Контрольная работа: Ш.Л. Монтескье о судебной власти и праве

Контрольная работа: Ш.Л. Монтескье о судебной власти и праве

Оглавление

Введение

Ш.Л. Монтескье о судебной власти и праве

Заключение

Список использованных источников

Шарль Луи Монтескье (1689-1755)- один из ярких представителей французского Просвещения, выдающийся юрист и политический мыслитель.

Наряду с юриспруденцией и политикой в поле его внимания и творчества находились проблемы философии, этики, истории, социологии, религии, политической экономии, естественных наук, искусства и литературы.

Тремя основными его произведениями являются "Персидские письма" (1721), "Размышления о причинах величия и падения римлян" (1734) и, наконец, итог двадцатилетнего труда - "О духе законов" (1748).

Уже первая из этих работ, содержавшая яркую сатиру на феодально-абсолютистские порядки Франции начала XVIII в., сразу же стала значительным событием общественной жизни и за год выдержала восемь изданий. В "Размышлениях..." передовые просветительские и антидеспотические идеи Монтескье подкрепляются аргументами и опытом исторических исследований общественной, политической и духовной жизни Древнего Рима. Здесь он делает существенный шаг вперед в историческом понимании явлений действительности, в рационалистическом толковании объективных закономерностей исторического развития. Он стремится обосновать вывод о том, что миром управляет не божественный промысел или фортуна, а действующие в любом обществе объективные общие причины морального и физического порядка, определяющие "дух народа" и соответствующие формы и нормы его государственной и правовой жизни.

Развернуто и последовательно гуманистическая и просветительская позиция Монтескье представлена в трактате "О духе законов". Эта книга, сделавшая Монтескье одним из авторитетных классиков во всемирной истории политической и правовой мысли, была встречена идеологами тогдашнего абсолютизма и церкви злобной критикой и сразу же внесена в черные списки "Индекса запрещенных книг". Монтескье достойно встретил атаку реакционных сил и блестяще ответил им в своей "Защите "О духе законов" (1750).

Главная тема всей политико-правовой теории Монтескье и основная ценность, отстаиваемая в ней,- политическая свобода. К числу необходимых условий обеспечения этой свободы относятся справедливые законы и надлежащая организация государственности.

В поисках "духа законов", т. е. закономерного в законах, он опирался на рационалистические представления о разумной природе человека, природе вещей и т.д. и стремился постигнуть логику исторически изменчивых позитивных законов, порождающие их факторы и причины.

Свой подход Монтескье характеризовал следующим образом: "Я начал с изучения людей и нашел, что все бесконечное разнообразие их законов и нравов не вызвано единственно произволом их фантазии. Я установил общие начала и увидел, что частные случаи как бы сами собою подчиняются им, что история каждого народа вытекает из них как следствие и всякий частный закон связан с другим законом или зависит от другого, более общего закона".

Концепция разделения властей

Теория разделения властей – одна из ведущих политических доктрин и принцип буржуазного конституционализма. Ее генезис связан с возникновением буржуазных политико-правовых теорий в Англии в XVII в. и прежде всего с именем Д. Локка. Однако у него теория разделения властей – учение о соподчинении властей в государстве, созданном общественным договором, где "законодательная власть по необходимости должна быть верховной и все остальные власти в лице каких-либо членов общества истекают из нее и подчинены ей". Классическую формулировку данная теория получила, как известно, в трудах Монтескье.

Ее цель – гарантировать безопасность граждан от произвола и злоупотреблений властей, обеспечить политическую свободу. В одиннадцатой и двенадцатой книгах трактата "О духе законов" мыслитель специально рассматривает вопрос о политической свободе и формулирует свой конституционный проект переустройства французского абсолютизма.

Политическую свободу Монтескье определяет как "право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочна граждане".

Связь политической свободы с правом и его реальным осуществлением подчеркивается Монтескье и в другом определении свободы, где она характеризуется по отношению к гражданину и выступает как безопасность последнего, определяемая действием в государстве справедливых уголовных законов. "Сведения о наилучших правилах, которыми следует руководствоваться при уголовном судопроизводстве, важнее для человечества всего прочего в мире. Эти сведения уже приобретены в некоторых странах и должны быть усвоены прочими".

Важно также соблюдать принцип соответствия наказания преступлению. Свобода, в концепции Монтескье, обеспечена там, где уголовные законы налагают кары в соответствии со специфической природой самих преступлений. Тем самым наказание не будет зависеть от произвола и каприза законодателя и перестанет быть насилием человека над человеком.-

Кроме того, для обеспечения свободы необходимы и определенные судебные формальности (процессуальные правила и формы) в такой степени, чтобы они содействовали целям реализации закона, не превращаясь при этом в препятствие. Следовательно, по Монтескье, свобода достижима лишь в государстве, где все отношения опосредованы правом. Таким государством, полагает он, может быть только государство, умеренного правления: демократия, аристократия и монархия, которые характеризуются господством законов. В деспотии нет законов, а значит, нет и политической свободы, там царствуют произвол и рабство. Но и умеренные государства, по мысли Монтескье, могут стать деспотическими, если право, определяющее политическую свободу, не будет превалировать над волей правителей. Итак, право в развиваемой теории есть мера свободы. Поэтому если в конституциях умеренных государств не будут предусмотрены гарантии обеспечения верховенства права, препятствующие злоупотреблениям властью и нарушению законов, политическая свобода в них также утрачивается. "...Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет положенного ему предела".

Верховенство права, в концепции Монтескье, может быть обеспечено лишь разделением властей таким образом, чтобы они "могли бы взаимно сдерживать друг друга". Он протестует против отождествления свободы с формами правления, и прежде всего с демократией: "...Ввиду того, что в демократиях народ, по-видимому, может делать все, что хочет, свободу приурочили к этому строю, смешав, таким образом, власть народа со свободой народа". Свобода возможна при любой форме правления, если в государстве господствует право, гарантированное от нарушений законности посредством разделения верховной власти на законодательную, исполнительную и судебную, которые взаимно сдерживают друг друга.

Разделение властей в учении Монтескье наряду с правом становится критерием различения форм правления. В конституциях всех государств умеренного правления в той или иной мере закреплено разделение властей. В деспотиях же его нет. В большинстве европейских государств установлен умеренный образ правления, поскольку "их государи, обладая двумя первыми властями, предоставляют своим подданным отправление третьей. У турок, где эти три власти соединены в лице султана, царствует ужасающий деспотизм".

Монтескье исходит из принципа разделения труда в процессе осуществления власти в государстве, которому придается политический смысл. "В каждом государстве, – пишет он, – есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского". Подобное деление власти в политической практике современных Монтескье государств было очевидным фактом. Однако, осознавая это, мыслитель в первую очередь связывал ее с целями конституции государства.

Вместе с тем разделение властей в рассматриваемой теории – не только политическое разделение труда, закрепленное в конституциях, но и распределение власти между различными социальными слоями, отражающее сложившееся их соотношение. "Так в Венеции, – подчеркивает мыслитель, – Большой совет обладает законодательной властью, прегадия – исполнительной, а квярантин – судебной. Но дурно то, что все эти различные трибуналы состоят из должностных лиц одного и того же сословия, вследствие чего они представляют собою, в сущности, одну и ту же власть".

Итак, свободное государство, по Монтескье, теоретически должно основываться на принципах разделения властей, взаимного сдерживания властей от произвола, распределения верховной власти между различными социальными слоями общества.

В соответствии с конституционным проектом Монтескье законодательная власть "является лишь выражением общей воли государства...". Ее основное назначение – выявить право и сформулировать его в виде положительных законов государства, обязательных для всех граждан. Лучше всего, считает Монтескье, когда законодательная власть принадлежит всему народу. Однако в таких государствах, как Франция, это невозможно из-за больших размеров территории и наличия различных социальных сил, в том числе и знати. Поэтому законодательную власть целесообразно вручить собранию представителей народа и собранию знатных.

Исполнительная власть в свободном государстве предназначена для исполнения законов, устанавливаемых законодательной властью. Именно в связи с этим Монтескье утверждает, что "исполнительная власть ограничена по самой своей природе...". Ею наделяется прежде всего монарх, поскольку данная "сторона правления, почти всегда требующая действия быстрого, лучше выполняется одним, чем многими". Исполнительную власть могут осуществлять и другие лица, но только не члены законодательного собрания, так как это привело бы к утрате свободы.

Судебная власть "карает преступления и разрешает столкновения частных лиц", тогда как обе другие регулируют общие дела государства. В силу этого свобода и безопасность граждан зависят прежде всего от четкого функционирования судебной власти. Монтескье предлагает передать судебную власть лицам из народа, которые созывались бы по мере необходимости для осуществления судебных полномочий. Последние не должны быть связаны с профессией, богатством, знатностью. Задача судей в том, чтобы решения и приговоры "всегда были лишь точным применением закона". Именно учитывая специфику данного рода деятельности, Монтескье утверждает, что судебная власть в известном смысле не является властью. Поэтому в его проекте она не сдерживается никакой другой властью. В отличие от нее законодательная и исполнительная власти, также имея правовой характер, все же могут злоупотреблять своим положением, допускать произвол, что приводит к ликвидации свободы и безопасности граждан. Чтобы избежать подобных нежелательных последствий, они должны быть не только разделены, но и наделены правом приостанавливать и отменять решения друг друга.

Взаимовлияние законодательной и исполнительной властей гарантирует реальность права, которое в конечном счете отражает компромисс сталкивающихся воль и интересов различных социальных слоев и сил.

Палаты законодательной власти (представительное собрание и законодательный корпус) заседают раздельно, а законы принимаются лишь при взаимном согласии. Законодательное собрание не только издает законы, но и контролирует их исполнение государем и его министрами. За нарушение законов министры могут быть привлечены законодательным собранием к ответственности. В свою очередь исполнительная власть в лице государя сдерживает от произвола законодательную власть, будучи наделена правом налагать вето на решения законодательного собрания, устанавливает регламент его работы и распускает собрание. Личность монарха объявляется священной.

Конечно, взаимные сдерживающие полномочия властей, подчеркивает Монтескье, могли бы привести к их бездействию. Но так как необходимое течение вещей заставит их действовать, то они будут вынуждены действовать согласованно. При этом, как представляется, гармоничность их взаимодействия, по Монтескье, обеспечивается верховенством законов: само государство, в котором осуществлено разделение властей, реализует свои функции в правовой форме. В этом смысле Монтескье можно назвать одним из предшественников теории правового государства.

Вместе с тем принцип верховенства права, закрепленный в конституционном проекте Монтескье, не означает, что речь у него идет о равновесии властей. Законодательная власть играет доминирующую роль: она создает законы, являющиеся выражением общей воли, права в государстве, а обе другие власти лишь реализуют и исполняют законы, их деятельность носит подзаконный характер. Однако если Монтескье не проводит идею равновесия властей, то равновесие социальных сил – реально выявленный им политический факт в условиях Франции XVIII в. Подобные установки мыслителя отражают компромиссность и умеренность его политико-правовой концепции в целом. Вместе с тем законодательная власть, находящаяся прежде всего в руках представителей народа, у Монтескье выше исполнительной. Судебная власть также закрепляется за представителями народа. Тем самым его конституционный проект объективно выражал интересы нарождающейся буржуазии, которая в то время сливалась с широкими народными массами и в политическом отношении была бесправна. Поэтому трудно согласиться с учеными, характеризующими взгляды Монтескье как аристократический либерализм, выражающий интересы феодальной оппозиции абсолютной монархии.

Исторические судьбы теории разделения властей Монтескье во Франции, оценка и трактовка последней различны в зависимости от соотношения политических сил в обществе и тех социальных позиций, которые занимали и занимают ее интерпретаторы. Официальная идеология абсолютной монархии Франции того времени подвергла критике основные положения теории разделения властей Монтескье, а его трактат "О духе законов" был запрещен и некоторое время находился в числе произведений, вошедших в "Индекс запрещенных книг".

Прогрессивные мыслители, как правило, часто использовали выводы Монтескье в своих трудах, принимали его установки, хотя теорию разделения властей многие не поняли и критиковали.

Вольтер с позиций концепции просвещенного абсолютизма связывал проведение реформ в государстве не с разделением верховной власти, а с наделением этой властью короля-философа. Дидро, Гельвеций, Гольбах не соглашались с Монтескье в том, что он сохранил большие прерогативы за знатью и королем. Руссо верховную власть вручал народу.

И только во время революции во Франции, когда появилась необходимость закрепить в основном законе реальное соотношение социальных сил, теория разделения властей Монтескье получила признание и была воплощена в Конституции 1791 года, где указывалось, что "общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции".

Существенное влияние данная теория оказала на становление и развитие Конституции США 1787 года. Идеи Монтескье были близки интересам американского народа, который вел борьбу против тирании Англии, за свободу и безопасность. Д.Мэдисон – один из "отцов" Конституции 1787 года при ее подготовке использовал теорию разделения властей Монтескье. Он писал: "Сосредоточение всей власти, законодательной, исполнительной и судебной, в одних и тех же руках: или одного, или немногих, или у всех по любому основанию, действительно приводит к появлению тирании". Единственным средством против тирании, считал он, может быть только разделение властей. "Чтобы правильно понять идеи по этому важному вопросу, – заявляет Д. Мэдисон, – необходимо правильно исследовать идеи, в которых сохранение свободы рассматривается в связи с тем, что три самых главных рода власти должны быть разделены и отделены друг от друга. Оракулом, к которому всегда обращаются и цитируют в этой связи, является знаменитый Монтескье".

В политической литературе ФРГ теория разделения властей стала основой построения либеральных и конституционных теорий государства. Особенно импонирует политологам ФРГ то, что Монтескье не признает революционных путей решения острых социальных вопросов в правовом государстве, а выступает за эволюционные методы преобразования действительности. Используется его учение и для маскировки отрицательных сторон буржуазной демократии. В частности, взгляды Монтескье стали отправными при построении теории плюралистической демократии. Во всяком случае, таков смысл следующей трактовки: "Идеи Монтескье об основаниях и условиях свободы всегда актуальны, актуален и его взгляд, что свобода только там осуществима, где есть плюрализм и равновесие социальных сил". Заметное внимание теории разделения властей Монтескье уделяется в англо-американской политологической литературе, чаще всего она рассматривается здесь с точки зрения социологии права. Так, Г. Мерри оспаривает традиционное ее толкование и пытается доказать, что, по Монтескье, свобода обеспечивается через социальное распределение власти и посредничество в классовых конфликтах. Автор согласен с мыслителем в том, что лучшая форма правления – та, которая естественно вытекает из социально-психологической характеристики граждан. Все основные понятия социологии права (конфликт, взаимодействие, поведение, активность и т. п.) в конструкциях Г. Мерри получают "естественное" обоснование также при помощи интерпретации теории Монтескье.

Классики марксизма-ленинизма давали высокую оценку теории Монтескье, подчеркивали ее исторически прогрессивный, просветительский характер, критическую направленность против феодального государства, его институтов и норм. Объективно выражая интересы буржуазии, Монтескье надеялся своей теорией обеспечить политическую свободу, безопасность, интересы всего народа, всех социальных слоев, связывая с утверждением справедливых законов при помощи разделения властей наступление "царства разума". Он относился к числу тех просветителей, о которых В.И.Ленин писал, что они "не выделяла, как предмет своего особенного внимания, ни одного класса населения, говорили не только о народе вообще, но даже и о нации вообще".

Вместе с тем классики марксизма-ленинизма подвергли принципиальной критике идеализм Монтескье, показали классовые корни его политического ученая, объективно направленного на защиту буржуазных отношений. К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно выступали против антиисторической интерпретации теории разделения властей Монтескье, против попыток использовать ее для маскировки классового характера деятельности властей, как это делали и пытаются делать идеологи буржуазии.

Монтескье сумел увидеть ряд существенных моментов реального соотношения социально-политических сил во Франции середины XVIII в., а также объективно наметившееся разделение труда в процессе осуществления власти и управления, что позволило ему выдвинуть реально обоснованный проект конституционного устройства будущего буржуазного общества, направленный против деспотизма и злоупотреблений властью, на обеспечение политической своболы, безопасности, правопорядка и равенства граждан перед законом.

Для Монтескье разделение властей в государстве — это признак умеренного правления, для функционирования которого надо:

—> уметь комбинировать власти;

—> регулировать и умерять власти;

—> приводить их в действие, подбавляя "балласту одной, чтобы она могла уравновешивать другую".

Теория разделения властей и концепция свободы, разработанные Монтескье, составляют фундамент одного из направлений современной западной политической мысли — политического либерализма.

Судебная власть должна точно следовать предписаниям законов: "Если бы в них выражалось лишь частное мнение судьи, то людям пришлось бы жить в обществе, не имея определенного понятия об обязанностях, налагаемых на них этим обществом".

Монтескье был приверженцем суда присяжных: "Судебную власть следует поручать не постоянно действующему сенату, а лицам, которые в известные времена года по указанному законом способу привлекаются из народа для образования суда, продолжительность действия которого определяется требованиями необходимости".

О судебной власти Монтескье пишет в своей книге "О духе законов" следующее:

"Судебная власть была предоставлена народу, сенату, государственным сановникам и судьям. Надо рассмотреть, как она была распределена. Начинаю с дел гражданских.

Консулы судили после царей, а преторы – после консулов. Сервий Туллий сложил с себя обязанность творить суд по делам гражданским; консулы тоже не решали этих дел, за исключением очень редких случаев, которые поэтому получили название чрезвычайных. Они довольствовались тем, что назначали судей и формировали трибуналы, которые должны были судить. Судя по речи Аппия Клавдия, переданной Дионисием Галикарнасским, начиная с 259 года от основания Рима в этом видели установившийся обычай; и мы не зайдем слишком далеко, если отнесем установление этого обычая к Сервию Туллию.

Претор каждый год составлял список, или табель, лиц, которых он избирал для выполнения обязанности судей в продолжение года отправления им своей должности. Для каждого дела привлекали достаточное для его рассмотрения количество судей. Почти то же самое практикуется в Англии. Особенно благоприятно для свободы было тут то, что претор назначал судей с согласия сторон. Значительное количество отводов, которое допускается теперь делать в Англии, очень близко подходит к этому обычаю.

Эти судьи должны были только устанавливать факты, например, была или нет уплачена такая-то сумма, было или не было совершено такое-то действие. Что же касается вопросов о праве, решение которых требует некоторых специальных способностей, то они выносились на обсуждение трибунала центумвиров.

Цари сохранили за собой право суда по делам уголовным; от них это право перешло к консулам. В силу этой-то судебной власти консул Брут и предал смерти своих детей и всех участников заговора в пользу Тарквиниев. Эта власть была чрезмерна. Консулы уже обладали военной властью, теперь они стали применять эту власть и к гражданским делам, и их судебные решения, не стесняемые никакими формами судопроизводства, были скорее актами насилия, чем суда.

Этим было вызвано издание закона Валерия, дозволявшего апеллировать к народу по поводу всякого распоряжения консулов, угрожавшего жизни гражданина. Консулы уже не могли вынести смертного приговора римскому гражданину иначе, как по воле народа. Мы видим, что во время первого заговора в пользу возвращения Тарквиниев виновных судит консул Брут, во время второго – для суда над виновными созывают сенат и комиции.

Законы, названные священными, дали народу трибунов, которые образовали корпорацию, заявившую вначале безмерные притязания. Трудно сказать, что было сильнее: дерзкая требовательность плебеев или робкая уступчивость сенаторов.

Закон Валерия дозволил апеллировать к народу, т. е. к народу, состоящему из сенаторов, патрициев и плебеев; но плебеи постановили, что апелляции следует обращать только к ним одним. Вскоре был поднят вопрос ,о том, могут ли плебеи судить патриция, что стало предметом распри, порожденной делом Кориолана и вместе с этим делом окончившейся. Кориолан, обвиненный трибунами перед народом, утверждал вопреки духу закона Валерия, что его как патриция могут судить только консулы. Плебеи также вопреки духу закона решили, что его должны судить только одни плебеи, и действительно судили его.

Законы двенадцати таблиц все это изменили. Они постановили, что вопрос о жизни и смерти гражданина должен решаться лишь большими народными собраниями. Таким образом, плебеи, или, что то же самое, комиции по трибам, стали судить только преступления, наказуемые денежным штрафом. Для вынесения смертного приговора нужен был закон; для присуждения к денежному штрафу достаточно было плебисцита.

Это определение законов двенадцати таблиц было очень благоразумно. Благодаря ему плебеи и сенаторы стали действовать с удивительным согласием: так как компетенция тех и других была поставлена в зависимость от строгости наказания и природы преступления, то им было невозможно обойтись без взаимного соглашения.

Закон Валерия лишил государственный строй Рима всего, что у него еще оставалось общего с правлением греческих царей героической эпохи. Консулы уже не имели власти карать за преступления. Хотя все преступления имеют публичный характер, тем не менее надо отличать те из них, которые касаются взаимных отношений граждан, от тех, которые, скорее, касаются отношений государства к гражданам. Первые называются преступлениями частными, а вторые – публичными. Публичные преступления судил сам народ. Что касается частных, то он поручал специальной комиссии назначать квестора для суда над каждым преступлением этого разряда. В квесторы народ часто избирал должностное лицо, но иногда и частное. Их называли квесторами отцеубийства. О них упоминается в законах двенадцати таблиц.

Квесторы назначали так называемого судью данного дела, который избирал по жребию судей, составлял суд и председательствовал в нем.

Следует обратить внимание на участие, которое принимал сенат в назначении квестора, для того чтобы уяснить себе, каким образом были в этом отношении уравновешены власти. Иногда сенат заставлял избрать диктатора для отправления должности квестора; иногда он приказывал, чтобы избрание квестора было поручено народному собранию, созванному трибуном; наконец, случалось, что народ давал поручение избранному им для этого должностному лицу сообщить сенату о каком-нибудь преступлении и просить его назначить квестора, как это видно из суда над Луцием Сципионом, о котором говорит Тит Ливии.

В 604 году от основания Рима некоторые из этих временных комиссий были обращены в постоянные. Мало-помалу материал преступлений был разделен по вопросам, которые составили предмет постоянных судов. Каждый из этих судов был поручен ведению особого претора. Власть преторов судить эти преступления была ограничена годичным сроком, по истечении которого они отправлялись управлять своими провинциями.

В Карфагене совет ста состоял из пожизненных судей. Но в Риме преторы назначались на один год, а судьи – даже на более короткий срок, потому что они назначались для каждого дела особо.

До Гракхов судей избирали из сословия сенаторов. Тиберий Гракх заставил избирать их из сословия всадников; эта перемена была настолько важной, что сам трибун считал, что он одной этой мерой подорвал силу сословия сенаторов.

Надо заметить, что распределение трех властей может быть очень благоприятно для свободы конституции, хотя менее благоприятно для свободы гражданина. В Риме могущество народа, обладавшего законодательной властью и частью власти исполнительной и судебной, было так велико, что оно нуждалось в противовесе со стороны другой власти. Хотя сенат и обладал частью исполнительной власти и некоторыми отраслями законодательной, но этого было мало для противовеса народу. Нужно было, чтобы он пользовался частью судебной власти, и он пользовался ею, когда судей выбирали из сенаторов. Но после того как Гракхи лишили сенаторов участия в суде, сенат уже не мог противостоять народу. Таким образом, Гракхи поколебали свободу строя ради усиления свободы народа, но последняя погибла вместе с первой.

Отсюда произошли бесконечные бедствия. Государственный строй был изменен в такое время, когда в пылу гражданской борьбы основные законы уже почти не существовали. Всадники перестали быть тем средним сословием, которое соединяло народ с сенатом, и узы единения в государственном строе были порваны.

Существовали и частные причины, в силу которых не следовало поручать судебную власть всадникам. Государственный строй Рима был основан на том принципе, что войско его должно было состоять из лиц, достаточно состоятельных, чтобы отвечать перед республикой за свое поведение своим имуществом. Всадники, как люди самые богатые, составляли кавалерию легионов. Но после своего возвышения они уже не захотели служить в этом войске. Надо было образовать новую кавалерию: Марий стал набирать в свои легионы всякий сброд, и республика погибла.

Кроме того, всадники брали на откуп доходы республики; они были жадны, они сеяли одно общественное бедствие за другим, одну нужду за другой. Таких людей не только не следовало делать судьями, но и самих их надо было бы постоянно держать под надзором судей. К чести наших старинных французских законов надо сказать, что при заключении договоров с деловыми людьми они относились к ним с недоверием, которое, естественно, внушает неприятель. Когда в Риме судебная власть была передана откупщикам, не стало ни добродетели, ни порядка, ни законов, ни судов, ни судей.

В некоторых отрывках из Диодора Сицилийского и Диона встречается довольно наивное изображение такого положения дел. "Муций Сцевола, - говорит Диодор, - захотел воскресить нравы старицы, жить честно и воздержанно, только на средства от своего собственного имущества. Предшественники его, вступив в сообщничество с откупщиками, которые были в это время судьями в Риме, наводнили провинцию всякого рода преступлениями. Но Сцевола покарал ростовщиков и посадил в тюрьмы тех, которые сажали туда других".

Дион рассказывает, что наместник Сцеволы Публий Рутилий – человек, не менее Сцеволы ненавистный всадникам, был обвинен по своем возвращении из провинции в том, что он получил подарки и присужден к денежному штрафу. Он тотчас же заявил об уступке своего имущества. Он доказал свои права на владение им, и его невинность обнаружилась в том, что ценность его имущества оказалась гораздо меньше ценности того, в похищении чего его обвиняли. Он не захотел более жить в одном городе с такими людьми.

Диодор говорит еще, что итальянцы закупали в Сицилии партии рабов для возделывания своих полей и ухода за своими стадами и не кормили их, вследствие чего эти несчастные, одетые в шкуры животных, вооруженные копьями н дубинами и окруженные стаями больших собак, были вынуждены грабить по большим дорогам. Они опустошали всю провинцию, так что жители ее могли считать своим только то имущество, которое находилось под охраной городских стен. И ни один проконсул, ни один претор не мог или не хотел воспротивиться этим беспорядкам, не смел наказать этих рабов, потому что они принадлежали всадникам, которые обладали судебной властью в Риме. Это было, однако, одной из причин восстания рабов. Скажу только одно: людям, занимавшимся профессией, единственная цель которой – нажива, профессией, которая всегда всего требовала, но от которой никто ничего не требовал, профессией, неумолимой и глухой ко всему на свете, - этим людям, которые не только расхищали богатства, но разоряли и самую бедность, не следовало вручать судебную власть в Риме."

Правовые взгляды

В идейном наследии Монтескье большое значение имеет его правопониманне. Уже одно название основного труда Монтескье, над которым он работал более 20 лет, – "О духе законов" говорит о том, что юридическая проблематика была основным содержательным звеном его творчества. Правопонимание Монтескье является тем стержнем, вокруг которого выкристаллизовывались все остальные идеи этого мыслителя.

Учение Монтескье о праве сформировалось в идейной борьбе с теологическими подходами к юриспруденции. В своей работе "Защита "О духе законов" Монтескье последовательно размежевывал предметные области юриспруденции и теологии, заявляя своим критикам о том, что не надо искать теологии в его политике, ибо в таком случае он был бы теологом в политике. "Это все равно, – продолжал он, – что сравнивать кюре, смотрящего на луну с колокольни, и астронома, который смотрит на луну в телескоп". Согласно Монтескье, у юриспруденции свой предмет и методы исследования, отличные от теологии, а право невозможно познать из религиозных откровении и заповедей морали.

Отрицая феодальное право, Монтескье оценивал многие его положения как произвол и неправо, как нормы, обеспечивающие свободу монарха и его придворных притеснять подданных государства, как нормы, оправдывающие эти притеснения. Будучи просветителем, Монтескье видел в праве общечеловеческую ценность, находил цель права в свободе, равенстве, безопасности и счастье всех людей. Критика феодального права и соответствующих ему доктрин велась Монтескье с позиций поиска "духа законов", элементов истинно правового, справедливого, закономерного в различных системах законодательства. Для обнаружения "духа законов" он исследовал право Древней Греции и Рима, право древних германцев, франков, а также последующую историю феодального законодательства Франции и многих других стран, широко используя историко-сравнительный метод.

Обоснование нового, зарождающегося буржуазного права сопровождалось у Монтескье тенденцией к компромиссности, умеренности, эволюционизму, особенно при формулировании программы законодательных преобразований Франции XVIII века. Его концепция не порывает с идеей сословных привилегий.

При всех недостатках позиции Монтескье важным достижением его правопонимания был принцип историзма, сравнительно-исторического изучения и трактовки правовых явлений. Это заметно отличало его учение от других естественно-правовых концепций, выводивших право из абстрактно понятой природы человека, неизменной и вечной. "Кроме того, Монтескье видел, что положительные законы государств – не продукт произвольной деятельности законодателей, не простая проекция естественных законов, вытекающих из разумной и вечной природы человека, на законодательство, а результат закономерного воздействия различных факторов общественного развития на законотворческий процесс, которые должны учитываться законодателем и проявляются в том, что он назвал "духом законов". Тем самым концепции Монтескье органически присущ социологический подход к политико-правовым явлениям.

Для успешной правотворческой деятельности верное определение "духа законов" – необходимое условие создания разумных положительных законов государства, адекватно отражающих справедливое право. В учении Монтескье предпринята, попытка при помощи категории "дух законов" разрешить дилемму "право – закон", осветить внутреннюю взаимосвязь этих понятии. Таким подходом он стремился доказать, что исторически существующие системы положительного права неизбежно содержат в себе в определенной степени элементы истинно правового, разумного, естественного начала, а не являются лишь плодом чистого умозрения, оторванного от реальной исторической действительности, или результатом произвольного стечения обстоятельств. Таким образом, в рамках теории естественного права Монтескье, различая право и закон и стремясь при помощи категории "дух законов" объяснить их соотношение, создал историко-факторологическое направление и нашел пути для дальнейшего развития правовой науки, поисков сущности и основных черт права не в вечной и неизменной природе человека, а в его истории и социальной действительности.

Закон вообще — это, по Монтескье, человеческий разум, управляющий всеми людьми. Поэтому, замечает он, "политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума". Однако он не ограничивается подобной общей рационалистической схемой соответствия закона разуму. Специфика позиции Монтескье проявляется именно в содержательной конкретизации этой схемы, призванной раскрывать многообразие факторов, образующих в своей совокупности "дух законов", т. е. то, что определяет разумность, правомерность, законность и справедливость требований положительного закона в гражданском состоянии.

Вместе с тем ошибочно считать, как это делает французский исследователь Л.Альтюссер, что у Монтескье в учении о праве нет методологической связи с теоретиками естественного права, что его правопонимание порывает с прошлыми подходами к праву и т. п. "Монтескье тем самым, – подчеркивал этот автор, – разрывает без сожаления с теоретиками естественного права".

Монтескье сознавал важность преемственности идей в правопонимании, необходимость учета всего лучшего, что накопила правовая мысль в истории, для формирования собственной концепции, Монтескье пытался дать синтез, обобщение всего накопленного политико-правового материала. "Я очень благодарен Гроцию и Пуфендорфу за то, – писал Монтескье в "Мыслях", – что они проделали большую часть этой работы до меня. Они ее выполнили с высоты гениев, которую я не мог бы достигнуть". Он много раз призывал воздать "должное новейшему времени, современному разуму, нашей религии, нашей философии, нашим нравам". Одновременно Монтескье критиковал Гроция, Пуфендорфа, иных теоретиков естественного права, которые занимались "публичным правом, основываясь на данных древней истории, исходя из требования строгой справедливости, впали в большие заблуждения".

Во времена Монтескье теория естественного права как в реакционных, так и прогрессивных ее вариантах была господствующим течением правовой мысли. Реакционные течения ставили перед собой задачу укрепления феодального права и королевского абсолютизма. Идейной их основой было вышеупомянутое "Политическое завещание" Ришелье.

Реакционным интерпретациям естественного права в французской правовой мысли первой половины XVIII века противостояло рационалистическое направление этой теории, в методологическом плане связанное с учениями Гроция, Спинозы, Гоббса, Локка.

Монтескье – сторонник рационалистического направления в понимании теории естественного права. Вместе с тем он видел слабости сугубо рационалистического истолкования естественного права и по-своему стремился их преодолеть в историко-факторологической интерпретации этой теории при помощи насыщения ее конкретным историческим материалом из истории права. Подобно другим теоретикам естественного права он различал право и закон, но пытался проанализировать их соотношение и взаимосвязь при помощи категории "дух законов".

В учении Монтескье право – это то, что предшествует закону и определяет его. Право является выражением справедливости. Только справедливое может быть правом. Справедливость, по Монтескье, имеет двойственный характер. С одной стороны, он наделял справедливостью людей от природы, считая, "что люди рождены, чтобы быть добродетельными и что справедливость – качество, присущее им также, как и самое существование. В истории о двух племенах троглодитов из "Персидских писем" Монтескье рисовал картину гибели того народа, в котором отсутствовали начала справедливости, где люди думали только о себе, своих потребностях и нуждах. Данную точку зрения он противопоставлял идеям Гоббса, который утверждал, что справедливость не имеет абсолютного существования, коренится в человеческом разуме и зависит от соглашений и договоров. Монтескье, напротив, подчеркивал, что справедливость вечна и не зависит от человеческих соглашений и законов, когда писал: "Если (люди) установили общества, то потому, что существуют принципы справедливости. Вот и все".

С другой стороны, Монтескье находил проявления справедливости в конкретной исторической действительности и характеризовал справедливость как определенное соотношение между вещами. "Справедливость – это соотношение между вещами: оно всегда одно и то же, какое бы существо его ни рассматривало, будь то бог, будь то ангел или, наконец, человек".

Вечность и врожденность справедливости вытекает из всеобщей закономерности, законообразности мира, которая охватывает и такой сложный феномен природы, как человек. А понимание справедливости как отношении между вещами дает объективный критерий различения права от произвола. Право в учении Монтескье идентично справедливым отношениям. "Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей".

Произвол – это, согласно Монтескье, то, что не соответствует справедливым отношениям и законам. Таким образом, право в концепции Монтескье есть справедливые отношения между явлениями и вещами, оно носит объективный характер, познаваемый чувствами и разумом. Люди для своего блага могут познать справедливые отношения между вещами и затем создать положительные законы, которые бы соответствовали праву. "Законам, созданным людьми, – указывал он, – должна была предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего, ни справедливого, ни несправедливого, значит утверждать, что до того, как был начерчен круг, его радиусы не были равны между собою".

Имея в виду прежде всего феодальное законодательство, Монтескье отмечал, что оно не соответствует справедливым отношениям, праву. "Большинство законодателей, – писал он, – были людьми ограниченными, которые только случайно оказались во главе других и не считались ни с чем, кроме собственных предрассудков и бредней". Публичное право феодальной Европы, самый большой раздел положительных законов, по его мнению, "учит государей, до каких пределов могут они нарушать справедливость, не нанося ущерба собственным интересам". А наука оправдывающая такое законодательство, возводит неисправность в систему.

Цель учения Монтескье о праве в том, что бы справедливое право стало основой положительного законодательства. Для реализации этой цели просветитель считал важным дать людям основы необходимых знаний, методы и пути познания справедливых отношений. Эти задачи, однако, решаются не мгновенно, а в процессе длительного развития человека и общества при помощи воспитания и просвещения людей, но прежде всего – законодателей.

Сложность реализации права в человеческих отношениях заключается в непостоянстве, противоречивости поведения человека в процессе его исторического развития. Монтескье рассматривал человека не только с его физической, но и с духовной стороны, делая акцент на разуме, страстях, чувствах в различные периоды истории. В его концепции поведение людей изменяется при изменении физических, социальных, исторических условий их жизни. В характерах людей, в условиях их жизни Монтескье усматривал корыстные начала, которые приводят к тому, что люди не следуют праву даже тогда, когда знают и "улавливают" справедливые отношении. "Справедливость возвышает свой голос, но он заглушается шумом страстей. Люди могут совершать несправедливости, потому что они извлекают из этого выгоду и потому что свое собственное благополучие предпочитают благополучию других".

В таком случае реализация права в отношениях между людьми, указывал Монтескье, возможна только тогда, когда оно получает общеобязательный характер при помощи государства, основной функцией которого становится законотворчество, вытекающее из знания справедливых отношений. В концепции Монтескье право, законодательство и государство взаимосвязаны и взаимообусловлены. Право в политическом обществе существует в том случае, когда оно сформулировано в виде положительных законов государства и реализуется при помощи принудительной силы его органов. В свою очередь законодательство будет правом только тогда, когда законодатель выявит справедливое право из многообразия закономерных, необходимых отношении между людьми и сформулирует его в виде положительных законов государства.

Принципиальная возможность совпадения права и законодательства коренится в разумности человеческой природы. Разум возвышает человека над всеми другими существами, давая ему возможность создавать законы, соответствующие справедливому праву. Монтескье писал: "Единичные разумные существа могут сами для себя создавать законы". К этому люди приходят постепенно, по мере развития их мыслительных способностей. В дообщественном состоянии человек – существо чувственное, он "обладает не столько познаниями, сколько способностью познания", его деятельность определяется такими же инстинктами, соответствующими законам природы, как и у животных. В дообщественном состоянии, по Монтескье, человек управляется лишь естественными законами, среди которых он называл мир, стремление добывать себе пищу, желание жить в обществе и др.

На стадии соединения людей в обществе, когда мыслительные способности развились и у них появилось отвлеченное мышление, когда человек "доходит до приобретения познаний", становится разумным существом, былые естественные законы изменяются: мир превращается в войну, слабость – в силу, а вместе с этим появляются законы, созданные людьми при помощи разума. Вновь возникшее право Монтескье определяет как "человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли"; положительные законы становятся определением разума.

Разумное, а значит, и правовое всегда в той или иной мере присутствует в положительных системах законодательства, но степень их разумности различна. Она зависит от уровня развития общественного сознания, просвещенности, образованности как правителей, законодателей, так и народа, от системы воспитания, физических, исторических, социальных условий жизни конкретного общества, его формы правления и т. д. Одним словом, правомерность, правовой характер законов зависит от исторического уровня развития того или иного народа и соответствующего ему государства. С изменением исторической обстановки и практики в таком обществе должны изменяться и его положительные законы. "Человеческим законам, – указывал Монтескье, – свойственно от природы подчиняться всем видоизменяющимся обстоятельствам действительности...". Релятивность, изменчивость законов, созданных людьми, – обстоятельство, постоянно подчеркиваемое и тщательно исследуемое в историко-факторологической концепции права Монтескье.

Изменчивость законов ведет к тому, что законодатели постоянно должны создавать новые законы и отменять отжившие старые. Процесс законотворчества у Монтескье – это не создание вечного "кодекса природы", а непрерывный процесс, как непрерывна сама история. Поэтому он считал необходимым найти в существующей действительности те факторы, которые бы определяли содержание положительного права, были бы той объективной основой, учитывая которую законодатели могли бы правильно составлять и изменять законы.

Согласно Монтескье, люди в обществе управляются не произвольно, а в соответствии с различными факторами общественного развития, влияющими на природу людей и характер их отношений между собой в процессе общения. "Государства, – подчеркивал он, – управляются пятью различными факторами: религией, максимами правления, законами, нравами и обычаями. Эти факторы находятся во взаимосвязи друг с другом. Если вы измените один из них, то другие неизбежно последуют за ним". Факторы общественного развития формируют в государстве "общий дух" нации, представляющий собой определенный тип мышления и поведения людей в обществе. "Общий дух" нации определяет исторические судьбы того или иного общества и является результатом взаимодействия факторов общественного развития не только в настоящее время, но и в процессе исторического развития нации. Для законодателя задача определения "общего духа" связана с установлением "духа законов" как отношения факторов общественного развития (климата, правил правления, нравов, обычаев, религии и др.) к положительным законам государства.

Разумный законодатель, зная факторы, определяющие "дух законов" и его соотношение с законодательством в государстве, может создать и периодически изменять соответствующую "духу законов модель законодательства, адекватно отражающую справедливое право государства на определенном этапе ее исторического развития. Вот почему в концепции Монтескье нет двух правовых систем: естественной и положительной, имеющих одинаковую нормативную силу. Положительное, законодательство государства в определенной степени является естественным, поскольку отражает в тебе "дух законов". Однако, согласно Монтескье, законодатель постоянно должен различать право и закон, приводить в соответствие с "духом законов" положительные законы государства, в противном случае это угрожает целостности и стабильности данного государственного строя и тех отношений, которые он защищает. Различая право и закон, Монтескье тем самым боролся за прогрессивную для того времени идею необходимости соответствия законодательства закономерному развитию социальных явлений. Категория "дух законов" стала основной идеей его правопонимания. Под воздействием каких факторов общественного развития формируется "дух законов" каждой страны и способы его выявления? – вот дальнейшая тема рассуждений Монтескье о законодательстве.

Одним из основных факторов, влияющих на законодательство страны, является ее политический строй. "Я начну с рассмотрения тех отношений, – писал Монтескье, – в которых законы состоят к природе и принципу каждого правительства, уделяя особое внимание изучению этого принципа, ввиду того что он оказывает решающее влияние на законы". Он выводил различие законов сначала из природы каждого правления. В республике, где у власти находится весь народ, содержание законов зависит от порядка проявления воли народа, и основными законами там будут "законы, определяющие право голосования", порядок голосования, форму подачи избирательных бюллетеней. Одним словом, природа демократии предполагает четко разработанную систему избирательных законов.

В аристократии законы имеют несколько иное содержание, чем в демократии, поскольку ее природа вручает власть в руки небольшого числа лиц, отличающихся от народа богатством, преимуществами рождения, почестей и т. п. Избирательные законы здесь отходят на задний план, тогда как увеличивается значение законов, уравнивающих знать между собой, регулирующих порядок отправления власти должностными лицами из числа аристократов.

Природа монархии предполагает, согласно Монтескье, наличие в стране "основных законов", при помощи которых монарх управляет государством, реализуя эти законы в своей деятельности. Положительные законы монархии включают в себя права и прерогативы политических сословий: духовенства, дворянства, горожан, а также права парламентов и судов. Природа деспотического правлении ведет к тому, что там основным законом является назначение визиря.

Более подробно просветитель перечисляет те законы, которые вытекают из принципов каждой формы правления, поскольку от целостности и чистоты принципа зависит стабильность государственного строя. Республиканские законы должны соответствовать принципу республики – добродетели, монархические законы – чести. Например, для республики Монтескье предлагает целую систему законов, вытекающих из ее принципа. Их цель – достичь того, чтобы все граждане и должностные лица в государстве руководствовались в своих отношениях добродетелью, чему соответствует любовь к отечеству, стремление к равенству и законности.

Значительную роль в выявлении "духа законов" различных государств играют физические свойства страны: ее климат, почва, размеры, ландшафт. Прежде всего Монтескье рассматривал действие климата на характер законодательства в стране. Это воздействие опосредовано влиянием климата на природу человека, его страсти, черты характера, способности ума. Говоря о влиянии климата, он исходил из того, что "если справедливо, что характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны в различных климатах, то законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих характеров".

В жарком климате организм людей слабый, тело лишается силы и это "расслабление тела переходит на душу: такой человек ко всему равнодушен, не любопытен, не способен ни на какой благородный подвиг, ни на какое проявление великодушия, все его склонности приобретают пассивный характер, лень становится счастьем, там предпочитают переносить наказание, чем принуждать себя к дейтельности духа, и рабство кажется более легким, чем усилия разума, необходимые для того, чтобы самому управлять собою". Следствием этого климата могут быть деспотические законы, ограничивающие свободу людей жаркого климата и ведущие к установлению деспотии, где религиозные нормы будут иметь большее значение для регулирования отношении между людьми, чем собственно положительные законы, зависящие в таком случае от произвольной воли одного.

Напротив, в холодном климате, оказывает Монтескье, организм у людей крепкий, тело закалено в борьбе с холодом и трудностями Люди этого климата мужественны к могут защищать свою свободу, что ведет чаще всего к республиканским законам, где проявляется добродетель северных народов. В странах умеренного климата чаще возникают монархические законы. Они соответствуют тем народам, которые непостоянны "в своем поведении и даже в своих пороках и добродетелях, так как недостаточно определенные свойства этого климата не в состоянии дать им устойчивость".

Монтескье устанавливает определенную зависимость характера законов того или иного государства от его климата. Вместе с тем важно отметить, что в его концепции влияние климата на законодательство может быть ослаблено действием других факторов, в частности политическими факторами и деятельностью разумного законодателя.

Позиция Монтескье в этом вопросе более гибкая, на нее наложила отпечаток его вера в большие возможности законодателя, вооруженного знанием основных закономерностей развития человека и общества. Климат определяет характер людей, скорее всего, в их диком и первобытном состоянии. А в государственно-организованном обществе на первое место выдвигаются иные факторы, прежде всего природа и принцип правления, характер процессов законотворчества. В этой связи Монтескье приводит пример деятельности законодателей Китая, которые успешно боролись с последствиями действия климата на природу любой своей страны. В конечном счете он сделал характерный вывод: "...Дурные законодатели – это те, которые поощряли пороки, порожденные климатом, а хорошие – те, которые боролись с этими пороками".

На содержание положительных законов влияют также размеры страны. Обширные территории гoсударств, по Монтескье, являются фактором, ведущим к возникновению в стране деспотических законов, тогда как средние и малые размеры государств располагают к созданию в них монархических и республиканских законов.

Ландшафт страны, гористый или равнинный, действует на характер законодательства в стране. В гористой стране, считал Монтескье, чаще создается республиканское законодательство, в равнинной стране – аристократические или монархические законы. Описывая политическую историю Древней Греции, он приводил для подтверждения этих выводов факты из ее законотворческого опыта: горцы хотели во что бы то ни стало иметь народное правление, жители равнин требовали правления знати, а те, которые жили близ моря, стояли за правление, смешанное из двух первых.

Островное государство склонно к принятию республиканских законов. "Островитяне, – писал Монтескье, – более склонны к свободе, чем жители континента".

Определенное значение имеет характер почвы для определения "духа законов". Если почва в стране плодородная, то жители этой страны занимаются земледелием, что ведет к монархическим и деспотическим законам. "В стране с подходящей для земледелия почвой, – указывал Монтескье, – естественно, устанавливается дух зависимости. Крестьяне, составляющие главную часть ее населения, менее ревнивы к своей свободе, они слишком заняты работой, слишком поглощены своими частными делами".

Образ жизни народа – один из важных факторов влияющий на законодательство страны. При его исследовании Монтескье обращал внимание законодателя на те способы, "которыми различные народы добывают себе средства к жизни" – земледелие, пастушество, торговлю, мореплавание, охота и др. У народов, занимающихся земледелием, существуют подробные нормы, регулирующие вопросы землепользования, тогда как сами законы приобретают монархический или деспотический характер. Но высокоразвитое земледелие, указывал он, нуждается в законах, обеспечивающих большую свободу граждан. В странах с таким земледелием чаще возникают республиканские законы.

Иной характер имеет законодательство в государствах, где население занимается мореплаванием и торговлей. Здесь законы должны обеспечивать политическую свободу гражданам и носить республиканский характер. Скотоводческие народы в государственно-организованном обществе также чаще всего имеют республиканские законы. "У этих народов, – полагал Монтескье, –свобода личности так велика, что она естественно влечет за собой и свободу гражданина". Законы скотоводческих народов прежде всего определяют правила дележа добычи, наказания за воровство, т. е. регулируют отношения, вытекающие из образа жизни этих народов.

Влияет на содержание положительных законов и численность населения в государстве. Там, где число населения велико, Монтескье отмечал наличие законов, регулирующих выезд людей за пределы страны, образование колоний, деторождение. И наоборот, когда число людей в стране небольшое, то появляется необходимость в принятии законов, поощряющих процессы увеличения населения.

Религию Монтескье называл одним из факторов, влияющих на законодательство той или иной страны. Магометанская религия соответствует деспотическим законам, тогда как христианская религия ведет к установлению монархических или республиканских законов. В целом он видел в наличии религиозных норм в государстве положительный фактор, способствующий смягчению правления, но Монтескье протестовал против смешения этих норм с правовыми нормами, так как положительные законы и религиозные нормы имеют различные источники. Особенно негодует он против применения уголовных законов в вопросах религии. Смешение уголовного права и канонического права в деятельности суда инквизиции было величайшим злом для тех народов, где это имело место: у испанцев и португальцев. "Словом, в истории, – резюмировал Монтескье, – мы находим достаточно доказательств тому, что карательные законы в данном случае достигали только одного результата – физического истребления".

Определенное значение среди факторов, воздействующих на положительные законы государств, имеет в концепции Монтескье народный дух. Народный дух – это характерные психологические черты того или иного народа, включающие в себя его нравы, обычаи. Законы должны соответствовать народному духу, учитывать своеобразные черты народа при регулировании различных отношений в стране. Креме того, по Монтескье, народный дух и законы находятся во взаимной связи и должны дополнять друг друга. "Пока у римлян не были испорчены нравы, – отмечал он, – они не имели особого закона против казнокрадства". Общительность, гордость, тщеславие, честность и другие социально-психологические качества народов должны учитываться разумным законодателем в процессе его деятельности.

Указание Монтескье о множестве факторов, влияющих на содержание положительных законов, также отличает его правовую концепцию от взглядов современников. Для того времени теория множественности факторов законодательства была прогрессивным явлением в юриспруденции, так как господствовал взгляд на законотворчество как во многом произвольный процесс. В историко-факторологической концепции права Монтескье была предпринята попытка реалистического анализа законотворчества как объективного процесса. Благодаря этому в его подходе к праву предвосхитились отдельные элементы научной социологии праваиу этой связи Г. В. Плеханов писал: "Ясно, что непосредственное влияние "климата", и вообще географической среды на привычки и образ мыслей людей вовсе не так велико, как это думали Монтескье и его ученики. Иное дело – посредственное влияние, т. е. влияние названной среды на общественные отношения".

Марксизм использовал то ценное, что было в учении о множественности факторов законодательства, для создания историко-материалистической концепции права и стал на позиции критики его неверных положений. Необходимо видеть, что историко-факторологическая концепция, широко распространенная в ее различных толкованиях и в современной социологии права, остается в рамках идеалистической философии, поскольку не подчеркивает решающей роли материальных, экономических отношений. "С точки зрения теории факторов, – указывал Г. В. Плеханов, – человеческое общество представляется тяжелой кладью, которые различные "силы" – мораль, право, экономика и т. д. и т. п. – тащат каждая со своей стороны по историческому пути. С точки зрения современного материалистического понимания истории дело принимает совсем другой вид. Исторические "факторы" оказываются простыми абстракциями, и, когда исчезает их туман, становится ясно, что люди делают не несколько отдельных одна от другой историй – историю права, историю морали, философии и т. д., а одну только историю своих собственных общественных отношений, обусловливаемых состоянием производительных сил в каждое данное время".

Понимание законодательства как сформированной человеческим разумом системы норм, содержание которых зависит от ряда объективно существующих факторов, привело к тому, что роль законодателя в учении Монтескье характеризовалась существенно иначе, чем в других доктринах того времени. Превалировал взгляд на законодателя как на лицо, способное по своему субъективному усмотрению изменить законы и соответствующий им порядок вещей. Зачастую роль законодателя отводили просвещенному монарху, королю-философу, а главную задачу политического мыслителя усматривали в том, чтобы убедить правителя в необходимости реформ. Причем вне анализа оставались пути, принципы и формы самого законотворчества, поскольку законодательство считалось по преимуществу произвольным процессом.

Законодатель в концепции Монтескье, кем бы он ни был, – это прежде всего ученый, исследователь, руководствующийся в процессе законодательства объективными закономерностями, действующими в обществе. Произвол в установлении законов исключается. Законодатель выражает в положительных законах сложившиеся в обществе отношения.

Рассматривая законодателя как исследователя, Монтескье отмечал специфику самого законотворческого процесса, накладывающего отпечаток на формирование положительных законов. Поэтому характер процессов законотворчества также становится одним из факторов, определяющих систему законодательства. Разумные и справедливые законы "обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются".

Творческая роль законодателя в концепции Монтескье заключается в его умении учитывать всю совокупность норм, регулирующих отношения людей в обществе, к которым наряду с положительными законами относятся религиозные, моральные, естественные нормы. Разграничение этих норм и выделение отношений, регулируемых юридическими законами, – важное условие для создания справедливого законодательства. "Существуют, следовательно, различные разряды законов, – делал вывод Монтескье, – и высшая задача человеческого разума состоит в том, чтобы точным образом определить, к какому из названных разрядов по преимуществу относятся те или иные вопросы, подлежащие определению законов, дабы не внести беспорядка в те начала, которые должны управлять людьми".

Монтескье считал, что основным принципом при составлении законов должна быть умеренность. "Я уже сказал, – подчеркивал он, – что дух умеренности должен быть духом законодателя". Для создания справедливых законов важна цель, которую преследует законодатель. Целью этих законов, согласно Монтескье, должны быть благо и счастье всех граждан в государстве, где политическими законами разумный законодатель обеспечивает свободу и безопасность, а гражданскими – собственность граждан. Он также назвал целый ряд правил законодательной техники, которые должны учитываться при создании законов. По Монтескье, слог законов должен быть простым, чтобы "слова закона вызывали у всех людей одни и те же понятия". Законы должны носить устойчивый, стабильный характер и изменяться только при достаточных основаниях.

Деятельность законодателя в историко-факторологической концепции права Монтескье, хотя и определяется "духом законов", но имеет творческий характер, в сам законодатель является одним из факторов, формирующих законодательство различных стран. Только просвещенный законодатель, указывал Монтескье, обладающий достаточно развитыми умственными способностями и имеющий знания о целях, принципах и правилах нормотворчества, может адекватно отразить в своей законодательной деятельности справедливое право. В этой позиции Монтескье проявлялась характерная для всех политических мыслителей французского Просвещения вера в человеческий разум, в широкие возможности просвещения и законодательства для установления новых общественных отношений.

Юридическая теория Монтескье воздействовала на последующие французские дореволюционные правовые теории Дидро, Гельвеция, Гольбаха, Руссо. Правопонимание Дени Дидро, главы энциклопедистов, во многом определялось влиянием учения Монтескье о праве. Представление Монтескье о праве как выражения общей воли государства получило дальнейшее развитие и дополнение в трудах Дидро, который писал: "Воля отдельных лиц ненадежна, она может быть и богатой, и дурной, а общая воля всегда является благой – она никогда не обманывается. Она не обманет никогда". Различая право и закон, Дидро воспринял основное звено историко-факторологической концепции права Монтескье – его теорию множественности факторов, определяющих содержание положительных законов. В статье о законодателе для "Энциклопедии" он, по сути дела, повторял положения Монтескье: "Конституционные законы – это законы, устанавливающие образ правления. Издавая эти законы, законодатель должен принимать во внимание размер территории, занимаемой нацией, особенности ее почвы, силу и характер соседних наций, а также и характер своей нации".

Буржуазная юриспруденция в целом высоко оценивала правовую концепцию Монтескье. Его идеи в послевоенные годы, как и прежде, были основой для построения либеральных и конституционных теорий права, нашедших свое концентрированное выражение в учениях о правовом государстве.

Во Франции, в Бордо, на родине Монтескье, имеется координационный центр по изучению наследия Монтескье. Этот центр организовал ряд конгрессов и симпозиумов ученых различных стран по творчеству Монтескье. Причем буржуазные исследователи явно преувеличивают значение правового учения Монтескье. Это, например, отчетливо проявляется при оценке его работы "О духе законов" как "самого великого произведения политической мысли XVIII века и даже всей нашей западной цивилизации".

Американский исследователь Т. Пэнгл в своем комментарии к трактату "О духе законов" обратил внимание, что идеи и методы Монтескье не были до конца поняты в новое время, несмотря на то что он признанный предшественник либерализма, давший непревзойденные образцы понимания его больших и важных проблем. Актуальность изучения трудов Монтескье особенно усиливается в наши дни. "Необходимость и важность изучения Монтескье, – подчеркивал Т. Пэнгл, – более актуальны для нынешнего поколения. Серьезное размышление над такой книгой, как "О духе законов", позволит дать большую часть ответов по поводу кризиса теоретических основ наших политических принципов". В трудах Монтескье Т. Пэнгл находит истоки новых политологических построений, способных вывести современное буржуазное общество из тупика и заблуждений. "Монтескье, – считает он, – обосновал установление того, что теперь часто объявляется как "гуманизация" или "гуманное общество". Именно у Монтескье "гуманность", которая стала заменой христианского милосердия, заняла центральное место в политических рассуждениях".

Кризис либерализма Пэнгл связывает с кризисом разума, с рационалистической трактовкой естественного права. "Кризис либерализма как такового – есть кризис самого разума". Поэтому он тщательно прослеживает в своем комментарии, как Монтескье якобы дает из анализа человеческих потребностей истинное понимание естественной природы человека и его разума, разума, который представляет собой историческую необходимость. "Только при изучении трактата "О духе законов", – восклицает Пэнгл, – мы найдем глубинный источник затруднений современной либеральной мысли, выходом из которых будет замена природы историей как окончательный стандарт для наших нормативных установлений".

Одновременно ведутся споры о месте Монтескье и его правовой концепции в истории правовых учений, исследуются вопросы обшей теории права Монтескье, отмечаются своеобразие и оригинальность его право понимания для нового времени. Так, Р. Шэклтон отмечает, что Монтескье является теоретиком естественного права, несмотря на его социологический реализм в изучении законодательства. "И у Монтескье, – пишет он, – имеются некоторые принципы справедливости, которые старше общества и на которых базируется человеческое общество. Он в этом смысле теоретик естественного права".

Классики марксизма-ленинизма дали подлинно научную оценку правопонимания Монтескье, его плодотворным попыткам исторического и социологического подхода к правовым явлениям, выяснения объективной природы права, закономерностей его развития. Громадную роль сыграли, по мнению Ф. Энгельса, политические и правовые воззрения просветителей (в том числе и Монтескье) в критике феодализма и подготовке народных масс к революции. Эта критика превратилась в революцию идеи, предшествовавшую политической революции.

Обширные историографические познания Монтескье давали ему несравненные преимущества перед многими современниками. Монтескье стремился именно из исторических фактов делать теоретические выводы и обобщения. Если даже его обобщения и страдали нередко коренными пороками, то само стремление разобрать проблемы социальной жизни по существу, изучить прошлое и настоящее как они были и есть на самом деле, а не с точки зрения той или другой отвлеченной программы открывало новую страницу в истории прогрессивной социологической мысли прошлого.

Юридическая теория Монтескье воздействовала на последующие французские дореволюционные правовые теории Дидро, Гельвеция, Гольбаха, Руссо. Правопонимание Дени Дидро, главы энциклопедистов, во многом определялось влиянием учения Монтескье о праве. Представление Монтескье о праве как выражения общей воли государства получило дальнейшее развитие и дополнение в трудах Дидро, который писал: "Воля отдельных лиц ненадежна, она может быть и богатой, и дурной, а общая воля всегда является благой – она никогда не обманывается. Она не обманет никогда". Различая право и закон, Дидро воспринял основное звено историко-факторологической концепции права Монтескье – его теорию множественности факторов, определяющих содержание положительных законов. В статье о законодателе для "Энциклопедии" он, по сути дела, повторял положения Монтескье: "Конституционные законы – это законы, устанавливающие образ правления. Издавая эти законы, законодатель должен принимать во внимание размер территории, занимаемой нацией, особенности ее почвы, силу и характер соседних наций, а также и характер своей нации".

Буржуазная юриспруденция в целом высоко оценивала правовую концепцию Монтескье. Его идеи в послевоенные годы, как и прежде, были основой для построения либеральных и конституционных теорий права, нашедших свое концентрированное выражение в учениях о правовом государстве.

Американский исследователь Т. Пэнгл в своем комментарии к трактату "О духе законов" обратил внимание, что идеи и методы Монтескье не были до конца поняты в новое время, несмотря на то, что он признанный предшественник либерализма, давший непревзойденные образцы понимания его больших и важных проблем. Актуальность изучения трудов Монтескье особенно усиливается в наши дни. "Необходимость и важность изучения Монтескье, – подчеркивал Т. Пэнгл, – более актуальны для нынешнего поколения. Серьезное размышление над такой книгой, как "О духе законов", позволит дать большую часть ответов по поводу кризиса теоретических основ наших политических принципов". В трудах Монтескье Т. Пэнгл находит истоки новых политологических построений, способных вывести современное буржуазное общество из тупика и заблуждений. "Монтескье, – считает он, – обосновал установление того, что теперь часто объявляется как "гуманизация" или "гуманное общество". Именно у Монтескье "гуманность", которая стала заменой христианского милосердия, заняла центральное место в политических рассуждениях".

Кризис либерализма Пэнгл связывает с кризисом разума, с рационалистической трактовкой естественного права. "Кризис либерализма как такового – есть кризис самого разума". Поэтому он тщательно прослеживает в своем комментарии, как Монтескье якобы дает из анализа человеческих потребностей истинное понимание естественной природы человека и его разума, разума, который представляет собой историческую необходимость. "Только при изучении трактата "О духе законов", – восклицает Пэнгл, – мы найдем глубинный источник затруднений современной либеральной мысли, выходом из которых будет замена природы историей как окончательный стандарт для наших нормативных установлений".

В целом в поле интереса Монтескье – позитивные законы (положительное право), историческое и теоретическое исследование которых (их сущности и назначения, закономерностей их формирования, исторического изменения и т. д.) подводит его к основополагающей идее о "духе законов". Соотношение права и закона предстает в его учении как соотношение "духа законов" и позитивного законодательства. "Дух законов" резюмирует в себе совокупность тех отношений и факторов (географических, климатических, исторических, социальных, хозяйственных, политических, нравственных, религиозных и т. д.), которые влияют на законодательство, определяют его, придают ему характер объективно обусловленных, необходимых, закономерных, справедливых и разумных (с учетом, данных обстоятельств) правил. Сама теория закона, устанавливающая необходимое законотворческое значение "духа законов" и вытекающие отсюда обязательные требования к закону и законодателю, становится существенным барьером против произвольного законодательства.

Признание за позитивным правом автономной (в пределах действия данного разряда законов) силы и значимости, его независимости (в этих пределах) от иных разрядов законов (естественного права и т. д.), с одной стороны, носит, как мы видели, не абсолютный, а относительный характер, поскольку требуется непротиворечивое сосуществование различных разрядов законов, а, с другой стороны, эта относительная автономия позитивного права существенно конкретизируется (и тем самым ограничивается) указанием на наличие "духа законов", соответствие которому является необходимым квалифицирующим признаком позитивного законодательства. Гносеологическое (теория закона, учение о "духе законов", разрядах законов и т. д.) здесь одновременно выступает также как аксиологическое, а наука о законах ориентирована на то, чтобы стать руководством для практического законодательства.

Анализ основных проблем политико-правового учения Монтескье показал, что его творчество – закономерное явление в политико-правовой мысли Франции первой половины XVIII века. Монтескье – "сын своего времени", один их первых просветителей, а не реакционер или представитель аристократического либерализма, как думают некоторые западные исследователи его наследия, абсолютизируя и неверно трактуя определенную приверженность Монтескье к историческим традициям. В том и состоит, в частности, оригинальность Монтескье и новизна подхода к политико-правовым явлениям, что он обосновывал зарождающийся, будущий буржуазный мир, исходя из исторического и социологического подхода к политико-правовым явлениям.

Изучая современную политико-правовую действительность и создавая ее будущую модель, Монтескье стоял на передовых методологических позициях познания. Он решительно отвергал теологическую картину мира политики и права и давал ее светское историко-рационалистическое, а в ряде случаев – и материалистическое истолкование. Его философские взгляды были переходными от деизма к материализму Дидро, Гельвеция, Гольбаха. В идейно-теоретическом плане он использовал передовые для своего времени методы познания государства и права: принцип историзма, историко-сравнительный метод, принцип взаимосвязи логических и эмпирических моментов в гносеологии. В методологии Монтескье имеются некоторые элементы и предвосхищения ряда приемов диалектического мышления. Все это позволило мыслителю верно оценить соотношение политических сил во Франции накануне буржуазной революции и дать их характеристику.

1. Монтескье Ж.-Л. О духе законов. М., 1995

2. Азаркин Н.М. Монтескье. М., 1988

3. Баскин М.П. Монтескье. М., 1975

4. Нерсесянц B.C. Право и закон. М., 1983

5. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Под общей редакцией члена-корреспондента РАН В. С. Нерсесянца. М., 1996

6. Мачин И. Ф. История политических и правовых учений : конспект лекций. — М. : Юрайт-Издат, 2007