рефераты
Главная

Рефераты по авиации и космонавтике

Рефераты по административному праву

Рефераты по безопасности жизнедеятельности

Рефераты по арбитражному процессу

Рефераты по архитектуре

Рефераты по астрономии

Рефераты по банковскому делу

Рефераты по сексологии

Рефераты по информатике программированию

Рефераты по биологии

Рефераты по экономике

Рефераты по москвоведению

Рефераты по экологии

Краткое содержание произведений

Рефераты по физкультуре и спорту

Топики по английскому языку

Рефераты по математике

Рефераты по музыке

Остальные рефераты

Рефераты по биржевому делу

Рефераты по ботанике и сельскому хозяйству

Рефераты по бухгалтерскому учету и аудиту

Рефераты по валютным отношениям

Рефераты по ветеринарии

Рефераты для военной кафедры

Рефераты по географии

Рефераты по геодезии

Рефераты по геологии

Рефераты по геополитике

Рефераты по государству и праву

Рефераты по гражданскому праву и процессу

Рефераты по кредитованию

Рефераты по естествознанию

Рефераты по истории техники

Рефераты по журналистике

Рефераты по зоологии

Рефераты по инвестициям

Рефераты по информатике

Исторические личности

Рефераты по кибернетике

Рефераты по коммуникации и связи

Рефераты по косметологии

Рефераты по криминалистике

Рефераты по криминологии

Рефераты по науке и технике

Рефераты по кулинарии

Рефераты по культурологии

Реферат: Фонетическое и морфологическое своеобразие говоров старообрядцев Забайкалья

Реферат: Фонетическое и морфологическое своеобразие говоров старообрядцев Забайкалья

Настоящая статья посвящена рассмотрению основных фонетических и морфологических особенностей говоров старообрядцев, так называемых семейских, Забайкалья, которые являются говорами вторичного образования. Предки нынешних семейских переселились в Забайкалье в 70-х годах XVIII в. из районов Ветки и Стародубья (ныне Гомельская и Брянская области), куда они бежали после раскола в русской православной церкви, спасаясь от преследований за приверженность древлеправославной вере.

В результате неоднократных перемещений семейских на территории Европы и в Сибирь их говоры испытали белорусско-польское воздействие в районах Ветки и Стародубья и монголо-бурятское в Забайкалье. Однако особенно сильному влиянию в Забайкалье подверглись исследуемые говоры со стороны соседних русских сибирских старожильческих говоров, имеющих севернорусскую основу. В связи со сложностью исторической судьбы забайкальских старообрядцев выявление материнской основы их говоров вызывает определенные трудности.

 

Фонетические особенности

 

Под ударением в исследуемых говорах, как и в литературном языке, различается пять гласных фонем: ‹а›, ‹о›, ‹е›, ‹и›, ‹у›.

1. В речи носителей говоров всех поколений аканье недиссимилятивное: совпадение гласных на месте ‹о› и ‹а› в 1-м предударном слоге после твердых согласных в [а]: к[а]са, стр[а]да; к[а]сой, стр[а]дой; к[а]с'е, стр[а]д'е; к[а]с'ица, стр[а]ды, к[а]су, стр[а]ду и т.п.

О недиссимилятивном аканье в говорах семейских Забайкалья писал А. М. Селищев [Селищев 1920, 44], его отмечали и последующие исследователи этих говоров [Белькова 1970, 7; Калашников 1966, 27; Юмсунова 1992, 22-23]. Подобное аканье характерно также для говоров старообрядцев Алтая, переселившихся, как и забайкальские семейские, с Ветки [Байрамова 1978, 171; Маёрова 1967, 6]. Однако в говорах семейских Красночикойского района Читинской области В. И. Копыловой зафиксировано диссимилятивное аканье, хотя в указанных говорах наметилась тенденция перехода от диссимилятивной системы аканья к недиссимилятивной [Копылова 1973, 27].

2. Разные типы безударного вокализма после мягких согласных: сильное яканье, диссимилятивное яканье, иканье, еканье. Сильное яканье, т.е. неразличение гласных фонем неверхнего подъема ‹а›, ‹о›, ‹е› после мягких согласных перед твердыми и мягкими согласными и совпадение их в звуке [а], характеризует речь представителей традиционного слоя говоров семейских. Перед твердыми согласными: св'[а]кла, б'[а]да, п'[а]тна; св'[а]клой, б'[а]дой, п'[а]тном; св'[а]клу, б'[а]ду, п'[а]тну; св'[а]клы, б'[а]ды и т.п.; перед мягкими согласными: т'[а]л'ата, в'[а]н'ч'ат', гл'[а]д'ат',в'[а]зош, зв'[а]рок, п'[а]т'орка; с'[а]л'е, б'[а]д'е, гл'[а]д'ет'; в'[а]з'и, р'[а]к'и, гл'[а]д'и и т.п.

Кроме того, в речи носителей говоров старшего поколения в данных позициях возможно произношение [a] и на месте ‹и›: к'[а]дала, в'[a]но, з'[a]мой, сп'[a]ртное, бл'[a]ны, к'[a]рп'ич, с'[a]д'ел'и и т.п..

В традиционном слое изучаемых говоров зафиксировано также диссимилятивное яканье: произношение в 1-м предударном слоге после мягких согласных при ударенных гласных верхнего и среднего подъема [а], а при ударной гласной нижнего подъема – [и] независимо от твердости-мягкости последующего согласного. Перед твердыми согласными: св'[а]клой, в'[а]сной; св'[а]клу, в'[а]сну; св'[а]клы, в'[а]сны, но св'[и]кла, в'[и]сна и т.п.; перед мягкими согласными: н'[а]с'ош ,в'[а]з'ош; в'[а]сн'е, р'[а]к'е; н'[а]с'и, в'[а]з'и, но: с'[и]м'йа, в'[и]н'ч'ат' и т.п.

Речи представителей младшего и части среднего поколений более свойственно иканье: неразличение гласных неверхнего подъема и совпадение их в звуке [и] независимо от качества гласного под ударением. Перед твердыми согласными: б'[и]да, ст'[и]на; б'[и]дой, ст'[и]ной; б'[и]ду, ст'[и]ну; ст'[и]ны, р'[и]ды и т.п.; перед мягкими согласными: с'[и]м'йа, м'[и]н'ат'; в'[и]з'ош, н'[и]с'ош; с'[и]л'е, ст'[и]н'е; в'[и]з'и, н'[и]с'и и т.п. Хотя “следы” яканья проскальзывают даже в речи лиц, имеющих высшее образование и работающих в сфере просвещения: зв'[a]зда, зв'[a]здой и т.д. В указанных слоях говора не исключено и еканье.

В 20-е годы А. М. Селищев выделял в говорах семейских Забайкалья диссимилятивное яканье, иканье и непоследовательно проведенное еканье, он же отмечал наметившуюся тенденцию к смешению диссимилятивного типа яканья с ассимилятивным [Селищев 1920, 44-46]. Эволюцию диссимилятивного яканья в ассимилятивное яканье, сильное яканье и иканье проследили последующие исследователи говоров семейских [Калашников 1966; Копылова 1973]. Аналогичный процесс деформации диссимилятивного яканья и изменение его в сильное наблюдается в некоторых говорах поляков [Байрамова 1978, 191]. Сильное яканье распространено и у бывших ветковцев в Восточно-Казахстанской области [Маёрова 1967, 6], хотя современным ветковским говорам известны разнообразные типы яканья [Манаенкова 1974, 9]. Иканье в говорах семейских А. М. Селищев рассматривал как “позднейшее наслоение”, результат влияния соседей-сибиряков, и указывал, что “иканье проведено непоследовательно не только в группе говорящих, но и в говоре одного и того же лица” [Селищев 1920, 40].

Итак, в говорах семейских Забайкалья под влиянием русского литературного языка и окружающих сибирских старожильческих говоров прослеживается тенденция к переходу от сильного яканья, наблюдаемого в речи старшего и части среднего поколений, к иканью, более свойственному речи молодежи. В то же время, возможно, само сильное яканье развилось из диссимилятивного, о чем свидетельствует сохранение его следов в речи носителей традиционного слоя говора.

3. Звонкая задненебная фонема ‹г› даже в речи носителей традиционного слоя говора утрачивает фрикативное образование [г.]. Стабильно она употребляется еще наряду с взрывным [г] в интервокальном положении: бо[г.]аты, б'е[г.]ат', мо[г.]илк'и ‘кладбище’, я[г.]ода, о[г.]ород'ина, бри[г.]ад'ер и т.п.; на конце слова в соответствии с [г.] произносится [х]: творо[х], поло[х], сн'е[х], плу[х], д'ен'е[х], но[х] и т.п.

В других позициях чаще выступает взрывное [г]: а) в начале слова перед гласными: [г]айутка ‘собачья конура’, [г]ород'ба ‘ограда, изгородь’, [г]умно, [г]утар'ит' и т.п.; но [г.]адко, [г.]овор'ит' и т.п.; б) в начале слова перед сонорными и [в]: [г]воздок, [г]л'ечок ‘небольшой глиняный горшок’, [г]нуса ‘гнусавый, в нос говорящий человек’, [г]р'ебоват' ‘брезговать’ и т.п.; но [г.]лазл'ивый, [г.]руд'и, [г.]рамотный и т.п.; в) внутри слова перед сонорными и звонкими шумными согласными: по[г]л'ад'ет', со[г]р'об, ото[г]нат', ба[г]ровый и т.п.; но: у[г.]робл'ат', у[г.]р'абат'.

В речи младшего поколения во всех позициях, как правило, наблюдается употребление взрывного [г] и только при оглушении в позиции конца слова наряду с [к] сохраняется употребление [х]: сн'е[к] – сн'е[х], дру[к] – дру[х], п'иро[к] – п'иро[х], д'ен'е[к] – д'ен'е[х] и т.п.

4. В речи старшего, преобладающей части среднего и некоторой части младшего поколений прослеживается довольно последовательное изменение заднеязычных [к'], [г'] в [т'], [д'] в позиции перед гласными – и (е): тарач'[т']и ‘сдобные булочки, ватрушки, смазанные или начиненные вареньем, ягодами и др.’, м'акуш[т']и ‘свежий домашний хлеб из пшеничной муки’, п'еч'[т']е, [т']ирп'ич'; шан'[д']и ‘ватрушки с творогом, ягодами, картофелем и др.’, сапo[д']и, д'ен'[д']и, [д']еор[д']ин и т. п.

5. В речи представителей старшего поколения фонема ‹в› имеет губно-губное образование. В сильном положении она реализуется в билабиальном [w]; в слабых положениях выступает то в неслоговом [ў], то в [у]-слоговом. Так, в традиционном слое говоров в позиции конца слова [w] выступает преимущественно перед гласными: морко[w]а, тра[w]а, са[w]ана, добро[w]о, коро[w]ы, св'акро[w]ы и т.п.

В середине слова перед согласными, особенно перед глухими шумными, и на конце слова, губно-губная фонема ‹в› чаще всего реализуется в [ў]: л'есто[ў]ка ‘старообрядческие четки’, колдо[ў]ка, попо[ў]ская в'еUра, уста[ў]шыкоў, д'а[ў]ч'онт'и, П'атро[ў] д'ен', дро[ў], волко[ў], ушкано[ў] ‘зайцев’ и т.п. Перед звонкими шумными согласными и сонорными [ў] выступает реже: пра[ў]да, н'ада[ў]на, к'адро[ў]н'ик, ко[ў]р'ига и т.п.; чаще произносится [в] губно-зубного образования: пра[в]да, мура[в]л'и, ста[в]н'и, со[в]р'ем'онный, бр'о[в]на и т.п. В начале слова перед сонорными и звонкими шумными согласными употребляется также [у]: [у]друх, [у]р'ем'а, [у]б'ит', [у]з'ал и т.п. В этом положении ‹в› может реализоваться в [у] и в приставках-предлогах, особенно перед глухими шумными согласными: [у]с'агда, [у]торой, [у] л'асу, [у] контор'е, [у] клуб и т.п.

Речи молодежи более свойственно губно-зубное образование ‹в› — [в], как и в литературном языке.

Условия употребления [ў] и [w] в говорах семейских впервые были выявлены А. М. Селищевым [Селищев 1920, 50-51]. Однако современные исследователи наблюдают изменения в нормах образования и употребления губных спирантов [Копылова 1973, 43-51; Козина 1991, 35-41].

6. В традиционном слое говоров широко распространен протетический [в] перед ударенными [о] и [у]: [во]кна, [во]хлуп'ен' ‘гребень крыши’, [во]був', [ву]тка, [ву]ч'ит' , [ву]ши и т.п.

7. В речи семейских старшего и части среднего поколений в соответствии с ‹ф›, ‹ф'› литературного языка произносятся звуки [хв], [хф] и/или [х]-[хв'], [хф'] и/или [х']: сара[хв]ан, сара[хф]ан, [хв']ирма, [хф']ирма, [х']ирма, М'итро[хв]ан, [Хв’]ил'ипп, [Хф']ео[хф]ан, [х]ронт, ин[х]арт, ши[х']ер и т.п. В речи младшего поколения в соответствии с ‹ф›, ‹ф'› литературного языка произносится [ф], [ф']: [ф]артук, [ф]орма, сара[ф]ан, [ф']ерма и т.п., хотя в речи отдельных лиц довольно устойчиво сохраняется диалектное произношение.

8. Исключительно в речи носителей говоров старшего поколения фонема ‹х› реализуется в [с'] перед гласным – и в словах типа: руба[с']и, ор'еU[с']и, солоду[с']и, св'акру'[с']и и т.п.

8. Во всех слоях исследуемых говоров фонема ‹ј› реализуется в [й] в начале слова перед гласными и между гласными в корнях слов: [й]аичнэа, [й]аман ‘домашний козел’, по[й]ел, по[й]ехал и т.п.; в интервокальном положении: в глагольных формах наст. вр.: работ[айе]т' – работ[айе]т, д'ел[айе]т' – д'ел[айе]т и т.п.; в окончаниях прилагательных: с'ем'ейск[айа], с'ерд'ит[айа], яр'ичн[уйу], бол'шерот[ойе], баловашн[ыйе] и т.п.; в окончаниях местоимений: йевонн[айа], как[уйу], н'екотор[ыйе] и т.п.; в окончаниях числительных: п'ерв[айа], втор[уйу] и т.п. Хотя в настоящее время в говорах, особенно в речи представителей среднего и младшего поколений, наблюдается тенденция к утрате [й] в интервокальном положении в результате ассимиляции, которая привела к стяжению гласных в глагольных формах наст. вр.: думат, знат, застыват и т.п.; в окончаниях прилагательных, местоимений, числительных: полова, столова, банна (судомойка) и т.п.; котора, тако и т.п.; ч'етв'орту, п'ату и т.п. Подобные явления А. М. Селищев квалифицировал как “наносные севернорусские черты”, считая, что “семейщине свойственны нестяженные сочетания: краснаја погода, плахоја лета” [Селищев 1921, 26, 28].

10. Характерной чертой семейских говоров является произношение в существительных двойного мягкого согласного на месте [tj]: св'и[н'н']а, ботв'и[н'н']а, собра[н'н']е, кр'ашэ[н'н']е, сва[т'т']а, лоску[т'т']а, расп'аU[т'т']е, подпо[л'л']а, но[ч'ч']у. В настоящее время эта черта постепенно начинает утрачиваться.

11. В целом в исследуемых говорах различаются согласные на месте ч и ц в [ч']–[ц]: [ч']ай – [ц]эп и т.п. Однако в речи некоторой части носителей традиционного слоя говоров наблюдается согласный [ц'] на месте ч: св'е[ц']а, ту[ц']а, [ц']алов'ек, на[ц']ал'н'ик, до[ц']т'и, скот покон[ц']ал'и, потомы[ц']а, Со[ц']ел'н'ик, вра[ц']ей-то н'е було и т.п. Речи этих носителей говоров одновременно свойственно смешение [ш], [ж] с [с], [з], шепелявость мягких сибилянтов: за[ш]ушило, суп [ш] м'асом, одёжу [ш]к'ину и т.п.; ворота [з']ал'езные, дра[ж]н'ил и т.п.; [cш']астра, ф[cш']о, [cш']в'ет пот'ер'алс'а 'о потере зрения’, [зж']амой, во[зж']н'ес'ен'н'е, и[зж']в'оска и т.п.

Подобное явление наблюдал в свое время по всем семейским селам А. М. Селищев и полагал, что оно развилось у старообрядев после их переселения в Забайкалье, хотя и не исключал, что могло быть перенесено из материнских европейских говоров (Селищев 1920, 53–55). Современные исследователи фонетики говоров семейских шепелявость сибилянтов и спорадическое мягкое цоканье больше склонны считать реликтом материнских диалектных основ (Козина 1987).

Кроме того, в речи носителей говоров, преимущественно старшего поколения, наблюдаются случаи утраты затвора у аффрикаты ц: [c]в'аток, [c]ыпушт'и ‘цыплята’, кур'и[c]а, ул'и[c]а, кон'е[c] и т.п.

12. Наличие сочетания [бм] в речи всех поколений носителей исследуемых говоров: о[бм]ан, о[бм]анщик, о[бм]отка, о[бм]олот и т.п.

13. Шипящие фонемы ‹ж› и ‹ш› твердые: [ж]ана, му[ж]ык, [ж]ардушник ‘тонкие высокие молодые деревья, годные на жерди’, дол[ж]он, жэн[ш]ына, [ш]ыбко. Также твердо произносятся долгие шипящие [жж] и [шш]: во[жж]ы, дро[жж]ы, зав'а[шш]ан'н'е и т.п. Произносится [жж] в слове езжу, в словах с корнем дожд-; а [шш] – в словах типа ящик, щука (т.е. на стыке морфем), в слове еще и в слове счет (и однокоренных).

14. Почти повсеместно в речи семейских разных поколений наблюдается произношение [с] и [с'] на месте сочетаний [ст] и [с'т'] на конце слов: мо[с], ро[с], хво[с], кр'е[с] и т.п.; ко[с'], т'е[с'], старо[с'], пр'а[с'], шер[с'], пу[с'], е[с'] и т.п.

15 В традиционном слое семейских говоров наблюдается протетический [и] в словах с начальным сочетанием “плавный + гласный” в ударенном слоге: [и]ржат', [и]рвать, [и]л'дом и т.п.; протетический [а] – в слове [а]ржаной; начальный элемент в слове где – [и]д'е.

16. Отмечены диалектные замены начального сочетания согласных в слове пшеница: п[а]шеница, п[ы]шеница.

17. В традиционном слое изучаемых говоров наблюдается гласный [а] на месте заударного конечного е в окончании 2 л. мн. ч. глаголов: проход'и[т'а], дожив'о[т'а], услыши[т'а] и т.п.; гласный [а] на месте заударного конечного и после [л] в окончании мн. ч. глаголов: од'ива[л'а], строи[л'а], корм'и[л'а], бы[л'а'] и т.п.

 

Морфологические особенности

 

1. В традиционном слое говоров у сущ. ж.р. на -а с ударенными окончаниями и основой на парный твердый согласный в форме Р. п. ед. ч. отмечено окончание -е: у жан'е, от с'астр'е, кол пл'ит'е, кол изб'е; в безударном положении – окончание и(ы): у мам'и, с работы, вокруг школы. В речи представителей младшего и значительной части среднего поколений в подобном случае наблюдается окончание -ы: у жены, от с'естры, кол пл'иты, кол избы; с работы, вокруг школы (при единичных случаях употребления от с'естр'е, кол пл'ит'е).

2. Формы сущ. ср. р. с твердой основой в И. п. мн. ч. образуются с помощью окончания -ы: п'атны, в'окны, с'олы, в'одры и т.п.

3. Во всех слоях исследуемых говоров зафиксировано совпадение окончаний Тв. и Д. п. существительных: тарач'т'и с ягод[ам], п'ирожт'и с грыб[ам], полол'и рук[ам], пр'алка с выр'еск[ам], молоко лагун[ам] продава'л'и и т.п.

4. В традиционном слое говоров семейских, по-видимому, отсутствовал класс сущ. ср. р., а составляющие его сущ. относились к м. р.: был з'имовьё, бр'евно кру'глый, с'ем'енный масло, т'есто растро'нулся, в'ес' л'ицо, воко'шко отвор'онный, поганый в'едро и т.п.

5. В традиционном слое изучаемых говоров личные местоимения 1 и 2 л. ед. ч., а также возвратное местоимение в Р. и В. п.п. имеют окончание -е: у м'ин'е, у м'ен'е; у т'иб'е, у т'еб'е (реже – у тоб'е); у с'иб'е, у с'еб'е (реже – у соб'е); в'ид'ишь м'ин'е, м'ен'е; т'иб'е, т'еб'е (реже – тоб'е); с'иб'е, с'еб'е (реже – соб'е). В речи носителей говоров младшей и значительной части средней возрастных групп в подобных случаях начинает преобладать общерусская норма с -а: м'ин'а, т'иб'а, с'иб'а.

6. В речи представителей старшей возрастной группы зафиксировано употребление личн. местоим. м. р. ед. ч. И. п. в формах [w]он и [j]он наряду с он, мн.ч. И.п. – оны, он'е, он'и: [j]он н'е уход’ит, [w]он бравый, оны [дети] растут', он'е уехатч'и и т.п. Молодежи свойственны формы — он, он'и.

7. В традиционном слое говоров наблюдаются особенности в употреблении местоимения тот: в форме ед. ч. ж. р. И. п. – тая, В. п. – тую; в форме И. п. ед. ч. ср. р. – тое (и тоя), И. п. мн. ч. – тые (и тэи, т'еи, т'ее): тая ул'ица, тую просм'ешн'ицей звал'и, тэи и э'т'и вр'ем'ена', т'ее н'е ста'л'и поп'ер'еч'ит' и т.п.

Распространение всех перечисленных выше форм местоимения тот в говорах старообрядцев Забайкалья в начале века регистрировал А. М. Селищев и проводил параллели с говорами липован Добруджи [Селищев 1920, 60].

Речи молодежи соответственно свойственны общерусские нормы – та, ту, то, т'е.

8. В традиционном слое говоров отмечено сосуществование окончаний -ой и -ей в Р., Д., Тв., П. п. ед. ч. ж. р. местоим. тот, один: той, одной и тэй, однэй: у однэй б'ар'оз'ины, однэй тру'дно кос'ит', с тэй сторон'е, на тэй ул'ицы и т.п. Молодежь употребляет формы той, одной.

9. В традиционном слое говоров наблюдается [т'] в окончаниях 3 л. глаголов: ид'от'– ид'у'т', т'кот' – ткут', роб'ит' – роб'ут', курн'от' – курнут', сп'ит' – сп'ат', л'уб'ит' – л'уб'ут' и т.п..

10. Во всех слоях исследуемых говоров безударные окончания 3 л. мн.ч. глаголов II спряж., как правило, совпадают с соответствующими окончаниями глаголов I спряж.: завар'ут' – зав'арут, п'ил'ут' – п'ил'ут, положут' – положут, ждут' – ждут и т.п.

11. В речи носителей говоров старшего поколения зафиксирована форма инфинитива глагола идти – итит': ит'ит' по ул'ице, ит'ит' домой и т.п.

Итак, фонетические и морфологические особенности говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья свидетельствуют о том, что несмотря на более чем двухсотлетнее контактирование с окружающими сибирскими старожильческими говорами, средне- и севернорусскими в своей основе, и говорами местного бурятского населения, а также несмотря на все возрастающее воздействие литературного языка, они сохраняют в своем традиционном слое основные черты материнских южнорусских говоров.

Однако в специфических условиях Забайкалья, а также при воздействии литературного языка дифференциальные материнские черты постепенно вытесняются. Так, еще А. М. Селищев отмечал “замечательно сильное воздействие” на другие говоры говоров сибиряков-севернорусов и указывал на судьбу семейских, которые “вопреки своему стремлению жить обособленно от “сибиряков”… не могли устоять, чтобы не поддаться влиянию “сибирских” говоров” [Селищев 1921, 8].

Сопоставительная характеристика реализации фонетических и морфологических особенностей в речи представителей разных поколений показывает, что в исконных фонетической и морфологической системах этих говоров, развивающихся в течение столь длительного времени под влиянием русских сибирских старожильческих говоров и русского литературного языка (т.е. в условиях междиалектного и внутриязыкового контактирования), произошли процессы, которые завершились сменой старых форм, утверждением новых, например, твердое произношение долгих шипящих [жж] и [шш], утрата конечного звука [т] в звукосочетаниях [ст], совпадение безударных окончаний у глаголов I и II спряж. в форме 3 л. мн. ч. и др.; в других случаях процесс смены фонетических и морфологических норм еще не завершился, например, переход от яканья к иканью, произношение губно-зубного [в] на месте губно-губного [w], взрывной [г] на месте [г]-фрикативного, утрата [j] в интервокальном положении, сопровождаемая ассимиляцией и стяжением гласных, утрата существительными двойного мягкого согласного на месте сочетания [tj], появление окончания -ы наряду с -е у сущ. ж.р. на -а с ударенными окончаниями и основой на парный твердый согласный в форме Р. п. ед. ч., появление окончания -а наряду с -е у личных местоимений 1 и 2 л. ед.ч., а также возвратного местоимения в Р. и В. п.п., замена [т'] на [т] в форме 3 л. глаголов наст. времени ед. и мн. ч. и др.

Общей тенденцией изменения фонетической и морфологической систем является сближение диалектных систем с литературным языком, хотя это процесс достаточно длительный.

Список литературы

Байрамова Т.Ф. Именное и местоименное склонение в говоре поляков на Алтае (К проблеме взаимодействия русских говоров): Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Томск, 1978.

Белькова В.А. Судьба южнорусского говора в условиях инодиалектного окружения (фонетико-морфологический очерк): Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Воронеж, 1970.

Калашников П.Ф. К изучению говора семейских // Тр. кафедр русского языка вузов Восточной Сибири и Дальнего Востока. – Улан-Удэ, 1966. Вып.4.

Козина О.М. Губные спиранты в семейских говорах // Современные русские говоры. – М., 1991.

Она же. Особенности произношения сибилянтов в речи русских старожилов Бурятии // Фонетические исследования языков и диалектов Бурятии. – Улан-Удэ, 1987.

Копылова В.И. Фонетическая система говора семейских Красночикойского района Читинской области. – Улан-Удэ, 1973.

Маёрова К.В. Говор села Боровки Шемонаихинского района Восточно-Казахстанской области: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 1967.

Манаенкова А.Ф. Язык Ветки: Дис. … д-ра филол. наук. – Минск, 1974.

Селищев А.М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. – Иркутск, 1920.

Селищев А.М. Диалектологический очерк Сибири. – Иркутск, 1921.

Юмсунова Т.Б. Лексика говора старообрядцев (семейских) Забайкалья. – Новосибирск, 1992.

Т. Б. Юмсунова. ФОНЕТИЧЕСКОЕ И МОРФОЛОГИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ГОВОРОВ СТАРООБРЯДЦЕВ ЗАБАЙКАЛЬЯ.


 
© 2011 Онлайн коллекция рефератов, курсовых и дипломных работ.