками геноцида как оконченного состава преступления. В то же время в качестве характеристики действий, образующих геноцид, называется убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, поэтому вопрос о характеристике состава геноцида с точки зрения конструкции объективной стороны сам по себе представляется проблематичным[75].

Под "убийством" членов демографической группы надо понимать любое умышленное причинение смерти, подпадающее под признаки ст.105 УК. Закон при характеристике объективных признаков геноцида оперирует термином "убийство" во множественном числе ("убийства членов... "). Поэтому этот "способ" осуществления геноцида имеет место минимум при двукратном причинении смерти представителям демографической группы (при установлении соответствующих признаков субъективной стороны) [76]. С другой стороны, само по себе количество убитых на формальную квалификацию геноцида не влияет, но должно учитываться при назначении наказания как отягчающее обстоятельство по признаку наступления тяжких последствий. Причинение тяжкого вреда здоровью представителям демографической группы имеет место при причинении в результате действий виновного здоровью любого из последствий, указанных в диспозиции ч.1 ст.111 УК, также как минимум двум представителям демографической группы.

Если само по себе количество погибших или травмированных при осуществлении актов геноцида юридически не может повлиять на квалификацию содеянного по ст.357 УК, то абсолютно неясно, в чем состоит обоснованность установления "нижнего предела" количества жертв таких проявлений геноцида, как убийство и причинение тяжкого вреда здоровью членам демографической группы. Представляется, что характер и степень общественной опасности геноцида настолько велики, что юридически не должно существовать никакой "нижней границы" числу его жертв. Тем более что при осуществлении иных (формальных) проявлений геноцида вообще неважно, причинены кому-либо смерть либо тяжкий вред здоровью. По этим причинам предлагаем в ст.357 УК указать на единственное число потерпевших от геноцида, которое позволило бы избежать возможных юридических коллизий и споров при определении "минимально" допустимого количества жертв.

Иначе обстоит дело при характеристике остальных признаков объективной стороны геноцида. Насильственное воспрепятствование деторождению как деяние может выражаться в совершении виновным самых разнообразных действий с целью недопущения рождения детей у представителей той или иной демографической группы населения. В литературе высказана позиция, согласно которой это деяние может проявляться в проведении против воли женщины искусственного прерывания беременности, стерилизации. Однако прерывание беременности без согласия потерпевшей, стерилизация являются видами тяжкого вреда здоровью. И вряд ли в этом случае может идти речь о конкуренции более специального признака, ибо эти признаки (т.е. причинение тяжкого вреда здоровью и воспрепятствование деторождению) являются альтернативными признаками одного и того же состава преступления. Видимо, рассматриваемый признак объективной стороны геноцида может быть самостоятельно вменен при условии, что насильственное воспрепятствование деторождению не связано с причинением тяжкого вреда здоровью представителей демографической группы (например, недопущение сексуальных контактов между представителями одной и той же демографической группы; химиотерапевтическое либо медикаментозное подавление половой функции) [77].

Принудительная передача детей - деяние, имеющее место при передаче детей в иную демографическую группу, при которой передаваемый ребенок утрачивает демографические качества, присущие его родителям (речь должна идти об утрате тех качеств, которые не передаются по наследству).

Насильственное переселение, рассчитанное на физическое уничтожение членов демографической группы, - это действие, выражающееся в перемещении их представителей в непривычные условия (в первую очередь, климатические), которые могут привести к физическому вымиранию перемещаемой группы людей. Как известно, группы людей, постоянно проживающие в той или иной местности, физиологически на протяжении многих поколений приспосабливаются к природным условиям проживания. Резкое перемещение такой группы в принципиально иные природные условия влечет общее ослабление организма и, как следствие, угасание жизненных функций ("климатопатология"). При этом перемещение представителей демографической группы должно быть произведено именно в чуждые природные условия, а не просто в "резервации" или абстрактные "пункты переселения".

Наконец, последним из указанных в УК проявлений геноцида является иное создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов демографической группы. Под "иным" созданием таких жизненных условий понимается неограниченный перечень деяний, которые не являются ранее рассмотренными признаками геноцида и в то же время создают угрозу физическому существованию демографической группы или ее части (например, биологическое, химическое либо радиоактивное заражение места обитания; наложение запрета на занятие каким-либо видом деятельности, являющейся единственным источником существования демографической группы).

Объективная сторона геноцида, в отличие от других трех элементов состава преступления, не вызывает принципиальных споров. К объективной стороне геноцида относят действия, перечисленные в пунктах а - е статьи II Конвенции о геноциде:

Действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу, как таковую:

a) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые расчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

d) меры, расчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Однако, этот элемент состава преступления геноцида не кажется абсолютно однозначным. Самвел Кочои, в своей статье "Геноцид: понятие, ответственность, практика", опубликованной в журнале "Уголовное право"[78], обратил внимание на "несоответствие", предусмотренных в УК РФ санкций за геноцид в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни Конституции РФ и общей части самого УК. Согласно ч.2 ст.20 Конституции РФ: "Смертная казнь [...] может устанавливаться [...] за особо тяжкие преступления против жизни [...] "[79]только как альтернативу смертной казни за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь [...] ".

По мнению Самвела Кочои, в УК РФ вид и размер наказания за геноцид следовало дифференцировать в зависимости от того, какие совершены деяния, образующие геноцид[80].

Полагаем, что идея о дифференциации наказаний за деяния, составляющие объективную сторону геноцида абсолютно справедлива. Наказание должно соответствовать совершенному деянию. И, как не могут быть приравнены по своим последствия убийство и телесные повреждения, так не должны приравниваться и наказания за них.

Однако проблема, которую поднял Самвел Кочои в своей статье, намного глубже, ибо еще раз заставляет отвечать на вопрос - что же такое есть геноцид? Видя противоречие между УК РФ и Конституцией РФ, Кочои, тем самым, обращает внимание на то, что действия, составляющие геноцид, направлены не только против жизни.

Пункты "b" и "e" Конвенции о предупреждении геноцида и наказания за него говорят о следующих деяниях, составляющих геноцид:

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Действия, перечисленные в пункте "b" сопряжены с причинением вреда здоровью, но не с лишением жизни. И, тем не менее, эти действия ведут к искоренению той или иной группы путем лишения качеств, необходимых для жизни.

Введением же пункта "e" разработчики Конвенции указали еще одно направление толкования понятия геноцида. Под геноцидом следует понимать не только физическое искоренение группы, обладающей тем или иным характерным признаком, но и искоренение самого этого признака (например, национального, путем насильственной ассимиляции с другими группами).

Геноцид характеризуется, как преступление против человечества. Геноцид означает "отказ в признании права на существование целых человеческих групп, подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ"[81]. То есть "человечество" и "личность" в данном случае являются равнозначными понятиями. Следовательно, геноцид есть преступление против множества личностей.

Объективную сторону геноцида составляют деяния не только против жизни (п. а, с), но и против здоровья (п. b), семьи (п. e), что следует из самой Конвенции. Иными словами, некоторые из преступлений против личности. Конвенция все время оставляет впечатление недоговоренности, незавершенности. Как будто ее авторы, начав раскрывать суть этого преступления, внезапно одергивали руку, осекались и останавливались. Останавливались на середине, порождая бесконечные вопросы. Почему, например, не включили в объективную сторону состава геноцида деяния против половой свободы личности.

Так, Международный трибунал по Руанде, вынося вердикт по делу Жана Поля Акайезу, решил, что систематические изнасилования женщин народности тутси в провинции Таба составляют акт геноцида, "причиняющий серьезные физические или психические повреждения членам группы"[82]. Однако данное решение Международный трибунал принял на основе толкования пункта "b" Конвенции о геноциде, а не на основе применения нормы. И есть сомнения в том, что прецедент, созданный трибуналом может стать источником права для будущего Международного Уголовного суда при рассмотрении дел о геноциде, поскольку сам Международный трибунал по Руанде являлся судом ad hoc.

Огромное число жертв насчитывается в период депортации армян из Османской Империи. Депортация тоже является одним из тех действий, которые направлены на уничтожение той или иной группы. Полагаю, что следовало бы включить данное действие в статью II Конвенции. Пункт "с" названной статьи относит к объективной стороне геноцида "предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые расcчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее". Безусловно, под данную норму можно подвести путем толкования и депортацию. Но международное право очень динамичная и зависящая от мировой политики отрасль, поэтому, на наш взгляд, нужно сократить до минимума необходимость толкования норм международного права, дабы избежать злоупотреблений.

Преступление геноцида, таким образом, посягает на следующие права человека, закрепленные во Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 года, в Международном пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 года:

1. право на жизнь;

2. право на достоинство;

3. право на свободу передвижения;

4. право на свободу мысли, совести и религии;

5. право на свободу убеждений и на свободу выражений их;

6. право на достаточный жизненный уровень,

7. право на защиту семьи со стороны общества и государств.

Исходя из всего вышесказанного, считаю целесообразным дополнить статью II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, раскрывающей объективную сторону, следующими положениями:

Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо расовую, национальную, этническую, религиозную, социальную, политическую, культурную, половую и характеризующуюся любой иной принадлежностью человеческую группу:

f) насильственные действия сексуального характера, совершаемые с членами такой группы;

g) принудительное перемещение членов такой группы за пределы государства или определенного региона (депортация).

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что состав геноцида носит формально - материальный характер.

Субъективная сторона состава выражается в умышленной форме вины. Универсальным требованием к квалификации геноцида является установление особой цели действий виновного - стремления уничтожить полностью или частично демографическую группу. В данном случае цель совершения преступления становится обязательным субъективным признаком его состава. Законодательное определение обязательной цели при совершении геноцида предполагает, что все его проявления могут быть совершены только с прямым умыслом. По наличию указанной цели акт геноцида отграничивается от преступлений против жизни и здоровья, совершенных по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды[83].

Конвенция к субъективной стороне геноцида относит вину в форме умысла (намерения): "Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу, как таковую" (ст. II) [84].

Намерение отвечает на вопрос: "сознательно, с умыслом или бессознательно, без умысла совершено действие", "хотело ли данное лицо наступления определенных последствий или они наступили помимо его воли". Иными словами, намерение в составе преступления заключается в сознательном стремлении исполнителя к достижению поставленной цели противоправными действиями. Мотив же отвечает на вопрос: чем, какими соображениями руководствовался тот, кто совершил действия, предусмотренные составом преступления.

Напомню, что в самом первом определении геноцида, данным Рафаэлем Лемкином, понятия намерения не было: "Под геноцидом мы понимаем уничтожение нации или этнической группы"[85].

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 года также не говорила о намерении как элементе состава геноцида, но утверждала наличие мотива: "Геноцид, с точки зрения международного права является преступлением, которое осуждается цивилизованным миром, и за совершение которого главные виновники и соучастники подлежат наказанию независимо от того [...] совершено ли преступление по религиозным, расовым, политическим или каким-либо другим мотивам"[86].

Предложение ввести намерение как элемент субъективной стороны геноцида появилось только в ходе разработки Конвенции. Тут же возникли споры и дискуссии о содержании и месте намерения в квалификации геноцида, которые выявили две проблемы, связанные с данным субъективным элементом.

Первая из них связана со значением, которое придавалось намерению в доказательстве факта разрушения человеческой группы. Мнения разделились на два лагеря.

Сторонники одного подхода к определению преступления геноцида исходили из того, что указанное намерение присутствует и проявляется в самих объективно констатируемых действиях и фактах, т.е. в объективной стороне геноцида. Что совершение этого преступления без умысла, по небрежности или неосторожности просто невозможно. Они добивались такого определения геноцида, при котором ссылки на отсутствие "намерения" не могли бы использоваться для ухода от ответственности. Считая, что объективная констатация факта уничтожения группы как таковой была бы более эффективным средством доказательства, нежели признание субъективного стремления достичь этого результата, было предложено определять акты геноцида как действия, направленные на уничтожение особых человеческих групп. Сторонники данного подхода предлагали заменить в определении выражение "совершенные с намерением уничтожить" словами "направленные на физическое уничтожение" групп.

Представители другого подхода придавали намерению доминирующее значение, утверждая, что фактическое уничтожение человеческой группы может квалифицироваться как геноцид только в том случае, если субъективное намерение уничтожить соответствующую группу людей может быть доказано независимо от результатов этого деяния. Приверженцы второго подхода, тем самым исходили из идеи презумпции невиновности совершившего геноцид государства. И, следовательно, бремя доказывания субъективного намерения возлагалось на жертву преступления - на растерзанный гибнущий народ, лишенный государственности, территории и других материальных и политических средств самовыражения. А значит, ставилось под сомнение и право народа - жертвы геноцида на незамедлительное обращение к международному сообществу за помощью, включая гуманитарную интервенцию.

Вторая проблема была связана с добавлением к словам "уничтожение группы полностью" слов "или частично". Очевидно то, что геноцид осуществляется поэтапно, начиная с разрушения части или частей человеческой группы. И задача международного сообщества установить факт совершения преступления на возможно более ранней стадии. Та же цель закреплена и в Конвенции, как это следует не только из ее названия, но и содержания - "предупредить" геноцид[87]. Если бы геноцидом считалось уничтожение всей группы, то в этом случае предотвращение преступления с помощью Конвенции было бы практически невозможно, и она была бы применима только post factum - после убийства всех членов группы или уничтожение большей ее части. Поэтому было внесено уточнение в виде добавления слов "полностью или частично" (in whole or in part).

Проблема же заключалась в следующем: могут ли человекоубийства, квалифицироваться как геноцид, если убийцы имели намерение уничтожить часть группы (например, в определенном районе страны), или для этого необходимо наличие у них намерения уничтожить всю группу (например, весь народ в масштабе всей страны и даже за ее пределами).

Итог борьбы между теми, кто относил этот субъективный элемент состава преступления ко всей группе, и теми, кто считал достаточным наличие намерения уничтожить только ее часть, выразился в некотором паллиативе: "основополагающим для обвинения в геноциде должно быть намерение разрушить всю группу, ввиду того, что она составляет определенную расовую, национальную, этническую или религиозную общность таким образом, чтобы этим затрагивалась значительная часть группы"[88].

Лемкин выступал против искажения Конвенции. Но, чтобы успокоить американских сенаторов, дал такое толкование: "уничтожение части должно быть значительным [...] с тем, чтобы затронуть всю группу"[89].

Николас Джакоб писал о том, что "Конвенция о геноциде не достигла своей цели, поскольку в ней не содержится объективного осуждения покушений против жизни группы людей, и она никогда не сможет приобрести хотя бы малейшего авторитета и достигнуть хотя бы малейшей эффективности [...]. Следовало дать объективное определение геноцида, а не строить его на поисках намерения"[90].

Позиция достаточно категоричная, но, к сожалению, во многом подтверждается последующей практикой применения, а точнее неприменения Конвенции. Как писал Б. Уайтекер "свидетельство о наличие субъективного элемента намерения гораздо сложнее привести в качестве доказательства, чем объективный критерий. Вряд ли все преступления режимов, проводящих политику геноцида, будут настолько документально обоснованы, как нацистский"[91].

Суть ответа на вопрос о намерении состоит в том, что уничтожить целую человеческую группу без намерения, случайно, по небрежности, без знания, без представления о результатах действия невозможно. Из этого исходил и сам Р. Лемкин, из этого исходила Генеральная Ассамблея ООН, принимая упомянутую выше резолюцию, из этого исходили делегации ряда стран, которые при обсуждении в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН вопроса о Кодексе преступлений против мира и безопасности человечества указали, что "в случае геноцида и апартеида умысел сам по себе доказыванию не подлежит"[92].

Утверждать, что определяющим в составе этого преступления является признание намерения разрушить человеческую группу, значит лишить состав преступления главного, лишить норму права ее функции, ибо опасность геноцида, прежде всего в результатах, а не в самом намерении.

Поскольку действия, охватываемые составом преступления геноцида, не могут совершаться без умысла, то наличие намерения должно презюмироваться с момента начала деяний, обладающих определенными признаками.

Из этой же позиции исходил и российский законодатель, формулируя состав преступления геноцида в статье 357 УК РФ: "действия, направленные на полное или частичное уничтожение".

Субъект преступления геноцида - одна из самых острых и спорных тем в теории международного права на сегодняшний день.

Согласно статье IV Конвенции о предупреждении преступления геноцида: "Лица, совершающие геноцид или какие-либо другие из перечисленных в статье III деяний, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами".

Из приведенной статьи видно, что Конвенция к субъектам преступления геноцида относит исключительно физических лиц.

Однако статья IV употребляет термин "наказание", что, видимо, и трактуется международниками как элемент исключительно уголовной ответственности. Здесь и возникает главный вопрос спора, - может ли государство являться субъектом международного преступления.

Субъект преступления непосредственно связан с уголовной ответственностью. Эта связь выражается в том, что ответственность наступает только в случае совершения преступления. Точнее говоря, наличие состава преступления (и субъекта, как одного из его элементов) является фактическим основанием наступления уголовной ответственности. Однако понятие субъекта преступления можно рассматривать и в отрыве от понятия уголовной ответственности, как один из элементов состава преступления, наравне с объектом, объективной и субъективной сторонами.

В литературе высказана точка зрения о том, что проявлением геноцида являются акты апартеида. Действительно, международное право предписывает объявлять "караемым по закону преступлением" всякое распространение идей о расовом превосходстве и любые акты расовой дискриминации (ст.4 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1966 года). Но осуществление политики расовой сегрегации не преследует обязательной цели уничтожения такой демографической общности. Кроме того, апартеид предполагает ущемление прав и интересов только одной демографической группы - расы; а о других демографических группах (нации, этносе, религиозной общности) при совершении апартеида речи не идет вовсе. На наш взгляд, в силу различных объективных и субъективных проявлений геноцида и апартеида последний нельзя расценивать как частное проявление геноцида.

Серьезный вопрос о пределах регламентации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление заключается в следующем. С точки зрения учений о неоконченном преступлении и соучастии сам по себе приказ государственного должностного лица об осуществлении акта геноцида должен расцениваться как приготовление к совершению этого преступления, даже если оно не было по каким-либо причинам совершено. Мировая история свидетельствует о том, что геноцид претворяется в жизнь обычно по приказу правящих кругов и сам по себе является государственной политикой. Но при этом сами лица, отдавшие приказ об осуществлении акта геноцида, его непосредственно не исполняют. В связи с этим содеянное ими может подлежать несправедливо заниженной юридической оценке. Кроме того, планирование и подготовка актов геноцида вполне может осуществляться не только публичными деятелями или должностными лицами, но и самыми обычными людьми. В связи с этим представляется, что для правильной юридической оценки планирования и подготовки совершения актов геноцида необходимо предусмотреть противоправность этих деяний в качестве самостоятельных признаков объективной стороны состава геноцида.

При этом под планированием геноцида необходимо понимать составление конкретного плана действий, направленных на полное либо частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы людей. Конкретность такого плана может означать следующее: предусмотренность в нем соответствующих организационно - технических проектов по осуществлению актов геноцида; объективную возможность реализации таких проектов; разработку расчетов материально - технических потребностей для реализации подобных планов; наличие хотя бы приблизительно очерченного круга исполнителей; проработку планов на осуществление актов геноцида в целом и отдельных операций по его осуществлению[93].

Под подготовкой геноцида как самостоятельного уголовно наказуемого деяния могут пониматься реальное осуществление комплекса мер и мероприятий организационного и материально - технического характера для осуществления актов геноцида.

Исходя их вышеизложенных тезисов, полагаем, что формулировку статьи II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, говорящей о намерении, следует изменить и сформулировать, заимствуя первоначальную концепцию геноцида и опыт УК РФ, следующим образом: "Под геноцидом понимаются следующие действия, направленные на уничтожение полностью или частично какой-либо расовой, национальной, этнической, религиозной, социальной, политической, культурной, половой и характеризующейся любой иной принадлежностью человеческой группы …".

§ 3. Проблемы исполнения конвенции по геноциду

До сих пор элементы Конвенции, посвященные наказанию, были гораздо более эффективными, чем ее превентивная составляющая. Действительно, со временем международное криминальное правосудие накопило немалый опыт преследования преступлений, связанных с геноцидом. В результате юридическая ответственность государств по персональному привлечению к ответственности таких преступников находит все новое и новое воплощение. От разовых и специальных международных трибуналов, создаваемых в соответствии с решениями Совета Безопасности ООН, до Международного уголовного суда, действующего на основе соответствующего договора, и далее до применения универсальных юридических норм национальными судами - суть связанных с геноцидом преступлений и ответственности за них приобретает все более ясные очертания[94].

Необходимо, чтобы закрепленная в Конвенции не менее важная обязанность по предотвращению геноцида приобрела такую же завершенность и осуществлялась столь же эффективно. Генеральный секретарь ООН назначил высокопоставленного специального советника с целью сбора имеющихся данных о массовых и серьезных нарушениях прав человека, которые могли бы привести к геноциду, а также для усиления возможностей ООН по анализу и рациональному использованию информации, связанной с такими преступлениями. В его обязанности также входит осуществление взаимодействия с прочими партнерами ООН в целях лучшей координации превентивной деятельности. Для укрепления данного направления в 2006 г. Генеральный секретарь назначил семь экспертов для оказания содействия специальному советнику по предотвращению геноцида[95].

Эти инициативы - важные шаги в правильном направлении. Но я считаю, что можно и нужно сделать еще большее - наши институциональные возможности по предотвращению геноцида должны быть подкреплены их непосредственным включением в упомянутый международный договор.

В отличие от многих других международных соглашений, посвященных правам человека, Конвенция по геноциду никогда не была наделена формальным механизмом мониторинга, известным как "договорный орган", который отслеживал бы выполнение ее положений и предоставлял бы странам-участницам рекомендации по превентивным и исправительным действиям. Наиболее ранний проект Конвенции по геноциду - этого первого международного договора, посвященного правам человека в современной истории, - предусматривал такой механизм, однако это новаторское предложение так и не нашло отражения в окончательной редакции текста.

С тех пор накоплен опыт, отражающий положительный эффект от подобных механизмов мониторинга в области прав человека. Поэтому аналогичное предложение применительно к Конвенции по геноциду неизменно поддерживается как руководством ООН, так и юридическими экспертами, активистами и жертвами таких преступлений. Примечательно, что в его поддержку выступили представители более чем пятидесяти стран в Стокгольме в 2004 г. Однако другие страны выступают против этого предложения, ссылаясь на то, что оно, возможно, будет дублировать функции специального советника, а также Международного уголовного суда - ключевого органа, связанного с геноцидом, преступлениями против человечности и военными преступлениями[96].

Разработанный должным образом механизм мониторинга мог бы обеспечить авторитетную систему раннего оповещения о ситуациях, которые могут привести к геноциду. Почти всегда такие ситуации сопровождаются ярко выраженной эскалацией грубого или систематического нарушения прав человека.

При наличии политической воли вызревание такого механизма не будет ни длительным, ни сложным. Например, Генеральная Ассамблея ООН может принять резолюцию по его созданию уже в сентябре текущего года. Она могла бы основываться на подобных инициативах, уже осуществленных в прошлом другими межправительственными органами, такими как Экономический и Социальный Совет ООН, который учредил Комитет по мониторингу экономических, социальных и культурных прав.

Альтернативные варианты неизбежно потребовали бы больших временных и трудовых затрат, хотя они тоже возможны. К ним относится пересмотр текста Конвенции или принятие протокола к ней, устанавливающего такой механизм.

Пути и варианты действий могут различаться по своей сути и требованиям, но итог должен быть един. Необходимо создание авторитетного форума, который оценивал бы соответствие действий стран их обязательствам по предотвращению геноцида, отмечал бы их меры по наказанию за это преступление, разоблачал бы действия тех из них, кто чинит препятствия на пути выполнения всеобщих обязательств.

Выводы по II главе

Предлагается следующая классификацию преступлений против мира и безопасности человечества:

включение преступлений, направленных против мира и посягающих на мирное существование государств, в классификационную группу обусловлено закрепленными в Уставе Нюрнбергского военного трибунала (ст.6) и в соответствующих этим положениям позициях Токийского трибунала;

включение преступлений, направленных против безопасности человечества, во вторую классификационную группу продиктовано тем, что анализируемые преступления направлены против мира и безопасности народов и они являются межгосударственными;

третья классификационная группа включает в себя преступления, направленные против международного сотрудничества. В соответствии с Уставом ООН (п.3 ст.1), Декларацией о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, IX принципами Заключительного акта Совещания по безопасности сотрудничества государств в Европе "государства-участники будут развивать свое сотрудничество друг с другом, как и со всеми государствами, во всех областях в соответствии с целями и принципами Устава ООН".

Нельзя сказать, что международные договоры совсем не оказывают непосредственного воздействия на квалифицирующие признаки преступления. Яркий пример - бланкетные нормы, содержащиеся в самом УК РФ и напрямую отсылающие к международным нормам. Это эффективный способ восполнить пробелы в уголовном законе посредством участия РФ в международном договоре. Так, ст.356 отсылает правоприменителя к Женевским конвенциям 1949 г.

В случае ратификации Россией Римского статута Международного уголовного суда 1998 г. будет необходимо внести в УК РФ более 35 изменений, касающихся состава преступлений. Например, объем понятия "геноцид" по ст.357 УК РФ придется соотнести с объемом этого понятия по Римскому статуту, которые не совпадают.

Считаем целесообразным дополнить статью II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, раскрывающей объективную сторону, следующими положениями:

"f) насильственные действия сексуального характера, совершаемые с членами такой группы;

g) принудительное перемещение членов такой группы за пределы государства или определенного региона (депортация)".

Исходя их вышеизложенных тезисов, полагаем, что формулировку статьи II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него в части, говорящей о намерении, следует изменить и сформулировать, заимствуя первоначальную концепцию геноцида и опыт УК РФ, следующим образом: "Под геноцидом понимаются следующие действия, направленные на уничтожение полностью или частично какой-либо расовой, национальной, этнической, религиозной, социальной, политической, культурной, половой и характеризующейся любой иной принадлежностью человеческой группы …".

Заключение

Подводя итог данной работе, хочу еще раз подчеркнуть основной тезис: геноцид - это самое тяжкое преступление в форме дискриминации, направленное на истребление группы людей, выделяемой по своей принадлежности к какому-либо сообществу, нарушающее целый комплекс прав человека.

Оценивая практику совершенствования российского уголовного законодательства с учетом норм международного права, следует отметить, что она имеет неоднозначные результаты. С одной стороны, УК РФ пополнился рядом норм, отражающих международно-правовые обязательства России, в частности нормами об ответственности за торговлю людьми, использование рабского труда, организацию незаконной миграции и др. С другой стороны, российскому закону пока не удается в полной мере реализовать международные обязательства страны в уголовно-правовой сфере, что влечет за собой возникновение юридических "дыр" и пробелов в этой связи.

Основной целью борьбы с этим грубейшим нарушением прав человека должно быть предупреждение геноцида. Любой международный документ - это и политический акт тоже, но лишь в той степени, в которой его политический характер не противоречит праву. В связи с этим необходимо совершенствовать международное законодательство о геноциде, не допуская при этом политических компромиссов.

Вместе с тем в рамках суверенной российской правовой системы применение судами Российской Федерации международно-правовых норм, предусматривающих признаки составов преступлений, возможно тогда, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации либо если это необходимо для толкования реципированной нормы. Сами нормы международного уголовного права должны при этом служить юридической основой для развития и совершенствования российского уголовного законодательства.

Основные положения и выводы, выносимые на защиту:

1. Основанием для уголовной ответственности субъекта преступления является наличие всех объективных и субъективных признаков состава преступления (как он определен в международном уголовном праве) в конкретном нарушении предписаний международного гуманитарного права. Нарушение норм международного гуманитарного права квалифицируется как преступное, как юридический факт для международного и (или) национального уголовного права, в силу которого возникает уголовное по своей природе правоотношение.

2. Результатом расширения возможности опосредованного применения норм международного права путем их включения в национальное уголовное законодательство является универсализация понимания и юридического определения геноцида в национальных уголовно-правовых системах различных государств.

3. После Нюрнбергского трибунала развитие концепции "преступления против человечности" обусловлено выделением из данной категории преступления геноцида в отдельный состав. "Обособление" указанного преступления связано с принятием в 1948 г. Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Специфика геноцида проявляется в особенностях субъективной стороны, а именно: требование наличия намерения уничтожить, полностью или частично, какую-либо расовую, религиозную, этническую или национальную группу. При этом объективная сторона преступления геноцида характеризуется не только фактом совершения действий, направленных на непосредственное физическое уничтожение членов указанной группы, но и предумышленным созданием для этих групп таких жизненных условий, которые рассчитаны на их уничтожение. Понятие преступления геноцида не остается неизменным, его содержание расширяется, уточняется, что подтверждено материалами международных трибуналов.

4. В отличие от подхода Нюрнбергского трибунала, обусловившего квалификацию геноцида наличием вооруженного конфликта, дальнейшее развитие международного права пошло но пути отказа от требования наличия связи соответствующих преступных деяний с вооруженным конфликтом как условия их квалификации в качестве преступлений против человечности.

5. Состав геноцида, подвергался изменениям по мере прогрессивного развития международного права, что нашло отражение в соответствующих международно-правовых актах. Римский статут Международного уголовного суда, проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Уставы международных трибуналов, взяв за основу положения Устава и Приговора Нюрнбергского трибунала, учитывают и последующее развитие международного права в области борьбы с международными преступлениями. Соответственно, элементы состава международных преступлений, зафиксированные в последующих по времени документах, являются более полными, детализированными.

6. В случае ратификации Россией Римского статута Международного уголовного суда 1998 г. будет необходимо внести в УК РФ более 35 изменений, касающихся состава преступлений. Например, объем понятия "геноцид" по ст.357 УК РФ придется соотнести с объемом этого понятия по Римскому статуту, которые не совпадают.

7. Следует дополнить объект преступления геноцида "социальной, политической, культурной, половой и характеризующейся любой иной принадлежностью человеческой группой".

8. Дополнить объективную сторону следующими деяниями:

1) насильственные действия сексуального характера, совершаемые с членами такой группы;

2) принудительное перемещение членов такой группы за пределы государства или определенного региона (депортация).

9. Отказаться от "намерения" как необходимого элемента субъективной стороны преступления геноцида, резюмировав его, дабы норма звучала следующим образом: "Под геноцидом понимаются следующие действия, направленные на уничтожение полностью или частично какой-либо расовой, национальной, этнической, религиозной, социальной, политической, культурной, половой и характеризующейся любой иной принадлежностью человеческой группы [...] ".

10. Полагаем, что не следует настаивать на признании за государством статуса субъекта международной уголовной ответственности, поскольку основной задачей в случае свершившегося акта геноцида, должно являться восстановление нарушенных прав человека. На эту задачу должна быть направлена материальная ответственность государств, международный механизм реализации которой необходимо совершенствовать.

Список источников и литературы

Нормативно-правовые акты:

1.         Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. // Российская газета. 1993. № 237.

2.         Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ с изм. и доп. от 29 июля 2009 г. // Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. № 25 ст.2954

3.         Римский статут Международного уголовного суда (Рим, 17 июля 1998 г) // A/CONF.183/9 от 16 января 2002.

4.         Устав Международного трибунала по Руанде от 8 ноября 1994 г. // Действующее международное право. Т.1

5.         Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 25 мая 1993 г. // Действующее международное право. Т.1.

6.         Международный пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк,19 декабря 1966 г) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. вып. XXXII.М., 1978.

7.         Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам (принята резолюцией 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1960 г) // Сборник документов "Международное право". М., Юрид. лит. 2000.

8.         Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Нью-Йорк, 9 декабря 1948 г) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954 г. № 12.

9.         Всеобщая декларация прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 г) // Российская газета от 10 декабря 1998.

10.      Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на второй части первой сессии с 23 октября по 15 декабря 1946 г. // Сборник международных договоров. Т.1. ч.2. Универсальные Договоры. 1994.

Научная литература и материалы периодической печати:

11.      Адельханян Р. "Военные преступления" в международном уголовном праве // Российская юстиция. 2007. № 3.

12.      Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). Т.1. От прошлого к будущему.2-е издание, пер. и доп. Новосибирск, Сибирский хронограф. 1997.

13.      Барабанова Е.В. Форс-мажорные обстоятельства в российском и международном праве: принципы определения // Правосудие в Поволжье. 2009. №2.

14.      Барсегов Ю.Г. Турецкая доктрина международного права на службе политики геноцида.М., Звезда. 2007.

15.      Барсегов Ю.Г. Геноцид армян - преступление по международному праву.М., XXI век - Согласие. 2000.

16.      Блищенко И.П. Деятельность ООН по организации сотрудничества государств в области борьбы с международной преступностью // Международное уголовное право: Учебное пособие / Под общей ред.В.Н. Кудрявцева.2-е изд., перераб. и доп. М., Юристъ. 2007.

17.      Гильберт Г.М. Нюрнбергский дневник. Процесс глазами психолога / пер. с нем.А.Л. Уткина. Смоленск, Русич. 2004.

18.      Глейзер С. Как я "обидел" нацистский рейх // http://mnenia. zahav.ru

19.      Гравина А.А. Преступления против мира и безопасности человечества. М., Волтерс Клувер. 2007.

20.      Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве.М., Волтерс Клувер, 2007.

21.      Кибальник А.Г. Преступления против мира и безопасности человечества. М., Волтерс Клувер. 2005.

22.      Кочои Самвел Геноцид: понятие, ответственность, практика. // Уголовное право. 2001. № 2.

23.      Кроткова Н.В. ООН и проблема международно-правовой защиты женщин // Гражданин и право. 2007. № 11.

24.      Кузнецова Н.Ф. Преступления против мира и безопасности человечества // Курс уголовного права. Особенная часть: Учебник для вузов / Под ред. проф. Г.Н. Борзенкова и проф.В.С. Комиссарова. М., Инфра-М. 2009. Т.3.

25.      Лебедева Н.С. Как готовился Нюрнбергский процесс. // Международная жизнь. №8.1999.

26.      Манов Б.Г. Международное право и современность // Журнал российского права. 2008. №1.

27.      Марочкин С.Ю. Международное право: 60 лет после создания ООН // Журнал российского права. 2006. № 3.

28.      Мошенская Н.В. Проблемы ответственности за геноцид. М., Юристъ. 2008.

29.      Наумов А.В. Нюрнбергский процесс: история и современность // Российская юстиция. 2006. № 9,10.

30.      Опалева С.А. Принцип уважения и соблюдения прав и свобод человека в международном праве // Гражданин и право. 2008. №10.

31.      Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности.М., Инфра-М. 2007.

32.      Стецовский Ю.И. Преступления против человечности и адвокатура // Адвокат. 2007. № 2.

33.      Сухарев А.Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. № 1.

34.      Тернон Ив Размышления о геноциде // www.hrights.ru

35.      Трайнин А.Н., Руденко Р.А., Полторак А.И., Ромашкин П.С., Смирнов Л.Н., Чхиквадзе В.М. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., Наука. 1975.

36.      Хомизури Г.П. Социальные потрясения в судьбах народов (на примере Армении). М., Интеллект. 1997.

37.      Янгаева М.Г. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Особенная часть / Под ред. проф. Б.В. Здравомыслова. М., 2008.

38.      Ястребов Д.А. Институт уголовной ответственности в сфере компьютерной информации (опыт международно-правового и сравнительного анализа) // Государство и право. 2005. № 1.

Учебная и учебно-методическая литература:

39.      Батырь В.А. Международное гуманитарное право. Учебник для вузов. М., Юстицинформ. 2009.

40.      Ветров Н.И. Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов.М., Юристъ. 2007.

41.      Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред.А.И. Рарог.6-е изд., перераб. и доп. М., Проспект. 2009.

42.      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации // Под ред. Чекалина А. А.3-е изд., пер. и доп. М., Юрайт-Издат. 2006.

43.      Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. М., Юрлитинформ. 2009.

44.      Левандовская М.Г. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай, проф. А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2007.

45.      Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право / Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп.М., Инфра-М. 2009.

46.      Мельниченко А.Б. Уголовное право. Особенная часть: Учебное пособие для студентов юридических факультетов и специальностей вузов. Р-н/Д., 2007.

47.      Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М., Волтерс Клувер. 2005.

48.      Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 2 т.М., Инфра-М. 2008.

49.      Прохоров Л.М., Прохорова М.Л. Уголовное право: Учебник. М., Инфра-М. 2007.

50.      Тенчов Э.С. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред.Л. Л. Кругликов.3-е изд., перераб. и доп. М., Инфра-М. 2005.

51.      Уголовное право России. Особенная часть. Учебник.2-е изд., испр и доп. / Под ред. В.П. Ревина. М., "Юстицинформ". 2009.

Справочная литература и статистические источники:

52.      Большой энциклопедический словарь. М., Астрель. 2008.

53.      Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М., Русский язык-Медиа. 2005.

54.      Домашняя правовая энциклопедия. М., Эксмо. 2009.

55.      Словарь-справочник по правам человека. Основные понятия и институты. М., Права человека. 2008.

56.      Статистический словарь. М., Статистика. 2008.

Материалы юридической практики:

57.      Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 июля 2007 г. Дело "Йоргич против Германии" (Jorgic v. Germany) (жалоба № 74613/01) (V Секция) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2008. №2.

58.      Обобщение судебной практики рассмотрения дел, связанных с применением законодательства о беженцах и вынужденных переселенцах // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. № 5.

[1] Тернон Ив Размышления о геноциде // www.hrights.ru.

[2] Барсегов Ю.Г. Геноцид армян – преступление по международному праву. М., XXI век – Согласие. 2000. С. 64.

[3] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Нью-Йорк, 9 декабря 1948 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954 г.. № 12. С. 15.

[4] Дворецкий И.Х.  Латинско-русский словарь. М., Русский язык-Медиа. 2005. С. 184.

[5] Барсегов Ю.Г. Геноцид армян – преступление по международному праву. М., XXI век – Согласие. 2000. С. 75-76.

[6] Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 июля 2007 г. Дело «Йоргич против Германии» (Jorgic v. Germany) (жалоба № 74613/01) (V Секция) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2008. №2. С. 10-11.

[7] Барсегов Ю.Г. Геноцид армян – преступление по международному праву. М., XXI век – Согласие. 2000. С. 80

[8] Манов Б.Г. Международное право и современность // Журнал российского права. 2008. №1. С. 25.

[9] Сухарев А.Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. № 1. С. 17-18.

[10] Наумов А.В. Нюрнбергский процесс: история и современность // Российская юстиция. 2006. № 9, 10. С. 31.

[11] Сухарев А.Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. № 1. С. 19.

[12] Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на второй части первой сессии с 23 октября по 15 декабря 1946 г. // Сборник международных договоров. Т. 1. ч. 2. Универсальные Договоры. 1994. С. 45.

[13] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Нью-Йорк, 9 декабря 1948 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954 г. № 12. С. 18.

[14] Мошенская Н.В. Проблемы ответственности за геноцид. М., Юристъ. 2008. С. 46.

[15] Большой энциклопедический словарь. М., Астрель. 2008. С. 382.

[16] Тернон Ив Размышления о геноциде // www.hrights.ru.

[17] Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам (принята резолюцией 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1960 г.) // Сборник документов «Международное право». М., Юрид. лит. 2000. С. 104.

[18] Словарь-справочник по правам человека. Основные понятия и институты. М., Права человека. 2008. С. 583.

[19] Домашняя правовая энциклопедия. М., Эксмо. 2009. С. 812.

[20] Всеобщая декларация прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 г.) // Российская газета от 10 декабря 1998. С. 5.

[21] Международный пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. вып. XXXII. М., 1978. С. 44.

[22] Блищенко И.П. Деятельность ООН по организации сотрудничества государств в области борьбы с международной преступностью // Международное уголовное право: Учебное пособие / Под общей ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М., Юристъ. 2007. С. 39-40.

[23] Батырь В.А. Международное гуманитарное право. Учебник для вузов. М., Юстицинформ. 2009. С. 123-124.

[24] Трайнин А.Н., Руденко Р.А., Полторак А.И., Ромашкин П.С., Смирнов Л.Н., Чхиквадзе В.М. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., Наука. 1975.

[25] Гильберт Г.М. Нюрнбергский дневник. Процесс глазами психолога / пер. с нем. А. Л. Уткина. Смоленск, Русич. 2004. С.89.

[26] Лебедева Н.С. Как готовился Нюрнбергский процесс. // Международная жизнь. №8. 1999. С.100-101.

[27] Сухарев А.Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. № 1. С. 22.

[28] Римский статут Международного уголовного суда (Рим, 17 июля 1998 г.) // A/CONF.183/9 от 16 января 2002. С. 2.

[29] Мошенская Н.В. Проблемы ответственности за геноцид. М., Юристъ. 2008. С. 46.

[30] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М., Волтерс Клувер. 2005. С. 568.

[31] Стецовский Ю.И. Преступления против человечности и адвокатура // Адвокат. 2007. № 2. С. 32.

[32] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Нью-Йорк, 9 декабря 1948 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954 г.. № 12. С. 18.

[33] Батырь В.А. Международное гуманитарное право. Учебник для вузов. М., Юстицинформ. 2009. С. 127.

[34] Марочкин С.Ю. Международное право: 60 лет после создания ООН // Журнал российского права. 2006. № 3. С.45.

[35] Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 25 мая 1993 г. // Действующее международное право. Т. 1. С. 21.

[36] Устав Международного трибунала по Руанде от 8 ноября 1994 г. // Действующее международное право. Т. 1. С. 95.

[37] Римский статут Международного уголовного суда (Рим, 17 июля 1998 г.) // A/CONF.183/9 от 16 января 2002. С. 2.

[38] Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.И. Рарог. 6-е изд., перераб. и доп. М., Проспект. 2009. С. 482.

[39] Глейзер С. Как я «обидел» нацистский рейх // http://mnenia.zahav.ru.

[40] Опалева С.А. Принцип уважения и соблюдения прав и свобод человека в международном праве // Гражданин и право. 2008. №10. С.23.

[41] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Нью-Йорк, 9 декабря 1948 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954 г.. № 12. С. 20.

[42] Кочои Самвел Геноцид: понятие, ответственность, практика. // Уголовное право. 2001. № 2. С. 19.

[43] Манов Б.Г. Международное право и современность // Журнал российского права. 2008. №1. С. 16.

[44] Уголовное право России. Особенная часть. Учебник. 2-е изд., испр и доп. / Под ред. В.П. Ревина. М., «Юстицинформ». 2009. С. 501.

[45] Адельханян Р. «Военные преступления» в международном уголовном праве // Российская юстиция. 2007. № 3. С. 21.

[46] Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве.  М., Волтерс Клувер, 2007. С. 83.

[47] Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М., Инфра-М. 2007. С. 9.

[48] Обобщение судебной практики рассмотрения дел, связанных с применением законодательства о беженцах и вынужденных переселенцах // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. № 5. С. 28.

[49] Там же. С.29.

[50] Глейзер С. Как я «обидел» нацистский рейх // http://mnenia.zahav.ru.

[51] Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. М., Юрлитинформ. 2009. С. 328.

[52] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации // Под ред. Чекалина А.А. 3-е изд., пер. и доп. М., Юрайт-Издат. 2006. С. 473.

[53] Тернон Ив Размышления о геноциде // www.hrights.ru.

[54] Сухарев А.Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. № 1. С. 22.

[55] Кроткова Н.В. ООН и проблема международно-правовой защиты женщин // Гражданин и право. 2007. № 11. С. 37.

[56] Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.И. Рарог. 6-е изд., перераб. и доп. М., Проспект. 2009. С. 559-560.

[57] Левандовская М.Г. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай, проф. А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2007. С. 295.

[58] Блищенко И.П. Деятельность ООН по организации сотрудничества государств в области борьбы с международной преступностью // Международное уголовное право: Учебное пособие / Под общей ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М., Юристъ. 2007. С. 181.

[59] Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право / Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М., Инфра-М. 2009. С. 50.

[60] Барабанова Е.В. Форс-мажорные обстоятельства в российском и международном праве: принципы определения // Правосудие в Поволжье. 2009. №2. С. 20.

[61] Ястребов Д.А. Институт уголовной ответственности в сфере компьютерной информации (опыт международно-правового и сравнительного анализа) // Государство и право. 2005. № 1. С. 53.

[62] Статистический словарь. М., Статистика. 2008. С. 457.

[63] Манов Б.Г. Международное право и современность // Журнал российского права. 2008. № 1. С. 13.

[64] Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 2 т. М., Инфра-М. 2008. С. 813.

[65] Ветров Н.И. Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов. М., Юристъ. 2007. С. 501.

[66] Гравина А.А. Преступления против мира и безопасности человечества. М., Волтерс Клувер. 2007. С. 514.

[67] Янгаева М.Г. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Особенная часть / Под ред. проф. Б.В. Здравомыслова. М., 2008. С. 535; Левандовская М.Г. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай, проф. А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М., 2007. С. 709.

[68] Прохоров Л.М., Прохорова М.Л. Уголовное право: Учебник. М., Инфра-М. 2007. С. 474 – 475.

[69] Мельниченко А.Б. Уголовное право. Особенная часть: Учебное пособие для студентов юридических факультетов и специальностей вузов. Р-н/Д., 2007. С. 434 - 435; Кибальник А.Г. Преступления против мира и безопасности человечества. М., Волтерс Клувер. 2005. С. 698-699.

[70] Тенчов Э.С. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд., перераб. и доп. М., Инфра-М. 2005. С. 805.

[71] Кузнецова Н.Ф. Преступления против мира и безопасности человечества // Курс уголовного права. Особенная часть: Учебник для вузов / Под ред. проф. Г.Н. Борзенкова и проф. В.С. Комиссарова. М., Инфра-М. 2009. Т. 3. С. 353-354.

[72] Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. М.: Наука. 1969. С.13.

[73] Трайнин А.Н. Указ соч. С.14.

[74] Кочои Самвел. Геноцид: понятие, ответственность, практика // Уголовное право. 2001. №2. С. 95- 97.

[75] Мельниченко А.Б. Уголовное право. Особенная часть: Учебное пособие для студентов юридических факультетов и специальностей вузов. Р-н/Д., 2007. С. 284.

[76] Тенчов Э.С. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд., перераб. и доп. М., Инфра-М. 2005. С. 322.

[77] Уголовное право России. Особенная часть. Учебник. 2-е изд., испр и доп. / Под ред. В.П. Ревина. М., «Юстицинформ». 2009. С. 228-229.

[78] Кочои Самвел. Геноцид: понятие, ответственность, практика // Уголовное право. 2001. №2. С. 95- 97.

[79] Конституция Российской Федерации: комментарий Конституционного Суда РФ, официальный текст, принятие и вступление в силу поправок к Конституции РФ. 2-е изд. доп. и пераб. М, Изд-во «Юрайт», 1999. С.112.

[80] Кочои Самвел. Геноцид: понятие, ответственность, практика // Уголовное право. 2001. №2. С. 95- 97.

[81] Конституция Российской Федерации: комментарий Конституционного Суда РФ, официальный текст, принятие и вступление в силу поправок к Конституции РФ. 2-е изд. доп. и пераб. М, Изд-во «Юрайт», 1999. С.112.

[82] Фисенко И. Ответственность государств за международные преступления// Закон и правопорядок. 2010. № 3.С.12.

[83] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М., Волтерс Клувер. 2005. С. 104-105.

[84] Фисенко И. Ответственность государств за международные преступления// Закон и правопорядок. 2010. № 3.С.12.

[85] Барсегов Ю.Г. Геноцид армян - преступление по международному праву. М., «XXI век – Согласие». 2000. С.16.

[86] Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на второй части первой сессии с 23 октября по 15 декабря 1946г. NY. 19947. // Сборник международных договоров. Т.1. ч.1, 2. Универсальные Договоры. ООН. NY. Jeneve. 1994. С.112.

[87] Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 9 декабря 1948г. // Сборник международных договоров. Т.1, ч.2. Универсальные Договоры. ООН. NY. Jeneve. 1994. С.112.

[88] Барсегов Ю.Г. Указ. соч. С.19..

[89] Там же.

[90] Барсегов Ю.Г. Указ. соч. 19.

[91] Там же.

[92] Там же.

[93] Тенчов Э.С. Преступления против мира и безопасности человечества // Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд., перераб. и доп. М., Инфра-М. 2005. С. 194.

[94] Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. М., Юрлитинформ. 2009. С. 243.

[95] Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М., Инфра-М. 2007. С. 74.

[96] Марочкин С.Ю. Международное право: 60 лет после создания ООН // Журнал российского права. 2006. № 3. С. 29.