Курсовая работа: Вменяемость и невменяемость

Курсовая работа: Вменяемость и невменяемость

Содержание

Введение. 3

1. Вменяемость и ее критерии. 6

2. Невменяемость, ее сущность и содержание. 10

3. Критерии невменяемости. 13

4. Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемость. 21

Заключение. 30

Список используемой литературы.. 32

В Уголовном праве помимо принципа неотвратимости показания действует и принцип вины. Правовые категории вменяемости и невменяемости говорят о способности или неспособности лица нести уголовную ответственность, и потому при выяснении этих вопросов следователи и судьи должны анализировать не обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом – данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Таким образом, налицо актуальность сформулированной темы работы, которая позволяет не только определить новые подходы к исследованию категории вменяемости и невменяемости, но и систематизировать накопленные юридической наукой знания и правоприменительную практику.

Степень научной разработанности проблемы. Понятия вменяемости и невменяемости широко используется в юридической науке и правоприменительной практике.

Отдельные стороны проблемы вменяемости и невменяемости как институтов уголовного права неоднократно рассматривались в правовой науке. Общетеоретические аспекты материальной ответственности работника разрабатывали такие ученые, как Таганцев Н.С., Антонян Ю.М., Бородин С.В. Сирожидинов Д.В., Иванов Н.Г. и др.

В работе используются работы таких ученых в сфере уголовного права и других наук как Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д., Павлов В.Г., Сербский В., Шостакович Б.В., учебники уголовного права, комментарии законодательства.

Цель и задачи исследования вытекают из актуальности и степени научной разработанности проблемы.

Целью представленной работы выступает комплексный теоретико-правовой анализ проблемы вменяемости и невменяемости в уголовном праве, проведенный по следующим направления:

-           всесторонний анализ правовых актов, действующих в Российской Федерации как источников правового регулирования вменяемости и невменяемости;

-           рассмотрение проблем применения права в области правового регулирования вменяемости и невменяемости.

В рамках данных направлений предполагается решить следующие задачи:

-           выявить тенденции развития норм в области правового регулирования вменяемости и невменяемости с учетом сложившейся практики;

-           определить содержание понятий «вменяемость», «невменяемость», «ограниченная вменяемость» (условное выражение) согласно действующему законодательству и правоприменительной практике;

Объект и предмет исследования определяются тематикой работы, ее целью и задачами.

Объектом научного анализа настоящей работы является институт вменяемости и невменяемости как теоретическая категория и как правовое явление социальной действительности.

Предметная направленность определяется выделением и изучением, в рамках заявленной темы, нормативно-правовых источников: как законодательства, так  и судебной практики.

Методологической основой исследования является диалектический метод. В ходе исследования использовались обще– и частнонаучные, а также специальные методы познания.

Общими явились методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, наблюдения и сравнения. В качестве общенаучных методов, с помощью которых проводилось исследование, использовались метод структурного анализа, системный и исторический методы. В качестве частнонаучного метода выступил конкретно-социологический. К специальным методам, использовавшимся в работе, следует отнести сравнительно-правовой, исторический, формально-юридический метод, методы правового моделирования, различные способы толкования права.

Данные методы позволили наиболее последовательно и полно рассмотреть различные аспекты освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности в рамках цели и задач исследования.

Эмпирическая база исследования построена на нормативном материале и судебной практике.

Нормативную основу составили: Уголовный Кодекс РФ, федеральное законодательство, затрагивающее вопросы вменяемости и невменяемости. Судебная практика представлена разъяснениями Пленума Верховного Суда, решениями федеральных судов.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из попыток комплексного теоретико-правового анализа вменяемости и невменяемости как института уголовного права, и выявления уголовно-правовых и социально-криминологических проблем применения практики норм о вменяемости и невменяемости в уголовном праве.

Для того, что понять место и уголовно-правовое значение понятия «вмеяемость» необходимо обозначить его положение в системе состава преступления.

Одним из элементов состава преступления (наряду с объектом преступления, объективной и субъективной стороной) выступает субъект преступного деяния. Лица, совершившие преступ­ление, являются субъектами.

Исходя из классического принципа уголовного права – принципа личной виновной ответственности, понести ее может только физическое лицо.

Не любое физическое лицо может быть субъектом пре­ступления. Уголовная ответственность связывается со спо­собностью человека понимать фактическую сторону и об­щественную значимость совершаемых действий и руководить своими поступками. Подобной способностью могут обладать лишь вменяемые лица, достигшие определенного возраста.

Перечисленные признаки (физическое лицо, вменяемость и достижение возраста уголовной ответственности) являются обязательными юридическими признаками субъекта преступления. Лица, не понимающие фактическую сторону своих действий или их социальное значение, не могут быть субъектами преступле­ния. Они нуждаются не в исправлении путем применения наказа­ния, а в лечении. Поэтому наряду с достижением определенного возраста субъект преступления должен обладать признаком вме­няемости. Н. С. Таганцев отмечал; «Физическое лицо только тогда, в смысле юридическом, может быть виновником преступления, ко­гда оно совмещает в себе известную сумму биологических условий, обладает, употребляя техническое выражение доктрины, способно­стью ко вменению».[1]

В данной работе мы рассмотрим отдельно именно понятие вменяемости, однако в связи с другими признаками субъекта преступления.

 С другой стороны необходимым условием уголовной ответственности является наличие вины, т. е. умысла или неосторожности у лица, совершив­шего общественно опасное деяние.

Лица душевно больные, слабоумные, не способные осознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умыш­ленно или неосторожно в уголовно-правовом смысле. В их объек­тивных действиях нет вины, поэтому, рассматривая дела об обще­ственно опасных деяниях, совершенных лицами в состоянии невме­няемости, суд выносит не приговор (решение о виновности или не­виновности), а определение.

История права демонстрирует нам различные подходы к решению вопроса об определении не­вменяемости. Первоначально наиболее практичным казалось дать в законе перечень конкретных условий, устраняющих вменяемость. К ним относили малолетство, помешательство, глухонемоту, одряхление, лунатизм и др. Но при таком под­ходе легко могли быть опущены отдельные ненормальные психические состояния, устраняющие вменяемость. Поэто­му следующим шагом в законодательстве было установле­ние для различных состояний невменяемости обобщенных формул, способных охватить разнообразные случаи невме­няемости, стремление указать в статье закона условия не­вменяемости и те основания, благодаря которым эти состоя­ния устраняют ответственность.

Действующий российский уголовный закон, не дает определе­ния вменяемости. Понятие вменяемости разработано российской доктриной уголовного права. «Вменяемость есть способность лица сознавать во время совершения преступления фактический харак­тер и общественную опасность своих действий (бездействия) и ру­ководить ими, обусловливающая возможность лица признаваться виновным и нести уголовную ответственность за содеянное, т. е. юридическая предпосылка вины и уголовной ответственности».[2]

В этом определении правильно отмечено психическое состоя­ние лица во время совершения общественно опасного деяния, кото­рое позволяет ему избрать линию своего поведения. Лицо может или сообразовывать свои действия (бездействие) с нормами права и правилами общественного поведения, или действовать вопреки им, причиняя вред охраняемым законом интересам. Во втором слу­чае возникает основание уголовной ответственности.

Вменяемость характеризуется двумя критериями: юри­дическим (психологическим) и медицинским (биологическим). Юридический критерий означает способность лица понимать фактические обстоятельства совершаемого деяния (осозна­вать внешнюю сторону совершаемого действия или бездей­ствия и причинную связь между ним и последующим ре­зультатом) и его социальную значимость, т. е. общественно опасный характер содеянного, а также способность лица ру­ководить своими поступками. Медицинский критерий вме­няемости определяет состояние психики субъекта во время совершения преступления: отсутствие определенных психи­ческих заболеваний и недостатков умственного развития, оп­ределенный уровень социализации личности (образование, жизненный или профессиональный опыт и т. п.). Лишь нали­чие этих двух критериев позволяет констатировать вме­няемость субъекта.

Лица, признанные невменяемыми, не несут уголовную ответ­ственность.

Таким образом, вменяемость (от слова «вменять», в смысле «вменять в вину») – в широком, общеупотребительном значении этого слова означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется в более узком, специальном смысле, как антитеза понятию «невменяемость». Именно этим последним понятием оперирует уголовный закон. Часть 1 ст. 21 УК РФ[3] гласит «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Из этого положения закона можно заключить, что вменяемость – это такое состояние психики, при котором человек в момент совершения общественно опасного деяния может осознавать значение своих действий и руководить ими и потому способен быть ответственным за свои действия.

Субъектом преступления может быть только вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления.

Таким образом, подводя итог, отметим следующее. Вменяемость как правовая категория характеризуется такими основополагающими понятиями, как «сознание» и «воля». На этот аспект совершенно правильно указывает В.Г. Павлов: «Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, которые вообще определяют повседневное поведение любого человека».[4] Сознание и воля всегда обусловлены объективной действительностью, условиями материальной жизни общества, общественной средой, в которой находится человек. Воздействие внешних обстоятельств на человека всегда проходит через его сознание. Человек, как существо мыслящее, принимая соответствующее решение, способен оценить фактические обстоятельства, при которых он действует, характер и значение последствий своих действий и сознательно использовать свое поведение для достижения каких-либо целей, то есть выбрать определенный характер своего поведения. Бесспорным является утверждение следующего характера: «Если личность не имеет возможности контролировать и оценивать свои действия, так как непосредственной причиной оных явлений является психическое заболевание, следует говорить о невменяемости субъекта, а значит, поведение не может рассматриваться как преступное».[5]

Способность понимать фактическую сторону и социальную значимость своих поступков и при этом сознательно руководить своими действиями отличает вменяемого человека от невменяемого. Преступление совершается под воздействием целого комплекса внешних обстоятельств, играющих роль причин и условий преступного поведения. Но ни одно из них не воздействует на человека, минуя его сознание. Будучи мыслящим существом, человек с нормальной психикой способен оценивать обстоятельства, в которых он действует, и с их учетом выбирать вариант поведения, соответствующий его целям. Видя в этом основание для вменения в вину человеку общественно опасного деяния, уголовное право основывается на известных положениях философии о том, что лишь люди, способные познать действительность и ее объективные закономерности, могут действовать свободно.

Так, судом было установлено, что Кривошеева совершила убийство своей дочери 1997 года рождения, находившейся в силу малолетнего возраста в беспомощном состоянии.

Постановлением судьи областного суда Кривошеева освобождена от уголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

К ней применены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа.

В кассационной жалобе потерпевший Б. просил постановление судьи отменить, заявив, что Кривошеева не является психически больным человеком и убийство дочери совершила сознательно. По результатам психолого-психиатрической экспертизы не установлено конкретное заболевание, позволяющее судить о вменяемости Кривошеевой, поэтому необходимо назначить повторную психолого-психиатрическую экспертизу.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила постановление судьи без изменения по следующим основаниям.

Суд тщательно исследовал вопрос о психическом состоянии Кривошеевой.

Согласно выводам комплексной психолого-психиатрической экспертизы, сделанным на основе стационарного обследования Кривошеевой в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, она страдает органическим расстройством личности смешанного типа, степень выраженности которого лишала ее способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Из указанного состояния Кривошеева не вышла до окончания ее обследования, в связи с чем не может и в настоящее время осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Она признана нуждающейся в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа.

Экспертиза проведена комиссией высококвалифицированных специалистов, все выводы экспертов мотивированы. Оснований сомневаться в компетентности экспертов и объективности выводов суд не имел.

Принимая во внимание заключение экспертов о том, что Кривошеева не осознавала фактический характер и общественную опасность своих действий и не могла руководить ими в момент совершения запрещенного уголовным законом деяния в силу имеющегося у нее органического расстройства личности, суд обоснованно признал ее невменяемой и освободил от уголовной ответственности.

По смыслу ст. 21 УК РФ любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.[6]

Значит, согласно разъяснениям Верховного Суда РФ, «любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.

Невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои объективно опасные для общества поступки прежде всего потому, что в них не участвовали его сознание и (или) воля. Общественно опасные деяния психически больных обусловлены их болезненным состоянием. Какой бы тяжелый вред обществу они ни причинили, у общества нет оснований для вменения этого вреда им в вину. Применение наказания к невменяемым было бы несправедливым и нецелесообразным еще и потому, что по отношению к ним недостижимы цели уголовного наказания – исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Виды принудительных мер медицинского характера, а также основания и порядок их применения регулируются уголовно-исполнительным законодательством.

Невменяемость обосновывается болезненным состоянием психики «во время совершения общественно опасного деяния» (ст. 2 УК РФ) – поэтому неправильным является употребление термина «невменяемый» к лицу, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство.[7] Если состояние психики такого лица делает невозможным назначение или исполнение наказания, то к нему тоже могут быть применены принудительные меры медицинского характера, но на другом основании (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК РФ).

Итак, вопрос невменяемости в уголовном праве разрешен достаточно четко: в статье 21 УК РФ установлено, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

В соответствии со ст. 21 УК РФ состояние невменяемости определяется двумя критериями. Одним из них является наличие у лица болезненного состояния психики. Этот критерий принято называть медицинским (или биологическим).[8] Второй критерий означает отсутствие у лица возможности сознавать значение своих действий или руководить ими. Этот критерий называется психологическим (или юридическим). Для признания лица невменяемым необходимо установить оба критерия. Не всякий страдающий психическим расстройством является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различным по своей тяжести. Лишь когда оно достигло такой степени, что человек вследствие этого не осознает значения своих действий или не может руководить ими, только тогда можно считать его невменяемым.

В русском законодательстве уже в 1845 г. в Уложении о наказаниях было закреплено понятие невменяемости, содержавшее оба критерия, хотя и в несовершенной форме. Это выгодно отличало наше законодательство от зарубежного. Кодекс Наполеона (1810 г.), действовавший в то время, связывал невменяемость только с одним признаком – «безумием». Уголовное уложение 1903 г. содержало почти современную норму: «Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое, во время его учинения, не могло понимать свойства и значение совершенного или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни».

Уголовное законодательство послеоктябрьского периода вплоть до РСФСР 1960 г. шло по пути редакционного уточнения этой формулы. В действующем УК РФ прежняя норма о невменяемости, как прошедшая испытания практикой и признанная наукой, подверглась лишь незначительным изменениям.

Во всех случаях, когда у суда или органа следствия возникает сомнение относительно вменяемости, обязательно проводится судебно-психиатрическая экспертиза. На основании заключения экспертизы окончательное решение о признании человека вменяемым или невменяемым выносит суд. Порядок проведения судебно-психиатрической экспертизы регулируется уголовно-процессуальным законодательством.[9]

Медицинский критерий невменяемости в ст. 21 УК РФ представляет собой обобщенный перечень психических расстройств, включающих четыре их вида: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.

Этими категориями охватываются все известные науке болезненные расстройства психики. Из содержания медицинского критерия следует, что неболезненные расстройства психической деятельности не должны исключать вменяемость. Примером временного неболезненного изменения психики может служить состояние аффекта (сильного душевного волнения). Сильная, бурно развивающаяся эмоция гнева, ярости, страха может явиться внутренней побудительной силой преступления. У человека в таком состоянии сужено сознание и ограничены возможности руководить своими действиями. Однако физиологический аффект не является болезненным расстройством психики, поэтому не служит критерием невменяемости. Совершение преступления в состоянии аффекта учитывается лишь как признак привилегированных составов убийства и причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107, 113 УК РФ).

Для наличия медицинского критерия достаточно одного из упомянутых видов психических расстройств.

Понятием хронического психического расстройства охватывается группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно поддающихся излечению, протекающих непрерывно или приступообразно, имеющих тенденцию к прогрессированию. К ним относятся, например, шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, маниакально-депрессивный психоз, предстарческие и старческие психозы, некоторые органические заболевания центральной нервной системы и другие психические болезни. В судебно-психиатрической практике хронические психические расстройства наиболее часто выступают в качестве медицинского критерия невменяемости. Это касается в первую очередь шизофрении.

К временному расстройству психики относятся психические заболевания, которые быстро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчиваются полным выздоровлением. Это острые психозы при общих инфекционных заболеваниях (например, при тифе), реактивное состояние (временные расстройства психической деятельности под влиянием тяжелых душевных потрясений) и так называемые исключительные состояния, вызывающие помрачение сознания на короткий срок (патологическое опьянение, сумеречное состояние сознания, патологические просо-ночные состояния, патологический аффект и др.).

Временные расстройства психики в судебно-психиатрической практике встречаются реже, чем хронические. Особенно редко приходится сталкиваться с исключительными состояниями. Из их числа только патологическое опьянение заслуживает более подробной характеристики в связи с уголовно-правовой оценкой алкогольного опьянения вообще.[10]

Слабоумие – болезненное состояние психики, которое характеризуется неполноценностью умственной деятельности.

Самостоятельное судебно-психиатрическое значение имеет врожденное слабоумие (олигофрения). По степени поражения умственной деятельности различаются три формы олигофрении: легкая (дебильность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). Приобретенное слабоумие (деменция), которое характеризуется снижением или полным распадом прежде нормальной мыслительной деятельности, оценивается обычно в связи с вызвавшим его основным психическим заболеванием.

Иное болезненное состояние психики – это такое расстройство психической деятельности болезненного характера, которое не подпадает под признаки названных трех категорий. Сюда могут быть отнесены наиболее тяжелые формы психопатии, аномалии психики у глухонемых, последствия черепно-мозговой травмы (травматическая энцефалопатия) и др.

Отнесение психического расстройства к той или иной категории из числа названных не имеет самостоятельного значения для вывода о невменяемости субъекта. Соответствующий вывод может быть сделан только при условии, что данное болезненное изменение психики привело к невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Поскольку этот вывод имеет юридическое значение, последний критерий и называют юридическим.

Кроме того, суд должен проверить и оценить обоснованность экспертного заключения.

Так, принимая решение об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, суд сослался на приведенное выше заключение экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 года № 140, согласно которому у О. обнаружено паранойяльное развитие личности (хроническое бредовое расстройство по МБК-10). Об этом, как отражено в заключении, свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром и систематизацию болезненных идей с вовлечением широкого круга должностных лиц, присоединились аффективные расстройства, нарастала аффективная охваченность вплоть до тревоги за свою жизнь, сформировалось сутяжное поведение с борьбой за свои права и восстановление справедливости. Кроме того, в результате освидетельствования у О. выявлен стойкий паранойяльный синдром, аффективно заряженный, паралогичность мышления, некритичность к своему состоянию и ситуации. Указанные болезненные расстройства лишали и лишают О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии со ст. 97, ч. 1, п. »а», и ст. 99, ч. 1, п. »в», УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическим стационаре специализированного типа.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера», решение вопроса о невменяемости, применении принудительных мер медицинского характера и определении типа больницы относится к компетенции судов. Поэтому заключение экспертов-психиатров подлежало тщательной оценке в совокупности со всеми материалами дела.

Однако заключению экспертов суд не дал должной правовой оценки, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, а все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О.

В частности, в деле отсутствует медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13 – летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение О. в психиатрическом отделении госпиталя города Самары в 1986 году. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период и после военной службы офицером. Отсутствуют рапорта и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД города Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С., обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни.

Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый ему период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована.

С учетом изложенного Военная коллегия приходит к выводу, что постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей.

В ходе нового судебного разбирательства суду необходимо исследовать доказательства, подтверждающие или опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.[11]

Установление медицинского критерия невменяемости требует исследования характера заболевания, что невозможно без специальных познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости.

Психологический критерий невменяемости характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных выше).[12]

При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.

Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.[13]

Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды).

Интеллектуальная и эмоционально-волевая сферы психической деятельности неразрывно связаны между собой.

Современная психиатрия считает, что не существует изолированного поражения психических функций. Однако это не исключает того, что болезненное расстройство психики может затрагивать преимущественно ту или иную ее сторону. При некоторых заболеваниях лицо в определенных пределах может критически относиться к своим действиям, но не в состоянии руководить ими, не может удержаться от их совершения. Поэтому психологическим критерием невменяемости служит как неспособность лица осознавать значение своих действий (интеллектуальный критерий), так и невозможность руководить ими (волевой критерий). Оба признака в ст. 21 УК РФ разделены союзом «либо», чем подчеркивается их самостоятельное значение.[14]

Лицо признается невменяемым, если указанные нарушения интеллекта и воли обусловлены болезненным состоянием психики. При этом не требуется, чтобы само общественно опасное деяние, в отношении которого лицо признается невменяемым, находилось в прямой причинной зависимости от психического заболевания.

Таким образом, лишь единство двух критериев позволяет говорить о невменяемости. Отсутствует один – следовательно, субъект вменяем.

Статья 22 Уголовного кодекса РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

«1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».

Еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и полным психическим здоровьем. Для оценки промежуточных состояний в прошлом веке была предложена концепция уменьшенной вменяемости. Эта концепция не получила широкой поддержки. Среди противников уменьшенной вменяемости был и один из основоположников судебной психиатрии профессор Московского университета В.П.Сербский. Он писал: «Введение в законодательство этого понятия – при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике – вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действия – и тогда он вменяем, или же он не обладал ею – и тогда он невменяем».[15]

Уголовное уложение 1903 г. не предусматривало уменьшенной вменяемости. Разработчик Общей части этого закона Н.С.Таганцев признавал, что и способность познавать и понимать окружающие нас явления, и способность оценивать познанное допускают весьма различные оттенки, что эти оттенки могут влиять на ответственность. Но они «не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором – подлежит наказанию; признать какое-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически».[16]

Российское уголовное право и в советский период не признавало понятия уменьшенной вменяемости. Оно исходило из того, что вменяемость не может иметь степеней. Лицо, совершившее общественно опасное деяние, признается либо вменяемым (тогда оно является субъектом преступления), либо невменяемым (тогда оно субъектом преступления быть не может). Именно потому, что вменяемость выступает в качестве признака субъекта преступления, понятие уменьшенной вменяемости рассматривалось как неудачное. Действительно, никто не может быть субъектом преступления частично, в уменьшенном размере.

Однако дискуссии среди юристов и психиатров о целесообразности введения в законодательство понятия уменьшенной (ограниченной) вменяемости никогда не прекращались. Это можно объяснить, во-первых, тем, что современное законодательство Франции, ФРГ, Швейцарии, Польши и ряда других стран Европы признает в той или иной формулировке концепцию уменьшенной вменяемости; во вторых, успехами психиатрии в изучении так называемых пограничных состояний и аномалий психического развития, не достигающих уровня психического заболевания (различные формы психопатии, неврозы, остаточные явления черепно-мозговых травм, алкоголизм, наркомания, токсикомания и т.д.).

Д.В.Сирожидиновым предпринята попытка дать полный перечень подобных аномалий, придав ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали и некоторые «классические» психические заболевания (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич), если «выраженность психического расстройства не достигает психотического уровня».[17] Очевидно, классификация психических аномалий в дальнейшем будет уточняться с учетом практики применения ст. 22 УК РФ.

В юридической науке справедливо отмечалось, что лица с неполноценной психикой не могут быть в области уголовной ответственности приравнены к психически здоровым. Тем более, что психические аномалии, не исключающие вменяемости, во многих случаях выступают в качестве условия, способствующего преступлению. Проблема актуализировалась в последнее десятилетие в связи с ростом числа психических аномалий в обществе в целом и особенно числа правонарушений, совершаемых такими лицами. До 30-40% лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу и признанных вменяемыми, страдают различными формами нервно-психической патологии.[18] А среди лиц, совершивших преступления против личности, число страдающих психическими аномалиями достигает 65-70%.[19]

Попытка ввести в закон понятие «ограниченной вменяемости» вместо «уменьшенной» была сделана в ст. 15 Основ уголовного законодательства 1991 г. Но такая замена ничего не дала, и законодатель избегает в настоящее время и термина «ограниченная вменяемость». Он не употребляется в УК РФ, хотя по содержанию текст ст. 22 УК РФ во многом близок к ст. 15 Основ.

Из положений ст. 22 УК РФ вытекает следующее. Во-первых, закон не признает промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью. Во-вторых, признанное вменяемым лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. В-третьих, наличие у виновного психических аномалий, не исключающих вменяемости, «учитывается судом при назначении наказания». В-четвертых, психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может служить основанием для применения принудительных мер медицинского характера.

Статья 22 УК РФ не использует термины «уменьшенная вменяемость» или «ограниченная вменяемость». Очевидно, позиция законодателя по-прежнему состоит в том, что вменяемость не может иметь степеней.[20] Да и сторонники уменьшенной вменяемости, упорно не замечающие этого и называющие данную статью нормой об уменьшенной (ограниченной) вменяемости, по сути дела, ведут речь об уменьшенной ответственности (или об уменьшенной виновности) лиц с психическими аномалиями.

Такой подход вполне рационален. Не должно вызывать сомнения, что аномалии психики, уменьшающие способность человека оценивать свои действия и руководить ими, должны учитываться при назначении наказания, а также при определении режима отбывания наказания. Но, во-первых, эта проблема не имеет отношения к признакам субъекта преступления. Во-вторых, здесь требуется избирательный подход.

Формулировка ч. 2 ст. 22 УК РФ такова, что из нее не следует вывод об обязательном смягчении наказания лицам с психическими аномалиями. По-видимому, не случайно среди смягчающих обстоятельств, перечисленных в ст. 61 УК РФ, данное обстоятельство не упомянуто. При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющим аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному может быть смягчено.[21] Хотя поведение человека и не определяется патологическими чертами его личности, но такие черты могут быть условиями, способствующими и его преступному поведению.

Это подтверждается специальными исследованиями.[22] Учет психических аномалий представляет серьезные трудности для суда.

Этот учет не может основываться исключительно на гуманизме, как это имеет место при физических аномалиях (тяжелое соматическое заболевание, увечье, нуждаемость в постороннем уходе). Наличие у лица определенных нарушений интеллектуальных и эмоциональных функций может сказываться на мотивации его противоправного поведения, определять при психических аномалиях, не исключающих вменяемости, у лица сохраняется возможность осознавать свое преступное поведение и руководить им.

Не менее важно учитывать и этиологию психической аномалии. Следует ли смягчать наказание, если данная психическая аномалия являлась результатом какой-либо антиобщественной привычки или аморальности поведения лица (пристрастие к алкоголю, наркомания и т.п.)? Думается, что отрицательный ответ здесь очевиден. Это подтверждено и изучением судебной практики.[23]

И едва ли можно ставить вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или иной психической аномалии преступление приняло особенно жестокий или дерзкий характер. Н.С.Таганцев писал, что «далеко не всегда в подобных состояниях можно приискать основания для уменьшения наказания».[24]

Зарубежное уголовное право также не связывает с «уменьшенной вменяемостью» обязательное смягчение наказания. Так, согласно УК ФРГ наказание в подобной ситуации «может быть смягчено» (§ 21), а УК Франции устанавливает, что «суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения».

В § 2 ст. 31 УК Польши также говорится, что в отношении лица, у которого в силу психического расстройства была ограничена возможность понимать свои действия или руководить ими, суд «может применить чрезвычайное смягчение наказания».

Очевидно, что формулировку ст. 22 УК РФ «учитывается судом» следует понимать не как «суд должен учесть», а как «суд может учесть». Учет судом какого-либо обстоятельства не обязательно означает смягчение или усиление наказания (индивидуализация наказания «по вертикали»), но и выбор наиболее рациональной меры уголовно-правового воздействия среди более или менее равных (индивидуализация «по горизонтали»).

Так, к примеру, Лебедев, 1974 года рождения, и малолетний Янин, 1989 года рождения, проживали в одном доме и знали друг друга как соседи. Вечером 13 марта 1997 г. нетрезвый Лебедев поднялся на девятый этаж дома, чтобы вернуть деньги, взятые им в долг у Кисилева. Янин пошел следом за ним и стал просить у него деньги на жевательную резинку. Когда тот отказался дать деньги, Янин стал оскорблять его, обзывая обидной кличкой. Желая наказать мальчика за это, он спустил с него штаны и собирался отшлепать, но в связи с тем, что ребенок продолжал оскорблять, он повалил его на пол и с целью причинения тяжкого вреда здоровью стал душить, сжимая ему горло рукой. Увидев, что Янин стал хрипеть и потерял сознание, Лебедев начал оказывать ему первую помощь, и в это время прибежали соседи по дому.

Вина Лебедева в совершении преступления установлена доказательствами, которые собраны в ходе предварительного и судебного следствия и приведены в приговоре суда, а его действиям дана правильная правовая оценка.

Вместе с тем судебные решения подлежат изменению в связи с назначением осужденному чрезмерно сурового наказания.

В соответствии со ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание с учетом характера и степени общественной опасности преступления и личности виновного, в том числе обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного.

Суд эти требования закона не выполнил, наказание Лебедеву назначил необоснованно суровое в виде лишения свободы сроком на шесть лет, не приняв во внимание, что инициатором конфликта, в результате которого совершено преступление, Лебедев не был и вредных последствий – длительного нарушения здоровья – у потерпевшего не наступило.

Лебедев свою вину признал полностью и глубоко раскаялся в содеянном, о чем свидетельствовало его поведение после совершения преступления и во время предварительного следствия: ранее преступлений и административных правонарушений он не совершал, по месту работы и месту жительства характеризовался положительно. Трудовой коллектив, в котором он работал, направил в суд общественного защитника и ходатайствовал о проявлении к нему максимального снисхождения.

Из материалов дела следует, что у Лебедева обнаружены признаки умственного недоразвития (олигофрении) в степени легкой дебильности. Указанное психическое заболевание, как отражено в заключении судебно-психиатрического эксперта, не исключало для Лебедева возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, что и определило вывод экспертов и суда о его вменяемости в отношении инкриминируемого деяния.

Вместе с тем при назначении Лебедеву наказания суд в нарушение требований ч. 2 ст. 22 УК РФ не учел того, что он страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Поэтому Президиум Верховного Суда РФ приговор Тверского областного суда и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении Лебедева изменил, снизил ему наказание до трех лет лишения свободы.[25]

Очевидно, что в данном случае суд своим волевым решением применил свое право на смягчение уголовной ответственности, воспользовавшись предоставленным ему правом. С другой стороны суды предыдущих инстанций посчитали иначе, то есть возникает проблема судейского усмотрения в данном вопросе.

Таким образом, институт ограниченной вменяемости – новелла Действующего УК РФ. Можно предположить, что дальнейшее развитие уголовного законодательства приведет к созданию специальных видов наказаний, ориентированных на лиц с психическими и физическими аномалиями. Пока же суд руководствуется общим перечнем видов наказаний. Индивидуальный подход при этом может выражаться только в мере наказания. Единственное существенное отличие – это возможность применения к лицам с психическими аномалиями наряду с наказанием принудительных мер медицинского характера. Содержание этих мер раскрывается в ч. 2 ст. 99 УК РФ: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра». В соответствии с ч. 8 ст. 74 УИК РФ[26] указанные лица отбывают наказание в лечебных исправительных учреждениях.

В заключении данной работы хотелось бы сказать, что невменяемость и вменяемость относятся к правовым поня­тиям, но они вовсе не являются предпосылкой виновности или невиновности лица, как это иногда утверждается. В действительности эти правовые категории лишь характеризуют субъекта, его способность или неспособность нести уголовную ответственность. Поэтому при выяснении вменяемости или невменяемости следователи и судьи должны анализировать не вопросы, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Невменяемость, как она сформулирована в статье 21 УК РФ, исключает уголовную ответственность лица, совершивше­го общественно опасное деяние, если она установлена в предус­мотренном законом порядке. Основанием для такого решения является заключение судебно-психиатрической экспертизы, которое наряду с другими данными дела первоначально оценивается следователем, а окончательно – в решении, принимаемом судом.

Анализ показывает, что уголовный закон исходит из двух критериев невменяемости: 1) медицинского (биологического) и 2) юридического (психологического). Лишь совокупность этих кри­териев определяет невменяемость лица, так как каждый из них в отдельности характеризует только медицинскую или только юри­дическую сторону психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию.

Уголовно-процессуальный закон (ст. 196 УПК РФ[27]) предусматривает обязательность проведения судебно-психиатрической экспертизы, если возникают сомнения по поводу вменяемости обвиняемого или подсудимого. Заключение судебно-психиатрической экспертизы о вменяемости или невменяемости лица в момент совершения инкриминируемого ему деяния, как и любое иное доказательство, подлежит оценке. В любом случае последнее слово в оценке о вменяемости субъекта преступление остается за судом.

Следственно-судебная практика, судебно-психиатрические экспертизы, проведенные на предмет установления вменяемости либо невменяемости привлекаемого к уголовной ответственности лица, научные исследования свидетельствуют, что немалое число лиц, признанных вменяемыми в момент совершения ими общественно опасного деяния, все же имели определенные аномалии психики (различные формы психопатий, неврозы, легкие формы слабоумия и т.д.). Эти аномалии не достигли уровня психического заболевания, но их наличие может изменить пороги чувствительности, эмоциональной устойчивости, способности к осознанному самоконтролю, обострить такие черты личности, как склонность к самовзвинчиванию, отсутствие эмпатии и т.п., что позволяет в ряде случаев психолого-психиатрической экспертизы сделать вывод о связи данных психических расстройств с инкриминируемым деянием, поскольку по этой причине лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, но сказавшееся при совершении преступления, согласно ч. 2 статьи 22 УК РФ учитывается судом при назначении наказания. Характерно, что в законе не указано, что этот учет обязательно должен повлечь смягчение наказания. Психические расстройства, не исключающие вменяемости, не названы законодателем в числе обстоятельств, смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ) либо его отягчающих (ст. 63 УК РФ). Очевидно, что наличие психических аномалий характеризует личность виновного, его общественную опасность, что должно учитываться при назначении наказания в силу ч. 3 ст. 60 УК РФ.

Нормативные акты

1.   Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2005) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, СЗ РФ от 25.07.2005, № 30 (ч. 1), ст. 3104.

2.   Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 09.05.2005) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 09.05.2005, № 19, ст. 1754.

3.   Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005) // СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.

Специальная литература

4.   Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М., 1998.

5.   Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д. Патопсихологические особенности личности // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – № 3 (236). – 2001.

6.   Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. – № 3.

7.   Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004.

8.   Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. И. Радченко; Науч. ред. А. С. Михлин. – М., – 2000.

9.   Криминология. – М., 1994.

10.       Личность преступника. – М., 1975.

11.       Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1997.

12.       Павлов В.Г. Субъект преступления и уголовная ответственность. – СПб., 2000.

13.       Сербский Вл. Судебная психопатология. – Вып. 1. – М., 1896.

14.       Сирожидинов Д.В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики // Автореф. канд. дисс. – Екатеринбург, 1998.

15.       Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997.

16.       Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. – М.: Юристъ, 1994.

17.       Уголовное право России: Учебник. В 2 т. Т.2. Особенная часть / Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. – М., 2003.

18.       Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Марцева. – Омск, 2003.

Судебная практика

19.       Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2004 года от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.

20.       Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 11 марта 2003 г. № 3-58/03 // Консультант Плюс.

21.       Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.03.1998 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 2.

22.       Определение СК Верховного Суда РФ от 18.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – № 6.

[1] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. – М.: Юристъ, 1994. – С. 151.

[2] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. –М.: Юристъ, 1994, с.-145.

[3] Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2005) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, СЗ РФ от 25.07.2005, № 30 (ч. 1), ст. 3104.

[4] Павлов В.Г. Субъект преступления и уголовная ответственность. – СПб., 2000. – С. 43.

[5] Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д. Патопсихологические особенности личности // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – № 3 (236). – 2001. – С. 160.

[6] Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2004 года от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.

[7] Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. – № 3. – С. 76.

[8] Иногда медицинский критерий называют также психиатрическим (см.: Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997. – С. 87), однако в юридической литературе этот термин не получил распространения.

[9] Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004. – С. 32.

[10] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. И. Радченко; Науч. ред. А. С. Михлин. – М., – 2000. – С. 46.

[11] Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 11 марта 2003 г. № 3-58/03 // Консультант Плюс.

[12] Уголовное право России: Учебник. В 2 т. Т.2. Особенная часть / Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. – М., 2003. – С. 41.

[13] Определение СК Верховного Суда РФ от 18.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – № 6.

[14] Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Марцева. – Омск, 2003. – С. 38.

[15] Сербский Вл. Судебная психопатология. – Вып. 1. – М., 1896. – С. 44.

[16] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. – Т. 1. – М.: Наука, 1994. – С. 154.

[17] Сирожидинов Д.В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики // Автореф. канд. дисс. – Екатеринбург, 1998. – С. 20.

[18] См.: Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997. – С. 91.

[19] См.: Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М., 1998. – С. 124 – 125.

[20] Более удачным представляется термин «пограничная вменяемость», введенный в научный оборот Ю.М.Антоняном и С.В.Бородиным.

[21] Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1997. – С. 195 – 196.

[22] См.: Личность преступника. – М., 1975. – С. 257; Криминология. – М., 1994. – С. 100.

[23] См.: Личность преступника. – М., 1975. – С. 258 – 259.

[24] Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 154.

[25] Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.03.1998 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 2.

[26] Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 09.05.2005) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 09.05.2005, № 19, ст. 1754.

[27] Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005) // СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.