Курсовая работа: История отечественной криминологии

Курсовая работа: История отечественной криминологии

РЕФЕРАТ

по курсу криминологии России

на тему: «История отечественной криминологии»

Оглавление:

Введение

Основная часть

1.         Становление учета преступности

2.         Преступность в 1917-1991 годы

3.         Современное развитие криминологии

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Теоретические представления о преступности российских дореволюционных криминалистов уходили корнями в традиционную русскую философскую и духовную жизнь. Русская духовность нашла яркое выражение, в частности, в беллетристике, где художественный вымысел тесно переплетался с философскими и нравственными вопросами. Примечательно, что проблема «преступления и наказания» затрагивалась многими русскими писателями. При этом родились идеи, значение которых для развития криминологической теории трудно переоценить.

Так же как на Западе в России криминология начала развиваться в социологическом и антропологическом направлениях.

Надо отметить, что в дореволюционной России вопросам изучения преступности и воздействия на неё уделялось достаточно большое внимание.

Вопросам причин преступности много внимания уделяли наши революционные демократы: Герцен, Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Писарев. Они считали, в отличие от других авторов, особенно зарубежных, что преступность порождается социальными явлениями и что дело не в личности человека, а в социальных условиях, господствующих общественных отношениях, что они несовершенны, что они создают объективные предпосылки для совершения преступлений.

Целями реферата являются рассмотрение становления учета преступности, определение тенденций развития преступности в 1917-1991 годы, а также анализ современного развития криминологии.

Основная часть

1.         Становление учета преступности

Начало статистического изучения преступности в царской России, как и за границей, относится к первой четверти 19 века. В 1802 году в работе «О законоположении» А. Н. Радищев глубоко раскрыл возможности и содержание уголовной статистики для законотворческой деятельности. Но он не был услышан. В 1823 году действительный член Российской академии наук К. Ф. Герман сделал доклад «Изыскания о числах убийств и самоубийств в России в 1819-1820 годах». В этом докладе он на несколько лет раньше, чем А. Кетле, высказал идеи о закономерном развитии преступности и её обусловленности определёнными причинами.

В то время как Кетле обессмертил своё имя, имя русского учёного несправедливо забыто и осталось неизвестным[1]. Доклад был послан Президенту Академии наук А. С. Шишкову, который признал его политически вредным.

Первые работы по статистике преступности в России по­явились в 60-е годы 20 в. Это работы Е. Анучина о ссыльных, Н. Неклюдова о возрасте и преступности. Уголовно-статистически­ми вопросами занимались П. Н. Ткачев, Ю. Э. Янсон, А. И. Чупров и другие. В 70-е годы стали формироваться официальные сборники «Своды статистических сведений по делам уголовным», вступитель­ные очерки к которым писались Е. Н. Тарновским. Сведения о пре­ступности за 1874—1894 годы были опубликованы в сборнике «Итоги русской уголовной статистики», а за 1905—1915 годы – в «Еже­годных сборниках статистических сведений министерства юстиции.

Советская эпоха привнесла свой уникальный опыт в решение не только политических, социальных, экономических, правовых, но и криминолого-статистических проблем. И хотя в настоящее время становится все более и более очевидным, что значительная часть этого опыта не совсем пригодна в своем прямом предназна­чении для эволюционного развития демократического общества, он для нас является чрезвычайно ценным, как были бы важны положительные или отрицательные результаты дорогостоящих на­учных экспериментов.

За время существования СССР так и не было разработано единой государственной отчетности для всех правоохранительных органов. Она носила в основе своей ве­домственный характер, а, следовательно, служила ведомственным, а не государственным и тем более не народным интересам.

В период революции, иностранной интервенции и граждан­ской войны фактическая преступность на территории бывшей цар­ской России была чрезвычайно высокой. В один миг рухнули много­вековые устои российского общественного поведения. Вершиной права оказалось револю­ционное самосознание, направляемое коммунистами для достиже­ния одной цели: любой ценой взять власть и удержать ее.

Пер­вые уголовные кодексы РСФСР и некоторых других союзных рес­публик были приняты лишь в 1922 году. Уголовное законодатель­ство обновлялось в 1926-1928 и 1958-1962 годы. В промежутках между этими датами шел непрерывный процесс изменения и до­полнения уголовного законодательства.

Учет преступлений, коррелируя с уголовным законодательст­вом и практикой его применения, имел свои идеологические зада­чи и статистические особенности. С 1918-1919 гг. в РСФСР, а с 1922-1923 годов в СССР учитывались уголовные дела, а затем осужденные. С этого времени было издано шесть работ, охватыва­ющих 5-летний период по СССР и 8-летний – по РСФСР. Учет преступности в те годы был неполным и неточным. Более или менее повсемест­ным учет судимости стал к 1924 году. Таковым он практически оставался до 60-х годов. Необходимо при этом иметь в виду то, что фактическое отсутствие в те годы института освобождения от уго­ловной ответственности в определенной мере приравнивало уро­вень судимости к уровню учтенной преступности.

Сведения о судимости за 1924 год можно было бы принять за начальную базу. По учетным данным, в этом году в СССР было осуждено 1915 900 человек, или около 1354 человека на 100 тыс. населения. В РСФСР, где учет судимости формально существовал с 1918 года и, есть основания полагать, был несколько полнее, в 1924 году коэффициент судимости составил 2910 человек на 100 тыс. населения.

Динамика судимости в перестроечный и переход­ный периоды слабо коррелирует с динамикой регистрируемой и тем более фактической преступности. Сведения о судимости в эти годы отражали не криминологические, а новые идеологические тен­денции, сообразно которым и определялась направленность судебной практики.

Если же попытаться при анализе тенденций преступности в СССР за все время его существования скрупулезно учитывать все криминальные «выбросы», связанные с политическими, экономи­ческими, военными, идеологическими, уголовно-правовыми, регистрационно-статистическими и иными колебаниями, то следует во­обще отказаться от построения единых временных статистических рядов преступности (судимости), так как репрессивная политика, уголовное законодательство и следственно-судебная практика раз­вивались не по эволюционным законам рационализации, а в соот­ветствии с меняющейся политической конъюнктурой. Поэтому борь­ба с преступностью, ядром которой является следственно-судеб­ная практика по зарегистрированным деяниям, до настоящего вре­мени слабо отражает объективные криминологические реалии[2].

Более объективно тенденции преступности в СССР (России) могут быть выявлены по двум большим периодам:

1. 1917—1922 и 1956—1960;

2. 1956—1960 и 1990—1996 годы.

Су­щественно отличаясь друг от друга по направленности уголовной политики, содержанию уголовного и уголовно-процессуального за­конодательства, следственно-судебной практики и учету преступ­лений, эти периоды внутри себя имеют относительную общность, которая гарантирует некую удовлетворительную сопоставимость криминологических показателей, распределенных во времени и пространстве.

2. Преступность в 1917-1991 годы

Рост преступности в России начался задолго до революции. Это убедительно было показано С. С. Остроумовым в работе по анализу преступности в дореволюционной России, хотя целост­ных и хорошо сопоставимых данных в те годы не было. За 1874-1894 годы рост преступности в России превышал прирост населения. Ана­логичные тенденции роста преступности продолжались и в после­дующие годы. Только в связи с убийствами в 1909 году возникло 30 942 следствия, а в 1913 году – 34 438, т. е. на 11,3 % больше. А сами абсолютные числа свидетельствовали об очень высоком уров­не насильственного лишения жизни. Общее число уголовных дел перед первой мировой войной достигало 2,5 млн. Это примерно 1500-2000 уголовных дел на 100 тыс. жителей. А в каждом уго­ловном деле могло быть по несколько обвиняемых и преступлений.

С 1922 года имеются более или менее сопоставимые данные о числе осужденных.

Динамика населения и судимости в СССР (РСФСР) (1922-1960 гг.)

Сведения о судимости за 1922-1935 годы приводятся в таблице не только по

СССР, но и по РСФСР. Это сделано по следующим основаниям. Судебная статистика осужденных в СССР была введена в 1922 году. Со­бираемые сведения были неполными. В 1922 году они собирались по 49 районам (областям и краям), в 1923 году к ним прибавилось 17, а в 1925 году – ещё 5 районов. В РСФСР учет судимости начал опробоваться с 1918 года и был несколько полнее. Кроме того, отсутствие сведений о су­димости в СССР за 1930-1934 годы в определенной мере восполняется данными по РСФСР. Сведения по РСФСР тоже неполны. Число осужден­ных в 1922-1935 годы приводится без данных в автономных республи­ках, а их было в те годы 8 (Башкирская, Горская, Дагестанская, Киргиз­ская (Казахская), Крымская, Татарская, Туркестанская, Якутская).

Приведенные в таблице данные не включают в себя осужденных за «политические» (контрреволюционные), «трудовые» (нарушения трудо­вой дисциплины) деяния и преступления военнослужащих (воинские и общеуголовные). Контрреволюционная преступность всегда учитывалась особо, была сугубо ведомственной и строго засекреченной.

Значительный вклад в развитие криминологии до революции и первое десятилетие после нее внесли: М. Н. Гернет, С. К. Гогель, А А. Герцензон, А .А. Жижиленко, М. М. Исаев, А. А. Пионтковский, С. В, Познышев, Н. Н. Полянский, Б. С. Утевский, М. П. Чубинский. В первую очередь, следует отметить известные работы М. Н. Гернета «Общественные факторы преступности» (1906 г.), «Моральная статистика» (1922 г.), «Исторический обзор изучения преступности в дореволюционной России и СССР» (1944 г.), «Преступность за границей и СССР» (1935 г.), «Статистика городской и сельской преступности» (1927 г.).

После революции 1917-го года изучение преступности и её причин, мер предупреждения и личности преступника было продолжено. Уже в 18-м году в Петрограде был создан первый кабинет по изучению преступника и преступности. Затем такой кабинет был создан в Саратове, который назывался Саратовский кабинет криминологической антропологии и судебно-медицинской экспертизы. Только потом в Москве был создан кабинет по изучению преступности и личности преступника. Аналогичные кабинеты были в Харькове, Киеве и др. местах. И существовала организационная база для изучения преступности, её причин и личности преступника, потому что уже в июле 18-го года в системе ЦСУ РСФСР был создан отдел моральной статистики, включающий уголовную статистику. В этот период, начиная с 18-го года, публиковалась статистика о состоянии преступности, прежде всего, в РСФСР. Каждый год выпускались статистические сборники и можно было анализировать эти данные, которые были опубликованы.

Кроме того, с 1918-го года издавался журнал «Пролетарская революция и право», в котором публиковались научные статьи по изучению преступников, преступности в целом, причин преступности и др. То есть существовала довольно прочная организационная база.

Но затем постепенно начали свёртываться все научные исследования преступности и разрушаться организационные основы. Уже в 25-м году вместо кабинетов по изучению преступников и преступности был создан целый институт при НКВД РСФСР – Государственный институт по изучению преступников и преступности. Все эти исследования стали проводиться под контролем НКВД. За 5 лет своего существования (он существовал до 30-х годов) были проведены, конечно, некоторые исследования, опубликован ряд статей.

Активное участие в криминологических исследованиях принимали студенты юридических вузов, профессорско-преподавательский состав юридических вузов. Они внедряли специальные анкеты и программы для получения данных о социальных, ценностно-ориентационных и других особенностях лиц, совершающих преступления, проходящих через Народный комиссариат юстиции и Государственное управление мест заключения.

В 30-х годах 20 века резко пошли на убыль все научные исследования, прекратилась публикация статистики о состоянии преступности, она стала секретной. Кабинеты и лаборатории по изучению преступника и преступности были повсеместно ликвидированы. Был создан Государственный институт по изучению уголовной и исправительно-трудовой политики при прокуратуре СССР и Наркомате юстиции РСФСР. А затем очень быстро он был реформирован во Всесоюзный институт юридических наук Наркома юстиции СССР.

С середины 30-х годов до 1956 г. криминология как служанка буржуазии фактически прекратила свое существование. Советские вожди исходили из того, что социализм не имеет собственных причин преступности и поэтому не нужны криминологические исследования[3].

В 60-е годы происходит возрождение отечественной криминологии, которая быстро развивается на основе коммунистической идеологии. В ней непреложными для криминологии выступало несколько постулатов. Первый – социализм не содержит коренных причин преступности и не порождает их. Второй – преступность преходяща, она исчезнет с построением высшей фазы социализма – коммунизма.

В остальном советские криминологи были свободны в своем творчестве[4].

Широкую известность получили первые монографические работы, созданные представителями уголовного права. Среди них книги А. Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР» (1961 г.), А. А. Герцензона «Введение в советскую криминологию» (1965 г.), «Уголовное право и социология» (1970 г.), М. И. Ковалева «Основы криминологии» (1970 г.), В. Н. Кудрявцева «Причинность в криминологии» (1968 г.), И. И. Карпеца «Проблема преступности», A. M. Яковлева «Преступность и социальная психология» (1970 г.), В. К. Звирбула «Деятельность прокуратуры по предупреждению преступности (научные основы)» (1971 г.), первый учебник «Криминология» (1966 г., 1968 г. и 1976 г.).

Выдающимися криминологами в этот период стали И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, А. Б Сахаров и A. M. Яковлев, которые в 1983 г. получили государственную премию СССР, Ю. Д. Блувштейн, К. Е. Игошев, Г. М. Миньковский, Н. А. Стручков и др.

В 70-90-е годы интенсивно исследуются проблемы причин преступности (А. И. Долгова, И. И. Карпец. Н. Ф. Кузнецова и др.), преступности (Н. Ф. Кузнецова, С. Е. Вицин, В. В. Лунев и др.), механизма преступного поведения и личности преступника (Ю. М. Антонян, П. С. Дагель и др.), виктимологии (Л. В. Франк, Д. В. Ривман и др.), прогнозирования и планирования борьбы с преступностью (Г. А. Аванесов, С. В. Бородин и др.), предупреждения преступности (А. А. Алексеев, А. Э. Жалинский, Г. М. Миньковский и др.), преступности несовершеннолетних (Г. М. Миньковский, Е. В Болдырев и др.), организованной преступности (А. И. Гуров, B. C. Устинов и др.), насильственной преступности (Ю. М. Антонян, С. Б. Алимов и др.), рецидивной преступности (А. И. Алексеев, Ю. И. Бытко и др.), экономических и других корыстных преступлений (Г. В. Дашков, B. C. Устинов и др.), неосторожной преступности (В. А. Серебрякова, В. Е. Квашис, В. Б. Ястребов).

С ослаблением тотального контроля за деятельностью и пове­дением людей во второй половине 50-х годов уголовная преступ­ность в СССР начала изменяться не по «нашим», а по общеми­ровым законам, открытым еще К. Марксом, т. е. стала расти бы­стрее, чем численность населения.

Если принять за базу 1956 год, год первой попытки разрушения сталинизма, то в 1957 году преступ­ность возросла на 16,9 %, в 1958 году на 29,9 %, или 880 332 преступ­лений. Закономерный в те годы рост преступности усиливался ре­зультатами широкой и недифференцированной амнистии уголов­ных преступников от 27 марта 1953 г., большинство из которых в последующие годы вновь оказались в местах лишения свободы.

В 1965 году было учтено 751 801 преступление. Эти пока­затели были самыми низкими за время действия уголовного за­конодательства 60-х годов. Коэффициент преступности равнялся 328, а судимости – 249 на 100 тыс. жителей.

В 1966 году учтенная преступность возросла на 18,1 %. С этого года, года первого «усиления» уголовной ответственности, преступность ста­ла интенсивно расти. В связи с этим только одним ЦК КПСС было принято более 15 открытых и закрытых постановлений, направ­ленных на усиление борьбы с преступностью и её снижение, а в уголовные законы практически непрерывно вносились изменения и дополнения в тех же целях. Однако положение дел не только не улучшалось, а последовательно и закономерно ухудшалось.

Разрушение сталинского режима, который удерживал народ в страхе, глоток свободы и волюнтаризм в решении социально-экономических и криминологических проблем во времена Хруще­ва и особенно генерализованное разложение общественных, в том числе и правовых, отношений в брежневский застойный период, несмотря на постоянные призывы властей к сокращению преступ­ности и возврат к некоторым сталинским методам социального кон­троля, было тем фоном, на котором регистрировался интенсивный рост преступности. С вынужденной либерализа­цией тоталитаризма иссякали и все криминологические преиму­щества социализма[5].

Темпы прироста преступности по годам в зависимости от объективных и субъек­тивных условий существенно колебались, достигнув в 1989 году 31,8 %. Аналогичные «взлеты» преступности наблюдались в 1958 (29,9 %), 1961 (34,7 %), 1966 (18, 1 %) и в 1983 (21,7 %) годы.

Динамика населения и преступности в СССР в 1956-1991 годы

Большинство «взлетов» преступности в те или иные годы свя­зано с существенными изменениями уголовной политики и уголов­ного законодательства, судебной и регистрационной практики. Пред­последний подъем преступности в 1983 году, например, был обу­словлен не столько реальным увеличением преступных проявлений, сколько их большим «выявлением» на основе Постановления Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1983 г. «О дея­тельности Прокуратуры СССР» (эффект Андропова, пытавшегося полицейскими методами укрепить дисциплину труда и правопоря­док в стране).

Рост преступности в 1988—1991 годы связан с про­явлением общемировой тенденции в «перестроечных» условиях су­щественного разбалансирования и бытия, и сознания. В эти годы «началась «война законов», в которой одержали победу не центральные, а местные власти, распался Союз ССР. Пострадало и от­ношение к нормам нравственности; в средствах массовой инфор­мации, в повседневной жизни стали пропагандироваться секс, на­силие, корысть, нетерпимость и вседозволенность. Все это означа­ло разрушение нормативного порядка, которое идет в кризисных ситуациях рука об руку с деформацией социальных институтов и других компонентов социальной сферы в целом.

         Удельный вес корыстных деяний в середине 60-х годов состав­лял 40-45 %, а в 1990 году, по учетным данным, он возрос до 70 %. Фактически же по корыстным мотивам в конце существования СССР совершалось более 80 % только зарегистрированных деяний, латентность которых является самой высокой.

3. Современное развитие криминологии

Современный этап характеризуется более углубленным исследованием разнообразных проблем преступности, в частности, проблем личности преступника, проблем причин преступности. Много внимания сейчас наша наука уделяет проблемам прогнозирования преступности.

Следует сказать, что средние темпы роста криминальной преступности в 90-е годы, по официальным данным, составляют 25-30% в год (без учета того, что, по утверждению Криминологической ассоциации России, ежегодно в стране за пределами регистрации в правоохранительных органах остается 7-9 млн. криминальных деяний).

Уровень зарегистрированной преступности и судимости в России выглядит следующим образом: в 1990 г. она соответственно составляла 1,8 млн. и 537 тыс.; в 1991 г. - 2,1 млн. и 593 тыс.; 1992 г. - 2,8 млн. и 661 тыс.; 1993г. - 2,79 млн. и 650 тыс.; 1994г. - 2,6 млн. и 926 тыс.; 1995г. - 2,7 млн. и 875 тыс. В 1996 г. зарегистрировано 2,6 млн. преступлений (по данным МВД РФ).

Первое место по тяжести в структуре преступности занимают насильственные преступления. В 1995 году в результате различных преступлений погибли 75510 человек, в 1996 г. – 65368 (без учета латентных преступлений).

За последние десять лет коэффициент убийств и покушений на убийство в целом по России вырос в 2,5 раза, в Санкт-Петербурге – в 3 раза, в Москве – в 4,5 раза. В 1996 г. зарегистрировано около 30 тыс. умышленных убийств и покушений на убийство, свыше 50 тыс. умышленных тяжких телесных повреждений, более 10 тыс. изнасилований и покушений на них.

Широкое распространение получила экономическая преступность. Служба борьбы с экономической преступностью МВД РФ выделяет в структуре преступлений в экономической деятельности следующие виды: преступления в сфере кредитно-денежных отношений (кредитно-банковские злоупотребления и фальшивомонетничество); в сфере внешнеэкономической деятельности; в сфере потребительского рынка; в сфере приватизации.

1992 год вошел в историю российской криминологии как год бума финансовой преступности. В ее состав входят: банковские злоупотребления путем взяточничества, подлогов, мошенничества, хищений; фальсификация денег и ценных бумаг.

Внешнеэкономические преступления: это хищения, контрабанда, взяточничество, корыстные злоупотребления властью.

Преступления в сфере приватизации государственного и муниципального имущества: это хищения, взяточничество, корыстные злоупотребления властью, подлоги и мошенничества, посредством которых происходит перевод государственного имущества в частную собственность. Для этого используются: занижение начальной цены при продаже объектов на аукционе или величины уставного капитала акционерного общества, неверная инвентаризация производственных и непроизводственных фондов и другие способы. Криминологи выделяют три вида преступной приватизации: номенклатурная, директорская и «дикая».

Третья черта структуры российской преступности в 90-х годах – организованная преступность. В 1996 г. раскрыто 26,4 тыс. преступлений, совершенных организованными группами. Более всего их в хищениях, вымогательствах, незаконных сделках с валютными ценностями, контрабанде и т. д.

Четвертой чертой современной российской преступности является её интернационализация – взаимодействие с зарубежными преступными кланами в основном в таких видах преступлений, как подделка денег, фальсификация товаров, мошенничество в сфере бизнеса и иммиграции, грабежи, разбои, кражи автомобилей, контрабанда.

Преступность несовершеннолетних (совершенные ими преступления персонально или в соучастии со взрослыми) по удельному весу во всех зарегистрированных преступлениях составила в 1995-1996 гг. 11 %. Самым серьезным её показателем стала доля тяжких преступлений несовершеннолетних и совершения преступлений группами.

Рецидивная преступность по удельному весу ко всем судимым в 1996 г. составила 33 %. Однако необходимо учитывать неточность статистического учёта, когда фиксируются не рецидивисты по их уголовно-правовой характеристике, а лица, вообще когда-либо ранее совершавшие преступления. В действительности с непогашенными судимостями, то есть собственно рецидивистов, в числе зарегистрированных преступников было только 19 %.

Новый период развития отечественной криминологии ознаменовался присуждением в 1998 г. Государственной премии России проф. В. В. Лунееву за фундаментальный труд «Преступность 20 века. Мировой криминологический анализ».

В конце 20 столетия российская криминология переживает нелегкие времена. Причины её кризиса состоят не только в проблемах переходного периода, но и в сознании учёных, по-разному относящихся к происходящим переменам и прошлым устоявшимся истинам. Необходимость объективной оценки современного состояния отечественной криминологической науки и её перспектив в 21 в. обусловили проведение очередного семинара Криминологического центра Санкт-Петербурга, на котором, в частности, обсуждалось, что на развитие методологии криминологической науки в последней трети 20 в. заметное влияние оказывает пришедший из кибернетики системный подход, основанный на понимании системы в качестве совокупности взаимосвязанных элементов, образующих интегральное целое, не сводимое ни к одному из этих элементов. В соответствии с теорией системности общество функционально дифференцировано.

Благодаря применению системного анализа в конце 20 в. в российской криминологии произошло размежевание категорий «преступность» и «преступное множество» (совокупность преступлений, совершаемых на определенной территории за определенное время), предопределив изменение структуры данной дисциплины, заключающееся, в частности, в утрате самостоятельности разделом о криминологической причинности.

Проведенный в октябре 2002 года Социологическим центром Российской академии государственной службы опрос репрезентативного массива населения показал, что более четверти всех респондентов в 2002 году стали жертвами преступлений. При этом лишь 28 процентов из тех, кто обратился в правоохранительные органы, получили хотя бы какую-то помощь.

Выступая на ежегодном совещании, посвящённом состоянию законности в стране, состоявшемся 12 марта 2003 года, Генеральный прокурор Владимир Устинов подверг резкой критике правоохранительную систему в стране, заявив особо: «Преступность по-прежнему представляет угрозу национальной безопасности страны»[6].

Сегодня в России проживает 145 миллионов человек, а к 2015 году, как прогнозируют социологи, нас может остаться всего 130 миллионов. Одним из ключевых факторов уменьшения численности населения являются убийства – их в 2002 году зафиксировано 32,2 тысячи, а в 2003 – 30,9 тысячи. Связанными с преступными проявлениями можно считать и гибель в дорожно-транспортных происшествиях – их было более 33 тысяч, а также передозировка наркотиков – по неофициальным данным, от передозировки умирает от 10 до 50 тысяч человек. Ежегодно в России по «неестественным причинам» умирает около 200 тысяч человек – по 548 ежедневно. За 2003 год всех преступлений в нашей стране зарегистрировано 2526305, из них 1347723 тяжких и особо тяжких. То есть, ежеминутно совершается 5 преступлений. Только в январе 2004 года было убито 2749 человек. Мировая статистика свидетельствует, что если в мире количество преступлений за последние 10 лет возросло в 4 раза, то в России – в 8 раз. Можно сделать вывод о том, что преступность в России – это своего рода война криминалитета с обществом.

По состоянию на 1 января 2003 года в 748 исправительных колониях содержалось 720,8 тысяч человек, в воспитательно-трудовых колониях – 10,9 тысяч человек, в следственных изоляторах и изоляторах временного содержания – 145,4 тыс. человек. В 1879 уголовно-исполнительных инспекциях состояла на учете 641 тысяча осужденных без лишения свободы. Для сравнения приведем статистику по Украине: на 1 января 2003 года в украинских тюрьмах содержалось 150 тысяч осужденных и 43 тыс. человек содержались в следственных изоляторах[7]. Население Украины примерно втрое меньше населения нашей страны – около 48 миллионов человек. Соответствующее сравнение показывает, что если количество содержащихся в следственных изоляторах по отношению к численности населения страны примерно одинаковое (0,0995 и 0,0895 %), то содержащихся в колониях – осуждённых к лишению свободы в России значительно больше (0,5 и 0,3125 %). Прямой линейной зависимости из приведенных цифр сравнения, конечно, делать нельзя. Но и нельзя не признать, что содержать, охранять и кормить 0,6 % россиян для бюджета, несомненно, тяжелее, чем 0,4 % украинцев.

Нельзя сказать о том, что Российская Федерация является по состоянию преступности абсолютными лидерами в мире. Темпы роста преступности в США примерно такие же, как и российские. В Англии и Уэльсе за год зарегистрировано 4,6 миллиона преступлений, в Шотландии 420 тысяч и в Северной Ирландии 62 тысячи. Темпы роста преступности также велики: с 3,9 млн. до 4,6 млн. за 10 лет. Конечно, здесь следует оговориться, что это количество зарегистрированных преступлений, и если сравнивать с Россией, то необходима поправка на нашу тенденцию сокрытия преступлений с целью улучшения статистики. Очевидно, в Англии этой проблемы нет, но и раскрываемость преступлений в Скотланд-Ярде – 28 %, а у нас в МВД – за 70 %. Эти цифры взаимосвязаны и полностью адекватной картины соотношения сравниваемых явлений не дают. Но тенденцию роста уровня преступности выражают достаточно полно.

По числу заключенных на 100 тысяч человек населения Россия в 2001 году была на первом месте – 780 человек (США – 710), а в 2002 году опустилась на второе место в мире – 614 человек. В мировом масштабе в расчете на 100 тыс. населения за последние 20-25 лет уровень преступности возрос в 3-4 раза.

Заключение

Мы рассмотрели становление учета преступности, определили тенденции развития преступности в 1917-1991 годы, а также проанализировали современное развитие криминологии.

Криминология начала 20 века не была самостоятельной наукой. Большинство специалистов уголовного права (кроме Н. Д. Сергеевского, Н. С. Таганцева) считали криминологию частью модернизированного уголовного права. Поэтому и не обсуждался вопрос о выделении криминологии или, иначе, этиологии преступности в отдельную науку. Вместе с тем «учение о факторах преступности» в конце 19 -начале 20 века обрело своё место в системе научного знания.

Криминология конца 20 века бесспорно сформировалась как самостоятельная наука.

Криминология начала 20 века была более эмпирична, чем криминология конца 20 века.

Криминология начала 20 века была более плюралистична, чем криминология конца20 века.

В начале 20 века криминологические исследования в равной степени проводились юристами и представителями других профессий, особенно врачами. В конце 20 века криминологией в основном занимаются юристы и лишь несколько учёных с неюридическим образованием (Г. Н. Горшенков, С. Л. Сибиряков, К. К. Ростов и др.). Однако в постсоветский период намечается тенденция участия в криминологических исследованиях социологов, экономистов и некоторых других специалистов.

В советский период фактически перестало развиваться антропологическое направление в криминологии.

Отечественная постсоветская криминология, преодолев лёгкое замешательство, продолжала развиваться в лучших традициях социализма, следовать прежним объяснительным теориям.

Конкретный криминологический анализ свидетельствует о том, что система уголовной юстиции Российской Федерации не справляется с фактическим валом традиционной преступности. Если бы ныне в нашей стране эта система регистрировала, расследовала и рассматривала в суде хотя бы основную часть совершаемых деяний, она бы рухнула под грудой 10-12 миллионов уголовных дел.

Интенсивная криминализация в обществе (и не только в нашем) требует практического переосмысления методов борьбы с преступностью путем гармонизации эффективности и гуманности, свободы и безопасности, свободы и необходимости. И это не частные процессуальные решения, а стратегия развития процедуры. Подобное переосмысление происходит даже в старых демократических и развитых странах (США, Великобритания и др.), особенно в свете последних событий, связанных с опасностями терроризма.

Список используемой литературы:

1.         Бурлаков В.. Н., Гилинский Я. И. Российская криминология в конце 20 столетия: Семинар Криминологического центра Санкт-Петербурга // Правоведение, 1999, № 3.

2.         Герцензон А. А. Введение в советскую криминологию. М., 1965.

3.         Криминология. Учебник для юридических вузов / Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. СПб., 2000.

4.         Курс советской криминологии. Т. 1. М., 1985.

5.         Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003.

6.         Меликова Н. Президент воздержался от критики силовиков // Независимая газета. 2003, № 48.

7.         Стратегия борьбы с преступностью // Государство и право. 2004, № 3.

8.         Устинов В. Очерки по истории отечественной криминологии. М., 2000.

9.         Хохряков Г. Ф. Криминология. М., 1999.

10.      Шнайдер Г. И. Криминология. М., 1995.

[1] Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003.

[2] Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003.

[3] Устинов В. Очерки по истории отечественной криминологии. М., 2000.

[4] Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003.

[5] Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003.

[6] Меликова Н. Президент воздержался от критики силовиков // Независимая газета. 2003, № 48.

[7] Стратегия борьбы с преступностью // Государство и право. 2004, № 3.