Контрольная работа: Пейзаж в "Записках охотника" И.С. Тургенева

Контрольная работа: Пейзаж в "Записках охотника" И.С. Тургенева

НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Контрольная работа

на тему:

"ПЕЙЗАЖ В "ЗАПИСКАХ ОХОТНИКА" И.С.ТУРГЕНЕВА"

Выполнила: студентка 2-го курса

Зюляева Е.А.

Нижний Новгород 2001 год

План

Введение

1.  Традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева

2.  Палитра писателя

3.  Некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг"

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Произведения Тургенева середины 40-х годов соответствовали общему художественному уровню русской литературы того времени. Однако их содержание не затрагивало коренных вопросов русской жизни крепостной эпохи. В этом отношении ранние повести Тургенева уступали таким, например, произведениям, как «Деревня» Григоровича, «Бедные люди» Достоевского, роман Герцена «Кто виноват?» Тургенев не мог не оценивать свою деятельность писателя в свете той высокой общественной роли, которую все более приобретала в условиях борьбы с крепостничеством русская литература. Он заметил также, что и Белинский холоднее стал отзываться о его новых произведениях. «Не предстояло никакой надобности продолжать подобные упражнения, - и возымел твердое намерение вовсе оставить литературу», - рассказывает Тургенев, вспоминая о мучившей его творческой неудовлетворенности.[1] Случай помог ему открыть в своем таланте новые возможности. «Только вследствие просьб И.И.Панаева, не имевшего чем наполнить отдел смеси в 1-м нумере «Современника», я оставил ему очерк, озаглавленный «Хорь и Калиныч» (слова «Из записок охотника» были придуманы и прибавлены тем же И.И.Панаевым с целью расположить читателя к снисхождению), - продолжает свой рассказ Тургенев. - Успех этого очерка побудил меня написать другие; и я возвратился к литературе»[2].

Это признание Тургенева некоторые исследователи оценивали как свидетельство того, что «Записки охотника» представляли в его творчестве случайно возникшее явление. Однако сближение творчества Тургенева с реальной действительностью, его обращение к социальным вопросам являлось, как мы видели, ведущей тенденцией его развития как писателя. В середине 40-х годов Тургенев задумывал серию очерков с натуры из городской действительности. Затем мысли его обратились к более знакомой ему деревенской жизни. Очерк с натуры Тургеневу было нетрудно написать, используя свои охотничьи встречи и наблюдения. Так возник очерк «Хорь и Калиныч» как первый яркий опыт Тургенева-прозаика в духе «натуральной школы».

Все же дело заключалось не только в превосходном знании самого жизненного материала, что стало к тому времени необходимым условием творчества для всякого серьезного писателя. Обращение Тургенева к крестьянской теме естественно вытекало и из его антикрепостнических настроений. Оно соответствовало и важной тенденции общего развития передовой русской литературы, вполне определившейся к концу 40-х годов, - ее стремлению к художественному познанию народной жизни.

"О записках охотника" существует обширная литература. Но, несмотря на это, некоторые аспекты цикла остаются недостаточно изученными и требуют нового исследования. Среди них такой важнейший компонент, как особенности тургеневского пейзажа. В представленной работе рассматриваются следующие вопросы: традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева; палитра писателя и некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг".

1. Традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева

В первых очерках и рассказах «Записок охотника» картины природы чаще всего являются или фоном действия, или средством создания местного колорита. При этом явления природы Тургенев воспроизводит с чуть ли не научной точностью естествоиспытателя. Он мастерски использует даже различные оттенки, световые краски: и солнечные блики, и вечерний сумрак, и ночные тени. Советский писатель И. А. Новиков удачно назвал это «тургеневской светотенью». Как художник-пейзажист Тургенев прославился первыми же очерками своего охотничьего цикла. Он любит природу не как дилетант, а как артист, и потому никогда не старается изображать ее только в поэтических ее видах, но берет ее, как она ему представляется. Его картины всегда верны, вы всегда узнаете в них нашу родную, русскую природу.

Своеобразие изображения природы вытекало не только из любви к ней писателя, но и из его, так сказать, натурфилософии. «Человека не может не занимать природа, он связан с ней тысячью неразрывных нитей; он сын ее», - писал Тургенев. Ему принадлежит сложившаяся еще в период работы над «Записками охотника» целая философско-эстетическая теория искусства пейзажной живописи, изложенная им в рецензии на «Записки ружейного охотника» С.Т.Аксакова. Характеризуя его искусство изображения природы, Тургенев пишет: «Он смотрит на природу (одушевленную и неодушевленную) не с какой-нибудь исключительной точки зрения, а так, как на нее смотреть должно: ясно, просто и с полным участием; он не мудрит, не хитрит, не подкладывает ей посторонних намерений и целей: он наблюдает умно, добросовестно и тонко; он только хочет узнать, увидеть. А перед таким взором природа раскрывается и дает ему «заглянуть в себя». «То, что он видит, видит он ясно, и твердой рукой, сильной кистью пишет стройную и широкую картину. Мне кажется, что такого рода описания ближе к делу и вернее: в самой природе нет ничего ухищренного и мудреного, она никогда ничем не щеголяет, не кокетничает; в самых своих прихотях она добродушна. Все поэты с истинными и сильными талантами не становились в «позитуру» пред лицом природы; они не старались, как говорится, «подслушать, подсмотреть» ее тайны; великими и простыми словами передавали они ее простоту и величие: она не раздражала их, она их воспламеняла; но в этом пламени не было ничего болезненного. Вспомните описания Пушкина, Гоголя». Тургеневу не нравится ни риторическая, ни романтическая манера изображения природы.

Пейзажная живопись Тургенева восхищала современников. «Одно, в чем он мастер такой, что руки отнимаются после него касаться этого предмета, - это природа. Две-три черты, и пахнет», - поражался Толстой.[3]

Картины природы в большинстве рассказов Тургенева, - и эту черту он сохранит и дальше в своем творчестве, - не безразличны по отношению к их жизненному содержанию. В «Малиновой воде» описание знойного, душного, давящего августовского дня предваряет рассказ о безысходном горе мужика Власа. Пейзаж и событие создают единое и целостное впечатление. В изображение самой природы Тургенев все чаще привносит элементы «одушевления»: «И украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь»[4]; «ключ этот бьет из расселины берега, превратившегося мало-помалу в небольшой глубокий овраг, и в двадцати шагах оттуда с веселым и болтливым шумом впадает в реку»[5].

Описание, не теряя своей объективной точности, не становится и чисто субъективным впечатлением художника, что было так характерно для романтического пейзажа. В рассказах «Свидание», «Касьян с Красивой Мечи», «Бежин луг» природа становится как бы участницей радостных и горестных переживаний и раздумий человека. Лирический пейзаж рассказа оттеняет трагическую судьбу Акулины. Конец ее безрадостной любви наступает в момент осеннего увядания природы, но все кругом сохраняет еще свою поэтическую прелесть. Когда же после свидания горько рыдает брошенная девушка, все вокруг как бы проникается ощущением тревоги; «Порывистый ветер быстро мчался мне навстречу через желтое, высохшее жнивье; торопливо вздымаясь перед ним, стремились мимо, через дорогу, вдоль опушки, маленькие покоробленные листья...» Образ «покоробленных листьев» невольно ассоциируется с разрушенными мечтами героини о счастье. Тургенев завершает сцену словами самого рассказчика: «Мне стало грустно; сквозь невеселую, хотя свежую улыбку увядающей природы, казалось, прокрадывался унылый страх недалекой зимы».[6]

Тургенев воспринимает точность и верность Пушкина в описаниях явлений природы; он, как и Пушкин, отбирает самое существенное, характеризующее данное явление. Но по сравнению с пушкинским тургеневский пейзаж более психологичен.

Многое видел и наблюдал любознательный и проницательный охотник, бродя с ружьем по лесам и полям средней русской полосы. Но из богатого запаса своих охотничьих встреч и наблюдений Тургенев отбирает для художественного воплощения те, которые в своей совокупности давали читателю широкое и целостное представление о народном характере, о крестьянской среде, о горестях и чаяниях народных. Это и создает внутреннее единство всего цикла «Записок охотника».

Оценивая «Мертвые души», Белинский указывал, что пафос поэмы Гоголя состоит в изображении противоречия общественных форм жизни русского народа, то есть крепостного строя, с его глубоким «субстанциональным началом». Продолжая дело Гоголя, Тургенев также показал уродливость крепостного порядка, порожденные им мертвые души, но он развивает и пушкинское начало, которое Гоголю не удалось воплотить в конкретных положительных типах русской жизни. Тургенев стремится к изображению живых сил нации. И многое обнадеживающее он находит в народной среде. Прекрасен простой русский народ, прекрасна русская природа, и только ужасное зло русской жизни - крепостное право, связывает силы нации, ее исторический прогресс - такова центральная идея «Записок охотника».

В отдельном издании 1852 года Тургенев завершает «Записки охотника» поэтическим очерком «Лес и степь», проникнутым оптимистическим, жизнеутверждающим настроением, чувством восхищения перед красотой родной земли. Картины бескрайней русской степи, далеко раскинувшегося леса Тургенев также создает как выражение могучих непочатых сил своей родины, русского народа, его богатырского прошлого. Рисуя одну из таких картин в очерке «Стучит», Тургенев пишет: «...уж очень красивыми местами нам приходилось ехать. То были раздольные, пространные, поемные, травянистые луга, со множеством небольших лужаек, озерец, ручейков, заводей, заросших по концам ивняком и лозами, прямо русские, русским людом любимые места, подобные тем, куда езживали богатыри наших древних былин стрелять белых лебедей и серых утиц».

Природа в очерке «Лес и степь» неразрывно слита с жизнью человека, рождая в нем не только чувство красоты, но и философские размышления о грандиозности мироздания.

Большинство рассказов «Записок охотника» Тургенев писал за границей, вдали от родины. И ему были дороги даже мелкие черточки и детали, переносившие его в родные места, воссоздававшие национальный колорит. Его рассказы проникнуты русским духом, в них «Русью пахнет».

2. Палитра писателя

Термин "палитра" классической филологией не применяется. Его сферой была живопись. Употребление его в критике началось сравнительно недавно. Границы этого термина, пожалуй, и до сих пор остаются недостаточно отчетливыми. Палитра писателя – это не тональность, не ритмо-интонационное богатство повествования или его эмоционально-экспрессивный диапазон (хотя отдельные критики придают термину и такое истолкование): это в полном смысле подобие палитры живописца – цвета, краски, переливы света и тени, доступные писателю и с помощью определенного круга словесно-речевых средств воспроизводимые им в своем творчестве.[7]

Анализ свидетельствует, что цветовое восприятие Тургенева отнюдь не страдало односторонней избирательностью: ему в равной степени были доступны все цвета спектра, и они довольно равномерно представлены в его палитре (за исключением оранжевого, почти нигде не названного прямо и очень редко воспроизводимого косвенно). Краски и тени реальной действительности адекватно воссоздаются Тургеневым – с минимальной перегруппировкой, подчеркиванием или выпячиванием их.

Желтое в его палитре не уступает зеленому и превосходит синее. Это желтые, золотые, багряные листья берез и осин ("Свидание"), желтая, золотая, спелая рожь ("Живые мощи"), желтые огурцы ("Малиновая вода").

С пейзажем коричневое практически не связано. Еще реже представлен в палитре Тургенева фиолетовый цвет: бледно-лиловая дымка или лиловый туман («Бежин луг»). Самая значительная доля среди цветообозначении в прозе Тургенева приходится на две свето-теневые пары — белое со светлым и черное с тенью, темнотой или отсутствием прозрачности: в пейзаже они составляют более половины.

Следует подчеркнуть, что Тургенев первым из русских писателей стал воспроизводить цвет в соотношении со светом: его краски зависят от освещенности, от времени года, суток, от погоды... Синее небо в его описании то густо-синее, темно-сапфировое – глухой ночью («Бежин луг»), то золотистого оттенка или даже белесое, пыльное — в жару («Касьян с Красивой Мечи», «Певцы»), зимой оно приобретает зеленый оттенок («Лес и степь»). Красный свет зари непрерывно меняется — в зависимости от того, восходит ли солнце («Бежин луг») или надвигается ночь («Ермолай и мельничиха»). Красное кажется багряным, золотым, алым, малиновым или бурым. Зеленое предстает в воспроизведении Тургенева изумрудным, густо-зеленым (до черноты) или бледно-капустным.

Соотношение цвета со светом придает палитре Тургенева особое качество: его краски обладают различной интенсивностью — от непрозрачных, густых, плотных и как бы материальных до просвечивающих, сквозящих светом, прозрачных и даже как бы растворенных в объемах воздуха, пространства. Свет и цвет, взаимососуществуя, сменяясь и переливаясь, в своем течении как бы опредмечивают определенные процессы: «бледно-серое небо светлело, холодело, синело» — наступает утро («Бежин луг»); «косые, румяные лучи били вскользь по бледной траве»—приближается зима, заморозки уже тронули землю, трава умирает («Смерть»).

Игра света, цвета и тени поддерживается контрастным сочетанием красок: синее ночное небо — и золотые звезды; красноватый свет костра—и тьма, высовывающиеся из тьмы головы белых лошадей, залетевший белый голубь («Бежин луг»); зеленый листок березы на голубом клочке неба («Касьян с Красивой Мечи»), светлое летнее небо—и белые облака, края которых на солнце просвечивают розовым и золотым; и т. д.

Наблюдательность Тургенева столь велика, что ему оказываются доступными оттенки, которые обнаруживаются только в сочетании цветов, света и тени. Это внимание художника к переходам света и тени, к сосуществованию света с цветом и взаимоотношению различных цветов обусловливает поразительное богатство оттенков в палитре Тургенева, неизвестное до него русской литературе. Нельзя сказать, что он лишь следует общей моде на мягкие, сглаженные, пастельные тона: ему не чужды чистые, яркие, несмешиваемые цвета, но он, по-видимому, понимал, что такие беспримесные краски не что иное, как абстракция цвета; полутона и непрестанные переходы цветов несомненно более достоверно воспроизводят окрашенность реального мира. И надо признать, что на протяжении творческого пути Тургенева его палитра непрерывно обогащается именно полутонами, новыми оттенками цвета, для которых не всегда находились соответствующие цвето-обозначения. Это творческое затруднение Тургенев преодолевал особым способом: цветообозначение, цветовая иллюзия создается с помощью цветоносителя.[8]

Так, в «Бурмистре» воссоздаются различные оттенки красного, как бы минуя их точное определение: петух с черной грудью и красным хвостом, медведь с красным языком. В очерках «Касьян с Красивой Мечи», «Лес и степь», «Смерть» воссоздаются оттенки зеленого, не имевшие тогда точных определений в русском языке: листья еще зеленые, но уже мертвые; жидко-зеленые тени; стеклянно-ясные волны; листья сквозят изумрудами, сгущаются в золотистую, почти черную зелень; серо-зеленая листва осин; кошка ... с зелеными глазами; зеленая конопля; сверкающие, обагренные кусты-; зеленые обои с розовыми разводами; трава с красноватым стебельком; «зеленой чертой ложится след ваших ног по росистой, побелевшей траве»; водянисто-зеленые луга; мелкий бархатный мох; зеленая, испещренная тенями дорожка; зеленый цвет неба над красноватым лесом.

Но цвета, краски, их оттенки — не самоцель для художника: они настолько органично срастаются с деталями создаваемой им картины действительности, составляя ее плоть, выражая ее эстетическое существо, что их практически невозможно изымать; взятые вне контекста, изолированные от поддерживающих их косвенных средств цветообозначения, они немедленно тускнеют, мертвеют, лишаются той особой "текучести", которая составляет одно из важнейших отличий палитры Тургенева.

Изымание красок из текста, естественно, не происходит безболезненно. Подобная операция с «Лесом и степью» влечет перерождение поэтического динамичного пейзажного портрета России в отрывочные путевые зарисовки. Тургеневым было предусмотрено эстетическое содержание цветов и красок – палитра последовательно превращается им в одно средств выражения идейно-образного замысла. Но Тургенева как художника отличает не только богатство доступных ему цветов и свето-теневых оттенков: его палитре свойственна особая гармония, выражающая, по-видимому, принципиально иное, нежели например, у Достоевского, мировосприятие с утверждением в мрачных свето-цветовых контрастов.

Цвета сочетаются таким образом, чтобы вызвать эстетически облагороженное впечатление, в особенности когда Тургенев изображает русскую природу. В свое время К. М. Григорьев заметил: «Никто не сравнится с Тургеневым в умении владеть красками, в способности наложить на изображаемый предмет именно тот оттенок, который характеризует его в действительности»[9] .

3. Некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг"

Природа в "Бежине луге" дана в богатстве ее красок, звуков и запахов. Вот какое богатство цвета дает Тургенев в картине раннего утра: «Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня... сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого горячего света... Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы...»

Вот какими звуками пронизана величавая тургеневская мочь: «Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба, и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной... Одни огоньки тихонько потрескивали». Или: «Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая. Прислушаешься — и как будто нет ничего, а звенит. Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом. и слабый, шипящий свист промчался по реке».

А вот как весело и шумно пробуждается у Тургенева ясное летнее утро: «Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило... мне навстречу, чистые и ясные, словно... обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола».

Любит Тургенев говорить и о запахах изображаемой им природы. К запахам природы писатель вообще не равнодушен. Так, в своем очерке «Лес и степь» он говорит о теплом запахе ночи», о том, что «воздух весь напоен свежей горечью полыни, медом гречихи и кашки». Так же, описывая летний день в «Бежином луге», он замечает:

«В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой; даже за час до ночи вы не чувствуете сырости».

Изображая ночь, писатель говорит и о ее особом запахе:

«Темное, чистое небо торжественно и необъятно-высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный томительный и свежий запах—запах русской летней ночи».

Природа у Тургенева изображается в движении: в сменах и переходах от утра к дню, ото дня к вечеру, от вечера к ночи, с постепенным изменением красок и звуков, запахов и ветров, неба и солнца. Изображая природу, Тургенев показывает постоянные проявления ее полнокровной жизни.

В обрисовке ясного летнего дня автор использовал по преимуществу эпитеты, так как преследовал цель отметить наиболее яркие признаки природы в один из летних дней, которые он наблюдал.

Как писатель-реалист, Тургенев изображает природу глубоко правдиво. Его описание пейзажа психологически обосновано. Так, для описания ясного летнего дня Тургенев предпочтительно пользуется зрительным эпитетом, потому что автор ставит себе цель показать богатство красок озаренной солнцем природы и выразить свои самые сильные впечатления от нее. При изображении наступающей ночи характер и значение изобразительных средств уже совершенно иные. Оно и понятно. Здесь автор ставит цель показать не только картины ночи, но и нарастание ночной таинственности и чувство возрастающей тревоги, которое возникло в нем в связи с наступлением темноты и потерей дороги. Поэтому отпадает надобность в ярком изобразительном эпитете. Вдумчивый художник, Тургенев пользуется в данном случае эмоциональным, выразительным эпитетом, хорошо передающим тревожные чувства рассказчика. Но и им он не ограничивается. Чувство страха, тревоги и беспокойства автору удается передать лишь сложным комплексом языковых средств: и эмоционально-выразительным эпитетом, и сравнением, и метафорой, и олицетворением:

«Ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота... с каждым мгновением надвигаясь, громадными клубами вздымался угрюмый мрак. Глухо отдавались мои шаги в застывающем воздухе... Я отчаянно устремился вперед... и очутился в неглубокой. кругом распаханной лощине. Странное чувство тотчас овладело мною. Лощина имела вид почти правильного котла с пологими боками; на дне ее торчало стоймя несколько больших белых камней,— казалось, они сползлись туда для тайного совещания,— и до того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось. Какой-то зверек слабо и жалобно пискнул между камней».

Писатель в данном случае не столько озабочен изобразить природу, сколько выразить свои беспокойные чувства, которые она у него вызывает.

Картина наступления ночи в изобразительных средствах языка

Приведенных примеров вполне достаточно, чтобы окончательно убедить учащихся в том, как вдумчиво отбирал Тургенев изобразительные средства языка. Следует при этом особо подчеркнуть, что картина надвигающейся ночи раскрывается через восприятие обеспокоенного, встревоженного человека, который окончательно удостоверился в том, что он заблудился. Отсюда и помрачнение красок в описании природы: обеспокоенному воображению все представляется в мрачном свете. Такова психологическая подоснова картины ночи в ее первоначальной стадии.

Тревожный ночной пейзаж заменяется высокоторжественными и спокойно-величавыми картинами природы, когда автор вышел наконец на дорогу, увидел крестьянских ребятишек, сидевших у двух костров, и присел вместе с детьми у весело потрескивавших огоньков. Успокоенный художник увидел во всем великолепии высокое звездное небо и даже почувствовал особый приятный аромат русской летней ночи.

Летняя ночь у Тургенева

Полная загадочных звуков, ночная природа наводит на мальчиков чувство безотчетного страха и вместе с тем усиливает обостренное, почти болезненное любопытство их к рассказам о таинственном и страшном.

Таким образом, природа показана Тургеневым как сила, активно воздействующая и на автора, и на его героев. И на читателя, добавим мы от себя.

Заключение

Тематика рассказов в "Записках охотника" связана с охотой лишь чисто внешним образом. В некоторых из них об охоте вообще ничего не говорится. В других – два-три слова, две-три фразы, употребленные автором как вступление для развития действия: "Я возвращался с охоты", "Мы отправились на тягу" и т.д. И только один очерк ("Лес и степь") весь целиком посвящен охоте.

Условность самого названия книги, отнюдь не охватывающего все многообразие и глубину ее содержания, становится еще более очевидной, когда сравниваешь "Записки охотника" Тургенева с книгой его старшего современника – С.Т.Аксакова. [10] По случайному стечению обстоятельств обе они появились почти одновременно, но они не исключали одна другую, не дополняли и не соперничали между собой.

Важным аспектом "Записок охотника" является пейзаж, описание природы. В решении данной творческой задачи И.С.Тургенев выступил новатором. Рассмотрев в работе такие вопросы как палитра писателя и описание природы в рассказе "Бежин луг", можно сделать следующие выводы:

1.  Автор сумел на основе продолжения традиций А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя значительно расширить возможности описания природы.

2.  Пейзажи Тургенева в "Записках охотника" реалистичны и глубоко психологичны.

3.  Пейзаж показан в развитии, природа в рассказах, как и в жизни, находится в постоянном изменении.

Разумеется, представленная работа не претендует на полноту рассмотренной творческой проблемы. Природа, пейзаж в "Записках охотника" ждет более глубокого исследования.

А пока не теряют своей актуальности слова В.Г.Белинского: "Природа – вечный образец искусства, а величайший и благороднейший предмет в природе – человек. А разве мужик – не человек? – Но что может быть интересного в грубом, необразованном человеке? – Как что? – его душа, ум, сердце, страсти, склонности, - словом, все то же, что и в образованном человеке".[11]

Список использованной литературы

1.  Тургенев И.С. Записки охотника. Собрание сочинений в шести томах. Том 1. Библиотека "Огонек". Издательство "Правда", М., 1968.

2.  Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года. Собрание сочинений в девяти томах, том 8. Издательство "Художественная литература", М., 1982.

3.  Богословский Н.В. Тургенев. Издательство "Молодая гвардия", М., 1959.

4.  Воробьев П.Г. Рассказы И.С.Тургенева в школе. Пособие для учителя. Издательство "Просвещение", М., 1968.

5.  «Записки охотника» И. С. Тургенева. Статьи и материалы». Орел, 1955.

6.  Муратов А.Б. Тургенев-новеллист. Издательство Ленинградского университета, Ленинград, 1985 г.

7.  Петров С.М. И.С.Тургенев. Творческий путь. Издательство "Художественная литература", М., 1979 г.

8.  Шаталов С.Е. Художественный мир И.С.Тургенева. Издательство "Наука", М., 1979 г.

[1] Цитируется по книге: Петров С.М. И.С.Тургенев. Творческий путь. Издательство "Художественная литература", М., 1979 г., стр. 64.

[2] Там же.

[3] Там же, стр.67.

[4] Цитируется рассказ "Свидание".

[5] См.: рассказ "Малиновая гряда".

[6] См. статью Е.М.Ефимовой «Пейзаж в «Записках охотника» И.С.Тургенева». - В сб.: «Записки охотника» И. С. Тургенева. Статьи и материалы». Орел, 1955, с. 271-273.

[7] Шаталов С.Е. Проблемы поэтики И.С.Тургенева. Издательство "Просвещение", М., 1969, стр. 230

[8] Там же стр. 240.

[9] Там же, стр.245

[10] См. подробнее: Богословский Н. Тургенев. Издательство "Молодая гвардия", М., 1953, стр.190.

[11] Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года. Собрание сочинений в девяти томах, том 8. Издательство "Художественная литература", М., 1982, стр.357.