Дипломная работа: Теория речевых актов и ее место в современной лингвистике

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1 ТЕОРИЯ РЕЧЕВЫХ АКТОВ И ЕЕ МЕСТО В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

1.1 Становление теории речевых актов как науки

1.2 Речевой акт, его сущность, структура и типология

1.3 Речевая ситуация и параметры речевого общения

2 РУССКИЙ И АНГЛИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР КАК ОСНОВА КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ДВУХ ЭТНОСОВ

2.1 Национальная специфика культуры и речевое общение

2.2 Влияние особенностей национального характера русской и английской языковой личности на их коммуникативное поведение

3 РЕЧЕВЫЕ АКТЫ ПОХВАЛЫ/КОМПЛИМЕНТА В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ КОММУНИКАТИВНЫХ КУЛЬТУРАХ

3.1 Этимология слова «комплимент» и история изучения комплимента

3.2 Речевые акты похвалы/комплимента с позиции теории речевых актов

3.3 Классификация комплиментов

3.3.1 Критерии классификации комплиментов

3.3.2 Классификация по объектам комплиментов

3.3.3 Классификация по адресатам и адресантам комплиментов

3.3.4 Классификация комплиментов по способу их реализации

3.4 Соотношение эмоциональности и эмотивности в русских и английских речевых актах похвалы/комплимента

3.5 Особенности языкового оформления речевых актов похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах

3.6 Отношение к комплименту и реакция на комплимент в русской и английской коммуникативных культурах

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОГО ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

ВВЕДЕНИЕ

В основе любой коммуникации, т.е. в основе речевого общения как такового, лежит «обоюдный код» (“shared code”), обоюдное знание реалий, знание предмета коммуникации между участниками общения – говорящим/пишущим и слушающим/читающим. В языковых явлениях отражаются факты общественной жизни данного говорящего коллектива. Языковая картина мира отражает реальность через культурную картину мира. Поэтому изучение иностранного языка как средства общения неразрывно связано с изучением общественной и культурной жизни стран и народов, говорящих на этом языке.

Таким образом, современная лингвистика активно разрабатывает направление, в котором язык рассматривается как культурный код нации, а не просто как орудие коммуникации и познания. Современными учеными язык позиционируется как путь, по которому мы проникаем в современную ментальность нации. Известно, что человек с детства усваивает язык и вместе с ним культуру своего народа. Все тонкости культуры народа отражаются в его языке, который специфичен и уникален, так как по-разному фиксирует в себе мир и человека в нем. В этой связи совершенно очевидной является значимость и актуальность межкультурной коммуникации как науки и межкультурной компетенции, которой она учит.

Когда речь идет о коммуникации, особенно межкультурной, провести границу между социологическими и психологическими аспектами общения бывает очень трудно. И те, и другие имеют дело с возникающими в процессе коммуникации или передающимися посредством ее сложными категориями – ценностями, мотивами, установками, стереотипами и предрассудками. И все эти категории непосредственным образом влияют на коммуникативное поведение той или иной языковой личности [1, С. 1].

Этими прагматическими аспектами речевого общения занимается так называемая кросс-культурная прагматика, инструментом которой является сопоставительный анализ отдельных принципов, характеризующих коммуникативную деятельность, и соответствующих культурных сценариев. Среди наиболее важных и при этом противоречивых в культурном отношении прагматических принципов необходимо отметить «Принцип вежливости» П. Браун и С. Левинсона и многочисленные работы, посвященные речевым актам, так или иначе построенным на этом принципе – к таковым относятся и речевые акты похвалы/комплимента. Кросс-культурные различия проявляются, в частности, в том, какой тип вежливости – основанный на солидарности или на поддержании дистанции – характерен для данной культуры [2, С. 1].

От традиционных, собственно лингвистических сопоставительных исследований категорий вежливости, форм референции и обращения, анализа речевых актов кросс-культурная прагматика отличается прежде всего функциональной направленностью. То, какая коммуникативная стратегия будет выбрана, в какой именно культурный сценарий будет воплощено то или иное высказывание, зависит от культурных особенностей соответствующей коммуникативной общности [1, С. 1].

Таким образом, межкультурная коммуникация имеет ярко выраженную прикладную ориентацию. Это не только наука, но и набор навыков, которыми можно и нужно владеть. И в первую очередь эти навыки необходимы тем, чья профессиональная деятельность связана с взаимодействием с разными культурами, когда ошибки и коммуникативные неудачи приводят к провалам в переговорах, к неэффективной работе коллектива, к социальной напряженности. Это подтверждает актуальность настоящей дипломной работы, посвященной изучению особенностей речевых актов похвалы/комплимента в современных русской и английской коммуникативных культурах.

Предметом нашего исследования является прагматическая сторона речевых актов похвалы/комплимента в русском и английском речевом общении. Подход к похвале и комплименту как к речевым актам, нацеленным на достижение коммуникантом определенной цели и на рассмотрение в этом ключе используемых в них языковых средств – главная особенность данной темы, привлекающая внимание современных языковедов, которых перестала удовлетворять простая интерпретация языка лишь как средства, орудия и инструмента общения. Эта проблема отражена в лингвофилософских концепциях В. Гумбольдта и Ш. Балли, в теории языка и речи А. Гардинера и Э. Бенвениста, в теории высказывания М. Бахтина, в психологической теории деятельности Л. Выготского, в логико-философской теории речевых актов Д. Остина, Дж. Серля, П. Стросона, З. Вендлера и других, в прагматических теориях значения Г. Грайса, а также в теориях речевого акта Л. Линского [3, С. 95].

Таким образом, объектом настоящего исследования являются русские и английские речевые акты похвалы/комплимента.

Похвала и комплимент являются неотъемлемым компонентом современной коммуникации, средством гармонизации как межличностного, так и межкультурного взаимодействия. Комплиментом интересуются различные области научного знания: психология, социология, лингвистика. Уделяет ему должное внимание и риторика – наука о средствах и способах убеждения. В современных исследованиях по риторике комплимент включается в систему жанров эпидейктической речи.

Цель настоящего исследования – выявить специфику речевых актов похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах, определить особенности их прагматических параметров.

Для достижения цели настоящей дипломной работы мы ставим перед собой следующие задачи:

1) рассмотреть особенности национального характера русской и английской языковой личности и определить взаимосвязь национального характера и коммуникативного поведения;

2) изучить суть понятий «похвала» и «комплимент»;

3) произвести классификацию речевых актов похвалы/комплимента и выявить особенности их использования в двух рассматриваемых коммуникативных культурах;

4) выявить специфику языкового оформления речевых актов похвалы/комплимента в русском и английском речевом поведении, а также экстралингвистические особенности этих речевых актов в данных коммуникативных культурах;

5) изучить отношение к похвале и комплиментам и реакцию на них в русском и английском коммуникативном поведении.

Совершенно очевидно, что при обсуждении межкультурных коммуникативных сходств и различий неизбежна высокая степень обобщения, поскольку индивидуальные особенности конкретного коммуниканта или конкретной коммуникативной ситуации могут не укладываться в культурный стереотип. Это неминуемо отражается на методах нашего исследования, в которых для получения достоверных результатов мы опираемся на большой корпус данных и статистический анализ. Итак, в ходе исследования нами использовались следующие методы:

1) описательный метод – поскольку мы описывали прагматические параметры, влияющие на осуществление речевых актов похвалы/ комплимента, лингвистические и экстралингвистические факторы их реализации;

2) метод наблюдения и анализа (включая приемы контекстуального, дискурсивного, компонентного анализа, а также прием функциональных группировок) – поскольку нами проводилась работа по вычленению речевых актов похвалы/комплимента из речевого общения в повседневных жизненных ситуациях, их извлечение из произведений художественной литературы и публицистических текстов, из телевизионных передач и кинофильмов, с дальнейшим проведением анализа лингвистических и экстралингвистических аспектов использования этих высказываний;

3) сравнительно-сопоставительный метод – поскольку мы изучали особенности речевых актов похвалы/комплимента в сопоставлении двух коммуникативных культур, выявляли общие закономерности и различия.

В качестве источников фактического материала мы использовали главным образом русские и английские художественные произведения и публицистические тексты. Кроме того, материалом для исследования послужили высказывания в повседневных ситуациях реального речевого общения, а также речевые акты героев телепередач и кинофильмов. В целом в работе проанализировано 128 русских и 146 английских высказываний.

Преимущественное использование художественных текстов в качестве исследовательского материала обосновано тем, что «литературный текст имитирует определенный тип коммуникации» [4, С. 425], и литературное произведение несет в себе большое количество сохраненных контекстов. Кроме того, изучение речевых актов похвалы/комплимента на материале текстов художественных произведений является вполне обоснованным и целесообразным, так как авторы художественных произведений воспроизводят устную речь, интуитивно открывая и усиливая при этом в речи своих персонажей, как правило, именно те особенности, которые присущи в равной степени и живой речи.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников.

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются цели и задачи исследования, и обосновывается теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе – «Теория речевых актов и ее место в современной лингвистике» - описывается процесс становления теории речевых актов как науки; рассматривается сущность, структура и типология речевого акта; изучаются речевые ситуации и параметры речевого общения.

Во второй главе – «Русский и английский национальный характер как основа коммуникативного поведения двух этносов» - рассматривается отражение национальной специфики культуры в речевом поведении этноса, выявляются основные черты русского и английского национального характера как факторы, непосредственно влияющие на русское и английское коммуникативное поведение.

В третьей главе – «Речевые акты похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах» - изучается этимология слова «комплимент», определяется суть понятий «комплимент» и «похвала»; приводится классификация комплиментов по объектам, по адресатам и адресантам комплиментов; по способам их реализации; изучаются русские и английские речевые акты с точки зрения их экспрессивности, эмоциональности и искренности; выявляется специфика языкового оформления русских и английских речевых актов; анализируются отношение русской и английской языковой личности к комплиментам и их реакция на комплимент.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы преподавателями в проведении занятий по теории коммуникации, прагматике и теории речевых актов, межкультурной коммуникации, а также в процессе обучения общению на английском языке в целях минимизации языковой и культурной интерференции в ходе коммуникации.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что она вносит определенный вклад в дальнейшее развитие лингвистики, межкультурной коммуникации, кросс-культурной прагматики, а также способствует развитию у билингвов межкультурной компетенции и, соответственно, эффективного общения.

Основные положения работы апробированы на XXXIV научно-практической конференции Малой академии Республики Казахстан «Интеграция образования и науки – шаг в будущее».

ГЛАВА 1 ТЕОРИЯ РЕЧЕВЫХ АКТОВ И ЕЕ МЕСТО В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

В начале ХХ века вопросы, связанные с формированием речи, т.е. воспроизведением языковых единиц в процессе коммуникации, исследовались главным образом при сопоставлении речи с языком как с потенциальной системой знаков, предназначенных для хранения и передачи информации.

Во второй половине XX века получило свое развитие деятельностное представление о языке; язык стал рассматриваться как определенного рода взаимодействие между говорящим и слушателями. Субъект речевой деятельности стал пониматься как носитель ряда конкретных характеристик – психологических и социальных. Такой подход к рассмотрению языка и речи заложен в основу теории речевых актов.

1.1 Становление теории речевых актов как науки

В 60-70-х годах XX века ученые-представители Оксфордской школы (Дж. Остин, Дж. Серль, Г.П. Грайс) обратились к изучению обыденного человеческого языка в естественных условиях его функционирования [3, С. 65]. По мнению этих ученых, главная цель естественного языка – установление общения между людьми. Таким образом, в центр лингвистических исследований выдвинулся человек со своими целями, которые он преследует в коммуникации, а также условия коммуникативной ситуации, способствующие успешному достижению целей общения. Объективный мир в концепции Оксфордской школы предстает, прежде всего, как фактор, создающий коммуникативную ситуацию и определяющий цели и задачи говорящего. Доминировавшая в лингвистике с начала ХХ века структуралистическая парадигма постепенно была вытеснена антропоцентрическими, этноцентрическими и коммуникативными концепциями, главный объект изучения которых - речь в ее отношении к человеку. Так возникло новое направление в языкознании – прагматическая лингвистика, прагмалингвистика или прагматика (от греч. pragma – «дело», род. пад. – pragmatos). В сферу интересов языковедов вошли данные, которые раньше относились к компетенции иных наук – страноведческая, энциклопедическая, социологическая, психологическая информация. Разумеется, прежние достижения как формальной, так и содержательной лингвистики не потеряли своей значимости – напротив, они вошли в концепцию более широкого подхода к языку.

Исследовательские рамки коммуникативной активности значительно расширились и, кроме языковых средств выражения, включают целый спектр экстралингвистических факторов: языковую компетенцию участников речевого акта, их взаимодействие в процессе коммуникации, обстановку, в которой эта коммуникация осуществляется, целевые установки адресанта и адресата речи, речевой этикет, индивидуальные особенности употребления языковых средств и т.д. Поэтому в настоящее время не существует четких границ, определяющих предмет собственно прагматических исследований. К прагматике относится весь комплекс вопросов, связанных с личностями отправителя и получателя речи в процессе производства речи и при ее декларировании, с отношениями между участниками коммуникации, с ситуацией, в которой осуществляется общение, с использованием стилистических и эмоциональных средств языка. Таким образом, в широком смысле понятие прагматики включает в себя и социолингвистику, и психолингвистику, и другие области языкознания, связанные с функционированием языка в обществе, т.е. прагматика понимается как лингвистика речи. Прагматика отвечает на вопрос «Что вы хотите сказать, употребив слово?». Соответственно, одним из ключевых направлений этой науки является теория речевых актов, в основе которой лежит принцип приоритета речи над языком [3, С. 96-97].

Доминирование речи над языком прослеживается уже в работах лингвистов, которые, хотя и разграничивают понятия языка и речи, но еще не противопоставляют их четко друг другу (оппозиция «язык - речь» была впервые сформулирована Ф. Соссюром). И хотя понятия «язык» и «речь» продолжают использоваться ими как синонимы, приоритет первого над вторым уже очевиден. Так, в философии Л. Витгенштейна, идеями которого были во многом определены воззрения ученых Оксфордской школы, речь – это, прежде всего, компонент человеческой деятельности, а язык – орудие, инструмент, направленный на выполнение определенной функции, задачи. Таким образом, существенной чертой любого языкового общения, по Л. Витгенштейну, является то, что оно включает в себя языковой акт [3, С. 97]. Как отмечено английским философом Дж. Остином, «сказать что-либо значит совершить некоторый поступок» [5, С. 27]. Аналогично Дж. Серль утверждает, что «основной единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта» [6, С. 151].

На возникновение теории речевых актов как науки сильное влияние оказала прагматическая теория Ч. Пирса. Философия же Л. Витгенштейна, последователя идей Ч. Пирса, легла в основу формирования целостной и развитой теории речевого акта. Язык Л. Витгенштейном уподобляется игре, а высказывание – ход в этой игре, который может удовлетворять определенным конвенциональным правилам и связывать «слово» и «дело». При этом Л. Витгенштейн ввел термин «языковая игра» с целью сделать более отчетливым тот факт, что общение является частью человеческой активности, или одной из форм его жизни [7, С. 22].

Проблематика речевого акта и речеобразования рассматривается в лингвистических концепциях В. Гумбольдта, Ш. Балли, С. Карцерского, М. Бахтина и др. [3, С. 97]. Из советских ученых стоит упомянуть имена Г. Почепцова [8, С. 15], Ю. Апресяна [9, С. 208], Н. Арутюновой, Е. Падучевой [10, С. 3] и других, внесших существенный вклад в развитие теории речевых актов.

Заслуга Дж. Остина, основателя теории речевых актов, и его последователей - в том, что процесс говорения был рассмотрен не как сочетание общепринятых символов, построенное по определенным фонетическим, семантическим и синтаксическим правилам и отражающее положение дел в окружающей действительности, а как продукт индивидуального словотворчества, обусловленный личностными качествами говорящего и стоящими перед ним целями и задачами, т.е. поставлен в прямую зависимость от его производителя – субъекта речи. Личности отправителя и получателя речи связали воедино все многочисленные разрозненные аспекты высказывания, которые стали ориентироваться не на передачу фактической информации, а на ее интерпретацию. Прагматика формировалась как независимое направление лингвистических исследований, отвечающее за субъективный фактор процесса формирования и функционирования языковых единиц в речи [11, С. 43].

Одним из направлений лингвопрагматики и теории речевых актов является изучение постулатов общения, т.е. принципов или правил нормальной человеческой коммуникации. Достоинством теорий ученых о правилах (максимах) коммуникации является то, что в них выявлены новые, ранее не исследуемые способы логической организации коммуникативного общения, участвующие в формировании значения высказываний и оказывающие влияние на ситуацию общения в целом. Новые концепции объединили многочисленные компоненты (лингвистические, психологические, социологические, этические и др.), образующие коммуникативный дискурс и определяющие в конечном итоге не только правила и тактические принципы ведения разговора, но и его смысл.

На современном этапе развития языка, когда в распоряжении его носителей находится огромный запас языковых средств и опыт в их употреблении, на первое место выходят вопросы, связанные не столько с тем, как отразить то или иное мыслительное содержание, сколько с тем, как отразить его наилучшим образом, т.е. решить коммуникативные задачи в самые короткие сроки и с максимальным эффектом воздействия на адресата речи. Прагматика и теория речевых актов являются областью исследования на стыке лингвистики, психологии и социологии, которая анализирует общие принципы коммуникативной деятельности индивидуума и отвечает за конкретное формирование логической основы диалога-общения.

1.2 Речевой акт, его сущность, структура и типология

Речевой акт – это минимальная единица речевой деятельности, выделяемая и изучаемая в теории речевых актов – учении, являющемся, как было отмечено ранее, важнейшей составной частью лингвистической прагматики [1, С. 1]. Н.Д. Арутюновой речевой акт определяется как минимальная основная единица речевого общения, в которой реализуется одна коммуникативная цель говорящего и оказывается воздействие на адресата [3, С. 98].

Поскольку речевой акт – это вид действия, то при его анализе используются, по существу, те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и т.п. Субъект речевого акта – говорящий – производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом – слушающим. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или от условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и таким образом оказаться успешным, либо не достичь ее. Принципы и правила, на которых строится нормальная человеческая коммуникация, были сформулированы Г.П. Грайсом [12, С. 217-237]; одно из них гласит, что «высказывание должно быть по существу» (правило отношения или релевантности). Это правило требует от коммуникантов, чтобы их высказывания имели отношение к теме, ситуации. Иными словами, чтобы быть успешным, речевой акт должен быть как минимум уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача, или коммуникативный провал.

Так, если мать говорит сыну: «Садись за уроки!», она тем самым совершает речевой акт, цель которого – побудить адресата совершить действие, обозначенное в используемом для достижения этой цели высказывании. Если уроки еще не сделаны, если сын в состоянии их делать, и если это не является обязанностью, которую он обычно выполняет без всяких напоминаний, то данный речевой акт признается уместным, и в этом, коммуникативном, смысле – успешным. При несоблюдении хотя бы одного из перечисленных условий (уроки уже сделаны, или сын лежит в постели с высокой температурой, или сам, как обычно, собирался садиться за уроки), уместность речевого акта матери может быть поставлена под сомнение, и из-за этого речевой акт может потерпеть коммуникативную неудачу. Но даже при соблюдении всех условий, обеспечивающих уместность речевого акта, результат, к которому он приведет, может соответствовать или не соответствовать поставленной говорящим цели. Так, в нашем примере результатом речевого акта матери может быть как согласие сына выполнить указанное действие, так и отказ выполнять его. Отказ при этом может быть как мотивированным (например, желанием досмотреть любимую телепередачу или тем, что уроков не задано), так и немотивированным (выражающимся посредством нейтральных или аффективных отрицательных конструкций: «Нет», «Ни за что!», «Не буду!» и т.п.). В таком режиме несогласия речевое общение развивается в случаях несовпадения в восприятии ситуации, различия в интенциях и коммуникативных установках обоих коммуникантов (в данном случае – матери и сына) [1, С. 3].

Итак, речевой акт – явление достаточно сложное. Теория речевых актов выделяет три уровня, или аспекта, анализа речевого акта. Во-первых, речевой акт можно рассматривать как собственно говорение чего-либо. Рассматриваемый в этом аспекте речевой акт выступает как локутивный акт (от латинского locution – «говорение»). Локутивный акт, в свою очередь, представляет собой сложную структуру, поскольку включает в себя и произнесение звуков (акт фонации), и употребление слов, и связывание их по правилам грамматики, и обозначение с помощью слов тех или иных объектов (акт референции), и приписывание этим объектам тех или иных свойств и отношений (акт предикации). Лингвистика на протяжении длительного времени была сосредоточена на изучении именно локутивного аспекта речевого акта. Рассматривая высказывания безотносительно к той коммуникативной ситуации, в которой они были употреблены, фонетика описывала их звуковую сторону, лексикология – их словарный состав, семантика же давала предложению интерпретацию, сводя ее к объективному, т.е. лишенному истинностной оценки (или не являющемуся ни истинным, ни ложным), содержанию выражаемого предложением суждения, иначе говоря, к выражаемому с помощью предложения пропозициональному содержанию, или пропозиции. В отличие от логики, теория речевых актов не стремится видеть в высказываниях истинности или ложности; высказывание рассматривается ею в качестве акта общения и исследуется с точки зрения искренности говорящего и успешности его речевых действий [1, С. 3].

Человек, как правило, говорит не ради самого процесса говорения - не для того, чтобы насладиться звуками собственного голоса, не для того, чтобы составить из слов предложение, и даже не просто для того, чтобы упомянуть в предложении какие-то объекты и приписать им те или иные свойства, отражая тем самым некоторое положение дел в мире. В процессе говорения (по-латински – in locutio) человек одновременно совершает еще и некоторое действие, имеющее какую-то внеязыковую цель: он спрашивает или отвечает, информирует, уверяет или предупреждает, назначает кого-то кем-то, критикует кого-то за что-то и т.д. Речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт. Интегральная, т.е. обобщенная и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта называется иллокутивной функцией, или иллокутивной силой высказывания [5, С. 27].

Наконец, посредством говорения (по-латински – per locutio) человек достигает определенных результатов, производя те или иные изменения в окружающей его действительности, в частности и прежде всего – в сознании своего собеседника, причем полученный результат речевого действия может соответствовать или не соответствовать той внеречевой цели, для достижения которой он был предназначен говорящим. Речевой акт, рассматриваемый в аспекте его реальных последствий, выступает как перлокутивный акт. Так, в вышеприведенном примере высказывание матери могло, например, отвлечь сына от компьютерной игры и по этой причине вызвать у него недовольство или же удивить его (если мать уже проверила выученные им уроки, но по рассеянности успела об этом забыть) или как-то иначе воздействовать на его психику. Перлокутивный акт и соответствующее ему понятие перлокутивного эффекта – это тот аспект речевой деятельности, которым издавна занималась риторика, изучая оптимальные способы воздействия речи на мысли и чувства аудитории [1, С. 3].

Таким образом, главным новшеством охарактеризованной выше трехуровневой схемы анализа речевого действия, предложенной английским философом и логиком Дж. Остином, является понятие иллокутивного акта и соответствующее ему семантическое понятие иллокутивной функции (силы), поскольку они отражают такие аспекты акта речи и содержания высказывания, которые не получили адекватного описания ни в традиционной лингвистике, ни в классической риторике. Естественно, что именно этому аспекту речевого акта в теории речевых актов уделяется основное внимание.

Дж. Остин, заложивший основы теории речевых актов в своих оксфордских лекциях второй половины 1950-х годов, не дал понятию иллокутивного акта точного определения. Он лишь привел характерные примеры таких актов, как вопрос, ответ, информирование, уверение, предупреждение, назначение, критика и т.п., отметив, что в каждом языке существует своя номенклатура таких действий. В дальнейшем в теории речевых актов были выявлены отличительные признаки иллокутивного акта: от локутивного акта он отличается по признаку интенциональности, т.е. связанности с определенной целью, намерением, а перлокутивному акту он противопоставляется по признаку конвенциональности, т.е. по наличию определенных правил, действие в соответствии с которыми автоматически обеспечивает говорящему успешное осуществление данного иллокутивного акта. Часть таких правил – это правила языка: в языках мира существуют специальные средства, прямо или косвенно указывающие на иллокутивную функцию речевого акта [1, С. 4].

Прежде всего, существует особый класс предложений, прямо эксплицирующий иллокутивную функцию высказывания, которое производится с их помощью. Это так называемые перформативные предложения. Основу лексико-семантической структуры этих предложений составляет так называемый иллокутивный глагол, т.е. глагол, относящийся к подклассу глаголов говорения и содержащий в своем лексическом значении компоненты, указывающие на цель говорения и те или иные условия осуществления речевого действия, например «просить», «поздравлять», «уверять», «обещать» и т.д. [1, С. 4]. Однако наличие иллокутивного глагола не является достаточным условием для того, чтобы предложение было перформативным. Для этого необходимо также, чтобы иллокутивный глагол был употреблен не для описания некоторой ситуации, а для того, чтобы прояснить, какой речевой акт совершает говорящий, употребляя данное предложение. Иными словами, иллокутивный глагол должен быть употреблен перформативно (а не описательно).

Итак, основным признаком иллокутивного акта является его цель. При этом имеется в виду не всякая цель, для достижения которой мы совершаем речевое действие, а только та, которая в соответствии с нашим замыслом должна быть распознана адресатом. Только такая открытая для распознавания цель называется иллокутивной, и она, в принципе, может и не совпадать с подлинной целью говорящего.

Иллокутивные акты различаются между собой не только по своей цели, но и по ряду других признаков. Наиболее известная универсальная классификация иллокутивных актов построена американским логиком и философом Дж. Серлем [13, С. 34]. Базу этой классификации составляет группа признаков, которые сам автор называет «направлениями различий между иллокутивными актами». Наиболее существенными из них являются:

- цель (например, для сообщения – отразить положение дел в мире, для приказа – побудить адресата к действию, для обещания – принять на себя обязательство, для поздравления – выразить определенную эмоцию говорящего);

- направление соответствия между высказыванием и действительностью (например, в случае сообщения высказывание приводится в соответствие с действительностью, в случае приказа – напротив, действительность должна быть приведена в соответствие с высказыванием);

- внутреннее состояние говорящего (например, при утверждении – наличие у него соответствующего мнения, при обещании – намерения, при просьбе – желания, при благодарении – чувства благодарности);

- особенности пропозиционального содержания речевого акта (например, у предсказания содержание пропозиции относится к будущему времени, а у донесения – к настоящему или прошедшему; у обещания субъектом пропозиции является говорящий, а у просьбы – слушающий);

- связь речевого акта с внеязыковыми установлениями или институтами (например, речевой акт назначения кого-либо своим заместителем, обычно оформляемый в виде документа, предполагает существование некоторой организации, в рамках которой говорящий должен быть наделен соответствующими полномочиями, частью которых он с помощью данного речевого акта наделяет другого члена данной организации) [13, С. 34].

С учетом данных параметров, все множество иллокутивных актов было разделено Дж. Серлем на пять основных классов:

1. Репрезентативы, ориентированные от действительности к высказыванию, имеют целью отразить положение дел в мире, предполагают наличие у говорящего соответствующего мнения, и их пропозициональное содержание ничем не ограничено. Примерами репрезентативов являются обещание, осуждение, прогнозирование, квалификация, признание.

2. Директивы, с ориентацией от высказывания к действительности, имеют целью побудить адресата делать/не делать что-либо, предполагают наличие у говорящего соответствующего желания, а их пропозициональное содержание всегда состоит в том, что адресат совершит/не совершит некоторое действие в будущем. К этому классу относятся просьбы, запреты, советы, инструкции, призывы и другие виды побудительных речевых актов.

3. Комиссивы, ориентированные, как и директивы, от высказывания к действительности, используются говорящим с целью связать себя обязательством делать/не делать что-либо, предполагают наличие у него соответствующего намерения, и их пропозиция всегда имеет своим субъектом именно говорящего. Примеры комиссивов: обещание, клятва, гарантирование.

4. Экспрессивы имеют своей целью выразить определенное психологическое состояние говорящего (чувство благодарности, сожаления, радости и т.п.) в качестве реакции на положение дел, определяемое в рамках пропозиции. Направление соответствия между высказыванием и действительностью для них не существенно, поскольку положение дел, служащее поводом для экспрессива (то, с чем мы поздравляем, за что благодарим или просим прощения и т.п.), составляет не основное содержание, а предпосылку такого речевого акта – его пресуппозицию.

К классу экспрессивов в большей степени относятся и речевые акты похвалы/комплимента, являющиеся основным объектом нашего исследования.

5. Класс деклараций отличается от остальных четырех по параметру связи с внеязыковыми институтами и вытекающей из этого факта спецификой соответствия между высказыванием и действительностью: объявляя (декларируя) некоторое положение дел существующим, речевой акт декларации тем самым и делает его существующим в реальном мире. Примерами деклараций являются назначение на пост, объявление войны или перемирия, отлучение от церкви, посвящение в рыцари, прием в партию, присвоение звания человеку или имени учреждению и т.п. [13, С. 35].

Данная классификация, как и большинство других классификаций языковых явлений, не дает деления множества на пересекающиеся классы. Существуют речевые акты, обладающие признаками, характерными для разных иллокутивных классов, и образующие, так сказать, «смешанные» типы. Например, приглашение является одновременно и директивом, поскольку говорящий побуждает адресата прийти в определенное место, и комиссивом, поскольку тем самым говорящий связывает себя обязательством либо лично, либо через посредство других лиц обеспечить приглашаемому должный прием. Жалоба является одновременно и репрезентативом, поскольку отражает некоторое положение дел в действительности, и экспрессивом, поскольку выражает недовольство говорящего этим положением, и директивом, так как цель жалобы – не просто проинформировать адресата, а побудить его к принятию соответствующих мер [1, С. 4-5].

В рамках пяти вышеназванных иллокутивных классов речевые акты различаются по ряду дополнительных параметров:

- соотношение речевого акта с предшествующим текстом (например, как ответ, так и утверждение являются репрезентативами, но ответ, в отличие от утверждения, предполагает предшествующий ему вопрос);

- соотношение социальных статусов коммуникантов (например, приказ и требование - директивы, но при приказе статус говорящего должен быть выше статуса слушающего, а при требовании это не обязательно, и поэтому мы можем потребовать от нашего начальника, чтобы он был с нами вежлив, но не можем ему этого приказать);

- способ связи речевого акта с интересами говорящего и слушающего (например, поздравление и соболезнование - экспрессивы, отличающиеся друг от друга не только выражаемым чувством радости и печали соответственно, но и тем, что событие, с которым поздравляют, рассматривается как благо для слушающего, а событие, по поводу которого соболезнуют - как постигшее горе);

- степень интенсивности представления иллокутивной цели (так, просьба и мольба, равно являющиеся директивами, отличаются друг от друга, прежде всего, по этому параметру) [1, С. 5-6].

Размышляя над тем, что может отличать один иллокутивный акт от другого, мы приходим к выводу, что иллокутивная функция высказывания теоретически может быть представлена как комбинация конкретных значений признаков, подобных вышеуказанным, а сами эти значения коррелируют с условиями успешности речевого акта с данной иллокутивной функцией. Многообразие различительных признаков иллокутивных актов находит отражение в делении условий успешности речевых актов на четыре типа:

1) условия пропозиционального содержания;

2) подготовительные, или предварительные условия;

3) условия искренности;

4) существенное условие, или условие назначения.

Условия первого типа представляют собой ограничения на пропозициональное содержание используемого высказывания. Подготовительные условия отражают объективные и субъективные предпосылки, совместимые с выдвижением данной иллокутивной цели, т.е. обстоятельства речевого акта, при отсутствии которых он потерпит коммуникативную неудачу. Условия искренности отражают внутреннее (психологическое) состояние, которое может быть приписано говорящему, исходя из предположения об искренности и серьезности данного речевого акта. В отличие от подготовительных условий, нарушение говорящим условий искренности обычно происходит незаметно для адресата и поэтому непосредственно не влечет за собой коммуникативного провала, хотя поддельность, фальшивость данного речевого акта может быть разоблачена в дальнейшем. Существенное условие соответствует иллокутивной цели – цели, которую говорящий стремится донести до сознания слушающего при помощи своего высказывания. [1, С. 6].

Непрерывная связь между иллокутивной функцией речевого акта и условиями его успешности позволяет адресату речевого акта правильно распознать его иллокутивную функцию даже тогда, когда какой-то из ее существенных признаков не имеет специальных формальных показателей в языковой структуре используемого высказывания: недостающая информация извлекается из обстоятельств коммуникативной ситуации. Так, о том, что высказывание «Составьте план работы на следующий квартал» относится к типу побудительных (директивов), говорит грамматическая форма повелительного наклонения глагола, но ничто в языковой форме данного высказывания, включая и интонацию, не говорит нам, приказ это или просьба. Но если мы при этом знаем, что говорящий – начальник, а слушающий – его подчиненный, мы поймем, что это приказ, поскольку контроль говорящего над адресатом (и именно в той сфере деятельности, к которой относится пропозициональное содержание высказывания) входит в число условий успешности приказа, но противоречит условию успешности для просьб.

На той же связи между иллокутивной функцией высказывания и условиями его успешности базируется и понимание косвенных речевых актов – речевых действий, осуществляемых с помощью высказываний, которые имеют в своей структуре явный показатель одной иллокутивной функции, но при этом в норме их иллокутивная функция является другой. Примерами косвенных речевых актов являются вежливые просьбы, «замаскированные» под вопросительные предложения («Вы не могли бы оставить мне эту книгу еще на неделю?), или утверждения, имеющие опять-таки вид вопросов (так называемые риторические вопросы) [1, С. 6].

Высказывалось мнение, что косвенные речевые акты следует рассматривать как проявление языковой полисемии, т.е., например, считать, что в русском языке вопросительная конструкция с отрицанием является формальным показателем не только иллокутивной функции вопроса, но и иллокутивной функции вежливой просьбы. Дж. Серль, оспаривая эту точку зрения в своей статье «Косвенные речевые акты», раскрыл механизм косвенного выражения намерения говорящего [14, С. 197]. Прибегая по той или иной причине (например, из вежливости или для более глубокого воздействия на адресата) к косвенному способу выражения своей иллокутивной цели, говорящий рассчитывает не только на языковые знания собеседника (и тем самым на знания формальных показателей иллокутивной функции), но и на его способность к умозаключению на основе разнообразных неязыковых знаний: знаний условий успешности речевых актов, принципов общения типа максим кооперативного диалога П. Грайса и, наконец, знаний о мире, часто называемых также «энциклопедическими», хотя эти два термина могут и различаться. Так, вопросительное предложение «Вы не могли бы оставить мне эту книгу еще на неделю?», вообще говоря, может быть использовано по своему прямому назначению, т.е. иллокутивной функцией вопроса (например, при абстрактном обсуждении пределов возможностей, которыми располагает библиотекарь), но в типовой коммуникативной ситуации, исключающей не относящиеся к делу абстрактные разглагольствования, этот вопрос адресат поймет как просьбу, зная, что возможность для него осуществить действие – необходимое условие успешности речевого акта просьбы, и что, задавая такой вопрос, говорящий фактически выражает именно соответствующую просьбу.

Адекватное взаимопонимание коммуникантов обеспечивается тем, что в акте речи реализуется имеющийся в языке ряд закономерных соотношений между интенциями и способами их выражений. «Соответствие иллокуций и определенных типов синтаксических структур имеет конвенциональный характер» [15, С. 108]. «Здесь необходимо отметить, что, если инвентарь иллокутивных актов рассматривать как общечеловеческую коммуникативную универсалию, то употребление иллокутивных актов подвержено национальной специфике, и что печать национальной специфики лежит на способах исполнения речевых актов» [16, С. 301]. Именно поэтому одни и те же иллокуции в разных языках реализуются по-разному, чем и обусловлен выбор нами сопоставления и сравнения разных коммуникативных культур в качестве одного из методов исследования речевых актов похвалы/комплимента.

1.3 Речевая ситуация и параметры речевого общения

Прагматическая лингвистика в широком понимании как теория общения предполагает изучение параметров общения. В данном контексте прагмалинвистика тесно смыкается с социолингвистикой. Немецкими исследователями Г. Генне и Г. Ребоком прагматические характеристики речи выделены в десяти параметрах коммуникации:

1) виды речи: естественная речь (спонтанная либо подготовленная) и «неестественная» речь (фиктивная, или «вымышленная», либо инсценированная);

2) ситуационные (пространственно-временные) характеристики речи: контактная речь (беседа лицом к лицу) и дистантная речь (беседа по телефону);

3) количественные характеристики партнеров речи: межличностное общение в диаде и в группе (малой и большой группе);

4) степень открытости: приватное, относительно открытое и полностью открытое для других общение;

5) социальные отношения между партнерами общения: симметричные и ассиметричные (неравенство обусловлено либо антропологическими, либо социокультурными, либо предметно-ситуативными факторами);

6) жанровые характеристики речи: директив, нарратив, дискурсив;

7) степень знакомства партнеров: близость, дружеское знакомство, поверхностное знакомство, отсутствие знакомства;

8) степень подготовленности партнеров к беседе: неподготовленная, незначительно подготовленная, специально подготовленная беседа;

9) степень определенности темы беседы: отсутствие определенной темы, общее направление темы, специализация темы;

10) отношение между общением и условиями общения, в большей или меньшей мере обусловленное обстоятельствами общения [17, С. 2-3].

Схема Г. Генне и Г. Ребока уточняется в других исследованиях, в частности, Г. Кремером выделяются такие параметры, как число речевых ходов, меняющих тему беседы (большее или меньшее), способ изменения темы (намеренное либо естественное, исходящее из содержания беседы изменение темы), соотношение между участниками общения (совпадение или несовпадение коммуникативной роли участника и говорящего) [17, С. 3].

Й. Краус в своей работе «К общим проблемам в социолингвистике» отмечает, что параметры коммуникации отражены в трех типах стилеобразующих факторов – объективных, субъективных и внешних [17, С. 3]. Объективные стилеобразующие факторы связаны с компонентами речевой ситуации и проявляются в следующих показателях стиля:

1) речевая функция как цель общения (художественный стиль – эстетическая функция, разговорный стиль – фатическая функция, официально-деловой стиль – информативная и волюнтативная и т.д.);

2) форма речи (устная или письменная речь, чтение вслух или про себя и т.д.);

3) степень спонтанности и подготовленности речи;

4) показатели приватности или официального общения;

5) число и взаиморасположение участников общения, действительных и потенциальных;

6) непрерывность и прерывность речевого акта (диалог или монолог, возможность смены коммуникативных ролей между участниками общения);

7) прямой контакт или опосредованное общение (например, с использованием телефона, микрофона и т.д.) [17, С. 4].

Субъективные стилеобразующие факторы отражают персональные характеристики коммуникантов и проявляются в следующих показателях стиля:

1) социальный статус, роль, пол и возраст коммуникантов;

2) их жизненный опыт, образование;

3) их психологические характеристики, темперамент, способности, языковые и коммуникативные умения, вежливость;

4) авторские интенции и реализация этих интенций в интерпретации адресата;

5) отношение участников общения к теме разговора (серьезное, юмористическое, ироничное, презрительное и т.д.);

6) восприятие коммуникантами мира сквозь призму идеологии (реальный или ожидаемый мир) [17, С. 4].

Внешние стилеобразующие факторы включают, с одной стороны, культурный уровень общества, традицию жанровых форм, социальный, идеологический и культурный аспекты общения и, с другой стороны, технические возможности общения (частное письмо, массовая коммуникация, телевизионная передача). Ценность приведенной модели Й. Крауса заключается, на наш взгляд, в оригинальной трактовке стандартного социолингвистического понимания ситуации (участники общения + обстоятельства).

К.А. Долинин вышеназванные признаки объединил в четыре группы – таким образом можно охарактеризовать как содержание и структуру любого сообщения, так и основные параметры коммуникативной ситуации, определяющие его свойства:

1) признаки, связанные с адресантом;

2) признаки, связанные с адресатом и характером восприятия сообщения;

3) признаки, связанные с каналом связи и внешними условиями общения;

4) признаки, связанные с самим сообщением [17, С. 7].

Прагматика общения в значительной мере определяется спецификой жанра: существуют жанровые каноны, допускающие ту или иную степень вариативности, но выход за рамки таких канонов сводит общение на нет. Как писал М.М. Бахтин, «некоторые люди, великолепно владеющие языком, чувствуют себя беспомощными в некоторых сферах общения именно потому, что не владеют практически жанровыми формами данных сфер. Часто человек, великолепно владеющий речью в различных сферах культурного общения, умеющий прочитать доклад, вести научный спор, великолепно выступающий по общественным вопросам, молчит или очень неуклюже выступает в светской беседе… Все дело в неумении владеть репертуаром жанров светской беседы, в отсутствии достаточного запаса тех представлений о целом высказывания, которые помогают быстро и непринужденно отливать свою речь в определенные композиционно-стилистические формы» [18, С. 131]. Владение речевым жанром есть одна из статусных характеристик личности, поскольку речевой жанр представляет собой (с точки зрения социолингвистики) ситуативный стандарт. Попадая в стандартные условия общения, люди вырабатывают оптимальные для этих условий способы общения. В речевом жанре неизбежно отражается статус участников общения. В этом смысле жанр зависит от людей, вовлеченных в ситуацию общения. Но вместе с тем участники общения непременно включаются в выработанные обществом каноны общения применительно к определенным ситуациям, и в этом смысле люди оказываются зависимыми от жанра. Таким образом, речевой жанр содержит, как минимум, два различных признака социального статуса человека: признак исходного статуса человека (пол, возраст, образование, доминирующая либо подчиненная позиция и т.д.) и признак жанровой компетенции, несомненно, связанный с исходным статусным признаком, но в то же время имеющий свою специфику [17, С. 22].

Разные формы общественного поведения человека социологи и социопсихологи называют его социальными (или функциональными) ролями, тем самым расширяя обыденное понимание этого слова.

Социальная роль – это «нормативно одобренный обществом образ поведения, ожидаемый от каждого, занимающего данную социальную позицию» [19, С. 1]; социальная позиция, или статус - формально установленное или молчаливо признаваемое место индивида в иерархии социальной группы [17, С. 22]. Термином «социальный статус» обозначается соотносительная (по оси «выше – ниже») позиция в социальной системе, определяемая по ряду признаков, специфичных для данной системы.

Существенным компонентом социальной роли является ожидание: то, чего ожидают окружающие от поведения индивида, они вправе требовать от него, он же обязан в своем поведении соответствовать этим ожиданиям. Например, приходя в гости, вы обязаны поздороваться первым и имеете право на внимание к вам со стороны хозяев. Таким образом, роли – это своеобразные шаблоны взаимных прав и обязанностей [19, С. 1].

Роли могут быть обусловлены как постоянными или долговременными характеристиками человека - его полом, возрастом, положением в семье и социальным положением, профессией (таковы, например, роли мужа, отца, начальника, сослуживца и др.) – так и переменными, которые определяются свойствами ситуации - таковы, например, роли пассажира, покупателя, пациента и др.

Исполнение одних и тех же ситуативных ролей (пациента, покупателя и т.п.), скажем, столяром и преподавателем математики, студентом и домохозяйкой различно: хотя конкретная ситуация (например, купля-продажа) предъявляет к ее участникам определенные требования, ролевое поведение каждого из участников бывает обусловлено их постоянными или долговременными социальными характеристиками, их профессиональным или служебным статусом.

Социальные роли, типичные для данного общества, усваиваются (интернализуются) человеком в процессе его социализации. Несмотря на то, что совокупность ожиданий, присущая той или иной роли, состоит из набора констант, предписывающих индивиду определенное поведение, интернализация ролей каждым индивидом происходит через призму его личного опыта и под влиянием той социальной микро- и макросреды, к которой он принадлежит. Поэтому и исполнение ролей, как обусловленных постоянными и долговременными социальными характеристиками индивида, так и проигрываемыми в той или иной стандартной ситуации, варьирует от личности к личности, от одной социальной группы к другой. Важно, однако, что эта вариативность находится в определенных пределах – пока она не противоречит ожиданиям, присущим данной роли, пока не нарушает некоторых социальных норм.

Таким образом, социальная роль – это форма общественного поведения человека, обусловленная его положением:

а) в некоторой социальной группе;

б) в некоторой ситуации общения [19, С. 2-3].

Пары социальных ролей – наиболее типичная форма ролевого взаимодействия людей. Соотношение ролей в таких парах может быть представлено тремя сценариями:

1) роль первого участника ситуации (Х) выше роли второго участника ситуации (Y): Px>Py;

2) роль первого участника ситуации ниже роли второго участника: Px<Py;

3) роли обоих участников ситуации равны: Px=Py [19, С. 3].

Чем больше внимания к собственной речи требует от говорящего ситуация общения, тем вероятнее использование литературного языка (или - при неполном владении последним - речевых форм, близких к литературным). Напротив, при свободном общении, при снятии или ослаблении социального контроля и речевого самоконтроля в той или иной ситуации вероятнее использование диалекта (заметим, что в точности таков же механизм использования родного и иного языков при национальном двуязычии).

Одна социальная роль может проигрываться в различных ситуациях с использованием средств разных функциональных стилей. Так, роль учителя может исполняться с использованием средств (а) учебного подстиля научного стиля речи – при объяснении урока; (б) публицистического стиля – например, при выступлении на школьном собрании; (в) обиходно-бытового стиля – при разговоре с учениками на темы, обсуждение которых не преследует учебных целей (обратим внимание на тот факт, что во всех этих случаях говорящий не выходит за рамки социальной роли «учитель»).

Таким образом, дело не просто в характере социальной роли, а в целевой установке при исполнении в той или иной коммуникативной ситуации. Поэтому К.А. Долинин, несомненно, прав в том, что традиционно выделяемые функциональные стили «чересчур обобщают, объединяют под одной рубрикой весьма разнородные речевые ситуации», и при анализе функционального разнообразия речи целесообразнее исходить не из «больших функциональных стилей, а из более дробных речевых жанров» [19, С. 3-4].

Роль говорящего (или шире - отправителя речи), как известно, находится в тесном взаимодействии с ролью слушающего (или получателя речи), который является партнером по ролевому взаимодействию в той или иной ситуации. Для стилистического аспекта ролевых взаимодействий важна не только структура ситуации в терминах социальных ролей, но и характер отношений между адресантом и адресатом.

Представляет большой интерес выделение типов адресатов:

1) собственно адресат, которому предназначено высказывание;

2) квазиадресат (предмет или воображаемое лицо, к которому обращена речь);

3) адресат-ретранслятор, который должен передать информацию действительному адресату;

4) косвенный адресат, слушатель, присутствующий при акте коммуникации [8, С. 11-15].

Направленность на адресата является важнейшей характеристикой адресанта, поэтому типы получателей речи при всем их многообразии соотносимы с типами отправителей.

Однако между характером отношений ролевых партнеров, тональностью ситуации, с одной стороны, и различными подсистемами языка или его стилями (если используется литературный язык), с другой, нет прямой и однозначной корреляции. При официальных отношениях и соответствующей тональности обычно используется официально-деловой стиль литературного языка, но может быть использован и научный стиль и даже элементы устно-разговорной разновидности – сравним, например, ситуацию приема у врача: отношения пациента и врача тяготеют к официальным (хотя они, несомненно, менее и «иначе» официальны, чем, скажем, ролевое отношение судьи и свидетеля).

Нейтральные отношения – например, при общении незнакомых и малознакомых людей (сравним ролевое взаимодействие пассажира и кондуктора, клиента ресторана и официанта и др.) – хотя и обслуживаются ограниченным набором языковых средств, в основном клишированных, стереотипных, но значительная часть элементов этого набора принадлежит к устно-разговорной разновидности литературного языка, а некоторое их число – к просторечию и профессиональным жаргонам (сравним речь официантов, парикмахеров и др.).

Дружеские отношения между коммуникантами обычно облекаются в непринужденную, свободную языковую форму, с преимущественным использованием разговорного языка, просторечия, профессиональных и групповых жаргонов. Однако, поскольку отношения между ролевыми партнерами непринужденны, здесь возможно употребление средств стилей книжно-литературного языка, но только с сознательной установкой на шутку, иронию, каламбур и т.п. (использование книжных элементов без такой установки в данном случае должно рассматриваться, естественно, как ситуативная неправильность) [19, С. 4-5].

В качестве общей закономерности, характерной для соотношения различных ситуаций общения, с одной стороны, и разных языковых подсистем и стилей, с другой, можно отметить следующее: чем определеннее и жестче санкционируемые обществом требования, предъявляемые к данной ситуации и к проигрываемым в этой ситуации ролям, тем уже стилистические рамки речи. Иными словами, выбор языковых средств оказывается ограниченным не просто некоторой стилистической сферой (например, официально-деловым стилем литературного языка), а определенным набором речевых шаблонов. В максимальной степени это свойственно разного рода ритуальным ролям и ситуациям, осуществление которых сопровождается употреблением одного и того же набора готовых – не порождаемых в процессе общения – речевых формул: сравним принятие воинской присяги, свадебные и похоронные обряды; из современных коммуникативных ситуаций все более ритуализованной становится процедура защиты диссертаций. При ослаблении социальных требований к ситуации и к исполнению тех или иных ролей стилистическая шкала используемых говорящими средств, естественно, изменяется. Однако это ведет не прямо к увеличению диапазона стилистических средств, а к изменению стилистической ориентации: с официальных, книжных стилей говорящий переключается на разговорные. Кроме того, по мере ослабления контроля над ролевым поведением человека функции вербальных средств в более или менее значительной мере берут на себя средства невербальные, параязыковые: жесты, мимика, телодвижения. Большее значение, чем в официальных ситуациях общения, при дружеских и интимных ролевых отношениях коммуникантов имеют и такие факторы, как характер пауз, громкость и высота голоса, положение собеседников друг относительно друга, их взаимная установка на речевой контакт и т.п., составляющие психологический климат общения [19, С. 5-6].

Выводы:

С позиции теории речевых актов, высказывание, или речевой акт, является центральной единицей коммуникации. Согласно теории речевых актов, процесс говорения обусловливается личностными качествами говорящего и стоящими перед ним целями и задачами. Таким образом, признак целенаправленности – т.е. цель, намерение говорящего произвести определенное воздействие на адресата – является основным признаком речевого акта.

Внутренняя структура речевого акта состоит из трех компонентов: локуция, иллокуция и перлокуция. Иллокутивной функции высказывания теорией речевых актов уделяется большее внимание; иллокутивная сила принята за основу классификации речевых актов.

Характер речевого общения определяется прагматическими параметрами коммуникативной ситуации, включающими в себя пространственно-временные характеристики общения, индивидуальные характеристики участников коммуникации (социальный статус, роль, пол, возраст, жизненный опыт, образование, психологические характеристики коммуникантов и т.д.), специфику жанра и другие. Эти параметры являются предметом изучения прагматической лингвистики как теории общения.

ГЛАВА 2 РУССКИЙ И АНГЛИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР КАК ОСНОВА КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ДВУХ ЭТНОСОВ

Реальное употребление слов в речи, реальное речепроизводство в значительной степени определяется знанием социальной и культурной жизни говорящего на данном языке речевого коллектива. В коммуникативном поведении русской и английской языковой личности отражаются особенности национального характера русских и англичан. Соответственно, и употребление речевых актов похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах в значительной степени определяются культурными особенностями двух этнических общностей.

2.1 Национальная специфика культуры и речевое общение

Как говорил Э. Сепир, «Язык не существует вне культуры, т.е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» [20, С. 31]. Таким образом, в основе языковых структур лежат структуры социокультурные.

Проблемы межкультурной коммуникации, помимо языковых барьеров, создаются национально-специфическими компонентами культур. Как отмечают в своем исследовании И.Ю. Марковина и Ю.А. Сорокина, «к компонентам культуры, несущим национально-специфическую окраску, можно отнести как минимум следующие:

а) традиции (или устойчивые элементы культуры), а также обычаи (определяемые как традиции в «соционормативной» сфере культуры) и обряды (выполняющие функцию неосознанного приобщения к господствующим в данной системе нормативным требованиям);

б) бытовую культуру, тесно связанную с традициями, вследствие чего ее нередко называют традиционно-бытовой культурой;

в) повседневное поведение (привычки представителей некоторой культуры, принятые в некотором социуме нормы общения), а также связанные с ним мимический и пантомимический (кинесический) коды, используемые носителями некоторой лингвокультурной общности;

г) «национальные картины мира», отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления представителей той или иной культуры;

д) художественную культуру, отражающую культурные традиции того или иного этноса» [21, С. 77].

В межкультурном общении необходимо учитывать особенности национального характера коммуникантов, специфику их эмоционального склада, национально-специфические особенности мышления» [21, С. 77].

Индивидуальными особенностями обладает и сам носитель национального языка и культуры.

Изучение национального характера и культуры носителей языка направлено на то, чтобы помочь понять особенности речеупотребления, дополнительные смысловые нагрузки, политические, культурные, исторические и тому подобные коннотации единиц языка и речи. Особое внимание уделяется реалиям, поскольку глубокое знание реалий необходимо для правильного понимания явлений и фактов, относящихся к повседневной действительности народов, говорящих на данном языке.

Окружающий человека мир представлен в трех формах:

1) Реальная картина мира – объективная внечеловеческая данность; мир, окружающий человека.

2) Культурная (понятийная) картина мира – отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное. Культурная картина мира специфична и различается у разных народов. Это обусловлено целым рядом факторов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни и т.д.

3) Языковая картина мира отражает реальность через культурную картину мира [21, С. 77].

Идея существования национально-специфических языковых картин мира зародилась в немецкой филологии конца XVIII – начала XIX в. (И.Д. Михаэлис, И. Г. Гердер, В. Гумбольдт). Речь идет, во-первых, о том, что язык как идеальная, объективно существующая структура подчиняет себе, организует восприятие мира его носителями. А во-вторых, о том, что язык образует собственный мир, как бы «наклеенный» на мир действительности [21, С. 75].

Все попытки разных лингвистических школ оторвать язык от реальности потерпели неудачу по простой и очевидной причине: необходимо принимать во внимание не только языковую форму, но и содержание — таков единственно возможный путь всестороннего исследования любого явления.

Содержание, семантика, значение языковых единиц, в первую очередь слова, — это соотнесенность некоего звукового (или графического) комплекса с предметом или явлением реального мира. Языковая семантика открывает путь из мира собственно языка в мир реальности. «Эта ниточка, связывающая два мира, опутана культурными представлениями о предметах и явлениях культурного мира, свойственных данному речевому коллективу в целом и индивидуальному носителю языка в частности», - пишет С. Тер-Минасова [20, С. 231].

Разумеется, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой. Она полнее, богаче и глубже, чем соответствующая языковая. Однако именно язык реализует, вербализует национальную культурную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. Язык фиксирует далеко не все, что есть в национальном видении мира, но способен описать все.

С. Тер-Минасова утверждает: «Язык навязывает человеку определенное видение мира. Усваивая родной язык, англоязычный ребенок видит два предмета: foot и leg там, где русскоязычный видит только один — ногу, но при этом говорящий по-английски не различает цветов (голубой и синий), в отличие от говорящего по-русски, и видит только blue» [20, C. 231].

Путь от реальности к слову (через понятие) сложен. Усваивая чужой, новый язык, человек одновременно усваивает чужой, новый мир. С новым иностранным словом изучающий иностранный язык как бы транспонирует в свое сознание, в свой мир понятие из другого мира, из другой культуры. Именно эта необходимость перестройки мышления, перекраивания собственной, привычной, родной картины мира по чужому, непривычному образцу и представляет собой одну из главных трудностей (в том числе и психологическую) овладения иностранным языком.

А. Вежбицкая, отмечая национальную специфичность любого языка, предлагает выявлять свойства национального характера. Она обнаруживает принципиальные различия между русской и англо-саксонской психологией [22, С. 251-275]. По мнению А. Вежбицкой, например, «особенности русского национального характера раскрываются в словах: душа, судьба, тоска» [22, С. 259].

Но что же такое национальный характер? Понятие характера в психологии употребляется для обозначения совокупности устойчивых индивидуальных черт личности, которые проявляются в ее деятельности и общении. Но какой смысл приобретает это понятие в сочетании с прилагательным «национальный»?

Национальный характер, если понимать под ним совокупность свойств личности, типичных для всех или «большинства» представителей какого-либо народа, не существует. Нет каких-то неизменных на протяжении веков генетически заданных психических и нравственных черт нации. Однако национальный характер существует, если понимать его как устойчивый комплекс специфических для данной культуры ценностей, установок, поведенческих норм.

С. Тер-Минасова, изучив различные интерпретации понятия национального характера (в трудах С.М. Арутюняна, Н.А. Ерофеевой, Ю.В. Бромлея), предпринимает попытку определения источника, дающего объективные сведения о национальном характере.

«Первое, что приходит на ум, когда речь заходит о национальном характере того или иного народа, - пишет С. Тер-Минасова, - это… набор стереотипов, ассоциирующихся с данным народом… Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных национальностей, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые приписывают им на родине анекдота.

Так, в русских международных анекдотах англичане обычно подчеркнуто пунктуальны, немногословны, прагматичны, сдержанны, любят сигары, виски, конный спорт и т. п. Немцы практичны, дисциплинированны, организованны, помешаны на порядке и потому ограниченны. Французы - легкомысленные гуляки, эпикурейцы, думающие только о женщинах, вине и гастрономических удовольствиях. Американцы - богатые, щедрые, самоуверенные, прагматичные, знамениты хорошими дорогими машинами. Русские - бесшабашные рубахи-парни, неприхотливые, алкоголики, драчуны, открытые, неотесанные, любят водку и драки. В русских международных анекдотах все они ведут себя соответственно этим стереотипам» [20, С. 349]. Разумеется, эти источники сведений о национальных характерах могут быть использованы с оговорками и с большой осторожностью.

«Другим источником, - продолжает рассуждать С. Тер-Минасова, - …можно считать национальную…художественную литературу». Литературу именно классическую, ибо «…ее произведения заслужили признание, повлияли на умы и чувства представителей данного народа, данной культуры» [20, С. 374]. Но и этот источник следует использовать с оговорками, поскольку очевиден контраст литературных героев национальной литературы со стереотипными персонажами международных анекдотов.

Третий источник, где можно искать «душу народа», как пишет С. Тер-Минасова, - это фольклор, устное народное творчество. Хотя в произведениях устного народного творчества стереотипны не только герои, персонажи, но и сюжеты, все же они представляют собой коллективное творчество народа и лишены субъективизма индивидуально-авторских произведений [20, С. 406].

«Последним по порядку, но отнюдь не по значению, - утверждает С. Тер-Минасова, - самым надежным и научно приемлемым свидетельством существования национального характера является…национальный язык. Язык и отражает, и формирует характер своего носителя, это самый объективный показатель народного характера» [20, С. 406]. Таким образом, национальный характер следует рассматривать через призму языка.

Очевидно, что основную культурную нагрузку несет лексика - слова и словосочетания. Из них складывается языковая картина мира, определяющая восприятие мира носителями данного языка. Особенно наглядно и ярко этот аспект представлен устойчивыми выражениями, фразеологизмами, идиомами, пословицами, поговорками — то есть тем слоем языка, в котором непосредственно сосредоточена народная мудрость или, точнее, результаты культурного опыта народа.

Итак, на характер речевого поведения самым непосредственным образом влияют принятые нормы и условности общественной жизни. В любом обществе одни речевые действия допускаются, другие – не допускаются. Но в любом случае говорящий пытается не оскорблять другого человека, не унижать его достоинство, а, напротив, выражать ему уважение, проявлять доброжелательность. То есть участники межкультурной коммуникации должны проявлять межкультурную компетенцию, «которую можно понимать как интеграцию речевых поступков и внеязыковых знаний, и которая включает в себя языковую и – шире – коммуникативную компетенцию, знание чужой культуры» [22, С. 263]. Успешно реализована, по мнению А.С. Недобух, она может быть только при условии толерантности, открытости и готовности к общению с носителем иностранного языка. При этом способность коммуницировать не сводится только к определённым областям культуры. В центре внимания находятся прагматические умения, включающие в себя способность самостоятельно устанавливать контакт, вступать в речевое общение, поддерживать и завершать его, соблюдать социальные нормы и речевой этикет носителей чужой культуры. Отсутствие этих знаний и умений может привести к коммуникативным неудачам в общении с собеседником-иностранцем [23, С. 75].

Использующий иностранный язык должен научиться понимать, почему люди другой культуры поступают определённым образом в каждой конкретной коммуникативной ситуации. Чем обширнее знания о чужой культуре, тем меньше возможность появления коммуникативных неудач с носителями языка в будущем.

Вежливо и этикетно общаются в самых разных странах. Но каждый из национальных языков проявляет свою специфику, потому что на неповторимые особенности языка здесь накладываются особенности обрядов, привычек, всего принятого и непринятого в поведении, разрешенного и запрещенного в социальном этикете данного народа.

Многие исследователи установили, что у неносителей языка поведение отличается от поведения носителей языка в ряде речевых актов, в особенности в таких, как комплименты, извинения, просьбы и т.п. Отличие это зависит от доли культурных знаний, которыми располагает неноситель языка. Однако, как пишет Е. Хинкель, «люди, которые более мотивированно изучают иностранный язык (или же его используют), более заинтересованы в наведении контактов с людьми другого сообщества, - у них благосклонное отношение к сообществу, и они заинтересованы в языке и позитивно оценивают ситуацию (контекст) изучения» [24, С. 1].

В этой связи речевые акты похвалы/комплимента представляются особенно интересными, ибо их основной иллокутивной функцией является установление благоприятного контакта с собеседником, достижение его расположения.

Изучение особенностей реализации речевых актов похвалы/ комплимента в русской и английской коммуникативных культурах призвано обеспечить эффективность межкультурной коммуникации представителей этих двух наций. И поскольку переводчик – посредник межкультурного общения, ему как никому другому необходимо владеть знаниями и навыками в области речевых стратегий и тактик тех культур, с языками которых он работает.

Как речевые акты похвала/комплимент должны рассматриваться через призму культурно-речевых традиций, находящих свое воплощение в риторическом идеале. Риторическим идеалом называют систему общих требований к речи и речевому поведению, исторически сложившуюся в той или иной культуре и отражающую систему ее этических и эстетических ценностей [25, С. 379].

Одним из важнейших компонентов национальной культуры, а, следовательно, и риторического идеала, является коммуникативное поведение народа. Под коммуникативным поведением понимают правила и традиции общения той или иной лингвокультурной общности [26, С. 3]. Оно, как правило, имеет ярко выраженную национальную окраску. Следовательно, и похвала/комплимент будет обладать национальной спецификой.

При определении национального характера за основу мы возьмем определение В. Иорданского. Он говорит о том, что под национальным характером следует понимать поведенческую модель, типичную для данного народа и обусловленную единством общественного сознания, общностью системы надличностных коллективных представлений о мире, обществе, личности и нормах поведения человека [27, С. 64]. Национальный характер не наследуется, а приобретается в процессе воспитания.

В последнее время для обозначения психологических особенностей этнических общностей понятие «национальный характер» вытесняется понятием «менталитет» или «ментальность».

Под менталитетом понимают систему образов, лежащих в основе представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяющих поступки и поведение людей [28, С. 52].

Ментальностью называют менталитет конкретной эпохи, группы или класса людей [29, С. 158].

По мнению этнопсихологов, особенности менталитета одного этносоциума наиболее ярко проявляются в сопоставлении с особенностями менталитета другого [27, С. 65].

Но, поскольку нас интересует рассмотрение похвалы/комплимента с позиций русского и английского риторического идеала, на формирование которого влияют особенности национального мировоззрения, а не его причины, то, исходя из вышесказанного, ключевым понятием для нас становится понятие национального характера, а не ментальности или менталитета.

По мнению М. Габдулафаровой, большинство определенных черт характера - таких, как трудолюбие, патриотизм, мужество, целеустремленность и другие - являются общечеловеческими [27, С. 65]. Следовательно, речь может идти не о монопольном обладании той или иной чертой характера, а лишь о степени выраженности и специфике ее проявления.

Как уже было сказано, на формирование характера человека влияет множество факторов – от места его проживания, до его социальной и профессиональной принадлежности. Однако существуют некоторые доминанты национального характера, которые относительно стабильны и модальны для большинства представителей данной этнической общности. «Измеряемой» формой проявления национального характера являются национальные стереотипы [30, С. 1].

При определении доминантных черт русского национального характера за основу мы возьмем результат социологического опроса 2125 петербуржцев, посвященного анализу автостереотипов (т.е. мнения русских о русском характере), проведенного З.В. Сикевич [31, С. 1-152], статью И.А. Стернина «Коммуникативное поведение как предмет описания» [32, С. 93-98] и статью Л.Б. Трушиной «Диалог культур при профессиональном общении бизнесменов» [33, С. 130-131].

Русских считают необычайно эмоциональным народом, отличающимся спонтанностью поведения, честностью, искренностью, предельной откровенностью и открытостью. Главными чертами русского человека называют доброту, щедрость, широту души, гуманность и бесхитростность [31, С. 86-87]. Именно эти черты, на взгляд исследователей, обусловливают такие особенности коммуникативного поведения русских, как несдержанность в проявлении эмоций, допустимость обсуждения в обществе сугубо личных проблем и в связи с этим - тематическое разнообразие общения.

Русские трудолюбивы, выносливы, талантливы, любопытны, но, как отмечает Л.Б. Трушина, для них характерна некоторая порывистость в труде, быстрая утомляемость от ежедневной, непрерывной, планомерной работы [33, С. 130]. Это, в свою очередь, приводит к наличию в русском характере таких черт, как безалаберность, безответственность и лень. Следует также отметить, что под «русским» трудолюбием понимают, прежде всего, честное и ответственное исполнение своих обязанностей, а не инициативность, независимость и стремление выделиться из коллектива [31, С. 85]. В отношении последнего заметим, что тенденция к конформизму вообще свойственна русским.

По мнению названных авторов, для русского народа характерен групповой или коллективный стереотип поведения, т.е. установка на других и присущие представителям данного этноса гостеприимство, терпимость, радушие, добродушие, отзывчивость, милосердие, внимание к людям и доверчивость [31, С. 87]. Это обусловливает любовь русских к общению, в том числе и с незнакомыми людьми, а также «коллективность» общения, т.е. стремление включить всех присутствующих и включиться самим в процесс коммуникации.

Л.Б. Трушина говорит о том, что одной из главных добродетелей русских является смирение [33, С. 130]. Однако в данном случае имеется в виду не внутреннее ощущение человека, а принятая форма самовыражения. Русские, по мнению И.А. Стернина, отличаются довольно высокой степенью закомплексованности, склонностью к самобичеванию, недовольству собой. Очевидна тенденция к преувеличению своих недостатков, самокритике и самоиронии. Однако русские горды и довольно чувствительны, поэтому любая критика со стороны воспринимается ими болезненно, а нередко и агрессивно. И, несмотря на все это, как отмечает И.А. Стернин, русские любят поговорить о себе, высказать свое мнение, стремятся завладеть вниманием и доминировать в разговоре [32, С. 94].

Русские очень патриотичны, однако открытая демонстрация этого чувства не приветствуется и даже может вызвать насмешку.

Опрос, проведенный З.В. Сикевич, показывает, что для представителей русской этнической общности характерны долготерпение, самоотверженность, стойкость, выдержка, а также интернационализм, коллективизм и преданность идеям. И наряду с этим они склонны к бездействию, пассивности и нерешительности [31, С. 111].

Таким образом, как отмечает З.В. Сикевич, если мы попытаемся нарисовать образ типичного русского, то получим портрет человека, обладающего следующими чертами характера: доверчивость, гостеприимство, доброта, трудолюбие, терпение, патриотизм, широта души, дружелюбие, лень, безалаберность, отзывчивость, открытость, простота, сострадание, терпимость, честность, щедрость.

Теперь, опираясь на другие источники (в частности, на статью А. Овчинниковой «Взаимодействие русских и англичан» [34, С. 1-5] и книгу С. Мадариаги «Англичане, французы, испанцы» [35, С. 1-243]), рассмотрим типичные черты представителей английской нации и попытаемся составить портрет человека данного этноса.

Как отмечают авторы, англичанам свойственны любовь к тишине и уединению, стремление не вмешиваться в дела других. Независимость, граничащая с отчужденностью англичан, является основой человеческих отношений. Англичане старательно избегают в разговорной речи личностных моментов. Им присущи такие черты, как сдержанность, склонность к недосказанности, щепетильность [35, С. 17].

В западном мире вообще и в англоязычном в особенности улыбка - это знак культуры (культуры, разумеется, в этнографическом смысле слова), это традиция, обычай: растянуть губы в соответствующее положение, чтобы показать, что у вас нет агрессивных намерений, вы не собираетесь ни ограбить, ни убить. Это способ формальной демонстрации окружающим своей принадлежности к данной культуре, к данному обществу. «Тогда как в русскоязычном мире улыбка – это, скорее, выражение естественного искреннего расположения, симпатии, хорошего отношения», - пишет А. Овчинникова [34, С. 2].

Знаменитая английская сдержанность, стремление скрыть эмоции, сохранить лицо – это следствие строгого воспитания. Не так много вещей могут вывести англичанина из себя. А. Овчинникова отмечает: «Сдержанность, контроль над своими чувствами, часто принимаемый за простую холодность - таковы жизненные принципы этого маленького, но гордого народа. В тех случаях, когда представитель сентиментальной латинской расы или душевной славянской будет рыдать слезами восхищения или умиления, англичанин скажет “lovely” («мило»), и это будет равноценно по силе проявления чувств» [34, С. 2].

«Единственное, что может вывести из себя истинного англичанина, - продолжает А. Овчинникова, - это шумное и вызывающее поведение других… Английская сдержанность и нежелание показывать свои чувства вызывают наибольшее непонимание, а порой и осуждение окружающих, как эмоциональных представителей романского мира, так и чувствительных – мира славянского, даже немцы отличаются хотя бы сентиментальностью. Англичане же избавились от всех этих ненужных для повседневной жизни качеств» [34, С. 3].

У англичан умение терпеливо выслушать собеседника, не возражая ему, не всегда свидетельствует о согласии. Не следует начинать переговоры с английскими фирмами без тщательной подготовки и согласования. Если согласованы сроки и программа пребывания, нет необходимости сообщать партнёрам о своём прибытии и адресе. Обмен рукопожатиями принят только при первой встрече, в дальнейшем англичане довольствуются простым устным приветствием [34, С. 3].

Как писал Сальвадор Мадариага, «Средний уровень честности в повседневной жизни англичан исключительно высок, что проявляется в обычном равнодушии к детальным предостережениям относительно обмана и мошенничества. Это ценное социальное качество становится еще более сильным под воздействием развитого чувства социальной службы (social service)». Живость чувства «социальной ответственности» в Англии — первое, что обращает на себя внимание и заслуживает восхищения стороннего наблюдателя, отмечает С. Мадариага [35, С. 21].

Англичане слывут аристократами. Причем аристократизм у британцев столь же силен у человека из народа, сколь и у придворных. Каждый человек в Англии — аристократ для другого человека [35, С. 27].

Среди индивидуальных черт британца наиболее важной, по мнению С. Мадариаги, является самоконтроль — неиссякаемый источник энергии психологического механизма англичан. И, наконец, мы должны упомянуть такие черты англичан, как снобизм и лицемерие, которые психологи называют «предохранительным клапаном индивида», столь необходимым в атмосфере жестких морально-социальных требований общества [35, С. 29].

Выводы:

Особенности национального характера и культурные традиции непосредственно влияют на коммуникативное поведение английской и русской языковой личности. Одни и те же речевые акты в одних и тех же коммуникативных ситуациях реализуются ими зачастую по-разному, с использованием разных языковых средств. Соответственно, для двух рассматриваемых коммуникативных культур по-разному могут пониматься коммуникативная целесообразность и правильность речи.

Поскольку речевые акты похвалы/комплимента являются оценочными, при изучении национально-культурных особенностей английской и русской коммуникации особого внимания заслуживает вопрос о выражении эмоций, и причем, важно знать не только, какие эмоции испытывают представители этих двух культур в тех или иных ситуациях, в чем прослеживается много общего, но, прежде всего, как они их проявляют. Данные различия, которые будут рассмотрены в следующей главе, находят яркое отражение в речевых актах похвалы/комплимента.

ГЛАВА 3 РЕЧЕВЫЕ АКТЫ ПОХВАЛЫ/КОМПЛИМЕНТА В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ КОММУНИКАТИВНЫХ КУЛЬТУРАХ

Попытки исследования оценочных высказываний уже предпринимались в лингвистике. Комплимент и похвала квалифицированы как важнейшие речевые жанры с положительной оценочной семантикой. В настоящей главе определена семантика этих двух понятий и изучена их этимология.

Специфика русской и английской культуры, особенности национального характера представителей двух лингвокультурных общностей определяют различия в оценочном сознании русских и англичан. При этом национально-культурная специфика речевых актов похвалы/комплимента в русском и английском речевом общении проявляется как в содержании высказываний, так и в их форме.

3.1 Этимология слова «комплимент» и история изучения комплимента

Словарь современного русского литературного языка дает следующее толкование: «Комплимент – похвала, вызванная стремлением сказать любезность или польстить кому-либо». Таким образом, комплимент здесь выступает синонимом похвалы и лести.

Однако в толковых словарях, изданных еще до 1917 года, в частности в Словаре церковно-славянского и русского языка, комплименту дается несколько иное определение: «Комплимент – учтивые слова, выраженные изустно или письменно; приветствие». А Новый и полный российско-франко-немецкий словарь, сочиненный и дополненный по словарю Росiйской Академии» 1813 года, под комплиментом понимает еще и поклон. Из этого следует, что в 19 веке комплимент отождествлялся как с вежливыми словами, так и с приветствием и поклоном.

Чтобы объяснить эти расхождения в толковании одного и того же понятия, проследим этимологию слова «комплимент». Анализ имеющихся в нашем распоряжении словарей позволяет представить ее следующим образом.

Первоначально из латинского языка старофранцузским и североиспанским языками был заимствован глагол “complire”, образованный от глагола “plire” префиксальным способом. Он означает «наполнять», «заполнять», «внушать», «преисполнять», «выполнять», «совершать», «завершать», «исполнять» и др. (Латинского-русский словарь). В испанском языке в результате деривации глагола “complir” со значениями «выполнять», «исполнять» возникло существительное “complimiento” – «выполнение», «исполнение» (Испано-русский словарь). Чуть позже к ним присоединились переносные значения «изобилие», «чрезмерность», «преувеличение». Они были образованы, очевидно, от латинского прилагательного “plenum” со значениями «полный», «наполненный», «преисполненный» (Латинско-русский словарь). Учитывая темперамент южан и склонность к преувеличениям, похвалам и лести, лексема “complimiento” стала отождествляться с проявлением вежливости, воспитанности и уважения к другим. В конце концов, негативная коннотация сменилась положительной со значением «вежливые, учтивые слова», «свидетельство любезности, галантности» и использовалась, в основном, в придворном церемониале. Очевидно, тогда же под комплиментом стали понимать еще и приветствие. Возможно, приветствие и поклон в сознании людей того времени отождествлялись друг с другом, поскольку первое неизменно сопровождалось вторым.

Следует отметить, что сегодня глагол “complir” и существительное “complimiento” несколько видоизменились. Это объясняется тем, что архаичный префикс “com-“ поменялся на префикс “cum-“ (Латинско-русский словарь).

Широкое распространение искусство комплимента как обязательная форма придворного этикета получило при дворе Людовика IV. В минуете комплимент считался непременным атрибутом танца и приобрел характер целой специальной речи, произносимой на его протяжении.

Таким образом, развитие значений слова «комплимент» происходило в испанском языке. Затем они проникли во французский и посредством последнего вошли в массовое употребление в немецком языке.

В начале 18 века лексема «комплимент» вошла в лексический состав русского языка и впервые появилась в бумагах Петра I 1701-1702 гг. Но на вопрос о том, из какого языка русский заимствовал слово «комплимент», пока трудно ответить однозначно. Большинство словарей утверждает, что это французское слово, и споры ведутся, в основном, по вопросу о его прямом или опосредованном заимствовании. В конце 19 – начале 20 века отождествление комплимента с поклоном, а затем и с приветствием, восходящими к испанскому языку, русским языком были утрачены, и комплименты в значении поклона употреблялись только по традиции: «при появлении нового гостя встают и делают комплимент и даже в том случае, когда вновь прибывший не замечает это, и повторяют этот поклон при ближайшей встрече с ним. Находясь с кем-нибудь в беседе, новому гостю кланяются оборотясь к нему всем корпусом, но никак не боком. При подобных комплиментах во всяком случае не становятся спиною к бывшему своему собеседнику» [36, С. 18-19].

Таким образом, расхождение в толковании комплимента объясняется утратой некоторых значений лексемы, а именно – «приветствия» и «поклона», как следствие изменившихся этикетных норм поведения в обществе.

Не стоит забывать о том, что комплимент является синонимом похвалы – одной из основных целей эпидейктической речи. Описание эпидейктической речи впервые представлено в труде Аристотеля «Риторика». В зависимости от адресата и цели речевого акта, Аристотель выделяет три рода риторических речей: совещательные, судебные и эпидейктические. Целью последней он называет похвалу или хулу, а объектом произнесения хвалы – прекрасное и добродетель [37, С. 46].

Проблема прекрасного является одной из главных проблем риторической эстетики Аристотеля. Он говорит о том, что важно не прекрасное само по себе, а его желательность. Следовательно, риторика, целью которой является убеждение, должна убедить кого-то в красоте того или иного предмета или человека. Кроме того, важно доказать, что данный предмет вполне достоин похвалы и при этом совершенно не обязательно, чтобы красота была реально присуща ему. Достаточно убедить слушателя в желательности данного предмета, и он станет восприниматься как прекрасный. При этом важно отметить, что для Аристотеля прекрасным является прежде всего полезное для других.

Автор «Риторики» отмечает, что прекрасное, будучи «желательно само ради себя, заслуживает еще и похвалы, или что, будучи благом, приятно потому, что оно благо. Если таково содержание понятия прекрасного, то добродетель есть прекрасное» и, следовательно, заслуживает похвалы [37, С. 43]. Однако добродетель представляется Аристотелем дифференцированно, и, значит, все виды добродетели – справедливость, мужество, благоразумие, щедрость, великодушие, бескорыстие, кротость, рассудительность, мудрость – прекрасны и заслуживают похвалы.

Древнегреческий ритор подчеркивает, что прекрасным является то, что есть только в одном человеке, и людей, обладающих крайней степенью какого-нибудь качества, нужно принимать за людей, обладающих добродетелями.

При произнесении похвалы особое внимание следует уделять тому, в какой среде произносится похвала, и восхвалять то свойство человека, которое наиболее ценится у людей данного класса.

В случае если не находишь, что сказать о человеке самом по себе, Аристотель советует сравнить его с другим, но только с людьми знаменитыми, так как, «если он кажется лучше людей, достойных уважения, его достоинства от этого только выиграют» [37, С. 47].

Автор риторики уравнивает совет и похвалу, мотивируя это тем, что, что в совете служит поучением, при изменении способа выражения может стать похвалой. «Так что когда хочешь хвалить, посмотри, что бы посоветовать, а когда хочешь дать совет, посмотри, что бы ты мог похвалить» [37, С. 47].

При похвале допускается преувеличение, так как похвала имеет дело с понятием превосходства, которое является прекрасным. Вообще же, преувеличение больше всего подходит к эпидейктическим речам, потому что «оратор имеет дело с деяниями, признанными за неоспоримый факт; ему остается только облечь их величием и красотой» [37, С. 46].

Для произносящего эпидейктическую речь предпочтительным является настоящее время, так как похвала или хула произносится по поводу чего-нибудь существующего.

Что касается стиля, то здесь главным, с точки зрения Аристотеля, является ясность: если речь не ясна, она не достигнет цели. В эпидейктической речи уместен средний стиль, предназначенный для того, чтобы усладить слушателя.

Если говорить о лексической системе речи, то здесь автор «Риторики» рекомендует использовать общеупотребительные слова, избегать употребления сложных слов, делающих речь холодной, и необычных выражений, которые могут быть неверно истолкованы.

Некоторые лингвисты настаивают на дифференцировании комплимента и похвалы. Так, например, О.С. Иссерс говорит о том, что для похвалы основной целью является положительная оценка, а для комплимента – сообщить о благорасположении [38, С. 2]. Исследователь отмечает, что «для похвалы показателем успешности… является принятие оценки, показателем неудачи – ее отклонение», «для комплимента даже несогласие адресата с говорящим не означает неуспеха…», а также утверждает, что похвала предполагает оценку качеств, знаний, умений адресата, и, чтобы получить похвалу, нужно совершить нечто, проявив себя с положительной стороны. Комплимент же не ограничен в этом плане [38, С. 2]. Однако эти различительные нюансы не обладают высокой степенью значимости для нашего исследования, поэтому в его рамках мы будем исходить из синонимичности понятий «похвала» и «комплимент» и будем использовать их как равнозначные.

Изучив особенности эпидейктической речи, можно сделать вывод о том, какие требования должны были предъявляться в прошлом к комплименту как малой форме эпидейктической речи.

1. Объектом комплимента является то, что заслуживает похвалы.

2. Адресатом комплимента становится тот, кто обладает какой-либо добродетелью, т.е. крайней степенью какого-нибудь положительного качества.

3. Произнося комплимент, говорящий должен учитывать личность слушающего.

4. Для комплиментов наиболее характерно использование таких тропов, как гипербола, сравнение, эпитеты и градация.

Такими были основные требования к эпидейктической речи в античной риторике, и со временем они почти не изменились. Это объясняется тем, что наиболее последовательное изучение и развитие эпидейктической речи наблюдается именно в античности. Немаловажную роль в этом сыграло и то, что, начиная с IV века до н.э., и вплоть до эпохи Возрождения, риторика использовалась в основном для составления и произнесения политических речей и для церковного проповедничества.

Не является исключением и русская риторика. Здесь, до конца 17 века ведущую роль играли дидактические «Поучения» и хвалебные «Слова», составленные по канонам византийского ораторства, сочетающимся с народной устноречевой традицией и южнославянскими речевыми традициями.

Начиная с конца 17 века, русская риторика, а вместе с ней и эпидейктическая речь вступили в новую веху своего развития. Светское красноречие вновь стало актуальным. Причиной тому послужила реформаторская деятельность Петра I.

С введением новых светских форм развлечений и, в частности, ассамблей, широкое распространение в этот период получили правила хорошего тона. Именно поэтому в 1708 году появилась книга «Приклады, како пишутся комплименты разныя». В ней приводились образцы формул, которыми следует начинать письмо, выражать свои чувства к даме, формулы, удобные для заключения письма, а также образцы интимной, поздравительной и официальной переписки.

На основе этого мы можем сделать вывод о том, что в 18 веке использование комплимента ограничивалось сферой эпистолярной речи.

В 19 веке сфера использования комплимента значительно расширилась. Он стал элементом устного этикетного общения и трактовался как особенная форма похвалы, знак склонности и привязанности [39, С. 25].

На основе изученной литературы о светском этикете («Хороший тон» (1881), «Правила светской жизни и этикета» (1889), «Светский человек, изучивший свод законов общественных и светских приличий» (1880)), можно четко выделить требования, предъявляемые к использованию этого речевого жанра в 19 веке.

В первую очередь, руководства по этикету советовали избегать говорить комплименты тем людям, с которыми мы знакомы лишь шапочно, или же быть в этом отношении очень осторожными и разборчивыми [39, С. 191].

Делать комплименты барышне мужчина мог только тогда, когда «вполне уверился в расположении к себе девушки» [36, С. 61-62]. Если же он не уверен в ее симпатии к нему, «никогда не должен льстить ей, так как грубая похвала приводит девушку к убеждению, что она имеет дело с пустым человеком, слову которого нельзя верить» [36, С. 62].

Молодым девушкам и женщинам из скромности запрещалось делать комплименты, «из опасения стать в неловкое положение» [40, С. 159].

Комплименты между мужчинами были не только не приняты, но и считались неприличными, по крайней мере, в тех случаях, когда они не сопровождались легкой иронией, то есть не облекались в форму невинной шутки [40, С. 159].

Слыша похвалу родителям, молодые люди должны были отвечать, благодаря и скромно подтверждая эту похвалу, но ни в коем случае ничего не добавлять [40, С. 159].

В книгах о хорошем тоне настоятельно рекомендовалось не отождествлять комплимент с лестью, четко дифференцируя их: «Комплиментами называют те любезности, которые говорят лицам по какому-либо поводу, вернее сознательно преувеличенный отзыв о качествах лица, с целью доставить ему удовольствие, но не ради извлечения выгоды, чем отличается от лести» [36, С. 161]. Лесть строго осуждалась и должна была возмущать каждого порядочного человека [41, С. 158-159].

Следует, пожалуй, отметить, что для определения понятия «комплимент» в современных толковых словарях – например, в Словаре русского языка в 4-х томах, в Словаре русского языка С.И.Ожегова и др. - используется лексема «лестный». Хотя она и является дериватом от существительного «лесть», имеющего отрицательную коннотацию, одновременно является синонимом прилагательного «приятный» и сопровождается положительной коннотацией: «Лестный – содержащий похвалу, одобрение; дающий удовлетворение самолюбию».

Таким образом, понятия «комплимент» и «лесть» противопоставляются друг другу как выражение реально существующих достоинств собеседника, целью которого является доставить удовольствие собеседнику, не предполагая собственной выгоды, и восхваление несуществующих или сильно преувеличенных достоинств собеседника с целью извлечь выгоду.

Однако, на наш взгляд, граница между комплиментом и лестью является довольно зыбкой и зависит от коммуникативной ситуации и самих коммуникантов, точнее от их возрастных и социальных характеристик, а также от личных взаимоотношений адресанта и адресата.

После Октябрьской революции 1917 года в русском обществе произошла смена системы ценностей, и в центре внимания оказались совсем иные идеалы. В результате этого вплоть до 80-х годов комплимент не являлся объектом пристального внимания и специального изучения.

Однако, уже начиная с начала 80-х годов, наблюдается рост интереса к данному речевому жанру. В этот период комплимент в лингводидактическом аспекте изучался Н.И. Формановской [42, С. 1-159] и А.А Акишиной [43, С. 1-183].

Начиная с этого же времени, сначала зарубежная лингвистика (E. Chaika, R. Нerbert, B. Lewandowska - Tomaszozyk, J. Manes, A. Pomerants, N. Wolfson), а затем и современная русистика (А. Германова, Е. Клюев, О. Иссерс) заинтересовались комплиментом с прагматической стороны. К этому привела, очевидно, тенденция к предельному упрощению интересующего нас риторического жанра. В рамках прагматики комплимент рассматривается как одна из многочисленных речевых тактик. Ее цель – установление контакта и поддержание добрых отношений [38, С. 43].

В последние годы комплиментом в целях обучения искусству делового общения стала активно интересоваться практическая психология (В. Шепель [44, С. 1-302], В. Шейнов [45, С. 1-64], А. Бодалев [46, С. 1-320], А. Борисов [47, С. 1-184] и др.). Она рассматривает комплимент как необходимый компонент создания доверительной тональности общения, способствующий его эффективности.

Требования к искусству комплимента как элементу этикета в конце 20 века кардинально изменились. Это объяснятся тенденцией к американизации российского образа жизни и, следовательно, построению норм межличностных взаимоотношений по американскому образу и подобию. Поэтому в современных пособиях по этикету комплименты рекомендуется делать как можно чаще и всем, «кто хоть в малейшей степени достоин доброго слова» [45, С. 126].

3.2 Речевые акты похвалы/комплимента с позиции теории речевых актов

В комплименте, рассматриваемом как речевой акт, следует выделять три основных аспекта: речевое действие, психологическое взаимодействие и способ языковой реализации речевого действия. Модель речевого действия интегрирует в себе положения теории речевых актов, теории речевой деятельности и концепции вежливости. Комплиментное высказывание мы понимаем как языковое средство достижения качественно различных (речевых и неречевых) коммуникативных целей, как реализация речевого действия, представляющего собой сложное единство локутивного акта, иллокутивного акта, перлокутивного акта и социального действия.

Иллокутивные цели комплимента состоят в том, чтобы:

1) выразить позитивное интенциональное состояние говорящего, репрезентативное содержание которого составляет эксплицитное или имплицитное позитивное оценочное суждение;

2) выразить намерение/стремление/желание говорящего доставить удовольствие адресату;

3) выразить позитивное отношение говорящего к адресату.

Иллокутивный акт комплимента характеризуется широким спектром выражаемых интенциональных состояний говорящего – не только одобрения и восхищения, но также уважения, симпатии, любви, привязанности, наслаждения, удовольствия и т.д.

Иллокутивный акт комплимента считается неискренним тогда, когда хотя бы одно из выраженных интенциональных состояний не соответствует действительному, а также тогда, когда положительное оценочное суждение, составляющее пропозициональное содержание, не соответствует реальной оценке.

Перлокутивная цель комплимента главным образом состоит в том, чтобы вызвать у адресата положительную эмоциональную реакцию, доставить ему удовольствие. Воздействие, оказываемое на адресата комплимента, основано на удовлетворении жизненно важной его потребности быть признанным и оцененным по достоинству окружающими. Качество перлокутивного эффекта, а соответственно и успешность перлокутивного акта, обусловлены такими аспектами иллокутивного акта комплимента, как объект положительной оценки, социально-ролевые статусы коммуникантов и характер взаимоотношений между ними, обстоятельства, при которых осуществляется иллокутивный акт комплимента. Перлокутивные акты комплимента могут быть не только интенциональными (преднамеренными), но и неинтенциональными. Неинтенциональные перлокутивные акты комплимента имеют место в ситуациях, когда положительная реакция адресата, вызванная высказыванием, не входила в цели говорящего.

Комплименты - социальные действия подразделяются на два основных класса: этикетные и инструментальные. Классификационным критерием при этом выступает характер социальной цели комплимента. Общая социальная цель всех этикетных комплиментов состоит в поддержании неантагонистических отношений между коммуникантами, тогда как инвариантной целью инструментальных комплиментов является изменение поведения партнера по общению.

Итак, комплимент предполагает социальное и эмоциональное речевое воздействие. Социальное речевое воздействие – это особые ситуации общения, в которых не происходит передачи информации как таковой, а осуществляются определенные социальные акты. Отправитель сообщения руководствуется речевоздействующей, а не коммуникативной целью. Когда мы делаем собеседнику комплимент, мы, как правило, не ставим перед собой цель проинформировать, сообщить ему о тех или иных его достоинствах, а пытаемся расположить его к себе, выразить свое восхищение его достоинствами и способностями, заставить осуществить какие-либо действия, согласиться на что-либо и т.д. Эмоциональное речевое воздействие направлено на межличностные субъективно-эмоциональные отношения. Основным мотивом-целью адресантов комплиментов является улучшение эмоционального состояния адресатов.

Таким образом, комплименты совмещают характеристики разных речевых актов. В них могут сочетаться черты репрезентативов, экспрессивов и фатического общения. Но поскольку ведущей характеристикой комплимента является оценочный характер этого речевого акта, мы рассматриваем его в категории экспрессивов. Комплимент относится к неинформативным речевым действиям, выражая регулятивное, индексальное и эмоционально-оценочное содержание [40, С. 180-183].

Для достижения целей нашего исследования мы принимаем определение речевого акта похвалы/комплимента как отдельного речевого высказывания, служащего выражению мнения (чаще положительного и реже – псевдоположительного) адресанта о своем адресате или о третьем лице, не являющемся непосредственным участником общения, и произносимого в условиях непосредственного общения собеседников для достижения адресантом определенных целей.

3.3 Классификация комплиментов

Для выявления общих закономерностей и различий в употреблении речевых актов похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах нами определены критерии их сравнения/сопоставления. На базе выработанных компаративных критериев произведена классификация комплиментов, послужившая основой для сопоставительного анализа.

3.3.1 Критерии классификации комплиментов

В комплиментном взаимодействии именно субъект (адресант) определяет стратегию общения, специфика которой находит свое выражение в системе установок - межличностных и внеличностных. При этом межличностные установки могут быть ориентированы на самого себя, на адресата, на слушающего и на третьих лиц. Соответственно, в комплиментной интеракции можно выделить комплимент адресату, комплимент самому себе, комплимент слушающему (т.е. присутствующему третьему лицу), комплимент третьему лицу, не присутствующему при коммуникации, но оказывающему влияние на характер речевого обмена, поскольку это лицо может входить в сферу интересов либо говорящего, либо адресата [48, С. 1].

Исходя из вышеизложенного, критериями типологизации речевых актов похвалы/комплимента следует определить:

1) прямую направленность высказывания на адресата, присутствующего в коммуникативном пространстве, выступающего в роли получателя комплимента;

2) опосредованную направленность высказывания на адресата, присутствующего в коммуникативном пространстве, выступающего в роли получателя комплимента, но не являющегося участником интеракции;

3) направленность высказывания на адресата комплимента, отсутствующего в коммуникативном пространстве (при этом адресат участвует в интеракции с другим субъектом – адресатом высказывания не комплиментного характера);

4) направленность комплимента на адресанта (при совпадении адресанта и адресата в одном лице) в интеракции с другим субъектом (адресатом некомплиментного речевого высказывания);

5) направленность комплимента на единственного или множественного (коллективного) адресата;

6) направленность комплимента на внутренние или внешние характеристики адресата;

7) совокупность или несовокупность комплимента;

8) стилизованность или нестилизованность комплимента;

9) согласованность/несогласованность глубинной и поверхностной семантики комплимента;

10) комплимент или псевдокомплимент [48, С. 2-3].

Таким образом, хотя все комплименты являются оценочными и нередко ярко выраженными экспрессивными суждениями, их реальная семантика позволяет нам выделить ряд критериев их классификации. При этом речевые акты похвалы/комплимента реализуются в русском и английском языках нетождественным образом, соответствуя разным характеристикам речевых актов.

На основании предварительного анализа фактического материала и изучения теоретических предпосылок по национальному характеру и коммуникативному поведению русских и англичан, мы обобщили вышеперечисленные критерии типологизации, сформировав классификацию комплиментов, которая служит цели выявления особенностей данного вида речевых актов в двух коммуникативных культурах. Итак, в речевых актах похвалы/комплимента национально-культурные особенности русской и английской этнических общностей могут выражаться:

- в объектах комплиментов;

- в его адресатах и адресантах;

- в способах реализации комплимента;

- в языковом оформлении комплимента;

- в отношении к комплименту и реакции на него.

Эти критерии мы взяли за основу классификации комплимента и анализа общих закономерностей и отличительных особенностей реализации рассматриваемых нами речевых актов в английской и русской коммуникативных культурах.

3.3.2 Классификация по объектам комплиментов

В комплименте может даваться оценка отдельным чертам характера человека, его внешности и одежде, его внутренним моральным качествам, способностям и прочим достоинствам. Перечень потенциальных объектов похвалы и комплиментов как в русской, так и в английской коммуникативной культуре достаточно велик, но, безусловно, ряд объектов является наиболее распространенным в комплиментных высказываниях. Нашей задачей является выявить эти объекты и определить степень частотности употребления русской и английской языковой личностью речевых актов с теми или иными объектами похвалы/комплимента.

Комплименту как риторическому жанру в современной науке посвящен ряд трудов и исследований. Некоторые из них непосредственно сосредоточены на изучении комплимента в русской и английской коммуникативной культуре, что максимально соответствует цели нашей работы. Поэтому мы используем имеющиеся в данной области наработки для характеристики объектов комплиментных высказываний.

Результаты проведенного Р. Серебряковой исследования похвалы и комплимента в русском и английском общении свидетельствуют об имеющихся различиях в оценочном коммуникативном сознании русских и англичан [49, С. 1-5]. Результаты исследования приведены в Таблице 1.

Таблица 1

Анализ частотности похвалы/комплиментов в русской и английской коммуникативных культурах в зависимости от объекта похвалы/комплиментов

Тип комплимента	% от общего числа речевых актов
Тип комплимента	русская коммуника-тивная культура	английская коммуника-тивная культура
Комплименты внешнему виду человека	37%	21%
Комплименты, оценивающие профессионализм или определенные способности	19%	20%
Обобщающие комплименты (комплименты, характеризующие личность в целом)	16%	10%
Комплименты внутренним, моральным качествам	10%	24%
Комплименты интеллектуальным способностям	9%	13%
Прочие комплименты (комплименты, касающиеся возраста, комплимент имени, комплимент жилищу, домашней обстановке и другие)	9%	12%

Таким образом, в рамках исследования выявлено, что в русской коммуникативной культуре преобладают комплименты внешнему виду человека, в то время как в английской коммуникативной культуре ведущее место занимают комплименты внутренним, моральным качествам человека. Основными факторами, обусловливающими эти национально-культурные различия в употреблении комплиментов, на наш взгляд, являются нетождественность иерархических систем ценностей в сопоставляемых лингвокультурах и различия в принципах и нормах русской и английской этикетной культуры.

Однако и в английском речевом общении комплиментам внешности уделяется достаточно большое внимание – этот вид комплиментов в английской культуре стоит на втором месте. Совершенно очевидным является тот факт, что и в русской и английской коммуникативной культуре комплименты по поводу внешности употребляются главным образом в неформальных ситуациях общения. В деловом общении комплименты по поводу внешности собеседника малоупотребительны и могут рассматриваться как признак дурного тона. Некоторые авторы, в частности С. Ильинский, утверждают, что вообще «комплименты в отношении внешности и физических свойств собеседника типа «как вы похудели» или «какой вы высокий» считаются вульгарными» [50, С. 5].

Несмотря на это, вышеприведенные результаты исследования и изученный нами фактический материал свидетельствуют о фактической высокой частотности употребления данной разновидности речевого акта похвалы/комплимента в обеих коммуникативных культурах. Приведем примеры таких высказываний, взятых из текстов произведений русской и английской художественной литературы:

«Ты красива, и к тому же в его вкусе…» (Щемелинин К.С. «Я»)

«Я особенно люблю вот таких, как ты, симпатичных» (Куприн А.И. «Яма»)

«Как она была хороша, как необыкновенно красива!» (Алешкин П. «Русская трагедия»)

“I’ve always wanted to meet you,” she gushes. Then she stands back and says, “You are as pretty as everyone says” (Bushnell C. “Four Blondes”)

“In the first place, you’re the most beautiful woman I’ve ever seen…”

(Wharton E. “Summer’)

“You look very beautiful in red, minx.” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

В вышеприведенных примерах комплименты употреблены по поводу общего внешнего вида адресата или третьего лица, не участвующего в коммуникации.

Что касается комплиментов по поводу отдельных элементов внешности, частей тела, то они нередко употребляются и в русском, и в английском общении. Подобные комплименты характеризуют глаза или руки, лицо или волосы и т.д.:

«Бог мой, я ведь и не представлял, какие у тебя красивые глаза! – вдруг сказал он. – Цвета моря» (Королева А. «Глаза цвета моря»)

«Это…просто загляденье. Удивительно ладная фигура,…красивые руки и серые глазищи в пол-лица» (Дивов О. «Братья по разуму»)

«…красавица Вера: каштановые локоны, голубые глаза» (Герцева А. «Красная сирень»)

“You have really nice eyes, don’t you? Misshaped though, but nice” (Ostdick N. “Ronald Jones Loves Me”)

“I would tell you how the soft red silk enhances the natural flush of your perfectly sculpted cheeks – cheeks softer than silk, petal-soft…” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

“I would tell you…how the fiery color echoes the tantalizing hints of auburn caught by the candlelight in your glorious hair – thick, luxurious hair…” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

Среди комплиментов внутренним, моральным качествам человека, имеющих наибольшую частотность употребления в английском речевом общении, по сравнению с другими видами речевых актов похвалы/ комплимента, наиболее продуктивны комплименты доброте и другим традиционным добродетелям – щедрости, честности, скромности, смелости, религиозности.

“Dear Sally, what I like about you is your beautiful honesty” (Lessing D. “England Versus England”)

“You’ve been wonderfully kind to me” (Wharton E. “Summer”)

“…they are some of the finest and the kindest human beings on the face of the earth!” (Wharton E. “Summer”)

“Yalena is a very brave little girl. It is not easy to be the daughter of a soldier.” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“…I could tell you were an honest man. There weren’t so many left.” (Lodge D. “Paradise News”)

При этом необходимо отметить, что вышеперечисленные черты характера являются общечеловеческими. Соответственно, в данном случае речь идет не о монопольном обладании той или иной этнической общностью этими чертами, а, скорее, о различиях в формах (оттенках, стилях и т.д.) их проявления и их оценки русской и английской языковой личностью.

Если в английских примерах оценка моральных качеств человека – традиционных добродетелей выражена явно эксплицитно (“you are an honest man”, “you’ve been kind”, “she is very brave”), то в русских высказываниях похвалы и комплимента этой разновидности описываемые нами черты также оцениваются по достоинству, но не всегда называются прямо, а могут позиционироваться как черты, отличающие получателя комплимента от других людей. Сравним:

«Это очень хороший мальчик. Серьезный, добрый, честный» (Маринина А. «Стечение обстоятельств»)

«Что мне еще в тебе, Матвей, нравится, так это то, что ты в партии модные не стремишься, на себя только и надеешься» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

«Нурсултан Назарбаев – интересный человек… Приятный в общении, очень доброжелательный» (художник Никас Сафронов о Н.А. Назарбаеве)

«Ты мне нравишься: умен, образован, предприимчив, дорогу другим не переступаешь, но и свое не отдашь» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

«С работой она справлялась не хуже мужиков, не знала жалости ни к себе, ни, конечно же, к врагу» (Вересов Д. «Крик ворона»)

«Девка ты крепкая, сноровистая, из себя видная» (Вересов Д. «Крик ворона»)

Как видим, в данных русских примерах отмечаются различные оттенки проявления доброты, силы духа, смелости, трудолюбия.

В английской коммуникативной культуре не часты комплименты, указывающие на то, что собеседник повзрослел, возмужал, в отличие от русского общения:

«Крепкий ты стал, Миколай, заматерел, - одобрительно сказал отец» (Алешкин П. «Русская трагедия»)

«Толя… Как ты возмужал!.. И сколько орденов!» (Бондарев Ю. «Юность командиров»)

Уважение русских к проявлению мужества, силы, храбрости, на наш взгляд, является отражением исторического прошлого русского народа, и по-прежнему считаются достойными восхваления.

Среди комплиментов, оценивающих способности и профессионализм человека и занимающих третье место по степени частности их употребления в английском общении, наиболее часто встречается комплимент высокому уровню компетентности в работе:

“He favors me with an expression that I define as smug satisfaction. “You’re very thorough, Bolo. Yes, indeed, you’re doing a very commendable job. Keep up the good work.” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“…they’ve done a beautiful job on the restoration.” (Lodge D. “Paradise News”)

“That’s very commendable of you, my dear. Such initiative and patriotism! I’m sure the girls…will be delighted to hear that you’re doing your part to rebuild our lovely world.” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”).

Последний пример, к тому же, демонстрирует упомянутое С. Мадариагой высокое чувство «социальной ответственности» у англичан [35, С. 21].

Английские комплименты данной адресной направленности развернутые, т.е. используются полные в грамматическом отношении предложения. Говорящий стремится как можно точнее выразить свою мысль, что сложно сделать, ограничиваясь короткими отрывистыми фразами. Это обусловлено, прежде всего, сферой общения, в которой употребляются эти речевые акты. Похвалу за успешно проделанную работу, достойно выполненные обязанности чаще всего принимают в разговоре с начальством, коллегами или партнерами, т.е. в официальном деловом общении [51, С. 2]. Оцениваемые действия собеседника нередко носят сложный характер, поэтому говорящий не описывает их, а заменяет глаголами “to do” и “to make”:

“We appreciate very much what you’ve done,” I said to the old lady.” (Moody A. “Coming of Age in Mississippi”)

“Many thanks for all you done for me and mother” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

В русском общении комплименты способностям и профессионализму человека встречаются несколько реже, как показали результаты исследования:

«Отличный материал, молодец!» - похвалил Нуга своего начальника охраны» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

«Ну, нет у меня человека, который лучше, чем ты, с этим бы справился!» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

«Вы более профессионал, чем мы себе представляли» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

Эти примеры служат своего рода подтверждением тому, что, как мы отмечали ранее, русскими прежде всего ценится честное и ответственное исполнение своих обязанностей, а не инициативность и независимость, как это наблюдается в английском общении. Пожалуй, в этом действительно заключается понимание трудолюбия и профессионализма русской языковой личностью.

Реже, чем в английской, в русской коммуникативной культуре употребляются и комплименты интеллектуальным способностям человека. Речевые акты этого вида в обеих культурах могут характеризовать как общий интеллектуальный уровень получателя комплимента, так и отдельные нюансы его умственных способностей – умение мыслить логически, мудрость, аналитический склад ума и т.д.:

«Тусенька,… ты очень умненькая и развитая девочка…» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

«Конечно, ты необычный человек. Твои знания огромны, а искусство находить необычные выводы поразительно» (Росоховатский И. «Командир»)

«Молодец, на лету схватываешь!» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

“You’re so intelligent” (Updike J. “Couples”)

“She’s a very intelligent child, and has a nice little manner of her own” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“You’re pretty wise, aren’t you?” (Updike J. “Couples”)

“Dammit, Maewest, you’re so…logical” (Peck R. “Anonymously yours”)

В русской и английской коммуникативных культурах нередко употребляются общеоценочные, так называемые обобщающие комплименты, характеризующие личность в целом. При этом результаты исследования свидетельствуют о большей частотности их употребления, по сравнению с другими видами комплиментов, в английском речевом общении:

«Вы очень оригинальная девушка, - сказал Быков. – Жаль, что вас не было под рукой, когда я еще только собирался жениться» (Платова В. «Битвы божьих коровок»)

«Танюха – женщина, настоящая женщина… Удивительная женщина» (Комаров А. «Зебра»)

«Bella is a capital girl, and one can’t help loving her” (Barnard A.M. Behind a Mask or a Woman’s Power)

“She is a remarkable girl” (Updike J. “Couples”)

“Do you have any idea how remarkable you are, dear lady?” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

Комплименты по поводу возраста, безусловно, употребляются в обеих культурах намного реже, чем комплименты внешности, внутренним, моральным качествам, профессионализму и интеллектуальным способностям человека и общеоценочные комплименты. Рассмотрение этого вида комплиментов показывает, что в английской коммуникативной культуре чаще отмечается, что внешность собеседника не изменилась, или что собеседник не выглядит старым, в то время как в русском общении в основном употребляются комплименты преуменьшения возраста:

«Дочь, увидев меня, всплеснула руками: «Ты помолодела на десять лет!» (Кравцова А. «Фотосессия»)

«Классная у тебя стрижка!.. Стрижка тебя молодит» (Вильмонт Е. «Три полуграции, или Немного любви в конце тысячелетия»)

«Она…помолодела и похорошела, даже ее кожа…порозовела» (Вильмонт Е. «Три полуграции, или Немного любви в конце тысячелетия»)

«Для старой подружки ты выглядишь просто великолепно! И тебе нельзя дать твоих лет…» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

“It’s a wonder she isn’t wrinkled and gray…” (Alcott L. “Little Men”)

- My hair is getting gray! – He raised a hand and took off his hat.

- A little, - she sad. - But you are not old (Curwood J.O. “The Courage”)

Несмотря на то, что комплименты членам семьи и близким адресата не рассматривались в рамках вышеописанного исследования, этот тип комплиментов является яркой чертой английской коммуникативной культуры. Комплименты данной предметной направленности делают родственники, друзья или хорошие знакомые. Адресатом может стать самый широкий круг родственников, хотя преобладают комплименты, оценивающие внешность детей адресата и достоинства его родителей:

“Your mother is so…charming,” Hubert said the first time he met her.” (Bushnell C. “Four Blondes”)

“Your aunt Ursula was a sweetie. I really got to like her in the few weeks we had to get acquainted… She had a great sense of humor, didn’t she?” (Lodge D. “Paradise News”)

“I like old Morrow’s mother. She was all right… She had a lot of charm.” (Salinger J.D. “The Catcher in the Rye”)

“If I had a daughter like yours, …I should be a very proud and happy woman.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“I envy you the pride and happiness of having such a daughter,” – answered old Mac, unexpectedly betraying the paternal sort of tenderness men seldom feel for their sons.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

Таким образом, из анализа фактического материала становится очевидным, что в основе речевых актов похвалы/комплимента находится фрейм, включающий в себя образы адресанта (субъекта комплимента), адресата либо третьего лица, отсутствующего в коммуникативном пространстве, а также предмет (объект) комплимента. В целом перечень объектов речевых актов похвалы/комплимента достаточно разнообразен, но проведенные в данной области исследования позволяют выделить наиболее типичную для русской и английской коммуникативных культур объектную направленность комплиментов. На основе результатов проведенного нами исследования можно сделать вывод о различном проявлении оценочности в коммуникативном сознании русских и англичан и о различиях в фокусе комплиментации в двух коммуникативных культурах. Русские в общении в основном обращают внимание на внешние факторы, что подтверждает продуктивность в русской коммуникативной культуре комплиментов внешнему виду человека, похвалы за хорошо проделанную работу. Для англичан же большую роль играют внутренние факторы, что проявляется в частом употреблении комплиментов моральным качествам и интеллектуальным способностям человека.

3.3.3 Классификация по адресатам и адресантам комплиментов

Речевые акты похвалы/комплимента классифицируются и по адресатам (субъектам) комплиментов. Данный критерий классификации называется отдельными исследователями вектором комплиментации [48, С. 4].

По вектору комплиментации можно выделить следующие виды речевых актов похвалы/комплимента:

1) директивный комплимент;

2) рефлексивный комплимент;

3) комплимент слушающему;

4) комплимент третьему лицу в его отсутствие.

Директивный комплимент – это комплимент собеседнику-коммуниканту, выполняющему одновременно две функции – коммуникативного субъекта и адресата комплимента:

«А вы проницательны. Похоже, я вас недооценила» (Платова В. «Битвы божьих коровок»)

«Слушай, Вась, да ты действительно гений! – заявил Мишка, одобрительно похлопывая Монахова по его хилому плечику» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

“Very well done, child; I see you have not lost the use of your limbs though you are in your teens.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“You really do read unusually well, and I’m very glad for it, for it is a rare accomplishment, and one I value highly.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

Рефлексивный комплимент – комплимент самому себе в форме внешней или внутренней речи:

«…ты еще увидишь, какой я странный, какой непонятный, но какой смелый парень! Знай, я служил в разведке» (Бондарев Ю. «Юность командиров»)

«У меня просто талант обаяния… Значит, такие вам нравятся, как я?» (Бондарев Ю. «Юность командиров»)

“…but every man we know, compared to me, is a clunk. Really. I’m not conceited, but that’s a fact.” (Updike J. “Couples”)

“I’m probably the best at cleaning,” he said. I’m probably one of the cleanest people you’ve ever met in your life.” (Lodge D. «Paradise news”)

Однако всегда стоит помнить о том, что в подобных речевых актах, выражающих самопохвалу, нарушаются коммуникативные максимы, или речевые постулаты, а именно – принципы скромности, количества и такта [52, С. 6].

Говоря о комплименте слушающему, мы говорим о псевдоадресате комплимента. Это лицо, выступающее реципиентом комплимента, адресованного на самом деле не ему, а присутствующему при разговоре третьему лицу – т.е. в данном случае речь идет о несовпадении адресата и реципиента высказывания:

«Маруся и в самом деле кудесница» (сказано в присутствии девушки) (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

«Нелли - …фантастически красивая девочка!» (сказано в присутствии девушки) (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

“She is the kindest lady in the world!” (сказано в присутствии женщины) (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“Ruth sings awfully well.” (сказано в присутствии женщины) (Alcott L. “A Garland for Girls”)

Комплимент может быть адресован третьему лицу в его отсутствие:

«Это очень хороший мальчик. Серьезный, добрый, честный» (Маринина А. «Стечение обстоятельств»)

“She is a nice girl, and I’m much interested in her.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“She is just what you need, - sensible and kind, intelligent and capable; not ashamed to do anything for you, and able to teach you a great deal in a pleasant way.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

В речевых актах на основе критерия единичности/множественности исследователями выделяются три типа адресатов: единичный, коллективный и массовый. Не все из названных типов адресатов реализуются в речевых актах похвалы/комплимента [53, С. 55].

В условиях непосредственного общения наиболее обычен единичный адресат:

«Динка, в твоем облике нет лишнего, просто удивления достойно!» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

«Молодец, на лету схватываешь!» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

“Very well done, child; I see you have not lost the use of your limbs though you are in your teens.”

(Alcott L. “Eight Cousins”)

“You look quite wash out… How nice you smell!” (жена – мужу) (Wharton E. “Summer”)

Коллективный адресат также возможен при прямом общении:

«Какие вы, ребятки, молодцы, так шустро справились!»

(Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»)

«У вас такой чудесный дом… Я всегда мечтала о таком», - сказала я, и Малика улыбнулась» (Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»)

“How splendid you are! It does my heart good to see my handsome sisters in their best array.” (Alcott L. “A Modern Cinderella”)

“…they are some of the finest and the kindest human beings on the face of the earth!” (Wharton E. “Summer”)

Массового адресата имеют в виду, когда говорят о средствах массовой информации. Обратить похвалу к массовому адресату невозможно.

Таким образом, на основе критерия единичности/множественности адресатов мы выделили следующие типы комплиментов:

1) комплимент единичному адресату;

2) комплимент коллективному адресату.

Говоря об адресатах и адресантах комплиментов, безусловно, необходимо рассмотреть вопрос полоролевого поведения в межличностном комплиментном общении.

По мнению ученых, женская парадигма поведения не является сформированной настолько, чтобы быть диаметрально противопоставленной мужской парадигме поведения [54, С. 5]. Однако наряду со смешанными, общечеловеческими и маскулинными признаками в женской парадигме поведения разные исследователи выделяют такие более или менее позитивные истинно женские качества и свойства, как недирективность; диффузность мысли и чувства; близость к природе; высокая адаптивность к чужим рассуждениям; высокая способность к имитации и репродуктивности; рецептивность; доверительность; душевное единство с окружающим миром; желание быть в центре (мужского) внимания; стремление стать объектом комплимента; прагматичность; терпимость; деликатность; загадочность; страстность; житейская рассудительность; практичность [54, С. 6]. Согласно ученым, эти черты предопределяют особенности женского коммуникативного поведения. Соответственно, возможность четкого противопоставления мужских и женских комплиментов объясняется давно признанным социолингвистами теоретическим положением о том, что мужчины и женщины по-разному ведут себя в коммуникативных ситуациях [55, С. 118].

Женщины воспринимают комплименты в свой адрес как речевое средство выражения одобрения или поощрения принятого обществом ролевого поведения. От представительниц слабого пола как в русском, так и в английском социуме ожидают проявления интереса к различным украшениям, красивой одежде, стильным прическам, а также явной, эксплицитной заинтересованности в семейных делах и воспитании детей. Для женщины выглядеть привлекательной, носить красивые платья и украшения означает исполнять социально обусловленную роль и рассматривается как действие (performance). Мужчины же не считают комплименты наилучшим речевым средством выражения солидарности, дружеского отношения к адресату, поэтому они чаще вербализуют комплименты в ситуациях, в которых их применение предписано правилами этикета или общественной вежливости.

Вопрос о том, кто кому (мужчины женщинам, женщины мужчинам или представители одного пола при общении друг с другом) чаще говорят комплименты в западных социумах, давно нашел свое решение в ряде лингвистических работ. По мнению Н. Вольфсон, Дж. Мэйнс, Дж. Холмс и Д.Ф. Браун, в роли как адресантов, так и адресатов комплиментов чаще выступают женщины. При этом наиболее частотны комплименты женщин женщинам, далее по степени убывания частотности следуют комплименты женщин мужчинам, комплименты мужчин женщинам. Наименее малочисленны комплименты мужчин мужчинам [55, С. 119].

Коммуникативная тактика женских комплиментов и в русской, и в английской лингвокультурах проявляется как на уровне выбора тем высказываний, так и на уровне выбора языковых единиц. Для чисто женских комплиментов характерно редкое обращение к темам, связанным с родственниками женщин-адресатов (за исключением их детей), их характером и здоровьем. По нашему мнению, женщины избегают давать положительные этикетные оценки характеру и здоровью собеседниц потому, что подобные высказывания могут быть неадекватно восприняты женщинами-адресатами (как лесть, как ирония или даже как оскорбление). А неправильная интерпретация женщинами-адресатами смысла услышанного может привести к неожиданным для женщин-адресантов результатам, при которых не будет реализована коммуникативная стратегия адресантов, и не будет достигнута их коммуникативная цель.

Проблема адекватного декодирования адресатами комплиментов вообще и адресатами-женщинами в частности смысла сказанного, и, соответственно, интенций адресантов и в русском, и в английском социуме стоит очень остро. Социолингвистами отмечается высокая вероятность и фактическая частотность случаев, когда адресаты комплиментов в момент вербализации этикетной похвалы чувствуют себя дискомфортно, испытывают потребность к самозащите и, самое главное, не знают, как правильно ответить на комплименты [55, С. 119].

Женские комплименты по поводу успехов в школе детей женщин- адресатов, их талантов, других достоинств означает признание материнского мастерства и достоинств женщин-адресатов, что является прямым проявлением стремления к созданию или укреплению солидарности с собеседницами:

«Хорошо тебе – у тебя Олежка вон как хорошо учится. И рисует, и хоккеем увлекается – золото, а не ребенок!» (Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»)

«Ниночка, …у тебя…ребенок, вон какая чудесная девочка, какая красавица, вылитая мама» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

“They say Bernard is a best student. My congratulations, Ursula! I always knew you were a perfect mother” (Lodge D. “Paradise News”)

“Your daughter has a gift for singing, misses Albot. Besides, she’s a very good dancer” (Lodge D. “Paradise News”)

Гораздо многочисленнее комплименты, направленные на внешность женщин-адресатов, их личные вещи (одежда, квартиры), бытовые (в основном, кулинарные) и профессиональные способности [55, С. 122]:

«Ой, мама, какая красивая блузка! Знаешь, на вешалке я ее недооценила…» (Вильмонт Е. «Путешествие оптимистки, или все бабы дуры»)

“I like your dress. I think it’s adorable” (Collins D. “Lady Boss”)

“Oh, me, what a sweet toilet table!” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“I do believe you have a gift for cooking, you take it so cleverly.” (Alcott L. “Little Men”)

Женщины-адресанты выбирают предметами комплиментов в первую очередь объекты, визуально воспринимаемые обеими собеседницами и одновременно являющиеся материальным воплощением личного вкуса адресатов. Женщины-адресанты исходят из положения о том, что комплименты относительно внешности можно интерпретировать не иначе как речевое выражение солидарности с адресатом. Это характерно и для русского, и для английского речевого общения.

Коммуникативная тактика женщины в приведенных выше примерах проявляется уже на этапе выбора объекта комплимента. Выбор адресантом в качестве объекта блузки/платья собеседницы демонстрирует её высокую коммуникативную компетенцию. Как известно, и в русской, и в английской лингвокультурах высказывание может быть интерпретировано адресатом как комплимент, а не как эксплицитная лесть, если оно связано с чем-то, положительно оцениваемым обоими коммуникантами и представляющим большую ценность для адресата.

Степень искренности адресанта, подобного выше приведенному контексту, определить бывает весьма сложно. Тем не менее, мы относим данные комплименты к категории искренних, исходя из положения о том, что искренние комплименты в большей мере характерны для общения коммуникантов, состоящих в родственных или близких дружественных отношениях и не зависящих друг от друга ни морально, ни материально. На искренность женщины-адресанта указывает также неформальная обстановка ситуации общения. В этом случае степень уважения женщины-адресата женщиной-адресантом должна быть значительной, выражаясь в симпатии и положительном отношении к ней. Коммуникативная тактика адресанта анализируемого комплимента также проявляется в структурировании самого высказывания: сначала следует общая высокая оценка и выражение общего впечатления адресанта от оцениваемой вещи, а затем происходит конкретизация ее впечатления. Анализ дальнейшего контекста позволяет сделать вывод об успешном достижении женщиной-адресантом своих коммуникативных целей.

Женские комплименты в адрес мужчин являются прекрасным образцом межгендерной коммуникации, при которой женщина, выступающая в роли адресанта, инициатора коммуникации, обязательно должна учитывать упомянутое выше в целом негативное отношение мужчин к комплиментам. Поэтому коммуникативная тактика женщины-адресанта должна быть еще более «тонкой» и продуманной, по сравнению с коммуникативной тактикой адресантов чисто женских комплиментов. В.В. Леонтьев отмечает, что в британской лингвокультуре в тематическом плане женские комплименты в адрес мужчин фокусируются на внешности адресантов (50%), их профессиональном мастерстве (20%), и на персональном отношении мужчин-адресатов к женщинам-адресантам (20%). На все остальные темы приходится 10% примеров [55, С. 122-123]. Подобная тематическая структура женских комплиментов в адрес мужчин характерна и для русского речевого общения, о чем свидетельствует изученный нами в рамках исследования фактический материал:

- Очки тебе идут, - зачем-то сказала Инна.

- Спасибо, - весело поблагодарил он и нацепил их… (Устинова Т. «Первое правило королевы»).

«Слав, ты же знаешь, что лучше тебя никто не напишет. Они же там молятся на тебя!» (жена - мужу-журналисту) (Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»)

«Петрович, ты сама галантность!» (Шухард С. «С Петровичем, о главном…»)

“You are extraordinarily attractive to women. And your greatest charm is that you don’t realize it.” (Cronin A.J. “The Citadel”).

“I wonder if there is anything in the world that you cannot do,” she said, in a tone with respectful admiration.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“In fact, you have the most brilliant political mind in Europe” (из кинофильма “It was yesterday”)

Учитывая существующее стойкое мнение о том, что мужчины фокусируют свое внимание на личной независимости и своем социальном статусе, на «исключении» собеседника из сферы своих интересов, и стойкое мнение о том, что для мужчин язык – не более чем средство информации, женщины, говоря комплименты мужчинам, обязаны в полной мере проявить свою коммуникативную компетенцию, если они действительно хотят укрепить или установить контакт с мужчинами-адресатами. Поэтому, в неформальной обстановке при общении с равностатусными мужчинами женщины должны выбирать темы внешности или характера, полностью избегая их в общении с высокостатусными мужчинами (например, начальниками по работе). Основной, если не единственной, темой женских комплиментов в общении с начальниками является тема их профессионального мастерства и умения. Это одинаково справедливо как для русской, так и для английской коммуникативных культур.

Среди качеств и атрибутов мужской парадигмы поведения учеными называются мужественность; высокий уровень осознанности, осмысленности действий; рассудительность; логичность; оригинальность; образованность; интеллектуальность; самокритичность; самостоятельность; отношение к себе как к личности; высокая самооценка; приверженность единой идее в дружбе [54, С. 2]. Эти черты находят отражение в реализуемых мужчинами-адресантами высказываниях похвалы и комплимента.

С позиции объектной направленности мужских комплиментов, адресованных женщине, и в русской, и в английской коммуникативных культурах, безусловно, превалируют комплименты внешнему виду, предметам туалета, одежды и т.д.:

«Ты вообще самая красивая девушка на свете» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

«…ты выглядишь просто великолепно! И тебе нельзя дать твоих лет» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

«Пронин сказал: «У вас очень красивые чулки» (Хармс Д. «Помеха»)

“You look very beautiful in red, minx.” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

“Your hair’s so lovely.” (Salinger J.D. “The Catcher in the Rye”)

Высоко продуктивны в обеих культурах и мужские комплименты, характеризующие профессионализм и различного рода способности женщин-адресатов (кулинарные и другие):

«Потрясающе… Язык, логика изложения, четкость формулировок – просто блеск. Работа уникальная» (Маринина А. «Стечение обстоятельств»)

«Светлана, мне бы хотелось, чтобы эту работу выполнили именно вы. У вас это так хорошо получается!» - шеф был явно в хорошем настроении» (Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»)

“My dear, it is perfect bread, and you are an honour to your teacher.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“…My dear, you are a treasure; I haven’t tasted such tea since my poor maid Ellis died… Whatever you do seem to do well, and that is such a comfort.” (Barnard A.M. “Behind a Mask, or a Woman’s Power”)

Мужчины делают комплименты мужчинам, как правило, оценивая именно те качества, которые традиционно считаются мужскими, а также тем достоинствам, которые формируют вышеописанный маскулинный стереотип:

«Генерал, я высоко ценю ваше личное мужество и вашу храбрость» (Гайдар А. «Комендант снежной крепости»)

«Мы получили очень лестные отзывы о вас… Вы один из лучших профессионалов бывшего КГБ СССР» (Абдуллаев Ч. «Три цвета крови»)

“You are a trump, Dan, and I’m ever so much obliged to you.” (Alcott L. “Little Men”)

“You’re very thorough, Bolo. Yes, indeed, you’re doing a very commendable job. Keep up the good job!” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“…he was terrific. He was the greatest coach in the country. I would be nothing without him.” (мужчина хвалит своего тренера) (Updike J. “Spouses”)

Безусловно, в приведенном анализе присутствует большая доля обобщения и стереотипизации. Гендерная характеристика коммуникативного поведения является предметом целого ряда исследований, глубокое изучение которых не входит в цели нашей работы. Женское и мужское коммуникативное поведение наряду с принятым в обществе характером социальных отношений определяется в значительной степени и конкретными особенностями обстановки, в которой происходит общение, условиями контекста общения, социальным статусом коммуникантов и коммуникативной ситуацией в целом.

Англоязычные женские и мужские парадигмы комплиментации отличаются от аналогичных русских, пожалуй, лишь по форме и по способам языкового оформления [54, С. 3].

3.3.4 Классификация комплиментов по способу их реализации

По способу реализации комплиментов мы можем выделить следующие их типы:

1. Прямой комплимент.

2. Косвенный комплимент.

3. Комплимент – антитеза.

Прямые комплименты – это явные и полные акты комплиментации как по форме, так и по содержанию. К прямым относятся иллокутивные акты комплимента, в которых оценочное суждение, составляющее их пропозициональное содержание, выражено эксплицитно посредством конвенционализированных формул. Таким образом, прямые комплименты прямо указывают на достоинства человека. Построение прямого комплимента достаточно стандартно. Он, как правило, имеет трехчастную композицию: обращение, собственно сообщение и мотивацию, т.е. детальную характеристику объекта. Но мотивация может и отсутствовать:

«Анатолий Иванович,…у вас богатейшее чувство юмора, много чистых и светлых стихов» (из интервью с поэтом А.И. Третьяковым);

«Тусенька,… ты очень умненькая и развитая девочка…» (Маринина А. «Тот, кто знает»).

«Вам идет этот запах» (о духах) (Платова В. «Битвы божьих коровок»).

“He whispered: “You are a remarkable woman, Kafari” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“You are the strongest person I have ever known, Kafari... Do you have any idea how remarkable you are, dear lady?” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“You really do have beautiful eyes you know” (Baade R.L. “Such Lovely Eyes You Have”)

Как следует из вышеприведенных примеров, в качестве обращений в прямых комплиментах могут выступать и одночленная номинация, представленная именем адресата, и двучленная номинация, состоящая из имени и отчества (в русском речевом общении), и подлежащее-местоимение, и дополнение местоимение. Следует, пожалуй, отметить, что обращение в комплименте к адресату по фамилии или по отчеству для русской речевой культуры практически не свойственно. Одночленная номинация, состоящая только из фамилии или из отчества, допустима лишь в тех редких случаях, когда между коммуникантами существуют близкие отношения, поскольку это придает высказыванию оттенок фамильярности и используется только в неофициальной обстановке:

«Шадрина, ты производишь фурор!» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

«Петрович, ты сама галантность!» (Шухард С. «С Петровичем, о главном…»)

В комплиментах, которые произносятся при приветствии, встрече, обращение может отсутствовать:

«Дай-ка я на тебя погляжу. Ну что ж, ты хорошо выглядишь, не расплылась, форму держишь, молодец. Стиль у тебя появился…» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

«О, какой вы… Вы даже лучше, чем я думала…» (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

“How well you are looking!” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

“How splendid you are! It does my heart good to see my handsome sisters in their best array.” (Alcott L. “A Modern Cinderella”)

Объектами прямых комплиментов, равно как и косвенных, являются любые из достоинств, черт, свойств и т.д., которые могут характеризоваться в комплиментных высказываниях вообще.

Косвенные комплименты являются имплицитными. В косвенном комплименте реализуется способность адресанта к нестандартному мышлению и его адекватной вербализации. В этой группе комплиментов можно выделить несколько подвидов:

1. Адресант хвалит не самого адресата, а то, что ему дорого:

«Александр Иванович,… у вас вообще не девочка, а клад, все умеет, и печет, и жарит, и варенье варит, и штопает, и огурцы солить умеет» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

“Your kitty is just so lovely, so skittish…” (Lodge D. “Paradise News”)

2. Похвала относится к адресату опосредованно:

«Ниночка,… у тебя теперь ребенок, вон какая чудесная девочка, какая красавица, вылитая мама» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

“You tell stories almost as well as Grandpa” (Alcott L. “Little Men”)

3. Адресант отмечает то положительное воздействие, которое оказывает на него адресат:

«Поговоришь с ней – и легче становится» (Маринина А. «Стечение обстоятельств»)

«Рядом с Вами, Сашенька, мне везде понравится», - улыбнулся он» (Полякова С. «Реми Мартен»)

“… my best inspiration come from the beneficent life of a sweet and noble woman.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

“I wish you would stay with me always, David. It has made me younger, and happier…” (Curwood J.O. “The Courage”)

4. Адресант хвалит какие-либо достижения адресата:

«Довольно тяжело что-нибудь пожелать человеку, у которого творческих достижений в тридцать лет больше, чем у некоторых под конец жизни…» (А. Буйнов – В. Юдашкину)

“Your novels have received numerous accolades, including three Christy Awards for excellence in fiction. How have you honed your craft?” (из интервью с Дэвисом Бунном)

5. При похвале адресант ссылается на общепризнанные закономерности, на сентенции, которые показывают собеседника в выгодном свете:

- Кто выиграл?

- Володька… Случайно!

- Случайность – частный случай закономерности! (Из кинофильма «Самая обаятельная и привлекательная»)

- Не волнуйся, если задержусь на работе. У меня там не все ладится.

- Ну, ладится только у ремесленников. Талантливые люди находятся в вечном поиске. (Из кинофильма «Самая обаятельная и привлекательная»)

“He’s so handsome… Nice picture… Only real professionals may be so good at making photos.” (о фото, сделанном профессиональным фотографом) (Lodge D. “Paradise News”)

Так же, как и в прямом комплименте, структура косвенного речевого акта комплимента включает в себя обозначение адресата при помощи местоимения, имени или имени и отчества (в русском общении).

Кроме того, косвенный комплимент содержит объект похвалы или повод для одобрения, его положительную оценку, выражаемую качественными прилагательными и наречиями:

«Так всаживать кол с одного удара – это ж надо недюжинную силу иметь» (Гаранин А. «Русский брат. Земляк»)

“She must be an observing as well as energetic young person, to discover your chief weakness and attack it so soon.” (Barnard A.M. “Behind a Mask or a Woman’s Power”)

Косвенные комплименты, так же, как и прямые, могут как содержать, так и не содержать мотивацию, т.е. детальную характеристику объекта:

«Хорошо у тебя, уютно. И вообще у вас квартира хорошая, большая такая, никто никому не мешает» (мотивация присутствует) (Маринина А. «Тот, кто знает»)

«Какие у Вас интересные пальцы! Вы, случайно, не виолончелист?.. Ваши длинные трепетные пальцы говорят о тонкой душевной организации» (мотивация присутствует) (из кинофильма «Самая обаятельная и привлекательная»).

«Мне давно-давно не было так хорошо, как с тобой» (мотивация отсутствует) (Вильмонт Е. «Перевозбуждение примитивной личности»)

“…if you were my sister, I should be very proud of you, because your face shows what I admire more than its beauty truth and courage, Phebe.” (мотивация присутствует) (Alcott L. “Rose in Bloom”)

“None of them is like you,” she said with startling frankness, her eyes shining at him. “I would love to be with you.” (мотивация отсутствует) (Curwood J.O. “The Courage”)

“There are women big enough and strong enough – few, maybe. Big enough to endure neglect and loneliness… A few might not complain, might be able to endure… You, Miss Ruth – I believe you are one of them.” (мотивация присутствует) (Clarence K.B. “Youth Challenges”)

В комплименте-антитезе, так же, как и в косвенном комплименте, реализуется способность адресанта к нестандартному мышлению и его адекватной вербализации. Комплименты этого типа строятся на антитезе:

«Знаете, мне Вас искренне жаль… Наверное, нелегко быть такой красивой женщиной?»

“You are really a moron. But what a dancer.” (Sallinger J.D. “The Catcher in the Rye”)

Этот вид комплиментов психологи считают самым эмоциональным и запоминающимся [56, С. 135]. Однако «минус» ни в коем случае не должен перевесить «плюс», иначе результат может оказаться обратным тому, на который рассчитывал адресант.

Подобные комплименты довольно редко содержат детальную характеристику объекта, поскольку это может придать им напыщенность и лишить искренности:

«Когда я читала вашу книгу, то жалела только об одном - что ее написала не я!»

«Знаете, Наташенька, я не могу назвать Вас симпатичной только потому, что Вы на самом деле красивы»

Рассматриваемые нами речевые акты похвалы/комплимента, классифицируемые по способу их реализации, в русской и английской коммуникативных культурах в целом схожи по форме и содержанию. В этом отношении сложно обнаружить какие-либо существенные лингвокультурные особенности и различия. Результаты проведенного нами анализа не позволяют нам судить о большей или меньшей продуктивности прямых или косвенных комплиментов в той или иной коммуникативной культуре. Очевидной при этом является нетождественность способов их языкового оформления и степени их экспрессивности.

3.4 Соотношение эмоциональности и эмотивности в русских и английских речевых актах похвалы/комплимента

Создавая психологический портрет англичан, В.Г. Крысько [57, С. 278-279] отмечает, что в обыденном общении часто трудно понять парадоксы английского национального характера, среди которых он называет «странное сочетание конформизма и индивидуализма, эксцентричности и приглаженности, приветливости и замкнутости, отчужденности и уступчивости, простоты и снобизма». Подобный парадокс выражается и в выражении англичанами эмоций, в том числе и в высказываниях похвалы и комплимента.

«Холодные и сдержанные англичане» регулярно одаривают друг друга улыбкой, которая, что интересно, находит отражение и в вербальной коммуникации, в ряде ситуаций отличающейся экспрессивностью, выразительностью и явным преувеличением:

“You couldn’t have devoted yourself to a better charity, or done it more sweetly, my darling. God bless you!” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“You are a trump, Dan, and I’m ever so much obliged to you.” (Alcott L. “Little Men”)

“You’ve both grown so pretty! I can’t decide, which I like best. Phebe is the biggest and brightest-looking, …but somehow you are so of sweet and precious…” (Alcott L. “Eight Cousins”)

Русские же, которым свойственно открытое, неконтролируемое проявление эмоций, называемое исследователями, в частности, А. Вежбицкой [22, С. 260], одной из русских культурных ценностей, напротив, в повседневном общении, по сравнению с англичанами, часто бывают более сдержанны: они реже улыбаются, не любят преувеличений, не доверяют комплиментам (на вопрос «Это что, комплимент?» русские, как правило, реагируют заверением, что они сказали правду):

«Мы получили очень лестные отзывы о вас… Специалисты считают, что вы один из лучших профессионалов бывшего КГБ СССР. Это не комплимент, просто я констатирую реальности» (Абдуллаев Ч. «Три цвета крови»)

Это различие касается фатической коммуникации, или коммуникации межличностного взаимодействия. Данная коммуникативная особенность является причиной того, что англичане зачастую воспринимаются русскими как неискренние и лицемерные, русские же в глазах англичан могут выглядеть хмурыми, недружелюбными и мрачными. Подобные стереотипы никак не могут способствовать успешному общению [58, C. 152].

Современными учеными при раскрытии содержания и формы универсальных культурных концептов эмоциональной составляющей придается большое значение. Они утверждают, что «язык одинаков для всех и различен для каждого, прежде всего, в сфере его эмотивности, где диапазон варьирования и импровизации семантики языковых единиц в сфере личностных эмотивных смыслов наиболее широк и многообразен» [59, С. 59].

Споры о том, существует ли эмотивный код языка, решены учеными положительно: наличие эмотивных средств разных языковых уровней в национальном языковом коде уже ни у кого не вызывает сомнения [60, С. 1].

Межъязыковая коммуникация является одним из аспектов изучения эмотивного потенциала языка. В процессе перевода с одного языка на другой особенно актуальными становятся знания о национально-культурной специфике картины мира, проявляющейся в коде используемых языков. Эмоции – общечеловеческая универсалия, но их отражение в языке национально специфично, поэтому эмотивный компонент семантики языка естественно рассматривать в составе его культурологического аспекта [60, С. 2].

Чтобы понять особенности проявления эмоций в русской и английской коммуникативных культурах, Т.В. Ларина предлагает четко разграничить такие понятия, как эмоциональность и эмотивность, и определяет их следующим образом: эмоциональность – инстинктивное, бессознательное незапланированное проявление эмоций, являющееся психофизиологической потребностью человека; эмотивность – сознательная, запланированная демонстрация эмоций, имеющая определенную коммуникативную установку [58, С. 156]. В первом случае эмоции носят естественный, спонтанный характер, являются открытой демонстрацией чувств; во втором – проявление эмоций носит преднамеренный характер и представляет собой стратегию коммуникативного поведения. Эмоциональность и эмотивность имеют разную направленность: первая сфокусирована в большей степени на субъекте (это эмоции «для себя»), вторая направлена на объект (это эмоции «для других»). Возвращаясь к нашему рассуждению об особенностях проявления эмоций в двух коммуникативных культурах, можно уточнить, что английская улыбка чаще является эмотивной, в то время как русская – эмоциональной.

По мнению исследователей, речевые акты похвалы/комплимента английской лингвокультуры имеют, скорее, этикетный характер. Отсюда и особенность английской коммуникативной культуры, заключающаяся в том, что собеседники в большей степени фокусируют свое внимание на чувствах других, им предписывается быть внимательными (careful, considerate, thoughtful) к окружающим и их чувствам. И это не случайно, поскольку вся система английской вежливости является объектно-ориентированной, в отличие от русской, которая в большей степени замыкается в самом субъекте. Вести себя в соответствии со своим внутренним состоянием, не разделяя общего настроения, является для английской языковой личности нарушением норм вежливого поведения.

Таким образом, различия в проявлении/демонстрации эмоций позволяют выделить два типа коммуникации – эмотивную и эмоциональную. Эмоциональная коммуникация – это спонтанная, незапланированная, естественная демонстрация эмоций говорящего как проявление его эмоциональных внутренних состояний, необязательно учитывающая реакцию собеседника или окружающих. Эмотивная коммуникация – это сознательная, контролируемая демонстрация эмоций, которая ориентирована на собеседника и используется говорящим в стратегических целях: воздействие на окружающих, демонстрация лояльности, доброжелательности, предупреждение возможного конфликта, т.е. она выполняет социальную функцию. Такая антиконфликтная стратегия характерна для ситуаций, в которых собеседников разделяет определенная дистанция. Очевидно, именно поэтому она в большей степени характерна для культур, отличающихся максимальной социальной дистантностью, к которым, в частности, принадлежит английская коммуникативная культура [58, С. 157].

Наши наблюдения показывают, что эмотивность в целом играет большую роль в английской коммуникации, чем в русской. Традиционная английская сдержанность касается эмоциональной коммуникации, но не эмотивной. Коммуникативная эмотивность, напротив, является одной из доминантных черт английского коммуникативного поведения и непосредственно связана с английской вежливостью, которая предписывает преувеличивать интерес, симпатию к собеседнику, быть оптимистом:

“I’m so dazzled by the brilliancy and beauty that has suddenly burst upon me, I have no words to express my emotions,” answered Charlie, gallantly dodging the dangerous question.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

“…it seems as if I never really saw a girl before, or had any idea what agreeable creatures they could be. I fancy you are a remarkably good specimen, Rose.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

“Oh, Phebe, it was splendid! I nearly cried, I was so proud and glad to see you do yourself justice at last.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

Очевидно, что эмоции адресантов комплиментов непосредственно отражаются в используемых ими языковых средствах.

Таким образом, как это может видеться представителями русской коммуникативной культуры, для английской языковой личности характерно стремление к «пустому», формальному высказыванию комплимента. Формальное употребление комплимента закреплено за рядом стандартных ситуаций, предполагающих высказывание этикетной похвалы. В этом случае комплимент сложно назвать искренним, так как адресант применяет такой прием, как вежливость-маска, пользуется «языком» искренности», не испытывая соответствующих чувств. В межкультурном общении важно уметь правильно интерпретировать те или иные проявления эмоций, давать им верное толкование, понимать их функциональную значимость, что сделать нелегко, поскольку, как мы уже убедились, связь между проявлением эмоций и чувствами, испытываемыми при этом, не всегда прямая и однозначная [61, С. 1].

3.5 Особенности языкового оформления речевых актов похвалы/ комплимента в русской и английской коммуникативных культурах

Поскольку основные различия в коммуникативном поведении русской и английской языковой личности мы объяснили эмоциональностью и эмотивностью их коммуникации, рассмотрим, как проявляется эмотивность в английских речевых актах похвалы/комплимента.

По мнению В.В. Леонтьева, чтобы иллокутивная сила этикетного речевого акта похвалы/комплимента была прозрачной, а иллокутивная цель речевого акта - легко достижимой, необходима экспликация адресантами данных речевых актов своих эмоций при помощи сочетания предикатов общей оценки с такими экспрессивными лексическими средствами, как интенсификаторы типа “Thank you so much”, “I am most grateful” и т.д. [62, С. 2]:

“Ok, thank you very much. You are a dream come true.” (преподаватель – студентке за принесенную чашку чая).

“Your daughter is a genius, she is absolutely fantastic.” (учитель – родителям об их ребенке).

Совершенно очевидно, что англичане часто дают завышенную оценку как собеседнику, так и всему происходящему и наблюдаемому, используя для этого многочисленные суперлативные единицы (How absolutely marvelous!/You are absolutely fantastic/You’re being extremely kind/That’s brilliant. I’m delighted you are coming, that’s fantastic):

“That’s splendid! You did well.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“Magnificent! Encore! Encore!” cried Gerald enthusiastically.” (Barnard A.M. “Behind a Mask or a Woman’s Power”)

“Stupendous! Chrysanda, you’ve never been more stunning!” (Hambly B. “Bride of the Rat God”)

Преувеличение, или использование стратегии переоценки, прежде всего, проявляется в широком употреблении англичанами экспрессивных эмоционально-оценочных единиц: “great”, “excellent”, “perfect”, “gorgeous”, “wonderful”, “brilliant”, “superb”, “fantastic”, “fabulous”, “marvelous”, “divine”, “ravishing”, “terrific”, “delighted”, “enjoyable” и др.:

“Everybody at school says he’s a wonderful person” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

“In fact, you have the most brilliant political mind in Europe” (из кинофильма “It was yesterday”).

“It is wonderful! I can sing, but nothing half so fine as that.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“Bless the little dear, what a generous heart she has!” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“My dear, it is perfect bread, and you are an honour to your teacher.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

Интересно отметить, что оценочные реплики, содержащие подобные суперлативные лексемы, часто употребляются при оценке довольно прозаичных вещей, что удивляет русских коммуникантов, не привыкших к подобным преувеличениям: “You’re absolutely fantastic” (Ты абсолютно фантастична) (за помощь в мытье посуды)/I had the most gorgeous bath (Я принял прекраснейшую ванну)/Your rice is terrific. It looks incredible (Твой рис потрясающий. Он выглядит невероятно) (за столом)/It’s absolutely marvelous. I’m delighted. It’s unbelievable (Он абсолютно чудесный. Я в восторге. Это невероятно) (о новом диване) и т.п.:

“Oh me, what a sweet toilet table!” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“It’s the sweetest, dearest kitchen in the world!” (Alcott L. “Little Men”)

Результаты проведенных в этой области исследований показали, что к числу наиболее частотных средств выражения эмоционального концепта «комплимент» в английском языке относятся эмотивное прилагательное “beautiful” и предикат общей оценки “good”, интенсификаторы “very” и “so”, междометие “oh” и имена адресатов:

“How nice it smells!” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“How well those fellows row! Look to them, and take notes for your own use by and by… How beautifully they go…” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“Your plans are always so wise and kind! That’s why they work so well, I suppose…” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“How kind you are!” (Barnard A.M. “Behind a Mask, or a Woman’s Power”)

“In the first place, you’re the most beautiful woman I’ve ever seen…” (Wharton E. “Summer”)

“You look very beautiful in red, minx.” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

Для описания восхищения внешностью собеседника в английской коммуникативной культуре говорящий может использовать и целый ряд других прилагательных (“beautiful”, “pretty”, “wonderful”, “graceful”, “gorgeous”, “sweet”, “nice”, “fine” и другие):

“You wore such a graceful little garland… It is most artistic, and caught my eye at once.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“Your paleness is excellent…” (Barnard A.M. “Behind a Mask, or a Woman’s Power”)

“Gorgeous! Ravishing! Fatal beauty at its most devastating!” (Hambly B. “Bride of the Rat God”)

В отличие от английской языковой личности, русским коммуникантом значительно реже используется столь разнообразный арсенал эмотивных прилагательных с явно экспрессивной окраской. Изученный нами в рамках исследования фактический материал свидетельствует о более частом употреблении таких эмоционально нейтральных прилагательных, как «хороший», «красивый» и т.п. По нашему мнению, малоупотребительность в русских речевых актах суперлативных лексем, высоко-экспрессивных языковых средств и элементов переоценки может в какой-то степени являться проявлением их большей искренности, по сравнению с английскими этикетными высказываниями, что, в свою очередь, связано с различиями в демонстрации эмоций русской и английской языковой личностью:

«Как она была хороша, как необыкновенно красива!» (Алешкин П. «Русская трагедия»)

«Вот и умничка, ты у меня вообще самая умная и красивая» (Вильмонт Е. «Курица в полете»)

«Ты вообще самая красивая девушка на свете» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

«И ты хорошая баба, Наташка, душевная» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

Безусловно, и здесь присутствует высокая степень стереотипизации и обобщения. Однако, непосредственная связь иллокутивной цели речевого акта и используемых в нем языковых средств очевидна. Говоря о лексической системе речи в высказываниях комплимента, еще автор «Риторики» Аристотель рекомендовал использовать общеупотребительные слова, избегать употребления сложных слов, делающих речь холодной и неискренней [37, С. 48].

Что касается употребления имен адресатов, то, по мнению психологов, человека интересует собственное имя больше, чем что-либо еще. Таким образом, употребление имени собеседника является одним из действенных способов завоевать его симпатию. Это одинаково справедливо и для английской, и для русской коммуникативных культур:

“You’re very thorough, Bolo. Yes, indeed, you’re doing a very commendable job. Keep up the good work.” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

«Светлана, мне бы хотелось, чтобы эту работу выполнили именно вы. У вас это так хорошо получается!» - шеф был явно в хорошем настроении» (Донцова Д. «Уха из золотой рыбки»).

В русских речевых актах похвалы/комплимента часто используются краткие прилагательные. Для таких комплиментов характерно употребление интенсификаторов качества «так», «как», для комплиментов же с полными прилагательными – «такой», «какой». Именно они придают русским комплиментам эмоционально-экспрессивный оттенок и восклицательную интонацию:

«Вы так очаровательны, что я хотел бы сделать вам одно предложение…» (Ермак А. «Любовь больше, чем правда»)

«Тебе хорошо говорить, ты вон какая красивая! И машину водишь, и самостоятельная такая…» (Устинова Т. «Закон обратного волшебства»)

«Ты такая добрая, такая чистая…» (Богатырева Е. «Исповедь»)

«Твое личико такое свежее, радостное…» (Полякова С. «Реми Мартен»)

Как в русских, так и в английских речевых актах широко используются качественные прилагательные в сравнительной и превосходной степенях:

«Вы намного красивее. Но глаза у вас совершенно одинаковые» (Маринина А. «Воющие псы одиночества»).

«Андрюша, - сказала она, - ты знаешь, я только сейчас поняла, что у меня на всем свете ближе тебя никого нет. Ты самый лучший, ты даже не представляешь, какой ты» (Маринина А. «Воющие псы одиночества»).

«Она была очаровательнейшей женщиной… И слава неслыханная… Мужчины вокруг нее гудели, как шмели вокруг жасминового куста» (Алексеев Г. «Зеленые берега»)

“I think you’re quite one of the nicest people I’ve ever known, and one of the finest too” (Wharton E. “Summer”)

“I think you are the dearest girl in the world, and I’ll let you do anything you like with me.” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“That is the nicest lunch I ever had!” (Alcott L. “Little Men”).

Очень часто и в русских, и в английских прямых комплиментах используются распространители, указывающие на время:

«Вы были великолепны, Нина Васильевна. Как всегда» (Устинова Т. «Первое правило королевы»)

“Your plans are always so wise and kind! That’s why they work so well, I suppose…” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“It was the kindest thing you ever did…” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

Как в русском, так и в английском общении в речевых актах похвалы/ комплимента очень часто применяются глаголы-перформативы. В высказываниях с перформативами интенциональный смысл «комплимент/похвала» находит наиболее полное выражение [63, С. 3]. Особенно это характерно для ситуаций общения в официально-деловой, формальной обстановке:

«Поверьте, я ценю ваш ум и деловую хватку», - польстил Велихов незваному гостю» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

«Генерал, я высоко ценю ваше личное мужество и вашу храбрость» (Гайдар А. «Комендант снежной крепости»)

“I admire her taste…” (Barnard A.M. “Behind a Mask, or a Woman’s Power”)

“I appreciate your honesty…” (Greenman B. “Black, Gray, Green, Red, Blue: a Letter from a Famous Painter on the Moon”).

Интересны способы выражения положительной оценки чьих-либо достоинств с помощью лексем, выражающих, казалось бы, противоположное положительному признаку значение, например: английские “awful”, “terrible” или русское - «ужасно», что выражается в использовании оксюморона, а также многочисленные так называемые лексемы с «женским ярлыком» (“adorable”, “charming”, “sweet”, “lovely”, “divine”):

«Догадливый ты – ужас!» (Маринина А. «Воющие псы одиночества»)

«А ты по-прежнему ужасно мил», - прощебетала дама»

(Александрова М. «Золушка в бикини»).

“I expect he’s awfully nice, really.” (Wharton E. “Summer”)

“She had a terribly nice smile.” (Salinger J.D. “The Catcher in the Rye”)

“ That little girl with the red leaves is charming.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“ I knew Miss Harper once, - a lovely woman…” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

Половой признак также оказывает влияние на языковое оформление русских и английских речевых актов похвалы/комплимента. В языке мужчин, делающих комплименты женщинам, присутствует эмотивно-оценочная лексика, характеризующая «женственное» начало, а именно: нежность, мягкость, утонченность, изящность и т.п.:

«О, принцесса, надеюсь, я не оскорбил вас своим прикосновением. Простите меня, но это была единственная возможность не допустить падения столь хрупкого существа» (Ермак А. «Любовь больше, чем правда»)

“I would tell you how the soft red silk enhances the natural flush of your perfectly sculpted cheeks – cheeks softer than silk, petal-soft…” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

Данный способ комплиментации используется также женщинами по отношению к женщинам и мужчинам, но комплименты подобного рода не являются частотными и типичными в коммуникации между мужчинами. Мужчины, делая друг другу комплименты, используют, как правило, лексику иной эмоционально-оценочной тональности, которая характеризуется «мужским» началом, а именно: силой, твердостью, убедительность, рассудительностью:

«Крепкий ты стал, Миколай, заматерел, - одобрительно сказал отец» (Алешкин П. «Русская трагедия»)

“…you’re doing a very commendable job. Keep up the good job!” (Ringo J., Evans L. “The Road to Damascus”)

Этим способом комплиментации пользуются также женщины по отношению к мужчинам.

Для русских женщин особенно характерно применение оценочных прилагательных с уменьшительно-ласкательными суффиксами:

«Тусенька,… ты очень умненькая… девочка» (Маринина А. «Тот, кто знает»)

«Одна была светлая… Ладненькая такая…» (Доценко В. «Правосудие Бешеного»)

Лексика отдельных речевых актов похвалы/комплимента заслуживает особого внимания с точки зрения перевода с русского языка на английский и наоборот. Так, в русской коммуникативной культуре очень распространены комплименты, содержащие субстантивы с положительной оценкой («молодец», «умница» и другие). «Молодец», помимо английского субстантива “attaboy”, может переводиться и как “fine fellow”, “well done!”, “ a good egg”, “clever cookie”, “that’s a dear!” и др. (Электронный словарь “Multitran”):

Вот это молодец! – There’s a fine fellow!

Вот молодец! - That is the right spirit!

Вы молодец! – You are a peach!

Молодец! Вот это здорово! – Cheers!

Она молодец! – She’s a clinker!

Аналогичным образом существуют различные способы перевода на английский язык русского субстантива «умница»: “headpiece”, “clever cookie”, “brainiac”, “clever boy (girl)”, “wise head” и др.:

Вот умница! – That’s a dear!

Она умница, сразу видно! – One can tell that she is intelligent

При переводе высказываний похвалы и комплимента с русского языка на английский очень часто используются приемы лексико-грамматической трансформации, особенно приемы грамматической замены:

Вы все такой же. – You never change.

Время вас не меняет. – Age doesn’t tell on you.

Вам не дашь ваших лет. – You don’t look your age.

У вас прекрасная походка. – You walk/move gracefully.

Вас молодит короткая стрижка. – With your cut short you look much younger.

Вас красит улыбка. – A smile becomes you.

Вам идет этот костюм. – You look very smart in this suit.

У вас добрый характер. – You are kind hearted.

You do a wonderful job as interpreter. – Вы такой прекрасный переводчик!

You’re a good translator. – Вы хорошо переводите.

You are good-natured. – У вас хороший характер.

The blouse goes well with your colouring. – Вам к лицу эта блузка.

The same goes for you. – Я то же могу сказать и о вас.

Результаты исследований свидетельствуют о том, что в подавляющем большинстве случаев в английских речевых актах похвалы/комплимента зафиксировано употребление полных повествовательных и восклицательных предложений. К основным синтаксическим структурам английского речевого акта похвалы/комплимента относятся:

1) You + to be + Adj./N.;

2) You + look + Adj./N.;

3) N./Pn. + to be + Adj.;

4) What + Adj. N., How + Adj., What + Adj.;

5) I like/love…:

“…you’re the most beautiful woman I’ve ever seen…” (Wharton E. “Summer’)

“How splendid you are!..” (Alcott L. “A Modern Cinderella”)

“…what a sweet toilet table!” (Alcott L. “Eight Cousins”)

“…what I like about you is your beautiful honesty” (Lessing D. “England Versus England”)

Аналогична синтаксическая структура русского речевого акта похвалы/ комплимента:

1) Ты/вы + прил./сущ.

2) Ты/вы + нареч. + выглядишь/выглядите

3) Какой(-ая, -ое) + прил. + сущ./местоим.; как + прил.; так + прил.

4) Мне нравится/ (я) люблю…:

«Ты красива, и к тому же в его вкусе…» (Ты + прилагательное-сказуемое) (Щемелинин К.С. «Я»)

«Я особенно люблю вот таких, как ты, симпатичных» (Я люблю…) (Куприн А.И. «Яма»)

«Как она хороша, как необыкновенно красива!» (Как + местоимение + прилагательное) (Алешкин П. «Русская трагедия»)

Для выражения большей экспрессивности в обеих коммуникативных культурах в комплименте часто употребляются такие стилистические приемы, как гипербола, сравнение, градация. Примером использования гиперболизации могут являться следующие высказывания:

«У вас глаза победителя. Глаза человека, который не может проиграть по определению, потому что даже когда он проигрывает, он в конечном итоге все равно выигрывает» (Маринина А. «Воющие псы одиночества»)

«Эта женщина, магнетизм которых сводит с ума многих мужчин», - высказался Сергей» (Карпенко А. «Новые роковые женщины»)

«Ты стала для меня прекрасным воплощением божественной красоты. Холодная и неприступная, как мраморная статуя…» (Гаранин А. «Русский брат. Земляк»)

“They are the people, I feel, among whom Shakespeare will be born if he is born again” (Wharton E. “Summer”)

“I would tell you how the soft red silk enhances the natural flush of your perfectly sculpted cheeks – cheeks softer even then the silk, petal-soft… And how the fiery color echoes the tantalizing hints of auburn caught by the candlelight in your glorious hair – thick luxurious hair…And how the rich color emulates the sweet tint of your lips – full, lush, sensual lips…” (Hern C. “Miss Lacey’s Last Fling”)

Сравнения могут быть представлены по-разному:

- адресата сравнивают с каким-либо литературным персонажем:

«Саша был ее верный друг, оруженосец Санчо Панса, готовый всегда прийти на помощь» (Ф. Киркоров – об А. Юдове).

«Царица Савская, - на ухо свистнул один оператор другому, - королева Марго… Ноги – блеск…» (Устинова Т. «Первое правило королевы»)

“The Ugly Duckling turned out a swan, you remember…I’m sure he’ll turn out a capital specimen of the Campbell variety.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

- адресата сравнивают со знаменитыми людьми, авторитет которых всенародно признан:

«Этот юный Моцарт необычайно талантлив» (из телепередачи «Утренняя звезда»)

«Она была молодец, страху не знала… Жанна Д’арк верхневолжских лесов…» (Полевой В.Н. «Самые памятные: Истории моих репортажей» - о герое Советского Союза Чайкиной Е.И.)

“He will definitely be a Shakespeare yet!” (Alcott L. “Little Men”)

“Bless her dear heart! She’s bonnier than ever! Looks like a Madonna doesn’t she? With that blue cloak round her, and her bright hair flying in the wind.” (Alcott L. “Rose in Bloom”)

Примерами градации в комплиментах могут служить следующие речевые акты:

«Эта женщина никогда не потеряет своего очарования. Софи доброжелательна, милосердна. Она хорошая актриса, женщина, мать, жена – в ней сочетаются все те качества, которые только могут присутствовать в человеке» (Никас Сафронов о Софи Лорен)

«Я хочу признаться в любви к Любови Архиповой. Для меня она является воплощением великой женщины, великой актрисы, великой певицы. Ничего кроме восхищения и поклонения она вызывать не может» (С. Белзс – Л. Архиповой, телепередача «Город женщин»)

“…I’ve watched you, and found the girl I’ve always wanted for my wife. Modest, and brave, dutiful and true, that’s what I love.” (Alcott L. “A Garland for Girls”)

“She would make a man of me. She puts strength and courage into me as no one else can. She is unlike any girl I ever saw; there’s no sentimentality about her; she is wise, and kind, and sweet. She says what she means, looks you straight in the eye, and is as true as steel. I’ve tried her, I know her, and – ah, Gerald, I love her so!” (Barnard A.M. “Behind a Mask, or a Woman’s Power”)

Как показывают наши наблюдения, средства выражения похвалы/ комплимента в русской и английской коммуникативной культурах во многом совпадают. Использование же английской языковой личностью значительно большего разнообразия эмотивов и оценочных лексем объясняется эмотивным характером английской коммуникации. Это не значит, что все исследуемые английские речевые акты формальны и неискренни, это лишь подтверждает высокую значимость межкультурной компетенции и требует от участников коммуникации и речевых посредников, каковыми являются переводчики, быть предельно внимательными к той коммуникативной ситуации, в которой происходит общение.

3.6 Отношение к комплименту и реакция на комплимент в русской и английской коммуникативных культурах

Изученный нами в рамках исследования фактический материал свидетельствует о том, что в целом русские не приветствуют обильных комплиментов и похвалы, считая, что их сначала нужно действительно заслужить. Об этом отношении говорят и русские пословицы и поговорки: «Безмерная хвала чести вредит», «Соли – не пересаливай, хвали – не перехваливай», «За боевое дело жди похвалы смело», «Не за свежесть лица хвалят бойца», «Не годиться плохим хвалиться» и другие.

В ходе исследования выяснилось, что в русском коммуникативном поведении преобладает согласие с комплиментом, сопровождаемое рациональной мотивировкой его справедливости:

- У Вас, кстати, Зоя Сергеевна, морщин очень мало.

- Спасибо. Я еще совсем молодая… (из интервью с врачом З.С. Мироновой).

- У тебя очень уютно.

- Спасибо, я очень старалась сделать свое жилище таковым.

- В таком случае у тебя талант дизайнера.

- Нет, что ты, скорее хороший вкус (Сойфер М. «Знакомство в клубе»)

- Катя, Вы прекрасно выглядите!

- Спасибо, я работаю с известным стилистом Александром Тодчуком… Регулярно занимаюсь спортом… (из интервью с певицей Катей Лель)

Носитель английского языка склонен демонстрировать радость, удовольствие от полученного комплимента и благодарность. Мы полагаем, что это объясняется эмотивностью английской коммуникации и стремлением следовать предписанным правилам речевого поведения:

- It is a pleasure to hear you, for you read remarkably well.

- Do you really think so, uncle? I’m so glad! (Alcott L. “Eight Cousins”)

- You are not silly, my dear, but a very sensible girl, we all think, and I’m proud to have you for a sister.

- That’s so nice of you! (Alcott L. “Eight Cousins”).

В самом общем виде реакция на комплимент (при наличии таковой) как в русской, так и в английской коммуникативных культурах может быть представлена:

1. Согласием с комплиментом, его принятием:

- Похоже, вы один из первых, кто обратил внимание на дизайн… Красиво.

- Спасибо за комплимент. (Из интервью с Сергеем Наумовым)

- Очки тебе идут, - зачем-то сказала Инна.

- Спасибо, - весело поблагодарил он и нацепил их… (Устинова Т. «Первое правило королевы»)

- My faith, Alec, that’s the sort of voice that wins a man’s heart out of his breast!

- So it would! – answered Dr. Alec delightedly. (Alcott L. “Rose in Bloom”)

- How well you are looking!

- Oh, thanks! (Alcott L. “Rose in Bloom”)

2. Дальнейшим развитием комплимента (в том числе ответным комплиментом):

- У вас такие замечательные кошки! Очень ласковые.

- Просто Вы им понравились. Они никому не позволяют себя гладить. (Устинова Т. «Первое правило королевы»)

- Слава, это самый удивительный подарок в моей жизни.

- Для самой удивительной девушки в моей жизни. (Из кинофильма «Принцесса цирка»).

- …I like you.

- Really? – he asked, diffidently.

- Really, - she said.

- I like you too, - he said, boyishly. (Clarence K.B. “Youth Challenges”)

- I thought the other night I should like you. Now I’m sure of it. – She owned her father’s directness.

- You are good. – He said. (Clarence K.B. “Youth Challenges”).

3. Несогласием с комплиментом:

- Кому я нужна такая?! – заскулила Наталья.

- Ты очень красивая, - упрямо сказала Анфиса. – Просто очень.

- …Я, корова такая, ни разу в жизни ни с кем даже на танцы не ходила, потому что меня не приглашал никто! (Устинова Т. «Закон обратного волшебства»)

- Я вот смотрю на вас и думаю, как из той девчонки такая дама получилась?

- Дама? – искренне рассмеялась Таня. – Какая ж я дама? Дамы по-другому живут, очень уж жизнь у меня не дамская – и происхождение и воспитание. (Вильмонт Е. «Нашла себе блондина!»)

- You are a remarkable woman, Kafari Camar.

She shook her head:

- No, I’m just a Jeffersonian. (Ringo J. and Evans L. “The Road to Damascus”)

- You’re the strongest person I have ever known, Kafari Khrustinova. Do you have any idea how remarkable you are, dear lady?

- I don’t feel very remarkable, Simon. And I probably look like a drowned cat. (Ringo J. and Evans L. “The Road to Damascus”)

Похвала или комплимент могут вызвать у адресата не только положительную или нейтральную реакцию – реакция может быть и явно отрицательной. В ряде ситуаций комплименты понимаются как явно льстивые высказывания или как речевые действия, выражающие иронию, подчас злую, близкую к оскорблению адресата (a double-barreled compliment – двусмысленный комплимент; a left-handed compliment – сомнительный комплимент, комплимент-издевка).

Негативная реакция может возникнуть у адресата как по вине говорящего, так и из-за некоторых особенностей собственного характера адресата, например, скромности, застенчивости.

Одной из ошибок говорящего, приводящих к негативной реакции, является употребление чересчур явных комплиментов:

- …Вы не как все. Я наблюдал за вами и вчера, и сегодня. В вас есть что-то особенное…

- Вы говорите это всем, кого приходится вести в этот ресторан. (Ермак А. «Любовь больше, чем правда»)

- Your last picture was wonderful, Miss Gonzales.

- Your flattery is dishonest. (Chandler R. “Little Sister”).

Другой ошибкой является употребление комплимента, содержащего иронию, насмешку, издевку:

«А ты похорошела. Никак зубы вставила?» - «Вот засранец!» (Довлатов С.Д. «Заповедник»).

- Как ты умен, - вздохнула я. - Особенно сегодня.

- А ты меркантильна. (Полякова С. «Реми Мартен»).

“How nice of you to visit, John”, she said with icy contempt that wasn’t lost on him even in his drunken state.” You’re looking well…” (Steel D. “The Long Road Home”)

В последнем примере в ходе семейной ссоры адресант (жена) произносит комплимент по поводу внешнего вида своего мужа. Из контекста видно, что иллокутивная цель высказывания направлена на то, чтобы унизить, уязвить адресата и выразить презрение к нему. В данном контексте эмотивы “nice” и “well”, выражающие, как правило, положительные эмоции, приобретают отрицательную коннотацию.

Негативную реакцию может вызвать и комплимент, содержащий отрицательное сравнение:

«Я не говорил, что ты красавица… Я сказал, что ты красота. Это разные слова» (Полякова С. «Реми Мартен»)

«Не всем же быть красавицами. Зато у тебя мозги правильно устроены» (Маринина А. «Стечение обстоятельств»)

“You are really a moron. But what a dancer.” (Sallinger J.D. “The Catcher in the Rye”)

“You’re rather handsome, not a prince though.” (Lodge D. “Paradise News”)

Негативную реакцию влечет за собой и фамильярность говорящего:

- Прелесть моя, - начал нежно Коровьев (комплимент-обращение)

- Я не прелесть, - перебила его гражданка

- О, как это жалко, - разочарованно сказал Коровьев.

(Булгаков М.А. «Мастер и Маргарита»)

- Good boy, I really had no idea you could look so like a gentleman.

- Stop calling me a boy. (Alcott L. “Rose in Bloom”)

Неуверенность адресата в искренности говорящего также служит причиной неадекватной реакции на комплимент:

«У вас замечательные духи». – «Да? У вас дурной вкус» (Платова В. «Битвы божьих коровок»)

“… you look younger, cousin Jolyon”. – “I’m ancient…” (Galsworthy J. “The Forsyte Saga. In Chancery”)

Адресат может начать оспаривать комплимент, руководствуясь представлением о скромности:

«О, да ты красавица в этом платье!» - «Какая там красавица!» (Минко В. «Не называя фамилий»).

Однако стоит отметить, что в английской коммуникативной культуре не принято спорить с собеседником или руководствоваться при ответе на комплимент ложными представлениями о скромности.

Ошибка говорящего в выборе предмета комплимента также может повлечь за собой негативную реакцию адресата:

«…меня можно называть на «ты». – «Я не могу так сразу… Тем более, вы так солидно выглядите…» - «Неужели?! А я и не думала, что такая старая» (Минчин А. «Наталья»)

“You are extraordinarily attractive to women. And your greatest charm is that you don’t realize it”. – “No, but really,” – he protested. “I hope I’m some kind of a doctor as well” (Cronin A.J. “The Citadel”)

Следующей причиной является неуместность комплимента в конкретной ситуации:

«…я не могу смотреть без какого-то острого, болезненного сознания недостижимости…на прекрасные женские лица… К примеру, на ваше…» - «Ну-ну, Григорий Савельич. Это уже не про жизнь и, самое главное, ни к чему. Уж больно резкий перепад» (Шугаев В. «Помолвка в Боготоле»)

- Have you given up your painting? – she asked rather abruptly…

- Sweetest face I ever saw, and very like you about the eyes, isn’t it? – said Charlie, who seemed to have a Yankee trick of replying to one question with another.

- I want an answer, not a compliment. (Alcott L. “Rose in Bloom”)

И, наконец, антипатия адресата к адресанту также ведет к негативной реакции:

«Лена, до чего ты хороша!» - «Уйди! Ты известный негодяй» (Булгаков М.А. «Дни Турбиных»)

“You are a very nice girl, but I wish you would flirt with me, and me only”, said Winterbourne. – “Ah! Thank you very much, you are the last man I should think of flirting with” (James H. “Daisy Miller”)

Таким образом, говорящий может снизить вероятность негативной реакции на комплимент, избегая употребления чересчур явных комплиментов, комплиментов, содержащих иронию, насмешку, издевку, отрицательное сравнение, а также избегая фамильярного обращения. Это характерно и для русского, и для английского речевого общения.

Выводы:

С позиции теории речевых актов, ведущей характеристикой похвалы/комплимента является оценочный характер, в связи с чем похвала/комплимент относится в большей степени к классу экспрессивов.

Национально-культурные особенности русских и английских речевых актов похвалы/комплимента проявляются главным образом в объектах похвалы/комплиментов, в способах языкового оформления высказываний (в особенности на лексическом уровне) и в реакции русской и английской языковой личности на комплимент, тогда как характеристики русских и английских речевых высказываний с точки зрения адресатов, адресантов и способов реализации похвалы/комплиментов не обнаруживают существенных национально-культурных различий.

Основные различия в языковых средствах выражения похвалы/комплимента в двух рассматриваемых культурах объясняются главным образом соотношением эмотивности и эмоциональности, определяющих особенности проявления эмоций представителями русской и английской лингвокультурной общности.

Знание особенностей национального характера и оценочного сознания языкового коллектива является одной из составляющих межкультурной компетенции и способствует более эффективной межкультурной коммуникации.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе были проанализированы особенности речевых актов похвалы/комплимента с позиции теории речевых актов, а также проведен анализ объектной направленности, вектора комплиментации, способов реализации, языкового оформления этих речевых актов в русской и английской коммуникативных культурах.

Комплимент как явление можно изучать с разных точек зрения: психологии, социологии, культурологии, лингвистики и других наук.

Каждая из перечисленных наук изучает похвалу и комплимент через свою систему понятий и ценностей. Психология изучает комплимент как некое «психологическое поглаживание», помогающее человеку добиться расположения собеседника и способствующее эффективному межличностному взаимодействию. Социология рассматривает комплимент как составляющую создания и развития отношений человека с окружающим его обществом, социумом, построения индивидуумом своего социального пространства. Для культурологии комплимент – это, прежде всего, элемент культуры данного этноса, его этикета, принятых в обществе норм морали, традиций и обычаев. Теория речевых актов в качестве основных аспектов выделяет в комплименте речевое действие, психологическое взаимодействие и способ языковой реализации речевого действия.

Наука, возникшая на стыке перечисленных выше наук – прагматика, или прагматическая лингвистика – вбирает в себя все эти аспекты и грани похвалы и комплимента и делает возможным комплексное изучение этой разновидности речевых актов как в рамках одной коммуникативной культуры, так и в межкультурной коммуникации.

Похвала/комплимент совмещают характеристики целого ряда других речевых актов – в них могут сочетаться черты репрезентативов, экспрессивов и фатического общения. Но поскольку ведущей характеристикой похвалы/комплимента является оценочный характер этих речевых актов, мы относим их в первую очередь к категории экспрессивов. Похвала и комплимент в определенной степени относятся к фатическим речевым жанрам, поскольку этот вид речевых актов направлен главным образом на поддержание общения, установление контакта. Данные речевые акты, являясь оценочными, играют заметную роль в социально-культурной жизни общества, где использование тех или иных форм детерминируется социальными и психологическими параметрами коммуникантов, ситуацией общения.

С точки зрения риторики, похвала и комплимент входят в систему жанров эпидейктической речи, ибо эти высказывания представляют собой воодушевляющую, торжественную, хвалебную речь.

В настоящей работе мы определили суть понятий «похвала» и «комплимент», выявили их общие черты и различия. С этой целью мы проследили этимологию слова «комплимент» и историю его изучения. Имеющиеся различительные особенности в двух вышеназванных дефинициях в свете настоящего исследования представляются нам не столь значительными, соответственно, мы рассматриваем понятия «похвала» и «комплимент» как синонимичные.

Исходя из цели нашего исследования, одним из методов достижения которой является сравнительно-сопоставительный метод, мы уделили особое внимание изучению национального характера русской и английской языковой личности. Особенности национального характера отражаются в культурно-речевых традициях народа, а те, в свою очередь, находят свое воплощение в системе общих требований к речи и речевому поведению, исторически сложившуюся в той или иной культуре и отражающую систему ее этических и эстетических ценностей. Так, составив психологические портреты представителей русской и английской нации, мы пришли к выводу, что доминантными чертами русского национального характера являются простота, доброта, открытость, искренность, спонтанность поведения, честность и коллективное сознание. Таковыми же являются и основные характеристики русского коммуникативного поведения.

Что касается англичанина, то присущая ему независимость, граничащая с отчуждением, сдержанность, индивидуализм, стремление скрыть эмоции, на первый взгляд, идут вразрез со склонностью английской языковой личности к явным преувеличениям, повышенной экспрессивности и выразительности в высказываниях похвалы/комплимента. Этот парадокс английского национального характера объясняется сознательной, не естественной и спонтанной, а запланированной демонстрацией эмоций. Но, как показали выводы, предлагаемые в нашей работе, это не дает основания для утверждения о тотальном лицемерии и неискренности англичан. Все объясняет тот факт, что английский коммуникант в большей степени фокусирует свое внимание на чувствах других, ему предписывается быть предельно внимательным к окружающим и их чувствам. Отсюда и намеренное проявление английской языковой личностью повышенного интереса к собеседнику, высокая степень экспрессивности, являющаяся, скорее, проявлением эмотивности, нежели эмоциональности.

Сознательная демонстрация английской языковой личностью эмоций используется, скорее, в целях воздействия на окружающих, демонстрации лояльности, предупреждения возможного конфликта и т.д.

Эмотивность английской коммуникации неминуемо проявляется в языковых средствах оформления английских речевых актов похвалы/ комплимента. Англичанами используются многочисленные суперлативные единицы, интенсификаторы, экспрессивные эмоционально-оценочные единицы.

Русская же коммуникативная культура в большей степени эмоциональна, т.е. русской языковой личности присуща спонтанная, естественная демонстрация эмоций, которая используется, скорее, в целях продемонстрировать солидарность с собеседником, добиться эффективности общения. Безусловно, русской коммуникации тоже свойственна эмотивность, но она играет значительно меньшую роль, чем в английском речевом общении.

Меньшая, по сравнению с английской, эмотивность русских комплиментов проявляется и в средствах языкового оформления русских речевых актов. Тем не менее, в русском речевом общении не менее часто, чем в английском, употребляются интенсификаторы, придающие речевым актам эмоционально-экспрессивный оттенок и восклицательную интонацию.

Под воздействием закона усиления как в русских, так и в английских речевых актах похвалы/комплимента часто употребляются гиперболы, сравнения, градация.

Таким образом, в целом можно сделать вывод, что основным различием между русскими и английскими речевыми актами похвалы/ комплимента является разная степень соответствия чувств и эмоций адресата комплимента. В ходе наших рассуждений мы пришли к выводу, что связь между проявлением эмоций и чувствами, испытываемыми при этом, не всегда прямая и однозначная. Соответственно, в межкультурном общении необходимо владеть навыками правильной интерпретации эмоций и их верного толкования для обеспечения эффективного общения.

Проанализировав результаты проводившихся в данной области исследований, мы выявили, что в русской коммуникативной культуре преобладают комплименты внешнему виду человека, а в английской – комплименты внутренним, моральным качествам человека. Основными факторами, обусловливающими эти национально-культурные различия в употреблении комплиментов, на наш взгляд, являются нетождественность иерархических систем ценностей в сопоставляемых лингвокультурах и различия в принципах и нормах русской и английской этикетной культуры.

При имеющихся различиях в степени частоты употребления русской и английской языковой личностью комплиментов внешности, внутренним качествам и интеллектуальным способностям собеседника, частотность употребления высказываний, оценивающих прочие достоинства адресата в двух коммуникативных культурах приблизительно одинакова. При этом нетождественны форма и средства языкового оформления таких высказываний в двух лингвокультурах.

Совершенно очевидно, что и в русской, и в английской коммуникативной культурах в роли как адресантов, так и адресатов комплиментов чаще выступают женщины. В обеих культурах коммуникативная тактика женских и мужских комплиментов проявляется как на уровне выбора тем высказываний, так и на уровне выбора языковых единиц. В языке мужчин, делающих комплименты женщинам, присутствует эмотивно-оценочная лексика, характеризующая «женственное» начало, а именно: нежность, мягкость, утонченность, изящность и т.п. Подобная лексика используется также женщинами по отношению к женщинам и мужчинам, но комплименты такого рода не являются частотными и типичными в коммуникации между мужчинами. Мужчины, делая друг другу комплименты, используют, как правило, лексику иной эмоционально-оценочной тональности, которая характеризуется «мужским» началом: силой, твердостью, убедительность, рассудительностью.

Как в русской, так и в английской коммуникативной культуре комплименты могут прямо указывать на достоинства человека (прямые комплименты) либо опосредованно (косвенные комплименты). Мы определили общие характеристики этих двух типов речевого акта в русском и английском речевом поведении – общую композицию речевого акта, перечень объектов и существующих подвидов таких комплиментов. Что касается комплимента-антитезы, то, опираясь на материал исследуемых единиц, мы предполагаем, что он не распространен в английском речевом общении, что также, на наш взгляд, объясняется этикетным характером комплимента в английской коммуникативной культуре, для которой комплимент-антитеза может показаться невежливым и излишне фамильярным.

Русская языковая личность, если проявляет какую-то вербальную реакцию на комплимент, то, как правило, соглашается с ним, сопровождая свое согласие рациональной мотивировкой его справедливости. Носитель же английского языка склонен демонстрировать радость, удовольствие от полученного комплимента и благодарность, что мы также объясняем эмотивностью английской коммуникации и стремлением следовать предписанному речевому этикету.

В самом общем виде вербальная реакция на комплимент в обеих культурах может быть выражена принятием комплимента, ответным комплиментом или несогласием с ним. Последнее, в свою очередь, может быть вызвано явной лестью, иронией и насмешкой, отрицательным сравнением, излишней фамильярностью говорящего, неуверенностью адресата в искренности комплимента, антипатией адресата к адресанту или же скромностью адресата.

Настоящая дипломная работа призвана помочь минимизации языковой и культурной интерференции в ходе межкультурной коммуникации и способствовать эффективному общению между представителями разных языковых коллективов, каковыми являются русская и английская линвгокультурные общности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1 Электронная энциклопедия «Кругосвет» / www.krugosvet.ru/articles/ 87/1008757/1008757a3.htm

2 Кастлер Л. «Отрицательная» и «положительная» вежливость: различные стратегии речевого взаимодействия // Материалы межвузовской конференции «Агрессия в языке и речи», Институт лингвистики РГГУ. – 1 с.

3 Темиргазина З.К. Современные теории в отечественной и зарубежной лингвистике. – Павлодар, 2002. – 140 с.

4 Майенова М. Теория текста и традиционные проблемы поэтики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. – М., 1978. C. 425-441.

5 Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике: теория речевых актов. Вып. XVII. – M., 1986. C. 27.

6 Серль Дж. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике: теория речевых актов. Вып. XVII. - М., 1986. С. 151-169.

7 Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. Пер. с нем. – М.: Гнозис, 1994. – 612 c.

8 Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложений (к построению теории прагматического синтаксиса) // ИЯШ. 1975. № 6. С. 15-25.

9 Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // ИАН СССР. Серия литературы и языка. Т. 46. 1986. № 3. – С. 208-222.

10 Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая прагматика. – Вып. XVI. – М., 1985.- С. 3-42.

11 Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. – Спб, 2000. – 190 с.

12 Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая прагматика. Вып. XVI. – М., 1985. – C. 217-237.

13 Серль Дж. Теория речевых актов. – М., 1998. – 180 с.

14 Серль Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: теория речевых актов. Вып. XVII. – М., 1986. – C. 195-283.

15 Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. – Алма-ата: Мектеп, 1989. – 160 с.

16 Сусов И.П. История языкознания: учебное пособие для студентов старших курсов и аспирантов. - Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999. – 494 с.

17 Карасик В.И. Язык социального статуса. – М.: Институт языкознания РАН; Волгоградский гос. пед. Институт, 1992. – 330 с.

18 Бахтин М.М. Исследования в лингвистике. – Л. 1983. – 416 с.

19 Крысин Л.П. Социальный аспект владения языком // destruction. narod.ru/krysyn_cozialnyi_aspect_soderganije.htm. – 3 с.

20 Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: учебное пособие. – М.: Слово/Slovo, 2000. – 624 с.

21 Антипов Г.А., Донских О. А., Марковина И. Ю., Сорокин Ю. А. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука, 1989.- С. 77.

22 Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая прагматика. Вып. XVI. – М. 1985. – С. 251-275.

23 Недобух А.С. Формирование межкультурной компетенции // Лингвистический вестник. Вып. 1. – Ижевск, 1999. – С. 70-76.

24 Абрамова Т.В. Диалогизм в прагмалингвистике и изучение речевого этикета // http://tpl1999.narod.ru/WEBTPL2002/ABRAMOVATPL2002.HTM. - 4 с.

25 Михальская А.К. Основы риторики. Мысль и слово. Учебное пособие для учащихся 10-11 классов общеобразовательных учреждений. – М., 1996. – 426 с.

26 Стернин И.А. Практическая риторика. – Воронеж, 1993. – 142 с.

27 Иорданский В. Этнос и нация // Мировая экономика и международные отношения. № 3, 1992. – С. 60-65.

28 Дюби Ж. Этнопсихология / пер. с фр. – М., 1991. – 256 с.

29 Пушкарев Л.Н. Что такое менталитет? Историографические заметки // Отечественная история, № 3, 1995. – С. 158-160.

30 Николаева Ю. Русские и французы друг о друге. Исторические корни национальных стереотипов // http://www.lmi.newmail.ru/PUTI/Nikolaeva.htm. - 3 с.

31 Сикевич З.В. Русские: «образ» народа (Социологический очерк). – С-Пб, 1996. – 152 с.

32 Стернин И.А. Коммуникативное поведение как предмет описания // Тверской лингвистический меридиан. Вып. 1. – Тверь, 1998. – С. 93-98.

33 Трушина Л.Б. Диалог культур при профессиональном общении бизнесменов // Россия и Запад: диалог культур. – М., 1994. – С. 130-131.

34 Овчинникова А. Взаимодействие русских и англичан // http://bestreferat. ru/referat-like-280-3.html. – 5 с.

35 Мадариага С. Англичане, французы, испанцы / пер. с англ. Говорунова А.В., С-Пб: Наука, 2003. – 243 с.

36 Светлов О.П. Светский благовоспитанный молодой человек: Сборник правил и наставлений, как держать себя с тактом во всех слоях общества и дома, с прибавлением необходимого словаря иностранных слов, употребляемых при разговорах в обществе и при дирижировании танцами. В 2-х частях / Сост. Светлов О.П.. – М., 1898. – 302 с.

37 Аристотель. Собрание сочинений в 4-х томах. – М., 1975-1984.

38 Иссерс О.С. Речевая тактика комплимента в разговорной речи // Речь города. Тезисы докладов Всероссийской межвузовской научной конференции. – Омск, 1995.

39 Хороший тон: Сборник правил и советов на все случаи жизни общественной и семейной.- СПб.: Издание Германа Гоппе, 1881.- XVI. - 548 c.

40 Правила светской жизни и этикета. Хороший тон: Сборник советов и наставлений на разные случаи домашней и общественной жизни / Сост. Юрьев и Владимирский. М.: РИПОЛ, 1991. - 416 с.

41 Светский человек, изучивший свод законов общественных и светских приличий. Хороший тон. – М., 1896. – 189 с.

42 Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. – М.: Высшая школа, 1989. – 159 с.

43 Акишина А.А., Формановская Н.И. Русский речевой этикет. – М., 1986. – 183 c.

44 Шепель В.М. Имиджеология: секреты личного обаяния. – М., 1994. – 3022 c.

45 Шейнов В. Мужчина и женщина: Энциклопедия взаимоотношений. С.-Пб., 1997. – 64 c.

46 Бодалев А.А. Психология общения. – М., 1986. – 320 с.

47 Борисов А. Роскошь человеческого общения. – М., 1998. – 184 c.

48 Сурова Е.А. К вопросу о критериях типологизации высказываний в комплиментном дискурсе // www.tverlingua.by.ru. – 8 с.

49 Серебрякова Р.В. Национальная специфика комплимента и похвалы в русской и английской коммуникативных культурах // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 1, 2001. – 5 с.

50 Ильинский С. PR. Реклама. Маркетинг. Нейролингвистическое программирование // www.franklang.ru. – 10 с.

51 Коганова Е. Акт «комплимент» в современном английском языке // www.samgueng.narod.ru/rus/tez2.htm. - 3 с.

52 Пугачева О.В. Самопохвала как речевой акт и средства его

экспликации с точки зрения коммуникативных максим // Орловский государственный университет // Электронный вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению. Вып. 5, 2007. – 8 с.

53 Дьячкова И.Г. Похвала и порицание как речевые жанры

(прагматический анализ) // Вестник Омского университета. Вып. 3, 1998. – С. 55-58.

54 Сурова Е.А. Гендерная парадигма комплиментного дискурса // www.tverlingua.by.ru. – 8 с.

55 Леонтьев В.В. Женские комплименты в английской лингвокультуре // Вестник ВолГУ. Сер.2: Языкознание. – Вып. 1. – 2001 – С. 118-123.

56 Дерябо С., Ясвин В. Гроссмейстер общения. – М., С-Пб., 2004. – 192 с.

57 Крысько В.Г. Этническая психология. – М.: Академия, 2002. – 320 с.

58 Ларина Т.В. Фатические эмотивы и их роль в коммуникации // Эмоции в языке и речи: Сборник научных статей / под. ред. Шаронова И.А.- М.: РГГУ, 2005. - С. 150-160.

59 Шаховский В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации // Филологические науки. – 2002. № 4. С. 59-67.

60 Шаховский В.И. Лингвистика эмоций: основные проблемы, результаты и перспективы // www.tverlingua.by.ru. – 5 с.

61 Морозова И.С., Двинянинова Г.С. Комплимент в английской лингвокультуре конца XX века (этнокультурный, прагматический и гендерный аспекты) // language.psu.ru/bin/view.cgi?m=002&lang=rus. – 2 с.

62 Морозова И.С. Некоторые особенности речевого акта «комплимент» в англоязычной (британской) лингвокультуре (на материале текстов художественных произведений XX века // www.language.psu.ru. – 16 с.

63 Дьячкова И.Г. Способы выражения интенционального смысла высказывания в речевых жанрах похвала и порицание // www.univer.omsk.su/trudy/fil_ezh/ n2/dyachkova.html. – 6 с.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОГО ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

1 Словарь современного русского литературного языка в 17 томах. – М. - 1956. т. 5, С. 1262.

2 Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный 2 отделением Императорской Академии Наук. С.-Пб. - 1867, С. 406.

3 Новый и полный российско-франко-немецкий словарь. – М. - 1813, С. 567.

4 Латинско-русский словарь. – М. - 1986, С. 217-218.

5 Испано-русский словарь. – М. - 1988, С. 246.

6. Словарь русского языка в 4 томах. – М.: Русский язык, 1999.

7 Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.: Советская энциклопедия, 1975., С.265, 526.

8 Электронный словарь “Multitran” // www.multitran.ru

9 Абдуллаев Ч. Три цвета крови // www.aldebaran.ru/det/abdul/abdul23/

10 Александрова Н. Золушка в бикини // www.russlib.ru/ lib_page_139602

11 Алексеев Г. Зеленые берега // www.library.com.ua/books/alexa/0001.txt

12 Алешкин П. Русская трагедия // http://magazines.russ.ru/ october/2001/

9/al.html

13 Богатырева Е. Исповедь. – Спб.: Нева, 2002.

14 Бондарев Ю. Юность командиров // lib.misto.kiev.ua/PROZA/ BONDAREW/ youthcmn.txt_Piece40.07

15 Булгаков М.А. Дни Турбиных // http://vehi.net/mbulgakov/master/ index.

16 Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // http://vehi.net/mbulgakov/master/ index.html

17 Вересов Д. Крик ворона. – М.: Олма-Пресс, 2002. – 428 с.

18 Вильмонт Е. Курица в полете. – М.: АСТ, 2005. – 320 с.

19 Вильмонт Е. Нашла себе блондина! – М.: Астрель, 2003.

20 Вильмонт Е. Перевозбуждение примитивной личности. – М.: Астрель, 2004. – 270 с.

21 Вильмонт Е. Путешествие оптимистки, или все бабы дуры. – М.: АСТ, 2004. – 608 с.

22 Вильмонт Е. Три полуграции, или Немного любви в конце тысячелетия. – М.: Астрель, 2004.

23 Гайдар А. Комендант снежной крепости // www.lib.ru/GOLIKOW/ komskrep.txt

24 Гаранин А. Русский брат. Земляк. – Мн.: Современный литератор, 1999. – 480 с.

25 Герцева А. Красная сирень // www.proza.ru/texts/2007/10/29/100.html

26 Дивов О. Братья по разуму // http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_gk/ divovo03.htm

27 Довлатов С.Д. Заповедник. – M., 1998.

28 Донцова Д. Уха из золотой рыбки. – М.: ЭКСМО, 2006.

29 Доценко В. Правосудие Бешеного. – М.: ВАГРИУС, 2000. – 414 с.

30 Ермак А. Любовь больше, чем правда // http://bestbooks.ru/books/ 1/4_1.shtml

31 Ермакова С. Музыка, но не война // www.grafomanov.net

32 Карпенко А. Новые роковые женщины // http://artofwar.ru/k/ karpenko_a/text _0400.shtml

33 Комаров А. Зебра // www. komarov.ilibrary.ru/zebra/index.html

34 Королева А. Глаза цвета моря // http://womenmagazine.ru/s.php/419.htm

35 Кравцова А. Фотосессия // http://zhurnal.lib.ru/z/zagorujko_i_w/c.shtml

36 Куприн А.И. Яма. Собрание сочинений, т. 5. – М.: Гослитиздат, 1958.

37 Маринина А. Воющие псы одиночества. – М.: Эксмо, 2004. – 448 с.

38 Маринина А. Тот, кто знает. – М.:ЭКСМО-Пресс, 2001 – 432 с.

39 Маринина А. Стечение обстоятельств. – М.: Эксмо, 2005. – 464 с.

40 Минко В.П. Не называя фамилий // http://bse.sci-lib.com/ article076701

41 Минчин А. Наталья // www.chtivo.ru/chtivo=3&bkid=306921.htm

42 Платова В. Битвы божьих коровок. – М.: Эксмо, 2002. – 432 с.

43 Полевой В.Н. Самые памятные: Истории моих репортажей //

www. warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=296

44 Полякова С. Реми Мартен. – М.: Транзиткнига, 2004. – 252 с.

45 Росоховатский И. Командир // www.lib.ru/RUFANT/ROSOHWATSKIJ/ captain.txt

46 Сойфер М. Знакомство в клубе // www.art-litera.narod.ru/mazay/proza.htm

47 Устинова Т. Закон обратного волшебства. – М.: Эксмо, 2004.

48 Устинова Т. Первое правило королевы. – М.: Эксмо, 2003. – 384 с.

49 Хармс Д. Помеха // www.reddycat.ru/literature/literature_20070828 _16370

50 Шугаев В. Помолвка в Боготоле // www.biblus.ru/Default.aspx?book= 368a18a9

51 Шухард С. С Петровичем, о главном… // www.litsovet. ru/index.php/material. read?material_id=184734

52 Щемелинин К.С. Я. – 2004 // http://www.magister.msk.ru/library/publicat/ schemelinin/schemel1.htm

53 Alcott L. A Garland for Girls // www.homeenglish.ru/Books.htm

54 Alcott L. A Modern Cinderella // www.homeenglish.ru/Books.htm

55 Alcott L. Eight Cousins // www.homeenglish.ru/Books.htm

56 Alcott L. Little Men // www.homeenglish.ru/Books.htm

57 Alcott L. Rose in Bloom // www.homeenglish.ru/Books.htm

58 Baade R.L. Such Lovely Eyes You Have // www.elfwood.com/art/r/a/rachies

such_lovely_eyes.jpg.html

59 Barnard A.M. Behind a Mask or a Woman’s Power // www.online-literature. com/alcott/behind-a-mask/

60 Bushnell C. Four Blondes // http://ebooks.ebookmall.com/ebook/70701-ebook.htm

61 Cartland B. A Shaft of Sunlight. – London: Bantam Books, 1981.

62 Cartland B. The Lovely Liar. - London: Pan Books, 1988.

63 Chandler R. The Little Sister // www.homeenglish.ru/Books.htm

64 Clarence K.B. Youth Challenges // www.homeenglish.ru/Books.htm

65 Collins D. Lady Boss. – United Kingdom: Pan Macmillan, 1991.

66 Cronin A.J. The Citadel // www.fantasticfiction.co.uk/c/a-j-cronin/citadel

67 Curwood J.O. The Courage // www.homeenglish.ru/Books.htm

68 Galsworthy J. The Forsyte Saga. In Chancery. – United Kingdom, 2002. – 732 p.

69 Greenman B. Black, Gray, Green, Red, Blue: a Letter from a Famous Painter on the Moon // www.mcsweeneys.net/2002/01/07letter.html

70 Hambly B. Bride of the Rat God // www.homeenglish.ru/Books.htm

71 Hern C. Miss Lacey’s Last Fling // http://candicehern.com/bookshelf/lacey

72 James H. Daisy Miller. – Dover, 2005/ - 64 p.

73 Lessing D. England Versus England // http:// authors.wizards.pro/books/titles/ 62205/england-versus-england

74 Lodge D. Paradise News. – Penguin Books, 1991. - 369 p.

75 Moody A. Coming of Age in Mississippi // http://ebooks. ebookmall.com/ebook/ 70701-ebook.htm

76 Ostdick N. Ronald Jones Loves Me // http://donavanhall.net/angler/006/?n=6

77 Peck R. Anonymously yours. - Beech Tree, USA, 1975.

78 Ringo J., Evans L. The Road to Damascus // www.webscription.net/p-355-the-road-to-damascus.aspx

79 Salinger J.D. The Catcher in the Rye. –Penguin Books, 1945. – 191 p.

80 Steel D. The Long Road Hoam. – New York, Delacorte Press, 1998. – 397 p.

81 Updike J. Couples. - Random House, USA, 1978.

82 Wharton E. Summer // http://classicreader.com/booktoc.php/sid.1/bookid.298